(Даже если речь не) о тебе

Самолет приземлился в Лос-Анджелесе в шесть вечера по местному времени, и Роб вымотался. Ему казалось, что сейчас уже два часа ночи следующего дня, но возможности отдохнуть у него пока не было. Он сидел на скамейке в ЛАКСе и ждал, когда брат приедет за ним на своем белом БМВ и отвезет его домой. Ждать оставалось еще час. Роб почувствовал, как удивился Дэйв, когда взял трубку и услышал на том конце линии его голос. Он попросил брата довезти его до дома, но знал, что сидеть на лавке придется еще как минимум сорок пять минут. Дэйв Бурдон жил довольно далеко от аэропорта, и Роб уже пожалел о том, что позвонил брату вместо того, чтобы вызвать такси. Ну ладно. Нам все равно надо поговорить. Надеюсь, говорить будет в основном он. Роб улыбнулся при этой мысли, глядя на целое половодье автомобилей, которые, гудя, огибали друг друга на многочисленных полосах. Разумеется, так и будет. Он всегда любил поговорить. Из нас двоих он более разговорчивый, это точно. Он наблюдал за машинами и людьми, которые садились в них, мелькнув в его жизни на считанные секунды, и пытался вообразить, что это за люди, какой у них характер. В детстве он повсюду молча смотрел на людей: в ресторанах, в поликлиниках, школах… во всех многолюдных местах, где было так много незнакомого народа, что это подстегивало его социофобию. Он мог развлекаться часами, придумывая истории о том, как живут эти люди, куда и зачем они идут, и тогда все эти незнакомцы казались ему не такими чужими. Эта игра пошла ему на пользу, когда слава Linkin Park разрослась, и он все чаще и чаще стал попадать в ситуации, в которых руки у него потели, а сердце принималось колотиться. Если бы это зависело только от него, он с удовольствием спрятался бы за ударной установкой, не обмениваясь ни с кем и словом. Но Майк настаивал на том, чтобы мы встречались с фанатами. Все мы, а не только Честер. Робу показалось, что в голове раздался голос Майка, который говорит ему, чтобы тот вышел из раздевалки и не боялся, обещая, что будет рядом. Давай, Борди, я буду сидеть возле тебя, и тебе даже необязательно разговаривать, если не хочешь. Он помнил, как Майк озарял его своей ослепительной шинодовской улыбкой, пока они раздавали автографы, как он стукал его коленом, пока Честер не склонялся к нему и не шептал что-нибудь ему на ухо, полностью перетягивая внимание на себя. Тогда Роб застенчиво улыбался кому-то, кто следующим стоял в очереди, расписывался и старался не слушать, как хихикают Майк и Честер, болтая с каждым фанатом. В их присутствии Роб испытывал одиночество, и ему проще было избавиться от него, когда он занимал себя мыслями о чем-нибудь другом. Годами он придумывал целые сюжеты о людях, которых больше никогда не увидит. Тогда эти люди казались не такими чужими, ему становилось проще с ними общаться, и этот навык он сохранил до сих пор. К тому моменту, как Дэйв подъехал к обочине, Роб уже успел пронаблюдать за бесчисленным количеством людей, некоторые из которых уезжали, а некоторые – прибывали в аэропорт. За БМВ Дэйва выстроилась целая очередь нетерпеливых водителей, и, не мешкая, он тут же открыл дверь и забрался в машину. Он поставил рюкзак на пол, закрыл дверь, надел ремень безопасности, а Дэйв тем временем матерился, наблюдая за потоком таксистов, которые то тут, то там срезали путь. Роб опустил взгляд на руки, решив предоставить брату самому разбираться с пробкой. Они не перемолвились ни словом, пока Дэйв не выехал на автомагистраль, но даже тогда прервал молчание именно он, а не Роб. - Ну что ж, добро пожаловать обратно, - наконец сказал Дэйв, бросив взгляд на Роба. – Но было бы неплохо, если бы ты предупредил заранее. – Он посмотрел в зеркало заднего вида, потом снова перевел взгляд на дорогу. - Я это решил в последний момент, - тихо признался Роб. – После вчерашнего разговора с мамой. Дэйв кивнул. - Она мне рассказала. Ты представить себе не можешь, как она обрадовалась, когда ты позвонил. Она только об этом и говорила, когда я ей звонил. А, и с прошедшим днем рождения тебя. – Он не добавил ни слова более, и Роб выглянул в окно. - Извини. Ты же знаешь, как все было. Было проще просто уехать, чем выслушивать разговоры. Она все равно не знала, что сказать обо всем этом, и до сих пор не знает. – Ехали они очень медленно, и Роб не возражал. Он пока не набрался решимости на то, чтобы увидеться сегодня с Майком. Чем дольше они ехали до его дома, тем больше времени у него оставалось на раздумья, и тем меньше на него давила необходимость принять решение. Ясно было, что Дэйв тоже не знает, что сказать, и они снова замолчали. Дэйв вел машину, Роб думал о своем, а на заднем плане играло радио. Даже после того, как Роб принял решение вернуться в ЛА, он был не совсем уверен в том, что готов встретиться с Майком лицом к лицу и столкнуться с реальным положением вещей. Каким бы оно ни было, это положение. Я даже не знаю, чем мы впятером сейчас заняты. И ничего не знаю о его музыке и планах. Роб с головой ушел в раздумья, пытаясь решить, стоит ли ему спрашивать брата, не знает ли он, что сейчас происходит у остальных парней, как вдруг из динамиков раздалось знакомое вступление на пианино. In the End. Он инстинктивно протянул руку, чтобы успеть сменить радиостанцию, пока они не услышали фирменное честеровское it starts with one, и тут Дэйв чуть было не подскочил на месте от его резкого движения. - Блин, Роб! – воскликнул он, отрывая взгляд от дороги и гневно глядя на брата. – Напугал меня нахрен! - Извини, я… я… - пробормотал Роб, горло сжалось от тревоги. Я не могу это слушать. Не хочу. Он больше пяти месяцев не слышал голоса Честера. Мысль об этом ошеломила его. Дэйв потянулся к его руке. - Все нормально, я просто не ожидал, что ты так испугаешься. Но я все понимаю. – Он погладил его по рубашке. – Не поверишь, как часто ваши песни стали крутить по радио с тех пор, как Честер умер. Робу показалось, что ему в лицо плеснули холодной водой. Он повернулся к брату, широко открыв глаза и пытаясь переварить то, что только что услышал. - Что, старые песни? – спросил он, пытаясь понять, что к чему. – До сих пор? – Ему хотелось добавить, что несколько недель после смерти Честера обернулись сущим адом, и просто невозможно было включить радио, но он знал, что в этом не было нужды. Дэйв и сам был в курсе. - Да, это так и не пошло на спад. Особенно теперь, когда Майк собрался выпустить новые песни. Вокруг них столько шума, на радио их продвигают так, что мало не покажется. Вот он, повод поинтересоваться насчет Майка и группы. - Что ты об этом знаешь? О новых песнях Майка? – Он попытался задать вопрос непринужденным тоном и потянулся к очкам, чтобы поправить их на носу. Краем глаза он заметил, как брат пожимает плечами, а потом выезжает на другую полосу. - Брэд мне кое-что рассказал. Майк много написал, и ему хотелось просто выложить эту музыку для фанатов, типа, обратиться к ним напрямую. Но, как он сказал, Warner его окоротили и заявили, что ничего он не выложит без их согласия. – Дэйв вернул руку на руль и направил машину в сторону района Роба. – Насколько я понимаю, Майк очень из-за этого расстроился. Для фанатов. Именно так Майк бы и сделал, сто процентов. - Он всегда старался что-то сделать для фанатов, - пробормотал Роб, тут же ощутив тревогу. То, что Майк написал музыку ради того, чтобы установить контакт с людьми, с которыми даже не был знаком, беспокоило его. Это означало, что он недополучил чего-то от своей семьи, друзей, группы. Ему нужна была поддержка, и он стал искать ее у людей, которые даже не являлись его близкими. Отчасти в этом виноват я. Я уехал. Никто ведь его не понимает. Никто не знает, что он чувствует, кроме меня. Знаю только я. Он закрыл глаза, вздохнул, и, испытывая чувство вины, решил переключить радио обратно, на их песню. Хватит прятаться от реальности. Честер не вернется. Роб понял, что просто бросил Майка выплывать в одиночку. Я поеду к нему. Сегодня же. Не хочу ждать до завтра. Мне нужно его увидеть. - Переключи обратно, - быстро сказал он, не давая себе времени передумать. – На какой станции это было? – Роб открыл глаза и ткнул пальцем в радио. – Дэйв, переключи обратно! – нетерпеливо воскликнул он. Брат тут же выполнил его просьбу, и Роб прибавил громкость. Машину заполнил голос Майка, читавшего второй куплет. Роб обхватил себя руками, весь сжавшись в ожидании партии Честера, и удивился, когда понял, что, услышав голос, которому годами внимал через ушные мониторы, не испытал боли в сердце и желания заплакать. Он сидел и слушал, сам не осознавая, что начал двигать руками и ногами под партии, которые столько раз играл на барабанах. Всегда возникало странное чувство, когда доводилось слушать музыку, которую он сам исполнял бесчисленное множество раз. Вскоре песня закончилась, и Роб снова убавил громкость. - Я впервые сейчас послушал нашу песню после того шоу в Bowl, - признался он. – Когда я был в Португалии, мне казалось, что группы не существует. В той деревне никто меня даже не знал. Я просто был самим собой, понимаешь? Дэйв посмотрел на него, закатил глаза. - Ну, для меня-то ты всегда был просто Робом. Просто старшим братом. Я и представить себе не могу, через что вы все прошли в последние месяцы. Знаю, мама тебя не поняла в этом вопросе, но я никогда не винил тебя за то, что ты уехал. – Он выдохнул, посмотрел на дорогу. – Это тебе и было нужно, верно? Тебе сейчас лучше? Роб задумался, Дэйв его не торопил, и какое-то время они ехали в молчании. Большую часть времени в Португалии Роб провел в одиночестве, и ему понравилось именно это: то был побег от реальности. В итоге он выдал: - Точно не знаю. – Это было правдой. Пока он был в отъезде, выдавались дни, когда ему становилось лучше, но бывали и моменты, исполненные отчаяния. Стоило подумать о Майке, как ему тут же становилось хуже. – Я еще во многом не разобрался. И не разберусь, пока не увижу Майка. Я тут подумал зайти к нему сегодня. Не знаю, правда, как пройдет наша встреча. – Он неуверенно замолчал. Перед его отъездом Майк был сломлен, и одно воспоминание о том звонке, когда Роб рассказал ему, что знает о его романе с Честером, причиняло боль. - Уверен, он будет счастлив, что ты вернулся, - сказал брат, подъезжая к гаражу Роба. – Остаться с тобой? – спросил Дэйв, хоть и знал, что его брат предпочитает быть дома один. Роб потянулся за рюкзаком, опершись о приборную панель, и посмотрел из окна на дом. Все выглядело так же, как всегда, и это успокаивало само по себе. - Нет, все нормально, - негромко ответил он. – Спасибо, что довез, Дэйв. Если ты не против, не рассказывай маме пока, что я вернулся. Я сам к ней завтра зайду. Скептически приподняв бровь, Дэйв кивнул. - Не загуливайся допоздна, - поддел он брата, глядя, как тот выбирается из машины, но единственной реакцией, какой он добился, был рассеянный кивок. Дэйв подождал, пока Роб выудит из кармана ключи и откроет входную дверь. Среди всех людей, которых он узнал за всю свою жизнь, не было никого, кому так же сильно, как его брату, требовалось уединение. Он с детства привык к тому, что, раз Роб закрыл дверь своей комнаты, а тебе надо пройти мимо нее по коридору, нужно стараться сделать это как можно тише. Его всегда поражал тот факт, что его брат-интроверт стал участником одной из самых популярных рок-групп в мире. Роб услышал, как отъехал БМВ, и зашел в дом, отключив сигнализацию. Воздух казался спертым, душным, и он поразился тому, как долго, оказывается, его не было дома. Пока я был там, мне казалось, что прошло не так уж много времени. Но, похоже, это так. Возможно, я так надолго даже в туры не уезжал. Он задумался о том, какой тур был самым длинным, обошел дом, проверяя, все ли в порядке. Все лежало в точности на тех же местах, как и было, когда он уезжал, и это вызывало тревогу. Как будто время остановилось, пока он был в Португалии, хоть он и понимал, что это не так. Живое доказательство этому – новые песни Майка. Мир продолжал вертеться. Пока я катался на волнах, все шло своим чередом. Я должен был быть рядом с ним. Он неторопливо проверил весь дом, стараясь придумать план, как сообщить Майку, что он вернулся. И что мне жаль. В конце концов он решил просто приехать к нему и позвонить в дверь. Нет смысла звонить и договариваться. Я просто приеду, и все будет нормально. Он впустит меня. Он всегда меня впускает. Чтобы добраться до Майка, нужно было потратить еще сорок пять минут. Но Роб скучал по своему Роверу, пока был в Португалии, и поездка его не смущала. Уютно устроившись на дорогом кожаном сиденье ручной работы, он понял, что и по этому стосковался. Хоть он и пытался оставаться приземленным человеком, склонным к минимализму, Роб вынужден был признать, что живет он в определенной роскоши. Невозможно было быть мультимиллионером и не побаловать себя комфортом, пусть даже он всегда старался соблюдать меру. Пока Роб ехал к дому Майка, утомление сменилось нервным напряжением. Подрулив к дому, он заметил, что в окнах не горит свет, и на какое-то мгновение решил было развернуться и ехать обратно. Но ведь проверить будет не лишним. Если его и правда нет дома, я заеду завтра. Он остановил машину, выключил мотор, сделал глубокий вдох. Многое зависело от того, как именно пройдет их встреча, и при одной мысли о том, как отреагирует Майк, сердце забилось чаще. Ему хотелось одного: обнять его и прижать к себе, но страх быть отвергнутым был сильнее. Пусть даже это никакая не попытка. Просто дружеское объятие. Мы сотни раз с ним обнимались. Роб прошел по дорожке. Кусты были аккуратно подстрижены садовником, вдоль дорожки горели огоньки. Если Майк был дома, то он уже знал, что Роб идет к двери, потому что по всей территории было установлено множество камер и других мер безопасности, предупреждавших жителей дома о том, что кто-то пришел. Не успел Роб подойти ко входу, как внутри загорелся свет, и от неожиданности он зажмурился. Он успел постучать лишь один раз, и дверь распахнулась. Роб окинул Майка пытливым взглядом. Тот был небритым, в заляпанных краской спортивных штанах и древней футболке Run DMC. Он поднял руку, провел по волосам, уставившись на Роба, как на привидение. - Вернулся, значит, - хрипло выговорил он, и голос сорвался. Щеки были красными. – Давно пора. – Он отошел, придержал дверь, молча приглашая Роба войти. На Роба накатило чувство облегчения, у него словно гора скатилась с плеч, гора, тяжесть которой он до того момента даже не осознавал, и он вошел в дом. Он многократно бывал там за последние десять лет, и все вроде было знакомым, но что-то неуловимо изменилось, и он никак не мог понять, что именно. Роб огляделся. Было прибрано, как и всегда, хотя из-за темноты было мало что видно. - Я был в гараже, когда услышал уведомление, - сказал Майк, закрывая дверь за ними. – Не ожидал, что это ты. Удивился, когда увидел твою машину на подъездной дороге. - Я только сегодня днем прилетел. – Роб поправил очки. Несмотря на то, что свет не горел, было не совсем темно, и он без труда проследовал за Майком на кухню. Тот включил свет, и безупречно чистая кухня в белых и серых тонах словно ожила. Роб смотрел, как Майк подходит к бару и достает с верхней полки бутылку шотландского виски. Даже не спросив, хочет ли Роб выпить, он принялся накладывать лед в два невысоких хрустальных бокала, которые, возможно, лет четырнадцать назад были подарком на свадьбу. - Я стараюсь сильно много не пить, - непринужденно выдал Майк, наливая виски в бокалы. – Кажется, с того самого дня, когда нажрался настолько, что проболтался Анне о нашем с Честером романе. – Он говорил об этом таким будничным тоном, как будто Роб никогда никуда не уезжал и то, что он сейчас сообщал ему, не было шокирующей новостью. – Она забрала детей. Они сейчас у ее родителей. Уже несколько недель. Мы разводимся, Борди. Я больше не могу выносить лжи. И она тоже не может. Роб, ошеломленный, опустился на стул рядом с Майком, не сводя с него взгляда. Последнее, что он ожидал от него услышать, да еще в такой прозаичной форме, - это то, что Анна ушла от него. - Так ты что, один здесь? – прошептал он, взял стакан, который передал ему Майк. – Прости, Майк. Правда, мне жаль. Я должен был быть рядом. - Мог бы хоть позвонить, - сказал Майк и, не моргнув глазом, опрокинул в себя двойную порцию виски. – И парням я рассказал. А что? Терять уже нечего. Все знают. – Он посмотрел в пустой стакан, потянулся за бутылкой, покачал головой, издав мрачный, горький смешок. – Ну, не все… на лейбле, чтоб его черти драли, не знают. Идиотизм, верно? Я весь альбом о нем написал. Каждую долбанную песню. Там все о нем и о том, как он, мать его, бросил меня одного. А они… все, что они видят, - это долларовые купюры. Роб обеими руками держался за бокал. Теперь понятно, почему в доме все было как-то по-другому. Майк был один. Здесь больше не ощущалось присутствия жены и трех детей. Их было не слышно и не видно. - Майк, я… не знаю, что сказать. Я слышал, что у тебя выходит EP. Но не знал, что будет целый альбом. – Он смотрел, как Майк наливает себе еще, но, к его облегчению, тот не стал пить, а просто уставился в бокал. - Ага. В нем восемнадцать песен. Восемнадцать, Борди. Вот так. Он уже шесть месяцев как умер. – Майк поднял на Роба полные слез глаза и снова потряс головой. – Все теперь по-другому. Наверное… наверное, я начинаю осознавать это. Должно быть, звучит глупо. Все стало другим с тех пор, как... – Он замолчал, поставил бокал на стойку. Роб встал, подошел к нему. - Иди сюда, - тихо сказал он и притянул Майка в объятия. Он почувствовал, как Майк обхватил его за талию, как он дышит ему куда-то в шею. Роб прикрыл глаза, сделал глубокий вдох, погладил его по спине. – Все будет хорошо, Майк. – Роб Бурдон был человеком немногословным, и тот момент не стал исключением. Майк, не говоря ни слова, плакал, уткнувшись в его рубашку, и казалось, это тянулось целую вечность, потом отстранился, неуклюже вытирая глаза рукавом футболки. - А ты просто взял и уехал, да как ты мог? – обвинительным тоном сказал он охрипшим от слез голосом. – Куда ты хоть, блин, ездил? – Он хотел сказать совсем другое, но слова застряли в горле. У меня вся жизнь рухнула, а тебя не было рядом. Ты был мне так нужен, твоя поддержка… а ты уехал. Я устал от того, что меня все бросают. - В Португалию. Я просто… я не мог этого вынести. – Робу хотелось снова протянуть руки к Майку, но вместо этого он взял бокал со стола, аккуратно отпил. – Я не мог видеть тебя таким сломленным, зная при этом, что ничем не могу помочь. Я о тебе каждый день вспоминал, - добавил он, задаваясь вопросом, не слишком ли много выбалтывает. – Я должен был быть рядом. Прости. – Роб с трудом сглотнул, не зная, нужны ли вообще Майку его извинения. Майк несколько раз всхлипнул, снова потер лицо. Вид у него был изможденный. - Понятия не имею, что меня ждет. Я сидел, рисовал, думал. Очень много думал. Гадал, что будет дальше. Думал о том, где тебя носит. Думал, кем я вообще стал без него. – Он отвернулся от Роба, уставился в сторону темной столовой. – Песни выйдут. Warner ткнули мне в нос какими-то обязательствами, убедили выпустить их официально. А я хотел всего лишь рассказать людям, как сильно я его любил, не говоря об этом прямо. Хотя это не имеет особого значения. Все, кого это касается, и так знают. Даже Талинда. Ей Анна рассказала. Роб стоял и слушал его, не двигаясь с места. Слушать он умел хорошо, так было всегда. А сейчас он, к тому же, не знал, как реагировать на все это. - Так что вот, приехали. Через пару дней эти песни выйдут в свет. И я все думал, что, если этот альбом ждет успех? Он же только мой, Борди. Меня заставят ехать в тур? И как я это сделаю без него? И без всех вас? – Майк снова повернулся к стойке, взял бокал. – Что теперь делать? Они целую минуту смотрели друг на друга, после чего Майк, не поморщившись, одним глотком выпил второй бокал. Роб снова поправил очки, посмотрел на него теперь уже более пристально. Растрепанный вид, мешки под глазами, непривычная худоба, печаль в глазах. Ему хотелось одного: забрать у него всю эту боль. - Я не знаю, что на все это ответить, Майк, но я рядом. Ты больше не будешь один. Я не уйду. В тот же миг он понял, что в Португалию не вернется, и пообещал самому себе, что поможет Майку справиться со всем, хоть и знал, как это будет непросто. Робу было известно, как все устроено. Песни выйдут, и лейбл начнет давить на Майка, возможно, обсуждать даты тура. Он не знал, сумеет ли Майк справиться с этим с его поддержкой, но ему было ясно, что без нее он точно не сможет этого сделать. Он положил руку Майку на плечо. - Тебе надо отдохнуть. О Warner подумаем завтра. Ложись спать. Майк кивнул, послушно пошел за Робом в гостиную, где они устроились каждый на своем диване. Роб снял очки, положил на журнальный столик. Сегодня ему нельзя было уходить. Нужно было быть рядом на случай, если Майку что-нибудь понадобится. Не успел Роб положить на стол свои очки, как Майк уже провалился в сон. Какое-то время он размышлял о том, что же будет дальше, и наконец тоже заснул.