Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй!

      — Саааш! — тянет Ярослав в темноту дверного проема, ведущего в соседнюю комнату. — Кажется, приехала.       Удобно устроившись с ногами на широком подоконнике, парень в окно наблюдает, как импортный черный автомобиль неаккуратно пытается припарковаться под зданием, где они напару с Казьминым уже третий год арендуют на втором этаже свой офис по оказанию магических услуг, которые, в большей мере, сводятся к Сашиным лживым консультациям, основанным на его собственных психологических наблюдениях и смутных наводках медиума.       — Ну что там? — появляется в комнате Александр и тут же приникает к тому же окну, потеснив немного друга.       — Машина вроде крутая, но смотри, как водит хреново, — тихо посмеиваясь, делится младший, продолжая наблюдать за неуклюжими попытками автомобиля пристроиться у обочины. — Позорево какое-то.       — Очень хреново, — соглашается Саша, а потом сталкивает слишком довольного злорадствующего друга с подоконника. — Иди встречай, прощупывай почву.       Пока медиум проводит невысокую изящную женщину лет сорока в комнату, где Саша обычно проводит свои сеансы, Яр успевает, как бы из вежливости, предложить даме руку, чтобы помочь переступить через высокий порог. Пальцы задевают ее наверняка невероятно дорогущий перстень с большим рубином, в тон к ее деловому красному костюму, который женщина то и дело крутит на пальце, портя немного этой нервозностью свой самоуверенный имидж. Достаточно емкое изображение встает перед глазами.       — Выяснил что-то? — торопливо спрашивает Александр, когда Баярунас, попросив клиентку немного подождать в зале для приемов, возвращается к другу в заднюю комнату с окном.       — Да, я видел образ, который ее волнует, — Ярослав подходит ближе, чтобы собеседник мог слышать его быстрый шепот, а женщина за дверью нет. — У нее муженек каким-то боссом работает, не знаю, но кабинет красивый вроде, хоть я и смутно видел. Так вот наша дамочка случайно зашла, когда ее муж с молоденькой девчонкой там флиртовал.       — Боится, что ее собираются поменять на помоложе? — уточняет Саша, попутно надевая и застегивая черную мантию, которая удачно прикрывает порезы на передней части джинсов и яркий принт с глазом на футболке. — Обоснованно боится?       — Я вообще хз, — пожимает плечами медиум. — Она не знает, и я тоже свечку не держал.       — Ну вроде тетка властная и любит, чтобы все было, как она скажет. Если скажу, что ошиблась — может не поверить.       — А если она ошиблась, то семья будет разрушена, а виноваты мы, — неуверенно начинает Ярослав попытку переубедить друга.       — Ну тогда нам придется жить с этим грехом, — скептически хмыкает Александр.       — Тебе легко говорить, ты привык действовать холодно, но… — вновь хочет высказаться младший, но Казьмин не дает.       — Не нуди, — отмахивается он равнодушно. — Как будто первый раз позволяешь мне.       За четыре года работы с постоянным обманом для них обоих ложь клиентам давно перестала вызывать сложности, особенно учитывая, что для Казьмина естественны и более пугающие и отвратительные вещи. Но Яр все еще временами начинает метаться.       — Ну как знаешь, иди, — смиряется медиум.       И выталкивает друга в основную комнату, оформленную в более мрачном стиле, со стеллажами, заставленными книгами, черными кожаными креслами вокруг невысокого столика из темного дерева и стенами, украшенными различными мистическими символами. Клиенты верят в необходимость этого всего, будто оно нужно для чего-то еще, кроме как создания атмосферы, которая при освещении двадцативаттной лампочкой кажется особенно таинственной.       Яр не раз украдкой наблюдал за работой друга, за тем как Саша своим мягким вкрадчивым голосом и колдовской зеленью глаз очаровывает очередную доверчивую дамочку. Наверное, Баярунас на их месте и сам мог бы повестись, довериться таинственному колдуну по объявлению в интернете, если бы не знал достоверно, что все Сашины наставления — это изящно продуманные, но бесполезные формулировки, которым парень научился, пока шесть лет получал диплом по психологии.       Красивый, умный и циничный — у Александра имеются все дары природы, чтобы быть гениальным обманщиком, а потому Ярик отчаянно хочет верить, что друг никогда не использует свои навыки против него.       Сегодняшняя клиентка занимает чудовищно много времени, и по окончанию первого часа ожидания мемы в ленте Ярослава заканчиваются, и ему остается только вернуться на облюбованный подоконник и равнодушным взглядом наблюдать, как проносятся за окном машины, унося своих пассажиров по их, наверняка невероятно важным, личным делам. Московское небо навевает тоску, посерев от скрытых где-то в вышине капель дождя, который по всем прогнозам прольется на город к вечеру. У Сашки сегодня даже глаза болеть не будут — мрачно как вечером.       «Кап-кап» — обманывает погода, и первые бисеринки дождя ударяются об окно раньше срока.       Подтянув ноги на подоконник, Яр приваливается плечом к стеклу, чтобы было удобнее наблюдать за скатывающимися по другой стороне капельками. Стук дождя действует умиротворяюще, и оттого глаза начинают методично закрываться, а сознание вскоре отключается, погружая Ярослава в спокойный сон без образов.       В какой-то момент он почти просыпается, через полуприкрытые веки лениво смотрит на монотонный поток зонтов внизу за окном. Ни шевелиться, ни тем более просыпаться окончательно не хочется совершенно. Рядом раздается тихий Сашин голос, тот говорит по телефону. Кажется, сквозь пелену сна Яр слышит, как друг называет имя Федора, но поручиться за то, что это точно было произнесено, парень не может. Сочетание стука дождя и мягкого голоса Саши вновь затягивают его обратно в объятия Морфея.       Неизвестно сколько времени проходит, но за окном все еще успокаивающе стучит дождь, а небо лишь немного меняет свой окрас на более темный, когда длинные ресницы снова вздрагивают. Баярунас поднимает руки, чтобы сонно потереть глаза и не вырубиться опять, и осознает, что, пока он спал, Сашка закончил работать и, застав его на окне, укрыл своей мантией.       И причиной пробуждения тоже стал друг, вернее снова его разговор по телефону с каким-то очередным клиентом, который, судя по ответам Казьмина, просил о встрече как можно скорее. Немного поупрямившись для поднятия цены, Александр соглашается при условии, что прием не займет слишком много времени.       — Опять плохо спал ночью? — отнимает от уха телефон Саша, и тон его голоса едва уловимо теплеет, сменяясь с сухого официального на более приветливый.       — Такое случается, — как бы извиняясь, разводит руки медиум.       — Овервотч?       — Овервотч, — смиренно признается Ярослав.       Александр и так в курсе того, что друг частенько проводит ночи или за играми, или за кошмарами, и потому очень радуется, что за последние несколько дней на руках того не появилось ни одного нового пластыря, а все прежние следы от ногтей на ладонях уже давно затянулись, перестав, наконец, тревожить его едва уловимым, но непрекращающимся запахом крови.       — Отец все еще в командировке?       — Да, его до конца месяца не будет, — отвечает Ярослав, спрыгивая с подоконника, чтобы с удовольствием потянуться после пусть и мирного, но очень неудобного сна на окне. — А нафиг ты на клиента согласился? Мы же еще 20 минут и по домам.       — Ничего, задержимся, ради такого можно. Задание неприятное, Яр, но быстрое, — поясняет Саша, и словно бы от его вновь серьезного тона в комнате немного темнеет. — Звонил мужчина, сказал, что хочет знать, жив ли его сын.       — Оу, — неуверенно отзывается Баярунас. — Может не надо? Может хотя бы не сегодня?       Зеленые глаза в ответ смотрят осуждающе, и Баярунас капитулирующе поднимает ладони.       Перспектива столкнуться со смертью вызывает неприятный озноб по телу, и Ярослав нервно кутается в благородно одолженную ему на время сна черную мантию, а Сашка этому, на удивление, не препятствует и свою одежду не забирает.       Медиум все еще сомневается, есть ли смысл работать сегодня вместо того, чтобы отложить эту встречу на завтра, но раз Казьмин уже согласился, и клиент сам готов ехать к ним в офис, несмотря на никак не ослабевающий дождь за окном, то им ничего не остается более, кроме как дождаться.       — А ты сказал… — начинает было Ярослав, но его перебивают.       — Взять личную вещь, да, — заканчивает за него Саша.       «— Пожалуйста, будь живым», — про себя молит сына неизвестного клиента медиум.       Будучи с детства обреченным видеть и чувствовать больше, чем другие люди, общаясь с Казьминым двадцать четыре на семь, от которого кровью и болью так и веет, Баярунас давно оставил бояться темы смерти, но перспектива сообщать об этом скорбящим родственникам все еще не может перестать быть такой отталкивающей. Потому он и не любит работать напрямую. Основной причиной все же является то, что его слишком юный возраст вызывает скепсис у большинства посетителей, да и Сашин тоже, но забалтывать тот всегда умел лучше. Но в этом случае Ярослав вынужден присутствовать на сеансе тоже.       Клиент, высокий мужчина с густой сединой на висках, прибывает спустя полчаса после своего звонка. Будучи не заинтересованным во всяких жестах приличия в виде предложенного чая, он почти с порога просит приступить к делу, так и не сняв вымокшее под дождем бежевое легкое пальто.       Саша все же просит его присесть за стол напротив себя.       — Игорь пропал в конце августа, месяц назад, — сообщает мужчина, не переставая теребить угол своей барсетки, которую так и не выпускает из рук. — Он не пришел домой после работы. Сразу все думали, что загулял где-то с девочкой, но он так и не вернулся. И полиция не нашла ни его, ни его тела, только… — он замолкает, отвлекаясь на то, чтобы достать из сумки наручные часы. — Я должен знать, вернется ли наш мальчик домой.       Передавая над столом предмет своего сына, он с надеждой смотрит на Сашу и удивляется, когда тот жестом подзывает юношу с длинными черными волосами, который до этого почти незаметно стоял возле стены в слабоосвещенном участке комнаты.       Забирая из рук Александра часы с кожаным коричневым ремешком, Яр чувствует на себе полный недоверия взгляд клиента, но тот сохраняет молчание, за что медиум ему очень признателен.       Как только пальцы касаются стекла циферблата, Баярунас понимает, что не сможет сказать этому человеку ничего утешительного. От часов однозначно веет смертью. Мельком он видит сегодняшнего клиента чужими глазами, но немного моложе. Момент, когда отец вручает парню подарок на день рождения.       — Мне жаль это говорить, — пытается быть как можно более тактичным Ярослав и, пряча лицо за длинной челкой, протягивает часы обратно. — Но владелец этого предмета больше не с нами. Вы подарили их сыну на совершеннолетие, но теперь они снова Ваши.       Мужчина на это опускает голову и ничем более не выдает своего отчаяния, словно он уже и не надеялся на иной ответ. Но затем вскакивает на ноги, отчего медиум вздрагивает и едва не роняет часы, отшатнувшись назад.       — Вы узнали, что это был мой подарок Игорю на 18 лет. Можете сказать что-то еще? — с одного молодого человека он переводит взгляд на другого и обратно. — Хоть что-то. Как это случилось с ним?       — К сожалению, это не в наших силах, — разводит руками Казьмин.       — Прошу вас, — он обращает взгляд на младшего из экстрасенсов, делая к нему шаг. — Если есть шанс…       — Он не может помочь, — твердо говорит Саша и тут же поднимается на ноги, чтобы встать между другом и пытающимся давить на него мужчиной. Почти инстинктивный жест защиты.       Но Ярослав все же пытается вновь сосредоточиться на холодном стекле циферблата. Это никогда ничего не давало, кроме отрывочных смазанных образов, если предмет не был с владельцем в момент смерти. Но в этот раз, когда он крепче сжимает часы в руке, комната внезапно туманится перед глазами.       Ему холодно и темно, и в слабом лунном свете он едва может различить смутные тонкие силуэты деревьев. Где-то далеко слышится лай собак, значит люди где-то поблизости, и это дает право надеяться.       От продолжительного бега легкие горят, и воздух с шумом срывается с губ. Как бы тяжело ни было, он должен продолжать двигаться, если хочет выжить и еще хоть раз увидеть близких.       Но когда за спиной раздается хруст веток, то он понимает, что проиграл. — Мейдей! — Отчаянно зовет в темноту медиум, надеясь не стать частью того, что случится с Игорем дальше.       Что-то тяжело бьет в спину, вонзаясь лезвием практически между лопаток, и он падает вперед, осознавая, что ни рассвета, ни близких уже не увидит.       — Ярик!       Саша настойчиво тормошит его за плечо, и потому успевает удержать, когда друг пошатывается вперед. Он пытается осторожно вытащить часы из судорожно сжатых пальцев медиума так, чтобы не причинить боли своей силой.       — С изменяющими мужьями мне как-то больше нравится работать, — хрипло выдыхает Ярослав, добровольно разжимая ладонь.       Устало опустившись в кресло, медиум принимается пересказывать то, что видел, и почти тут же жалеет об этом, потому что глаза отца Игоря наполняются блеском слез, когда он слышит о жестокой смерти своего ребенка.       — Почему это вообще сработало? — удивленно шепчет Казьмин, обращаясь будто к самому себе. А потом оборачивается к отцу пропавшего. — Где были часы, когда Игорь пропал?       — Они были у него. Только их нашли в лесу, когда искали моего сына.       Саша зло скрипит зубами из-за того, что не уточнил этого заранее. Ярослав знает, что в таком случае он бы ни за что не дал ему касаться предмета, найденного на месте смерти. Слишком глубоко Яра в такие видения затягивает — лучше отказались бы помогать вообще. Один маленький гвоздик продолжает царапать сознание Баярунаса.       Воспитание требует проявить вежливость и проводить гостя, как он делает это всегда, но сил к концу дня не остается ни капли, особенно после такого мощного видения смерти. Казьмин видит, что напарник сейчас даже с кресла встать не сможет, и потому не тревожит его.       Что именно за гвоздик беспокоил его, Ярослав понимает только когда клиент, расплатившись, собирается покинуть офис. Видя мир от лица Игоря, в момент падения после удара в спину, на долю секунды перед глазами мелькнуло изображение символа, выгравированного на запястье.       — У вашего сына была татуировка? — внезапно для самого себя задает вопрос юноша. Он задирает рукав собственной толстовки и указывает на место на запястье немного повыше яркого браслета из разноцветных ниток. — Вот здесь. Геометрический рисунок. Крест вписанный в квадрат.       В него тут же вонзается пара испуганных черных бездн зрачков. Но страх исходит не от клиента. А от Саши, который, как громом пораженный, широко распахнутыми глазами взирает на него.       — Нет, он не любит такие вещи, — отвечает мужчина, на что Ярослав кивает.       Только чудом ему удается не задремать, пока Казьмин провожает и прощается с гостем. А когда он приходит обратно, то Яр чувствует мягкое прикосновение к волосам, которым друг привлекает к себе внимание. И тогда медиум поднимает голову, отрываясь от бесцельного созерцания собственных коленок.       Саша присаживается на корточки рядом, заглядывая в синие омуты глаз, которые в данный момент кажутся почти черными из-за полностью расфокусированных расширенных зрачков.       — Вот это тебя развезло после сегодняшнего, — с мягким смешком он аккуратно убирает непослушную прядку с лица Ярослава. — Я отвезу тебя домой.       — И милку мне купи, — пользуется случаем Сашиной доброты, канючит Баярунас.       Казьмин на это только смеется, но Яр и не сомневается, что свои сладости он сегодня получит.       — Сашк, — зовет парень неуверенно, пытаясь разобраться в собственных ощущениях и предчувствиях. Потому голос звучит тихонько, но другу и этого достаточно, чтобы услышать. — Тот парень, Игорь, он ощущался странно.       В ответ одна бровь вопросительно приподнимается, и Казьмин склоняет голову набок, словно прося продолжить реплику.       — Он ощущался странно, неправильно, но знакомо, — ощущение такое близкое, словно он вот-вот вспомнит, и когда это все же происходит, то Яр, удивленный собственным открытием, вскидывает взгляд на старшего. — Я почувствовал такой же холод и боль, когда впервые встретил тебя. Игорь ощущался так же, как ты.       Друг резко мрачнеет. Так и не поднимаясь на ноги, он достает свой смартфон, какое-то время роется в нем, а дальше протягивает с открытым приложением графического редактора.       — Ты сможешь нарисовать изображение, которое увидел на руке убитого парня?       Баярунас сперва недоумевает из-за этой просьбы, но послушно пытается вспомнить. Подрагивающими от усталости пальцами он по памяти рисует для начала квадрат, а потом перечеркивает его вертикальным крестом. И с каждой нарисованной линией Саша мрачнеет все больше, подлокотник кресла Яра едва не трещит под пальцами Казьмина.       — Что-то такое, неровное очень, то ли нарисовано, то ли выцарапано. Что это значит, Саш? — спрашивает младший. — Что это за символ?       — Я не знаю.       И Ярослав чувствует, как отвратительно сильно веет фальшью от этой фразы друга.