Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй!

      Правую скулу обжигает болью, а еще до этого ребрам сильно досталось, и теперь в месте удара будто пульсирует что-то горячее. Но он не позволяет себе надолго замешкаться из-за пропущенного удара.       Он должен победить, чтобы выжить, он не будет очередным кормом для этих тварей. Пусть лучше этот другой парень станет их пиром, а он еще поживет, чего бы это ни стоило. Жизнь поставила его в эти условия, он не виноват в том, что его руки сейчас в крови другого человека.       Противник на несколько лет младше, лет восемнадцать, максимум двадцать, и заметно уступает в силе, но компенсирует это более высокой скоростью. Но и это не спасает мальчишку, когда он все-таки достает его.       От удара снизу вверх в лицо противника откидывает на землю…       И в этот момент мир вокруг рассыпается на тысячи кусочков.       Звонок в дверь такой протяжный, громкий и будто бы полон ненависти к спящему медиуму, но хотя бы он вырывает из цепких пут кошмара, в этот раз не такого жуткого, как обычно, но неприятное ощущение сбитых костяшек, вымазанных кровью неизвестного паренька, все еще вяжущим налетом оседает на коже. Яр потому смотрит на свои ладони, чтобы убедиться, что в реальности с ними все в полном порядке, никаких ссадин от ударов по лицу противника.       Телефона рядом не видно, потому парень шарит руками по кровати, чтобы обнаружить пропажу под подушкой, куда засунул его вчера ночью после предрассветного листания ленты новостей в ВК до того, как лечь спать. При разблокировке мобильный едва не выпадает из рук, потому что пять неуслышанных пропущенных вызовов Казьмин ему точно не простит, и того, что уже 12:40, хотя они договорились встретиться в полдень, тоже.       Протяжная трель звонка повторяется, и Баярунас мигом вскакивает с кровати, чтобы, не тратя времени даже на свой внешний вид, открыть дверь Александру, который тут же награждает его взглядом серийного убийцы.       — Сашенька, — нервно сглатывает юноша, на всякий случай немного отступая от агрессивно выглядящего друга. — Только кости не ломай, пожалуйста.       — Я разве что только пальцы, — отвечает Казьмин тоном, от которого непонятно даже шутит он, или поездка к травматологу действительно понадобится. — Которыми ты не можешь установить будильник или хотя бы нажать на знак приема звонка.       — Ну право слово, не стоит, — заискивающей улыбкой пытается сгладить свою вину Ярослав. — Проспал немного, с кем не бывает?       Саша на это только глаза закатывает, заходя в квартиру, чтобы медиум мог закрыть дверь. Ему все еще немного нервно и стыдно, что в очередной раз заставил такого педантичного друга ждать из-за своей неорганизованности, но Казьмин, наверное, уже привык за все время общения.       — Собирайся и поехали, — бросает вампир, устроившись на время ожидания друга на кухне.       Чтобы не провоцировать Казьмина на еще большую агрессию, чем та, что прямо сейчас пассивно выражается в зло поджатых уголках губ и нехарактерной для старшего молчаливости, Баярунас завершает утренние сборы в сверхъестественно короткие сроки, и во второй раз предстает перед гостем уже не в потрепанной домашней одежде и с оставшимся с вечера подобием хвостика, а при полном параде и с расчесанными волосами.       Александр, который в это время увлеченно уткнулся в телефон, в своем бежевом вязаном свитере и очках кажется таким уютным, что Яр на мгновение тормозит на пороге кухни, не решаясь зайти, хотя знает, что вампир его присутствие точно заметил, но чарующее мгновение терять не хочется все равно.       «Казьмин красивый», — проносится в голове шальная мысль, и Яр трясет головой, принося привычный беспорядок в прическу, одновременно отгоняя подальше неуместный поток сознания, теряя этот маленький странный осколочек в витраже других размышлений.       Друг его присутствия то ли правда не замечает, то ли ему просто пофиг, и Ярослав решается задержать их выезд еще чуть-чуть, чтобы хоть немного перекусить перед сложной работой.       С Сашей взглядом он сталкивается, только когда тот отрывается от чтения, услышав хлопок двери холодильника, лишившегося колбасы для бутербродов.       — Тебе не предлагаю, — пожимает плечами медиум, принимаясь за нарезку.       — В этом доме ты можешь предложить мне только себя, — отвечает невозмутимо Казьмин, возвращая взгляд к экрану.       Ярослав на эту провокацию только фыркает и показывает в сторону друга фак, выражая до какого места ему эти вампирские потребности.       Хотя в голове мгновенно всплывает вчерашняя встреча, внезапный Сашин уход сразу же после того, как едва не поддался соблазну укусить его. Баярунас искренне надеется, что это он так просто стебался или пытался припугнуть за слишком уж прямые вопросы о вампирских желаниях в отношении себя. Но рука сама тянется прикоснуться на шее к тому месту, где на долю секунды он успел почувствовать чужое дыхание.       — Ты можешь питаться чем-то нормальным? — вырывает из мыслей немного стервозный голос Казьмина.       Яр плюхается на стул напротив, одновременно вгрызаясь с аппетитом в невероятно вкусный, но заведомо неполезный бутерброд.       — Я могу спросить у тебя то же самое, — прожевав, хмыкает юноша.       Наверняка Казьмин просто завидует тому, что не может насладиться такой пищей богов, и вынужден пить только эту противную соленую кровь. Мерзость же.       — У меня нет выбора, а вот ты без контроля отца совсем от рук отбился, — продолжает изображать заботливого ворчливого деда вампир.       — Можешь забрать меня себе, — как бы невзначай предлагает Баярунас, устремив все невинное очарование своих огромных синих глаз на друга, прекрасно зная, что тот долго этому сопротивляться не может. Поупрямится обычно для виду, а потом с демонстративно недовольным лицом сделает все, как мелкий и просил. — Мне не нравится быть одному, а отец только на днях приедет.       — Нет-нет-нет, — тем не менее, в этот раз трюк не срабатывает, и Саша категорично мотает головой, слишком поспешно, и Яру искренне интересна причина настолько яростного отказа.       — Почему?       — Ты шумный и мусоришь, — немного помедлив, находится с ответом вампир, и этот вариант медиум совсем не знает, как оспорить.       — Принято.       По окончанию трапезы Казьмин едва ли не пинками выгоняет его к машине, аргументируя это тем, что Осипов будет их ждать, если не ждет уже, тогда как добираться до полицейского участка им еще как минимум час, и то, если не будет пробок.       За всю дорогу Александр ни разу не заговаривает о том, что им предстоит сделать, а Яр, думая о своем будущем все больше и больше, готов просить его остановить едва ли не на каждом светофоре, выпустить из машины и отпустить куда подальше, потому что он внезапно начинает сомневаться в рациональности всей этой затеи. Вчера то он так решительно заявил, что готов помогать, но сегодня мысль пережить смерть Лизы от первого лица кажется уже невероятно непривлекательной.       Казьмин об этих метаниях, конечно же, не знает, хотя, вроде, должен догадываться, что медиуму страшно, как бы тот ни пытался храбриться. Но на всякий случай про себя Ярослав называет его мудаком за то, что вообще захотел ввязаться во всю эту историю Лизы Панфиловой. Сидел бы спокойно, а так и медиум, на правах хорошего друга, должен присоединиться к расследованию.       Когда машина паркуется у стен участка, Яр нервно сглатывает. Когда они проходят тяжелые двери здания, то он чувствует себя котом, которого хозяева несут купаться, несмотря на дикую нелюбовь животного к такому времяпрепровождению, потому что сейчас медиуму, так же как и хвостатому зверьку, хочется отчаянно вцепиться ногтями в массивную деревянную лутку, и пусть делают что хотят. Правда Саша его одной рукой сможет оторвать от спасительной опоры. Но тянет в подвальное помещение его не несокрушимая вампирская сила Казьмина, а мысль о том, что он должен. Должен сдержать обещание, данное Саше, и должен Лизе, погибшей так жестоко и несправедливо, помочь обрести покой.       Федора они встречают уже в коридоре недалеко от двустворчатых дверей, ведущих в помещение с пониженной температурой, где хранятся тела всех жертв, по чьим делам все еще ведется расследование.       Завидев пришедших, Осипов тепло улыбается и тактично не обращает никакого внимания на тот факт, что его друзья задержались. С Александром, как и при прошлой встрече, полицейский обменивается рукопожатием, а Яра так же обнимает, и, видя, что юноша сегодня в несколько мрачном настроении, быстро его отпускает.       Саша эту непривычную для друга потерянную холодность тоже замечает, и потому ободряюще кладет ему руку на плечо, ищуще заглядывая в глаза.       — Яр, ты в порядке? Еще есть возможность передумать, — с искренним беспокойством спрашивает вампир, и Баярунас готов мысленно извиниться за то, что мысленно назвал его мудаком.       — Все нормально, просто я по дороге сюда уже успел себя накрутить, — качает головой медиум.       Он пытается как можно более искренне улыбнуться старшим, чтобы хоть их убедить, что все в порядке, раз уж себя точно не получится. И, тем не менее, пересилив собственный страх, юноша первым заходит в помещение с телом Лизы, уложенной на один из находящихся в комнате железных столов. Федор озаботился предупредить о своем приходе, и к величайшему облегчению Ярослава, предусмотрительные работники накрыли труп простыней, чтобы заранее не пугать менее привычных к подобным зрелищам обычных людей. Но даже под плотной тканью заметно, насколько девчонка миниатюрная.       Вот и познакомились в реальности, Лиза.       Саша сказал, что эти вампиры любят устраивать игры с людьми, но разве им и правда было весело охотиться на ту, кто заведомо не сможет оказать никакого сопротивления, даже будь ее губители обычными мужчинами, простыми людьми, которые все равно в два раза больше подростка?       Работать напрямую с телом было бы слишком рискованно для медиума, и Осипов, зная это, достает из одного из стоящих у стены шкафов небольшой пакет с вещами, найденными при жертве, которые даже ведущему расследование Федору наотрез запретили выносить из здания полицейского морга.       — Ну, поехали, — шумно выдыхает медиум.       Пальцы замирают в считанных сантиметрах от белой ткани платья, и Саша, обратив внимание на эту нерешительность, аккуратно берет Ярослава за свободную руку, давая знать, что он рядом. Это немного помогает.       — Я попытаюсь не очень глубоко погружаться, — говорит Яр, игнорируя то, как судорожно сжимается горло от охватывающих эмоций, будто плотным стальным кольцом передавливает. — Чтобы вы могли до меня дозваться, если все пойдет совсем плохо.       — Я обязательно вытащу тебя, — твердо обещает Александр, переплетая пальцы их сцепленных ладоней.       А потом комнату наполняет сырой еловый воздух, ощущение руки вампира сменяется на прикосновение к твердой древесной коре, а мир перед глазами темнеет.       У нее больше нет сил бежать, и в попытке отдышаться она опирается рукой о толстый сосновый ствол, верхушка которого утопает где-то очень высоко в небесной глади. Девочка чувствует себя такой маленькой и уязвимой рядом с таким великаном, простоявшим здесь столетиями.       Возможно, те, кто преследует ее, прожили даже дольше.       Ярослав предполагал, что самым сильным эмоциональным стрессом для ребенка станет лес и момент смерти, но вряд ли из этого можно что-то узнать о том, как выглядят вампиры и где они скрываются.       Зачем они делают все это? Неужели в них не осталось совсем ничего человеческого, и ни один из тех пугающих монстров не способен хотя бы на каплю сочувствия к ребенку?       Отчаянно хочется плакать, но за последние два дня она так много слез пролила, что теперь там, где они должны быть, осталась только горькая звенящая пустота. Даже надежды не осталось, что есть шанс спастись — ей очень явно дали понять, насколько же она слабая и беспомощная в сравнении с любым из вампиров. Из проклятого леса у нее шансов выбраться нет. Но с этим она успела смириться, а вот от осознания того, что своей смертью она разобьет маме сердце, становится так болезненно на душе. И только эта мысль заставляет ее оторваться от дерева.       Где-то слева раздается хруст, гулко разносящийся под луной, и девочка изо всех сил срывается с места.       — Мэйдэй, это не то, — отчаянно восклицает медиум, охваченный одновременно и своими эмоциями, и паникой ребенка — тяжелой петлей она ложится вокруг горла, быстро затягиваясь и мешая дышать. — Это ничего не даст!       Хруст веток повторяется где-то прямо за спиной, и она чувствует, как близко оказывается ее преследователь.       — Разрывай связь, — приказывает Казьмин, встряхивая немного за плечи.       Его ладони, голос, родные интонации кажутся самым реальным ощущением, за которое Баярунас цепляется как за якорь, чтобы вернуться в реальность.       И руки убившего Лизу вампира смыкаются только на ее шее, тогда как медиум панически пытается проморгаться, чтобы снова начать видеть холодный белый свет морга вместо серебряного мрака ночного леса.       — Ты как, мой хороший? — обеспокоенно смотрит Осипов на то, как мальчик, которого он так бессовестно позволил втянуть в свое дело, судорожно пытается отдышаться.       — Порядок, вовремя вернулся, так что умирать не пришлось, — отмахивается Баярунас, нагло игнорируя факт подкашивающихся коленей.       Но поддерживающий его Казьмин точно замечает, как невольно Яру приходится перенести на него свой вес. От этого зеленые глаза Сашки будто холодеют, становясь немного серыми, словно грозовое небо. Чтобы как-то развеять тучи в чужом взгляде медиум улыбается, как бы извиняясь за причиненные беспокойства.       — Попробую еще раз.       Вампир хмурится, но кивает.       На второй раз мир рассыпается не ночной тьмой, а тусклым желтым светом.       Мужчина напротив не намного младше ее отчима, и он не произносит ни слова с момента, как его кинули сюда, мрачным настороженным взглядом следит за каждым ее движением. Будто она хоть что-то ему сможет сделать.       Их обоих даже связывать не стали, посчитав, видимо, что пленники все равно от них никуда не денутся из этого жутковатого подвала.       — Что они с нами собираются делать? — становится первым, что она слышит от человека, спустя примерно час опасливого рассматривания друг друга из противоположных углов комнаты.       — Что ты видишь сейчас? — Сашин голос звучит немного лишним, но Яр за него держится изо всех сил, используя как спасательный круг, чтобы не погрузиться глубже в бездну воспоминаний погибшей девочки.       — Какое-то помещение, метра три на три, тут холодно, сыро и Лиза считает, что это подвал, — отзывается юноша, осознавая, что его голос звучит тоже как-то потусторонне, будто звук проходит, а интонации и эмоции — нет. — А еще тут мужчина лет тридцати пяти. Человек, судя по всему.       Она сама не знает, что с ней будет, но явно ничего хорошего, и от страха перед будущим на глаза накатывают слезы.       Она еще может плакать.       Сашины пальцы мягко проводят по лицу, осторожно стирая влажную дорожку со щеки Яра. Федор наверняка видит это проявление нежности между ними, точно так же, как и ответный ласковый взгляд медиума на вампира, но на его лице не мелькает ни тени осуждения. Почти наверняка, он все еще видит в Ярославе только ребенка, которого нужно любить и опекать, и сомневается, что Казьмин может представлять младшего как-то иначе.       — Выходит, где-то в лесах Подмосковья есть еще как минимум одно тело, раз мужчину, увиденного тобой, мы не нашли, — задумчиво тянет полицейский. — Что ж, это уже информация, с которой мы можем работать, нужно больше узнать о жертве, наверняка о нем писали заявление. Идем наверх, здесь ты уже сделал достаточно.       Ярослав упрямо мотает головой. Он сделал мало, он мог бы больше, но там такой калейдоскоп из ощущений, и его закидывает куда-то не туда, в воспоминания, где ничего нельзя узнать ни о похитителях, ни о месте, где ребенка держали. Нужно попробовать еще, и, возможно, в третий раз повезет больше.       — Вот бы мне приглючилось само похищение, — вздыхает юноша. — Там точно будет больше деталей, номер машины там, или даже место, куда ее привезли.       Он хочет снова вызвать видение, но Федор внезапно хватает его за запястье, останавливая от прикосновения к одежде жертвы.       — Слушай, мелкий, я тут вспомнил одну деталь. Когда мы давали ориентировки, чтобы искать пропавшую, то никакого белого платья не упоминалось. Лиза была в другой одежде.       Медиум вопросительно приподнимает бровь, не поняв контекста фразы. А вот Сашу осеняет.       — Значит, ее переодели, — поясняет он. — Через платье ты увидишь только сам плен, но не момент похищения.       — Тогда я должен… — неуверенно начинает Баярунас, переводя взгляд на тело, лежащее под покрывалом.       — Нет! — Тут же осаждает Казьмин. — Этого ты делать не будешь. Ты никогда не работал с мертвецами.       — Но это же то же самое, почти что предмет, — пожимает плечами юноша.       — Который раньше был живым, — снова возмущается вампир. — Тебя может накрыть сильнее.       Казьмин, конечно же, прав. Сложно вспомнить ситуацию, когда он не был прав. Бесящий своей педантичностью и здравым смыслом Казьмин. Но уйти прямо сейчас кажется кощунственным по отношению к Лизе.       — Ну давай хоть попробуем? — просит младший, умоляюще поднимая бровки. — Разочек. Мы же уже все равно тут, даже ехать никуда не нужно. А не получится — ты меня вытянешь обратно.       Саша какое-то время размышляет, нервно прикусив губу, а потом неохотно, очень неохотно, но все же кивает.       Как медиум, Яр видел много мерзостей в жизни, но ладони все равно начинают подрагивать, когда, отодвинув немного простынь, он видит иссушенную кровопотерей и временем тонкую ручку, окоченевшую и потемневшую. Увидеть большее он не решается, для видения достаточно и этого.       Осторожное прикосновение, переборов отвращение к мертвечине, и пол под ногами будто проваливается. Последнее, что он чувствует — это сила Сашиных рук, когда тот стремительно оказывается рядом, чтобы подхватить, уберегая от падения.       — Яр, Яр, — испуганно звучит совсем рядом голос вампира.       Но видение в этот раз такое плотное, почти физически осязаемое, оно заглушает реальный мир напрочь.