(Даже если речь не) о тебе

Не успел Роб оглянуться, как настал последний день тура. Шесть недель в дороге были ничем по сравнению с глобальными марафонами, которые столько раз устраивали Linkin Park. Робу казалось необычным, что домой пока и не хотелось, да и само понятие «домой» теперь означало не то же самое, что несколько месяцев назад. При мысли о доме он представлял себе жилье Майка, и всякий раз это удивляло его, хоть и стоило бы уже привыкнуть. В тур они отправились из дома Майка, и Роб полагал, что и вернутся туда же, хоть и казалось, что у того все наладилось. Стало по-другому. Было неясно, по-прежнему ли он будет нужен Майку, когда они вернутся. Майк чувствовал себя куда лучше, чем за весь последний год, и Роб был так рад видеть эти перемены. Они вселяли надежды на лучшее, и ничего подобного Роб не испытывал со дня смерти Честера. С момента их непростого разговора минуло три недели. Они прошли более или менее так же, как и первые три. Они ложились спать позже, чем когда были дома, вместе пили кофе, чувствуя, как под ними вибрирует пол автобуса. Играли в настольные или компьютерные игры, а иногда он смотрел, как Майк что-то пишет, рисует. Обедали в затерянных в глубинке ресторанчиках вместе со всей командой, в том числе с новенькими. Майк больше не оставлял свою шторку незадернутой, а перед сном лишь приобнимал его со спины. Все было так же, как и в первой части тура, и, по мнению Роба, это было к лучшему. Что изменилось, так это то, как Майк теперь смотрел на него. Роб старался не искать поводы надеяться в том, как тот обнимал его после концертов, клал ему на плечо влажную голову по ночам, когда они после душа отдыхали в салоне. И пытался не провожать взглядом каждое его движение, ведь теперь ему было известно: в свое время от Майка не укрылась жажда в его глазах. Роб в точности не знал, может ли Майк все прочитать по его лицу, но сам все эти три недели тщательно подмечал взгляды, каждое слово и прикосновение, которыми они обменивались. На концертах он слушал, как Майк рассказывает слушателям истории о Честере, и ему казалось, что с каждым разом в них становится меньше боли. Время шло, и постепенно та туча, которая, казалось, нависала над концертами Майка, рассеивалась. Майк теперь чаще улыбался, и Роб не знал, повлиял ли на это тот их разговор или нет. Он больше не стоял, уставившись на знамя с портретом Честера, которое люди приносили на каждый концерт. К тому моменту, как они добрались до последнего концерта тура, казалось, что он набрался твердости и вообще перестал на него смотреть. В утро последнего концерта они с Робом сидели в салоне и пили кофе. Автобус был припаркован за концертным залом. Они говорили о том, не пойти ли куда-нибудь позавтракать, но Майк еще не оделся, и в итоге Роб предположил, что, может быть, Эд или Джим могли бы что-нибудь им принести. Телохранитель понял намек, и Роб почувствовал облегчение. Майк вручил ему короткий список, после чего они с Робом уселись вдвоем в уютном молчании, держа в руках кофейные кружки. - Готов к концерту? – спросил Роб, откинув голову на спинку дивана и посмотрев на Майка. У того на лоб упала прядка волос, и Роб постарался придержать свои руки при себе. Ему так хотелось коснуться волос, убрать прядь, поддеть Майка, что пора бы постричься, но он не стал этого делать. - Готов. – Майк повернул к нему голову, и их взгляды встретились. Увидев выражение его лица, Роб почувствовал, как перехватывает дыхание. Он так долго ждал, когда же в глазах Майка снова появится огонек. Тот самый, который погас в его душе после смерти Честера. Роб знал, что пламя это не станет прежним, но сейчас Майк говорил о будущем концерте, и глаза у него сияли. Именно это ему так давно хотелось увидеть. Это было то самое, о чем они тогда говорили. Роб понял, что Майк уже не тоскует, а радуется жизни. Он смотрел на губы Майка, не осознавая, что тот говорит, и тут до него донесся смех. - Да ты меня даже не слушаешь. – Майк увидел, как посерьезнело лицо Роба, и его смех смолк. Роб протянул руку, взял его за ладонь. - Извини. Я тебя слушал, просто задумался. У тебя счастливый вид, Майк. Так радостно это видеть. – Он виновато улыбнулся. Ему не хотелось отвлекаться, обычно он всегда хорошо умел слушать. Просто в последнее время он отвлекался на Майка больше, чем обычно, и иногда ловил себя на том, что слышит не все, что тот говорит. Майк помолчал несколько мгновений, поразмыслив. - Да. Это как с альбомом, - задумчиво сказал он. – Он начинается с одного, а заканчивается совсем другим. У меня предчувствие насчет сегодняшнего концерта. Что он пройдет хорошо. - А как же иначе. Майку было приятно, что Роб с таким энтузиазмом соглашается с ним, дает ему такую неослабную поддержку. - Все стало по-другому. Без него все иначе, но уже не кажется чем-то невозможным. Я тут думал… а что, если нам сделать продолжение тура? – Майк выпустил руку Роба, сел к нему лицом, подвернув под себя ногу. Голос звучал уверенно. – Что, если нам проехаться по Европе? Роб видел, каким энтузиазмом осветилось его лицо. Он не знал, кого именно Майк подразумевал под «нами», но тоже повернулся к нему. - В Европе нас всегда хорошо принимали, - отозвался он и спрятался за чашкой в ожидании реакции Майка. - Верно. Вот я и думал… думал, надо бы сказать Джиму. Интересно, что он подумает насчет идеи отправить туда весной всю команду. И у нас было бы несколько месяцев на отдых перед этим. То есть… если ты хочешь поехать, - тут же поправился Майк. – Знаю, я прошу многого, а ты ведь и так со мной долго в дороге… Робу хотелось согласиться незамедлительно. Взять его за руку, сказать, что он жаждет поехать с ним в Европу. Но ему хотелось, чтобы на этот раз, в новой части тура, все было иначе. Хотелось быть нужным Майку не только в качестве чего-то вроде спасательной шлюпки. Он бросил взгляд в проход, удостоверился в том, что они одни, и все же понизил голос. - Майк. Почему ты хочешь, чтобы я поехал? Потому что по-прежнему боишься заниматься всем этим в одиночку? Или потому, что тебе нужен именно я? – Между тем, чтобы ехать за Майком в Европу ради того, чтобы помогать ему сохранять душевное равновесие, и тем, чтобы оказаться там потому, что он ему нужен сам по себе, была большая разница. Робу не хотелось гадать. Ему нужно было услышать от самого Майка, чего он хочет. Майк замер, уставившись на Роба. Прежде чем он ответил, казалось, прошла вечность, и Роб в ожидании почти не дышал. - Я хочу, чтобы ты поехал, - сказал Майк. – Мы бы выходили в город по выходным, осматривали бы всякие места. Классно провели бы время... - Майк еще раз повторил что-то насчет того, что будет весело, и невысказанные слова о том, что на сей раз он поедет в тур в гораздо лучшем состоянии духа, повисли в воздухе. Они посетили так много всяких мест по всему миру за все эти годы, и все же Роб знал: им столько всего предстоит увидеть. Осмотреть все в каждом городе было бы невозможно, но в любой точке тура можно было найти нечто новое. Неизведанные места, такие, где они создали бы свои, общие на двоих воспоминания. Не раздумывая более и не пытаясь найти в словах Майка какой-то скрытый смысл, Роб поймал себя на том, что уже согласно кивает. - Ладно. Раз ты хочешь продолжать, я поеду. И впервые за целый год Майк улыбнулся от уха до уха. - Пойду Джиму скажу! – радостно сказал он. – Он, наверное, еще до обеда сообщит об этом ребятам в ЛА. – Он бросил взгляд на часы. – Оставит им сообщение, они его получат, как только придут в офис. – По-прежнему держа в руках чашку, он встал с уверенным видом человека, которому редко кто говорит «нет». – Схожу в другой автобус. Надо поговорить с Мэттом и Дэном. Убедиться, что они тоже в деле. А потом Джим сможет дать делу ход. Скоро вернусь, - заверил он Роба. – Еще раньше, чем Эд принесет завтрак. Роб кивнул, наблюдая за тем, как Майк выходит из автобуса, чуть ли не пританцовывая. Он был совсем другим, чем тогда, когда сидел в студии, плакал у Роба на плече от перспективы того, чтобы отправиться в тур… тот самый тур, который им предстояло закончить через несколько часов. Он еще немного поразмышлял об этом, потом встал и направился в переднюю часть автобуса. Ему хотелось еще кофе. А там и завтрак подоспеет. А потом займемся тем, что там у Майка в планах перед концертом. Тут так холодно. Он выглянул в окно. Светило солнце, но по одному виду неба было ясно, что на улице зябко. В Лос-Анджелесе все было иначе. Он налил себе еще чашку и сел, дожидаясь Майка. В животе заурчало, слишком давно там не было ни крошки. Он уже начал обдумывать, куда бы им пойти и что посмотреть в европейском туре. Европу Роб всегда любил, но никогда еще ему не доводилось дожидаться перспективы исследовать ее в компании Майка. Когда Майк снова вбежал в автобус, радостный, запыхавшийся, за ним по пятам шел Эд. - Борди! Эд говорит, тут рядом есть магазин пластинок. Он уже поговорил с ними, они нас впустят с черного хода. Пошли, давай наведаемся туда! Роб не сразу переключился мыслями с Европы на магазин пластинок. Он знал, что отказывать Майку бессмысленно, но ему хотелось есть. - Сначала завтрак, Шинода. И тебе все равно нужно рассказать мне, что Джим сказал насчет Европы. – Он заглянул в коробку с выпечкой. Эд уже выбрал себе, что хотел, и испарился. Роб взял пончик в сахарной пудре с корицей, посмотрел на Майка. – Да ладно тебе. Давай позавтракаем. Мы так редко едим эти штуковины. Наслаждайся. Майк сел напротив Роба и убийственно долго выбирал себе пончик, после чего остановился на малиновом и положил его к себе на салфетку. - Джим сказал, что, может, и поедем. Как и я и сказал, парням он это передаст. Он на меня так посмотрел, будто я чокнулся, но тоже загорелся. И Дэн с Мэттом тоже. Они пока ничего другого не планировали, так что да, все может быть. Майк вцепился зубами в пончик, и малиновая начинка брызнула в сторону. Роб смотрел, как он слизывает ее с кончика губ, и заставил себя сосредоточиться на разговоре, а не думать о том, как ему хочется сделать это самому. - Э… это хорошо. Отлично. Менеджмент все устроит, так что, думаю, пора строить планы на тур. Они ели в молчании, и тут Майк вздохнул и откинулся на спинку стула. Роб тут же посмотрел на него. - Что такое? - Да просто всё это какое-то безумие, знаешь?.. – сказал он, почесывая бородку. – Вообще всё. С того самого момента, как я написал те песни, мне постоянно казалось, что я просто импровизирую на ходу. Не было никакого плана, кроме того, что мне хотелось изгнать из головы весь этот мрак. И вот, смотри-ка. Тур прошел с успехом, и мы уже планируем продолжение. – Майк посмотрел в окно, где виднелась задняя стена концертного зала и ряд магазинов, неподалеку от которых они припарковались. – Я просто седлал волну и смотрел, куда она меня несет. А обернулось все лучше, чем я мог вообразить. И знаешь, что я понял? Что жизнь не кончилась с его смертью, Борди. Мне еще жить. И я не хочу потратить эту жизнь впустую. Роб методично доел пончик и хотел было потянуться за вторым, но прервался, чтобы не отвлекаться от разговора. У него было ощущение, что то заключение, к которому Майк пришел, имело важнейшее значение не только для него самого, но и для них обоих, и ему хотелось в этом убедиться. - Ты еще много чего можешь дать миру, Майк. Ты самоценен, ты, сам по себе. – Он посмотрел в коробку, взял еще один пончик с корицей. – Знаю, когда группа прославилась, казалось, что мы всего добились благодаря Честеру. Но нас было шестеро, Майк. Не забывай, насколько ты важен. Честер всегда был фронтменом, он был в центре внимания, и мне всегда казалось, что тебя это устраивает. То, что потом ты, как профессионал, почувствовал себя немного неуверенно, - нормально. Но для человека, который всего лишь седлает волну и смотрит, куда вынесет, ты провернул огромную работу. Он поднял глаза, увидел, как тот зарделся, и оторвать от него взгляд, снова уставившись на пончик, было сложно. - Ты заслуживаешь счастья, Майк. Надеюсь, ты понимаешь: он хотел бы, чтобы так и было. - Знаю, что хотел бы. – Майк опустил взгляд на пончик. Он не мог удержаться о воспоминаний о том, как они с Честером в туре ели пончики. Где-то они были вкусными, где-то – до смешного отвратными. Он каждый день продолжал вспоминать о своем любимом, о лучшем друге, товарище по группе. Но, если бы Майк перестал цепляться за свое горе, это не означало бы, что он разлюбил. Любить Честера значило любить и себя самого... любить настолько, чтобы разрешить себе отпустить скорбь. Майк понизил голос. - Ты был прав, когда сказал, что он всегда будет со мной. И я надеюсь, ты понимаешь, что то, что я его люблю и помню, не мешает мне идти дальше. Куда бы я ни пришел, какие бы повороты меня при этом ни ждали. Роб, не отрываясь от еды, кивнул, будто поощряя Майка продолжать, но тот замолчал. Он ждал, не скажет ли Роб что-нибудь в ответ, и принялся доедать пончик, стараясь не измазаться. Молчание затягивалось, оба доели, и в итоге Роб так ничего и не сказал. Ему казалось, что все уже сказано несколько недель назад, и прибавить нечего. Он встал, потянулся. - Пошли сходим в твой магазин пластинок, - предложил он, кивнув в сторону двери. – Можно и не ждать Европы. Прямо сейчас начать открывать новое. ** Майк вернулся из магазина с четырнадцатью новыми пластинками, а Роб купил себе лишь одну. Они посмеялись над тем, насколько разными были их подходы. Майк покупал все, что казалось ему интересным. Роб брал лишь то, насчет чего не сомневался, что ему это понравится. После этого они всей командой пообедали, обсудили предстоящий вечер, и, не успел Роб моргнуть глазом, уже вовсю шел последний концерт. Наблюдая за происходящим из-за кулис, он чувствовал, что концерт чем-то отличается от предыдущих. Зал бурлил энергией, и это оказывало свое влияние на всех. Джим так и сиял, техники и роуди уже начали праздновать. Роб чувствовал, что что-то новое так и носится в воздухе, это ощущалось в том, как Майк обращался к зрителям между песнями. Постепенно у него возникло ощущение, что тот самый вечер настал. Как обычно, Роб сидел за кулисами, укрывшись от всех взглядов, кроме Майка, и наблюдал. Отросшие волосы Майк убрал под кепку, на футболку была накинута фланелевая рубашка в синюю и желтую клетку. Он смотрел, как Майк двигается, как перемещается по сцене, вовлекает в действо фанатов. Как и практически всегда, руками и ногами Роб постукивал в такт песням, даже новым. Игра на барабанах настолько вошла ему в плоть и кровь, что он даже не замечал этого. Он с удовольствием смотрел концерт, но с тревогой ждал середины, медленного, спокойного фрагмента, напоминавшего о Честере. Что Честеру всегда отменно удавалось, так это в конце тура поблагодарить всю команду, и Роб не удивился, когда Майк, поддерживаемый одобрительными криками зрителей, заговорил о том же, упомянув и новичков. Чего он не ожидал, так это того, в какое сентиментальное настроение впал Майк, пока благодарил фанатов за то, что предоставили ему возможность быть артистом, выступать, за то, что помогли ему пережить последние безумные полтора года. Он вспоминал весь этот путь, который тут, перед ними, пришел к своей конечной остановке, и сердце у Роба забилось чаще. А потом Майк просто сказал: - Пошумите в честь Честера. В тот раз он не стал передаваться горько-сладким воспоминаниям о своем товарище по группе, о своем любимом. Это был будто праздник, посвященный тому, кем он был и что значил для каждого, кто в тот момент присутствовал в зале. Последовали оглушительные аплодисменты, люди скандировали его имя, и Роб почувствовал, как стул под ним завибрировал. Он неотрывно смотрел на Майка, который улыбался и, закрыв глаза, стоял, откинув голову, будто обращаясь лицом навстречу небесам. Все, что было дальше, словно смешалось в одно пятно. Конфетти в конце концерта. Члены команды, которые выходили на сцену, и им тоже хлопали, как и Майку. То, как Майк посмотрел ему прямо в глаза, когда наконец сошел со сцены. Роб пытался осмыслить, что для них двоих означает этот вечер, но все смешалось в какой-то дымке. То, что Майк на том концерте устроил чистое празднество в память о Честере, яснее ясного говорило: этим он хочет сказать, что готов. Роб же уже давно чувствовал себя готовым. Но к чему жизнь его не готовила, так это к афтепати. К тому, как любимая Майком марка рома лилась рекой. К пиру, из-за которого он не мог поговорить с ним о произошедшем на сцене: о том, что осознал он один. Они сидели в автобусе друг напротив друга, и Майк устроил трансляцию в инстаграме. Роб тихонько сидел со вторым стаканом янтарной жидкости. Майк был в эйфории, и Роб молча радовался этому, наблюдая, выжидая. Давно перевалило за три утра, когда парни из Don Broco ушли в свой автобус, как и Дэн с Мэттом. Джим ушел последним, заключив Майка в медвежьи объятия, и спустился по лестнице. Внезапно они остались одни, и, хоть Роб ждал этого весь вечер, ему показалось, что он не готов к этому моменту. Он поставил стакан рядом со стаканом Майка, повернул голову, чтобы взглянуть, где там Эд. Он был в конце автобуса, в комнате отдыха, и Роб надеялся, что еще несколько минут он там проведет. Они с Майком сидели рядышком на диванчике на другом краю автобуса, неподалеку от маленького столика и кухни. Роб посмотрел на Майка, заметил, как у него светится лицо, какой он теплый и расслабленный после двух стаканов рома. Они сидели близко друг к другу, но не соприкасались, и Робу казалось, что между ними пропасть. - Устал? – мягко спросил он и улыбнулся при виде того, как слежались волосы Майка после кепки, в которой он выступал. Роб понятия не имел, куда девалась кепка. - Немного. – Майк улыбнулся Робу, тепло, как только он один умел. Перед глазами все немного расплывалось, но Роба он видел хорошо, и теперь, когда всё угомонилось, это было единственным, что было ему нужно: Роб, с этими его длинными волосами, так и норовящими упасть на очки, и с бородой, которая изрядно обросла. Он заметил седой волосок и подумал о том, как же незаметно пролетели эти двадцать лет. Роб окинул его взглядом, пытаясь определить степень нетрезвости. Пришел к выводу, что Майк просто слегка захмелел и на расслабоне, но не пьян, и набрался смелости положить ему ладонь на бедро. - Горжусь тобой, Майк. Тур был отличный. Майк опустил взгляд на его ладонь и сказал: - Спасибо. Я рад, что ты рядом. – Он придвинулся, и рука Роба чуть сдвинулась выше. – А знаешь что?.. Роб качнул головой, увидел, как Майк зарделся еще сильнее, и заволновался. Пусть даже волосы у Майка слежались под кепкой, пусть после концерта он напялил первую попавшуюся футболку и еще не ходил в душ, он все равно был прекрасен. Роб чувствовал, как сердце заколотилось в ушах, как случалось всякий раз, когда Майк оказывался так близко… и когда они были наедине. - Я вот все думаю… может быть, сегодня тебе захочется меня поцеловать. Стоило Майку произнести эти слова, как Роб почувствовал, что сила воли дает сбой. Он знал, что они не одни, что Эд в считанных шагах от них, и пусть даже сейчас его не видно, перейти в их часть автобуса было делом нескольких секунд. Все это было рискованной затеей, но по руке, которая лежала у Майка на бедре, пошли мурашки, и Роб невольно облизнул губы. - Правда?.. – шепотом отозвался он и поднялся ладонью чуть выше. Он остановился в считанных сантиметрах от паха и, услышав, как Майк резко втянул воздух, вскинул взгляд. Темные глаза Майка блестели, так и притягивая его к себе. Роб никогда не умел флиртовать. Это было просто не в его характере, он был слишком тихим и скромным. Не зря он годами прятался за своей установкой и был этим вполне доволен. Ему хотелось бы уметь это делать, но он понимал, что сейчас это не имеет значения. Роб говорил все прямо и не умел играть в романтические игры, но подумал, что, если нужен Майку, то, значит, нужен таким, какой есть. Даже если бы Роб Бурдон сознательно пытался стать антиподом Честера Беннингтона, ему не удалось бы отличаться от него еще сильнее… но Майку был нужен именно он, и впервые у Роба не возникло ощущения, что желание Майка направлено не по адресу. Сейчас ему казалось, что оно никак не связано с Честером или одиночеством, или даже с ромом, который они оба пили. Майку действительно было хорошо, и отчасти благодаря ему. Он склонился ближе, порадовавшись тому, что Майк прикрыл глаза, и замер, чтобы рассмотреть его лицо. Взял за подбородок, коснулся пальцем под полной нижней губой, и сердце в груди оглушительно заколотилось. Ему хотелось сначала убедиться, что он поступает правильно, но единственным, что отображалось сейчас на лице Майка, было что-то вроде безмолвной мольбы, и, сократив расстояние между ними, Роб тоже прикрыл глаза. Первый поцелуй был робким: он лишь слегка втянул в рот его нижнюю губу и тут же услышал, как замычал Майк. Вцепившись одной рукой ему в бедро, другой он погладил ему шею, и тут Майк перехватил его ладонь и крепко прижал к своей груди. Поцелуй разорвался, и Роб отстранился, но Майк тут же потянулся за ним и снова припал к нему губами. На этот раз уже он посасывал его губу и водил языком по нежной коже, будто прося разрешения проникнуть им внутрь. Роб поднялся рукой выше по ноге, обхватил пальцами бедро, притянул Майка ближе, разомкнул губы, впуская язык в рот. Тот был влажным, теплым, от него отдавало сладким ромом, который они пили, и голова у Роба пошла кругом от адреналина. Ему так хотелось дать себе волю, вжать Майка в спинку диванчика, но сдерживать себя он умел хорошо. Они оторвались друг от друга, их глаза встретились, и он сам не понимал, чему так удивился, увидев, как расширились зрачки Майка, каким взбудораженным стал взгляд, и услышав частое и отрывистое дыхание. Не колеблясь, Роб провел рукой ему по шее, завел крупную ладонь ему за затылок и перехватил инициативу: Майк раскрыл губы, и поцелуй углубился. Текли блаженные секунды, они целовались, по очереди забирая контроль, и вот, наконец, Роб легонько подтолкнул его назад… и почувствовал, как рука Майка соскользнула с груди и легла ему на ремень. Роб подался назад, любуясь тем, как распухли у Майка губы, как они поблескивают от слюны, но, как бы сильно ему не хотелось почувствовать их прикосновение там, куда нацеливался Майк, он покачал головой. - Майк, не здесь, - прошептал он ему на ухо. – Ты же не хочешь, чтоб наш первый раз был вот таким. Чтобы нам пришлось делать все потихоньку, прячась от Эда. – Он коснулся языком его уха, выдохнул, обдав мочку горячим дыханием, и почувствовал, как Майк все же вцепился ему в ремень. – Стой, я сказал, - произнес он все так же тихо, но твердо. – Я тебя так долго ждал не затем, чтобы завалить в туравтобусе. Он сам не верил своим ушам: тому, что только что озвучил Майку, что хочет с ним сделать. То, что в ответ тот захихикал, тоже застало его врасплох. Они посмотрели друг на друга, и Роб понял, что и Майк не ожидал от него таких слов. - А кто сказал, что это ты меня завалишь, м? – хитрым тоном спросил Майк, приобняв его за талию. Теперь его ладонь покоилась на пояснице, и это было куда безопаснее и уже не грозило навлечь беду на их головы. - Да ладно, - все так же тихо фыркнул Роб, - а то я не вижу, как ты на меня смотришь. Вот только не говори, что не хочешь, чтобы я сейчас загнул тебя и до потери пульса… Майк вытаращил на него глаза. - Я и не знал, что ты такой… напористый, - выговорил он. – Вот так всегда и бывает с этими тихонями. - А ты думал, - сказал Роб, отпустил Майка и сел. Оба часто дышали, и Роб чувствовал, как влажно стало в штанах и как он возбудился от поцелуев. Держать себя в руках было труднее, чем он думал. Он не ожидал, что Майк так быстро заставит его потерять голову, но, с другой стороны, желать кого-то в течение двадцати лет – долгий срок. – Не здесь, Майк, и, даже если бы мы были сейчас в другом месте… все равно еще рано. Двадцать лет, - напомнил он Майку, который сидел так близко, что он ощущал исходившие от него волны желания. – Я двадцать лет только о тебе и думал. И не собираюсь сломя голову бежать к финишу. Майк кивнул, не найдясь, что ответить, сел прямее, расправил футболку. - Иди в душ и ложись спать, Майк, - тихо сказал Роб, взял его за ладонь и приложил к сердцу. – Закрывай шторку, спи. Утром будем в аэропорту, а потом и дома. И дома мы будем наедине. Роб смотрел, как Майк снова кивает, потом встает с места. - Доброй ночи, Майк, - сказал он ему вслед. Вслед человеку, к которому горел так, как ни к кому и никогда. Ожидание обещало быть тяжелым. - И тебе доброй ночи, Борди. – Майк скрылся в маленькой ванной, и Роб, вздохнув, опустил голову на скрещенные руки на столе, пытаясь успокоиться. Завтра к обеду они будут в Лос-Анджелесе… и тогда уж он зайдет с Майком дальше поцелуев. И ничто его не остановит. Внезапно он понял, как сильно ему хочется домой.