Вместо тебя

Рука так сильно дрожала. Почему она так дрожала? Как будто он не привык открывать эту дверь, хотя всю жизнь её открывал. Всё как раньше, отличие только в том, что ему не хотелось возвращаться к руинам счастливого прошлого, где он мог не волноваться о завтрашнем дне. «Проклятье. Дерьмо. Ненавижу. Чтоб все сдохли.» Потеряв терпение, Картман резко повернул ключ в засове несколько раз до звука щелчка. Медленный и тягучий скрип. Шаг через порог. И он дома. Только теперь он не называл это место домом в том смысле, которое ему придавалось. Здесь он вырос, но чувствовал себя чужим. — Привет, мам. В ответ тишина. — Ах, да, тебя же нет дома. Тишина нарастала. — Как обычно. Тишина оглушила и заполнила собой пространство, загоняя в угол и подчиняя себе мальчика, чувствовавшего себя одиноким и покинутым. Он понимал, что у его матери не было особого выбора, но он всё равно бесконтрольно злился на неё за то, что оставался наедине с пустотой в гостиной. Эрик кинул рюкзак в дальний угол комнаты, заставляя пыль взметнуться в воздух и замереть в нём на мгновение мириадами сверкающих песчинок. Он и сам замер, пока не осознал, что дрожали у него не только руки, дрожало всё тело. ____________________________ Перед ними расстилалась длинная дорога, не имеющая конца. По крайней мере, так казалось в детстве, а сейчас Кайл прекрасно понимал, что где-то она кончается или замыкается и переходит на другой путь. Рядом шёл Стэн, старавшийся удержать равновесие, идя по бордюру. На всякий случай Брофловски держался поблизости, чтобы не дать ему свалиться по неосторожности. Перехватив пристальный взгляд Кайла на себе, Стэн наконец-то нарушил недавнее молчание: — Я так понимаю, что всё пропустил, пока бегал по тупым квестам от Кенни. — Не то слово, — рыжий парень отвёл глаза, всматриваясь в тусклую зимнюю даль. — Не буду вдаваться в детали, но информация подтвердилась. Картман не солгал. Я ведь уже обрисовал тебе вкратце всю суть. — И что дальше? У нас есть план? — Пока не придумал. В голове густой туман. — А у меня перекати-поле. — А у меня мартышка в тарелки стучит. — А у меня появилась мысль, — прервав череду бесполезных сравнений, Марш спрыгнул с бордюра и приложил указательный палец к виску. — Картман упоминал, что многое знает о бессмертии Кенни, так что вполне логично расспросить этого мудака. Такая вот мысль. — Вполне здраво, если не учитывать того факта, что это Эрик Картман. Да и я не знаю, прилично ли придти к нему, когда мы так давно его не посещали. — А прилично ли утаивать важные сведения, которые могут помочь в спасении друга? Вот именно. — А, к чёрту, двинули, но чует моё сердце, что это не к добру, — перейдя дорогу и дождавшись зелёного сигнала светофора, Кайл нёс в себе груз из мыслей о надвигающихся неприятностях. _______________________________ Привычный вид на знакомый дом и потускневшая табличка, гласящая «28201». Брофловски накрыло потоком воспоминаний из самого детства: как они играют в машинки, как Картман издевается над ним в энный раз, как они ждут, когда Эрик выйдет погулять и рассказать об очередном мерзком предприятии. Кайл застыл на месте, поглощённый прошлым, не двигаясь дальше. Стэн с недоумением подтолкнул того вперёд, не понимая заминки. — Пошли уже, и дело с концом. Передёрнув плечами, Кайл двинулся к намеченной цели, но его остановил попавшийся на глаза почтовый ящик. Парня тут же навестила непрошеная идея: — Может подкинем жиртресту использованных шприцов или дохлую лягушку как раньше? — И от кого я это слышу? — От человека с кучей афганских флешбэков и особенным отношением к Картману. Посмеявшись, Стэн потянулся к железной крышке. Та легко поддалась, но брюнет лишь удивлённо вздохнул, когда наружу посыпались бумажки. Брофловски потянулся, чтобы взять одну из них, и зашевелил зрачками, читая содержание: — Интересно… — Твоя добросовестность на жирдяя совсем не распространяется, да? — Подожди, Стэн, если я не ошибаюсь, то всё, что сейчас выпало из почтового ящика — задолженности. Вроде не особо крупные, но как-то их многовато. — Мне что-то стрёмно. Давай лучше обратно всё запихнём, — не дожидаясь согласия, Марш начал активно собирать бумаги, стараясь ничего не упустить. Но в этот момент телефон мальчика зазвонил, и он выронил всё, что только что собрал. Ветер «помог» ещё больше, разнеся их в разные стороны. Марш выругался, взглянув на иконку вызова. — И кто там? — Папа. Я совсем забыл, что обещал съездить с ним на матч по футболу. Отойдя немного в сторону, Марш приложил телефон к уху, отвечая на вызов: — Привет, пап. Нет, не могу. Да не кричи ты так. Я щас оглохну. Вовсе нет. Я сейчас в школе. Застрял, да. Пока Кайл слушал разговор лучшего друга, то заметил знакомую машину. И, кажется, из неё кто-то высунулся, грозно размахивая флагом их футбольной сборной. — Эм, Стэн, посмотри туда, — Кайл указал на мужчину, похожего на Стэна, только на несколько десятков лет старше, — тебя нашли. — Вашу мать. — Стэээээээн Мааааааарш, а я тебя вииижууууу! — Рэнди безумно сигналил и мешал всему району своим музыкальным вкусом. — Живо в машину, пока я сам к тебе не подъехал. — За что мне всё это… — прежде чем уйти в пучину предстоящего ада, Стэнли виновато засунул руки по карманам и высказался Кайлу. — Извиняй, чувак, но я реально не хочу, чтобы он ко мне подъезжал. — Неужели совсем никак не слиться? — Это сложнее, чем участвовать. В общем, я не виноват. Меня заставили. Будь на связи, если что. — Ну конечно. Я как всегда наедине с жиртрестом. — Против судьбы не попрёшь. Раздался протяжный гудок нетерпеливого родителя, Стэн закатил глаза, но всё же поспешил удалиться прочь. Кайл проводил силуэт друга взглядом, пока тот не исчез на заднем сидении автомобиля. Делать было нечего, Марш был абсолютно прав, ему действительно не привыкать. Если бы его только не подташнивало от неугомонного роя плохих предчувствий, жалящих до зуда в мозгу. Тянуть время за поводок — довольно бесполезная трата этого самого времени. Поэтому, более не задерживаясь, Брофловски зажал дверной звонок, слыша, как он трещит на весь дом. Никто не подходил, но парень отлично знал, что даже если Картману будет лень открывать, то скоро ему станет ещё более лень терпеть долгую трель звонка. Что подтвердилось нарочито громкими шагами за дверью и недовольным лицом, с которым Эрик её открыл: — Господи, и ради этого я спешил. — Да ты минут пять добирался. — Попробуй сделать это быстрее, находясь на толчке. — Фу, бля. Жиртрест, я вообще-то пришёл с тобой поговорить. — Как жаль, что у меня запор, и я очень занят, — собираясь закрыть дверь, Картман мило улыбнулся Кайлу и помахал рукой на прощание, — до свидания. — А если я скажу тебе, — Брофловски поставил ногу на порог, не давая двери захлопнуться, — что знаю о ваших долгах за жилищные услуги? Шатен резко изменился в лице, с кожи будто сошла вся краска, сделав её похожей на снег под ногами. — Откуда ты знаешь? — в зрачках Эрика заплясали яростные искры. — Ну, входи, сволочь. Взяв Кайла за рукав, Картман рывком потянул на себя, чуть ли не расшибая парню лоб о дверной косяк. Оказавшись внутри, Брофловски выдернул свою руку из стальной хватки, ловя на себе волны неприязни, исходящие от Эрика. — Чтобы ты знал, я тебя совсем не боюсь, придурок! — А я и не хочу, чтобы ты меня боялся, Кайл, это слишком примитивно, — притворно успокоившись, Картман приглашающе указал на кухню. — Извини, я вспылил, можешь проходить. Во время передышки мальчик наконец-то смог оглядеться, он ведь уже давно здесь не был. Сама обстановка почти не изменилась с тех пор, но именно это и настораживало. Гостиная совершенно не выглядела обжитой, словно ею никто и не пользовался, а вещи хаотично валялись где попало. Всюду царили пыль и запустение, как если бы хозяева уехали на несколько месяцев в другую страну, никому не поручив элементарную уборку. Брофловски споткнулся о жёлтый большой рюкзак, с которым Эрик так и не смог расстаться: — Ну и бардак. — Так уж повелось. Мама постоянно на работе. — Мог бы ей и помочь. — А то я не пытался, — мгновенно разозлившись, Картман остановился посреди комнаты, не смотря на Кайла, и повернувшись к нему спиной — сперва коллекторская контора, сулившая мне реальные бабки, но быстро закрывшаяся благодаря твоему папочке. Потом подпольная хирургическая клиника, но кое-кто, не будем показывать пальцем, старательно науськивал полицию, догадавшись о связи с пропадающими животными с ранчо. И моё любимое — сбыт наркотиков, который прервала твоя мамаша, когда застукала твоего брата с косяком. Я реально ненавижу твою семью, Кайл! Всю без исключений! — Так это всё ты был?! — Знаешь что? Хочешь жить — умей вертеться, так что завались и иди на кухню, пока я не передумал. Решив не перечить, Брофловски направился следом, присаживаясь напротив Эрика, который уже, судя по виду, справился с негативными эмоциями и спокойно рассматривал его со своего места, приложив ладонь к подбородку. — Так вот, возвращаясь к предыдущей теме, — в голосе Картмана зазвучала сталь, а брови нахмурились, не предвещая приятного разговора, хотя на это Кайл даже не надеялся, — ты должен понимать, что есть вещи, которые тебя совершенно не касаются. — Я уже догадался, что у вас проблемы, но проблемы решаются не только через криминал и насилие. — А если это единственный способ выжить? К тому же я хотел быстрого результата. Так что не смей разевать свою еврейскую пасть на отчаявшегося человека. Вернее, не отчаявшегося, а вынужденного отчаяться. — Это одно и тоже. И не оправдывай свои дерьмовые поступки, из-за которых пострадали невинные люди единственным выходом. — Не тебе меня судить, раз не был в подобном положении. Пока на собственной шкуре не прочувствуешь, через какие тернии я прошёл, даже не думай меня обвинять. Брофловски уже намеревался контраргументировать, но его ещё не начавшуюся речь прервал дребезжащий звонок стационарного телефона. Казалось, будто Эрику было совсем не интересно, кто мог звонить, но Кайл уловил, в каком напряжённом ожидании сидел Картман и как слегка нервно ёрзал на стуле. После продолжительного гудка включился автоответчик, сообщивший следующее: «Мы не смогли до вас дозвониться. Напоминаем, что сумма вашей задолженности в больнице равна…» Безразличный женский голос заглох под пистолетным выстрелом. Брофловски ошарашенно наблюдал, как разлетается вдребезги, на мелкие осколки, телефон, и как из него вышибает механические внутренности. Картман погладил оружие в своих руках, как преданную собаку, выполнившую приказ: — Задолбали уже. — У тебя есть огнестрел?! — А что такого, Кайл? Это весьма разумное приобретение в наши смутные времена. — И почему именно охотничье ружьё? — Может, слышал в новостях, недавно в горах пропали любители охоты и рыбалки, но в основном охоты. А я просто не мог пройти мимо. — Это ведь мародёрство! Ты даже никому не сообщил, что нашёл их тела! Поверить не могу, что мне стало тебя жаль. Какая же ты тварь! — Не больше, чем сами охотники, — Эрик подался вперёд, гипнотизируя парня в синеве своих глаз. — Подумай сам, сколько животных укладывают штабелями год за годом. Да, некоторые из них защищены законом, но даже их можно списать со счетов за определённую сумму. Вот ты, считаешь ли себя особенным, Кайл? Как думаешь, сколько стоит твоя жизнь? Картман направил на мальчика дуло ружья, через стол, упираясь им прямо в грудь Кайла. Дыхание Брофловски сбилось, а сердце отбило чечётку. Шатен смотрел на него так, будто был готов выстрелить в любой момент, сохраняя хладнокровие. Как бы Кайл не старался, а перевести собственную жизнь в денежный эквивалент именно сейчас было поразительно трудно. Перед глазами проносились цифры: сто долларов, тысяча, даже миллион. Но ни одна из этих цифр не смогла бы оплатить и дня человеческой жизни. Даже день не был равен миллиарду долларов. И тогда он понял, что она бесценна. Пока он размышлял, Эрик недобро ухмыльнулся и положил палец на курок: — Прощай, Кайл. Раздался щелчок. Брофловски инстинктивно зажмурился. Но ничего не произошло. Раздался раскатистый чужой смех. — Видел бы ты своё лицо, еврей! Спокуха, ружьё стояло на предохранителе. Кайл покраснел от злости и уже хотел взорваться, но сделав вдох-выдох, спокойно заговорил: — Довольно ублюдский способ отойти от темы, Картман. Если ты думаешь, что у меня память отшибло, то нихрена подобного. — А что ты ещё хочешь от меня услышать? Я не обязан перед тобой отчитываться. Просто моя мать больше не востребована как шлюха. Понимаешь ли, слишком старая стала. Как оказалось, все эти годы нас на плаву держали грязные деньги всяких извращенцев, которые трахали её каждую ночь. Вот и вся история. А теперь свали отсюда нахуй, у меня настроение испортилось. Взяв Брофловски за локоть, Эрик повёл его в сторону выхода, но неожиданно сам для себя переместил свою руку на ладонь парня, крепко сжимая её. Ему показалось, что всё вокруг замерло, краски на всём окружающем мире потускнели, а Кайл единственный выделялся посреди серости. Он всё чаще замечал, что этот еврейский гадёныш такой яркий по сравнению со всеми остальными ребятами. По крайней мере, для него он был именно таким. И дело даже не в огненно рыжих волосах, а в том, как он влиял на него. Заставлял часто думать о себе. И приковывал его внимание. Картман приблизился, сам до конца не зная, что хочет сделать, но Кайл выдернул ладонь из его руки и поспешил отойти. — Ты ебанулся?! Прикрыв глаза и помотав головой, Эрик возвратил себе здравый рассудок: — Вали уже быстрее. Я реально устал от тебя. — Не свалю, пока не расскажешь, как помочь Кенни. — Так ты, блять, из-за этого нищеброда пришёл?! С чего я вообще должен делиться с тобой ценной информацией накопленной тяжким трудом?! — Хотя бы потому, что он твой друг. — Друг детства, если точнее. — Сволочь. — Всего лишь реалист. Брофловски враждебно воззирал на Эрика, который то странно поглядывал на него, то отводил взгляд в сторону, поигрывая оружием в руках. Кайл совсем не понимал, что творится в голове у мальчика. Похоже, что есть только один выигрышный путь. — Ладно, твоя взяла, — рыжий парень скрестил руки на груди, не рассчитывая на выгодные условия. — Что ты за это хочешь? — С этого и стоило начинать переговоры. — Выкладывай уже. — Какой ты нетерпеливый. Ну, раз уж мы сразу переходим к делу, — на губах вымогателя заиграла хищная ухмылочка, мгновенно сделавшая Брофловски ещё более безрадостным, — я хочу, чтобы ты достал из сейфа своего папаши всю накопленную казну. Вполне приемлемо, я считаю. — Не буду я воровать у своих родителей! — Значит, придётся МакКормику сдохнуть. Можешь жить с муками совести до конца своих дней. И просыпаться от ночных кошмаров. Поздравляю. У Кайла выступили вены на висках, он чувствовал, как его кровь вскипела до температуры раскалённой лавы. Его настолько сильно поглотило неконтролируемой яростью, что он даже не смог вспомнить, как уже сидел на Картмане и обрушивал на него череду ударов. Он не успел заметить, как через секунду уже душил мальчика и попутно бил его голову об пол. Когда он увидел струйку крови, стекающую со лба Эрика, то отпустил его, тяжело дыша. Он даже почувствовал себя виноватым за несдержанную агрессию. — Кайл… ты… иногда ты меня пугаешь, — Картман зашёлся в кашле, но тут же продолжил после приступа, — ты не замечаешь, но в тебе живёт зверь. Самый настоящий. Он питается злостью, а у тебя её много. И если я убью другого человека из рациональных побуждений или необходимости, то ты вполне способен сделать это, ослеплённый сильными эмоциями. Тебе бы к психотерапевту сходить. Брофловски приложил ладонь к лицу, по нему стекал холодный пот, но ему казалось, будто кожа горит в адском пламени. Его пошатнуло, и, ничего не сказав, он направился к выходу. — Возвращайся с дипломатом наполненным купюрами, еврей! — Иди к чёрту! Не оборачиваясь, Кайл вышел наружу, с непривычки зажмурившись от белизны снега, режущей глаза. Ему хотелось выть от горького послевкусия, оставленного после слов Картмана. Красными буквами вырезалось в сознании: СМЕРТЬ. ДЕНЬГИ. ЗВЕРЬ. _______________________________ — Милый, я дома! На пороге появилась уставшая женщина, не глядя сбросившая пальто, которое магическим образом всё равно попало прямиком на вешалку. — Маааааам, я не могу найти пульт. — Ты его сломал, бросив в почтальона позавчера, — Лиэн села рядом с сыном, ласково гладя его по волосам. — Поросёночек, ты так сильно не любишь почтальонов? — Мам, мы три года назад, пятого числа февраля, договорились, что ты больше не будешь называть меня поросёночком, — Картман по-детски возмутился, хлопая по дивану, хотя уже был далеко не ребёнком. — И к почтальонам я никак не отношусь, только к тому, что они с собой приносят. — Ах, милый, значит это не ты вытащил наши счета из почтового ящика? Я думала, ты снова хочешь их сжечь на заднем дворе. — Чего?! — на секунду Эрика взяла оторопь, но быстро придя в себя, он встал на путь своего обычного поведения. — Вот суки! — Не выражайтесь при мне, молодой человек. — Вот что случается, когда не уничтожаешь всех евреев! Вот оно! Гнидство полное! Лиэн не оставалось иного выбора, кроме как согласиться с тирадой её сына и продолжать успокаивать его на протяжении получаса, не до конца понимая, кого конкретно он обвиняет.