Мой ручной Стив

Как выяснилось буквально через полчаса, Стрендж выдал слишком оптимистичный прогноз. Тони с трудом отцепил Стива от себя, тот испуганно забился в угол, ожидая того, что хозяин начнёт жестоко его воспитывать, но ничего не последовало. Это насторожило его, и он замер, испуганно вглядываясь в лицо Хозяина и выискивая в его чертах признаки недовольства собой: тот не злился, но и не замахивался рукой, как он того боялся. Впрочем, и утешать Стивена Старк не стал — просто потому, что не умел. Ещё раз оглядев исхудавшую фигуру в своей старой футболке и белье, он тихо проговорил: — О… Ну, ты чего. Давай, не дури. Поднимайся. Ситуация казалась абсурдной и одновременно безвыходной. Стив напоминал крупное напуганное животное, а не человека: человеческого в нем осталось мало, и все движения, и то, как он съёжился и напрягся под его взглядом — все выдавало забитого зверя, существо, существующее инстинктами, низведенное чужой злой волей до скотского состояния. Это злило, но Старк постепенно осознавал, что мало было просто вытащить капитана в беспамятстве из его клетки — нужно было вернуть ему человеческий облик. А это, похоже, было не так-то просто, пусть ему и не хотелось, чтобы Стрэндж был прав и наркотик в крови у Стива подавил его память и волю насовсем. И еще он теперь понимал, что пусть он и засадит тех работорговцев, кто сотворил с ним это, за решётку — прежнего капитана будет не вернуть. Никогда. Просто потому, что вдруг он, очнувшись-таки, вспомнит, как униженно цеплялся за ноги Старка и предлагал себя ему? Тогда он его возненавидит — и это было бы полбеды, но что, если память не вернётся совсем? И он так и останется полуживотным — боящимся каждого шага и каждого резкого жеста, униженно выпрашивающим немного доброты. Вот это было по-настоящему страшно. Но все это Тони осознавал как бы краем разума, а пока что, прямо говоря, надеялся на лучшее. — Стивен… Ну, что ты, — протянул он руку к сжавшемуся у кровати Стиву. — Я не держу на тебя зла, что ты, не бойся меня… Я забрал тебя не для того, чтобы поиздеваться. Ты подлечишься, ты тут погуляешь, отдохнёшь, поспишь, в конце концов. Ответом послужил скулёж, и стало ясно, что большая часть тирады пролетела мимо его ушей. Стив смотрел на его руку пустыми, бессмысленными глазами, запуганными, как и положено ручному животному. Тони осторожно погладил его по плечу, отметив, как торчат острые ключицы и как непохоже стало его тело на то, каким сильным и совершенным видел его Старк во время боя когда-то. — Не бойся, Стив. Я не враг тебе. Но Стив его не слышал, а если и слышал, смысла слов явно не понимал, и в ответ на добрый снисходительный старковский тон снова подобрался ближе к его ногам и доверчиво положил ладонь ему на внутреннюю сторону бёдра, а потом и на холмик между ног. Тони закатил глаза. — Нет, не лезь ко мне! — он убрал его руку. Дико было то, что он видел, и Тони искал баланс между грубостью и убедительностью. Сильнее всего его испугало непонимание и полная отрешенность капитана, хоть он и не признался бы. — Если что понадобится, ванна там, — он махнул рукой на неприметную дверь. С этими словами он вышел из комнаты. Нужно было срочно выпить, чтобы унять дрожь. Теперь нельзя было не признать, что вылечить Стива будет непросто. Он успел пройти к бару и даже налить стакан, который благополучно выронил из рук, услышав животный вой, а потом опрометью кинулся назад. Капитана в комнате не было, крик раздавался из ванной, благо дверь была приоткрыта. Тони распахнул дверь и замер. Стивен стоял без белья над сантехникой, руками он зажимал пах и плакал до икоты. Вой был бессвязным и полным боли, и Тони успел мельком подумать, как же невыносимо знать, что другому плохо, и не иметь возможности достучаться до его разума. — Что случилось? — Тони осторожно попытался отнять руки от паха капитана. — Что с тобой? Стив побледнел и затрясся. Он помнил маленькую белую комнату, вымощенную белой плиткой и полную острых медицинских инструментов, где каждая новая инъекция приносила с собой забвение и новую волну страха, а потом ещё одну, другую, грязную, где его держали на цепи и где он мочился под себя, иногда не в силах встать из-за накрывшей его слабости. И по вбитому в него в тех двух страшных местах опыту помнил, что нельзя жаловаться и злить хозяина. Но этот мужчина был странный, и сдерживался, и даже был так добр, что до сих пор ни разу не ударил его, хотя и начал злиться: это Стив чувствовал своим животным инстинктом. Хозяин явно чего-то хотел от него, и, напрягшись, Стив выцарапал из памяти оставшиеся в ней человеческие слова и объяснил так, как научил его прошлый хозяин: — Писю больно. Тони не знал, от чего его тошнит больше, от такого беспомощного детского выражения или от зрелища изуродованного полового члена, который, как было видно теперь из-под содранной марлевой повязки и нижнего белья, до сих пор сочился кровью. Он присмотрелся чуть внимательнее и понял, что хоть пирсинг и вытащили, отверстия от него остались и, не обработанные с должным вниманием, воспалились. Крайняя плоть припухла, из-под неё виднелись грубые, незажившие дыры сверху и снизу головки полового члена, покрытые сукровицей и влагой. Пахло это мерзко: видимо, Роджерс захотел помочиться, но не смог, поскольку моча обжигала воспалившиеся ранки. Тони пришлось набраться терпения, чтобы отвести его обратно и унять дрожь и вой. — Так, сядь, я вызову врача, — приказал он, и Стив упал на пол, сжавшись и подтянув ноги к груди, обняв их руками. Вся его поза выражала беспомощность и неиллюзорную боль — и ни окрики, ни утешения Старка здесь не помогали. — А я тебя предупреждал, — с ходу начал Стрендж, — но ты же умнее всех! Отправь его в больницу. Так легче будет. — Кому? — рявкнул Старк. — Кому?! Мне? Да, мне будет легче! А ему? — Стивен все равно ничего не понимает. У него в крови убойная смесь. Знаешь, тем кто продался добровольно, повезло. Они здоровы, сыты и звонят своим «папикам», чтобы их забрали. Тем, кого не доломали, тоже повезло, они хотят мстить. А Стиву… Слишком большая доза наркотиков, слишком много насилия. Тони, я не даю дурных советов. Ты сейчас провёл с ним полчаса и уже измучился — ну, скажи, разве нет? Не бери это на себя. Наймёшь ему сиделок, и… — Сейчас тебя спасает только то, что ты маг. Иначе я бы тебе врезал. — Пойми одно: раны затянутся, да, здоровье станет получше. Но я вылечу его тело, а не разум. И велик шанс, что твой Стив не вернётся. И не станет нормальным. — Лечи его, я справлюсь. Я верну Стивена в стан живых и адекватных. — Чёрт с тобой! Может, и получится что. Стрэндж отступил под его напором больше из-за нежелания спорить и цапаться со Старком, да ещё, может, из-за того, что лечить, как ни крути, было его призванием и профессией. Стив вызывал у него сожаление, но не такой ужас, как у Старка. Доктор осторожно подошёл к Стивену, натянул перчатки и осмотрел член. Пациент его дёрнулся, взвыл, попытался вывернуться и лечь на живот или набок, чтобы прикрыться и не дать этому человеку в холодных латексных перчатках ощупывать себя — но его держали крепко, и оставалось только смириться и замереть, тяжело дыша. Он рыдал, хотя не осознавал этого, Стрэндж же осматривал его спокойно, насколько позволял сам Стив. Всё было воспалено, но нужно было проверить, как далеко воспаление это зашло. — Помочиться можешь? — спросил он.  Стивен не ответил ему, но весь затрясся и оглянулся на хозяина. В глазах читалась мольба. — Давай, — Тони ободряюще кивнул и отпустил его, помогая встать. Стив с его помощью подошёл к унитазу, но так и не решился попробовать: внутри всё сжималось от страха. Желание как отрезало. Он только вздрогнул от боли, когда твёрдая рука Тони вдруг накрыла его пах и в ухо раздался шёпот хозяина: — Давай. — Хозяин… — проскулил Стив и напрягся. Моча потекла, но не так как надо. Мутные струйки текли сверху и снизу, и пока Стрендж осматривал проблему, Тони смотрел на залитое слезами лицо, на то, как капитан прикусывал губы, и в итоге, когда всё закончилось, вздохнул с облегчением. — Это так всегда будет? — спросил Тони у Стренджа. — Нет. Глупости. Конечно же, нет. Всё заживёт в интервале от месяца до полугода, но первые две недели ему будет больно мочиться. Попробуем вставить в мочевой канал катетер на три дня. Всё подживёт и станет легче. — Думаешь, он обрадуется ходить с мешком? — Ну, делай катетеризацию три раза в день. Ему терпеть нельзя, иначе уретра зарастёт. Услышав, что в него снова собираются что-то пихать, Стивен заскулил. Оба вздохнули. — Прошу, подумай хорошо, Тони. Это время и ответственность. Не бери на себя лишнего. Тем более, что он твоих стараний не оценит. Но Старк не слушал нотаций доктора, а снова потянулся к Стиву. — Не бойся, — Тони крепко взял его за запястье, — всё будет хорошо. — Как будет угодно хозяину, — простонал Стивен, а потом рухнул на колени. — Пощадите, я буду писать, только не надо… не надо… — остальная часть фразы потонула в рыданиях, а Тони, не дожидаясь нового комментария Стренджа, зарычал. — Всё равно я справлюсь. Доктор только пожал плечами. Стрендж был циничным, но не жестоким, просто слишком много видел в жизни, и был уверен, что капитана уже не вернуть. Тот не видел реальности, погружался в пучину собственных кошмаров и никак не реагировал на происходящее. Тони же пока все ещё считал, что как только пройдёт первый шок и закончится действие лекарства, капитан придёт в более осознанное состояние. Оба заблуждались: метаморфозы были слишком сильны, но наркотики хоть и свели на нет почти все последствия сыворотки, оставили крохотную способность наблюдать и делать выводы. И Стивен наблюдал. Сквозь боль и ужас он присматривался к хозяину. Тот пугал его своей «нелогичностью». Он не пытался показать ему его место, не требовал во всех подробностях рассказать, как и за что его наказали. Он заботился о нём, и это пугало: та бережность с которой его осматривали, уверенные руки, освободившие его кишку, сам хозяин, не ставший терзать его член и обещавший всё вернуть как было. Всё это наводило на мысли о том, что его готовят для чего-то страшного. И всё вокруг это подтверждало. Его, плачущего и икающего, отвели в кровать, такую шикарную, что Стив даже успокоился и замер, утопая в ее мягкости и почти сразу погружаясь в сон. Но тревожность помешала заснуть окончательно, а также то соображение, что не ему же её приготовили, значит надо ублажить хозяина так, чтобы он остался доволен. Знать бы, что он ещё любит. Логика работала странно. Он обратил внимание на то, что хозяин иногда сердится и связал это с тем, что ноет и жалуется, а ничего не подозревающий хозяин в это время общался со Стрэнджем. Доктор уже успокоился и даже признал разумность доводов Тони, хотя и утверждал, что будет тяжело. Он уже хотел посоветовать Старку снова поручить капитана вниманию опытных врачей и медсестёр, как тот, вяло махнув рукой, выложил ему все скверные подробности последней встречи, драку, и показал щит, оставшийся у него. — Да, дела, — заметил Стрэндж, — он ведь тебя инстинктивно теперь боится, а будет бояться ещё больше. — Почему? — Сам подумай. Он вне закона, в обычную больницу ему нельзя, сиделки проговориться могут, так что всё придётся делать нам. А ему нужно всё обрабатывать три раза в день. А ещё боль… Если амнезия и пропадёт полностью, то он живо решит, что ты оставил его у себя лишь ради удовольствия видеть его таким. Похоже, это соображение напрягло Старка куда больше, чем предупреждения о сложностях ухода за больным. — Нет, если так… Нет, я не садист. И не хочу мучить его этим намеренно, и тем более напоминать о прошлом. Ты прав… Но ведь даже в частной клинике персонал мог оказаться чересчур любопытным или болтливым! Тони метался бы между двумя возможностями ещё долго, но Стрэндж снова ободрил его: — То, что ему мешает стать адекватным, тебе поможет. Он ведь признал тебя хозяином, распорядись этим правильно и не ори на него лишний раз: может, он постепенно вынырнет из этого омута, — и он поднялся с места, быстро приглашая последовать за собой в лазарет. «Да что за намёки ты себе позволяешь!» — хотел было возмутиться Старк, но высказывать это было уже некому: Стрэндж исчез так же быстро, как и явился, и он остался наедине с замершим Стивом. Тот весь сжался, готовясь к худшему и был удивлён, когда на его плечо легла тяжёлая мозолистая рука, а потом хозяин хмыкнул и Стив оказался подхвачен на руки будто бы девица. Его прижали к груди и он услышал, как мерно бьётся сердце хозяина. Тони, понимая, что Стрэндж был прав, тихо заговорил: — Добро пожаловать, Стив. От тебя сейчас требуется одно: послушание. Стив послушно кивнул и задрожал всем телом, когда Тони принёс его в лазарет, куда до этого переместился Стрэндж. Он уже всё подготовил, и Стив, разглядывая инструменты, затрясся как осиновый лист. — Ты боишься, я понимаю, — Тони устраивал его на кресле, разводил ноги и фиксировал, подвигая его ближе к краю. — Здесь только нужно обработать, и всё. Ты мне веришь? — и Старк взял тонкую руку в свою, поглаживая и успокаивая, ловя полной отчаянной муки взгляд. Стиву от его прикосновений было больно и в тоже время хорошо. Хозяин гладил его по руке, а катетер снял жжение и принёс облегчение. Ещё раз разъяснив, как быть со следами пирсинга, Стрэндж удалился, а Тони потрепал Стива по макушке и тихо сказал: — Ты молодец, справился.