Мой ручной Стив

Беда не приходит одна. Тони в этом убедился, а ещё понял, что является живой иллюстрацией всех законов Мерфи. Когда перед ним объявился Тор, держащий на руках едва живого Локи, он только мысленно выругался. — Тони, — Тор понял, что брата его не пустят в Башню, — помоги. — Что с ним? — Танос. Он напал на нас и… — Локи сам виноват, — резко ответил Старк, — он должен был думать… — Тони, прошу, — шёпотом попросил Тор, — у него сломана гортань, он задыхается и слаб. — Хорошо, но я запру его. — Тогда уж нас вдвоём. Я согласен. Так в соседней со Стивом палате появился тот, кто несколько лет назад готов был убить всех мстителей. Локи, в отличие от Стива, в бессознательном состоянии пробыл недолго и, едва получив помощь и опомнившись, принялся изучать окружавшее его. Помещение было небольшое, всё в белых цветах, совершенно скромно обставленное; если бы Локи смог встать, непременно подёргал бы ручку двери и попробовал сбежать, но слабость после наркоза и боль в груди ясно указывали на то, что пока лучше полежать спокойно. Он прикрыл глаза, успокаиваясь и думая, что пусть будет то, что будет. Ещё пара мгновений — и он уснул бы, но тут вошел Тор. Уверенный, что брат спит, и встал над ним, закрыв лицо тенью и всматриваясь, а потом потянулся к нему, накрыл его руку своей, осторожно гладя, и попросил: — Держись, брат. Пожалуйста. Услышать такое было неожиданно, и если б Локи не решил дальше изображать спящего, то недоуменно посмотрел бы на него, спросив, не заболел ли Тор. — Всё с ним прекрасно будет. Скоро он отойдет после операции, и мы все ещё испытаем на себе его «благодарность», — раздался второй голос, раздраженный и недовольный, похоже, принадлежавший Стрэнджу — Локи настолько удивился, что вздрогнул и дернулся, распахивая глаза. Тор и правда возвышался над ним, стоя вплотную к его постели; силуэт доктора маячил сзади, в дверях. Увидев испуг брата, Тор обернулся к нему и укоризненно заметил: — Ты его разбудил. Стрэндж, я всё понимаю, но можно быть хоть немного… — Моего терпения на вас всех не хватит, — и тот хлопнул дверью, удаляясь, и, кажется, выругавшись на прощанье. А Тор сел рядом; койка прогнулась под его весом, невольно давая сползти ближе. — Тебя тут никто не держит… Это не тюрьма. Просто хочу, чтобы ты вылечился, поэтому ради всего святого прошу: полежи пару суток тихо, чтобы восстановиться. Не делай глупостей. «Иначе нас обоих отсюда вышвырнут, — подумал Локи. — Понимаю». Он кивнул, но желание вскочить и немедленно узнать, что творится в башне за пределами этой палаты, не оставляло его. К счастью, усталость сморила его раньше, и скоро он уснул, невольно согревшись и привалившись к боку Тора. Громовержец давно бы встал и покинул его, но сейчас сидел ещё долго, оберегая его сон и думая, как долго продлится эта идиллическая минута. Сейчас, спавший и умиротворенный, братец выглядел на редкость мило, хоть Тор и не признался бы, что дорожит им и даже любуется и тонкими чертами лица, и устало прикрытыми глазами. Он обнял его, прижав, и думал, как скоро ему захочется придушить его после очередной выходки. За стеной в это время разворачивалась не менее трогательная сцена, правда, скорее печальная, к разочарованию Старка. Тот уже понял всю степень невменяемости Стива, который выспался и иногда потирался низом живота об одеяло, пытаясь унять зуд и жжение от катетера. — Больно? Помочь дойти до туалета? Такие просьбы от хозяина, который должен был бы строго обходиться с ним, неизменно вгоняли Стива в ступор. Он помотал головой отрицательно. Его снова погладили, уговаривая полежать спокойно, и он лег, замирая, послушный этой просьбе. — Нет, ты лежи, как тебе удобно. Есть хочешь? Не дожидаясь ответа, Старк притащил поднос с легкой едой. Полусонный, Стив казался совсем обессилевшим, и какое-то время он кормил его кусочками фруктов с рук, иногда ощущая, как чужие губы касаются его руки, что заставляло замирать, потом одернул себя. — Может, сам попробуешь? Он устроил его повыше: Стив подчинился и ел по приказу, но, похоже, без всякого аппетита, через силу. В этом и оказывалась вся сложность: Старк вовсе не привык к такому безоговорочному подчинению; это значило взять на себя ответственность, а он опасался испортить всё и не понимал, как вести себя с цеплявшимся за него Стивом, который боялся любого окрика и поднятой руки. Стив ждал ласки, а Тони вовсе не привык кому-то оказывать её, и обходиться с человеком как с собакой, которую можно потрепать по холке и отпустить, ему казалось недопустимым. Это было заметно любому, включая доктора. — Зря ты так сдержанно себя держишь. Ты холоден, а он ждет твоей благосклонности. Знаешь, каким виноватым он чувствует себя за то, что не может угодить тебе? — Он скоро привыкнет, — возразил Тони, — я не хочу поддерживать в нем то убеждение, что я его хозяин… Оно пройдет. — Правда, Тони? Но ведь ты вытащил его оттуда, купил его, в его понимании. Не так скоро всё изменится. Он не исцелится за три дня, как любой из Мстителей. Да ты и сам не сможешь с ним обращаться иначе: сам видишь, что разговора на равных Стив не понимает и боится тебя. — Я не хочу быть его господином. Или постараюсь стать тем, кто будет так добр, что однажды его отпустит. Стив большей частью лежал безучастно; если бы не редкие попытки подольститься к Тони и виноватый взгляд, показалось бы, что он в депрессии. — Ты ведь можешь вставать. Пожалуйста, ешь, гуляй, восстанавливай силы — делай в башне, что хочешь. Я бы тебя совсем отпустил, но тебя ищут, за ее стенами тебе не поздоровится, а ты… Стив смотрел непонимающе, пропуская всё мимо ушей. Его приходилось силой вытаскивать и за руку вести на завтрак, на прогулку, потом вниз, в спортзал, и в ванную тоже — Тони был уверен, что он подчинился бы и запомнил, к примеру, расписание, но и навязывать свою волю не хотел. Он всё еще ждал, что однажды амнезия спадет, действие наркотика обратится вспять, Стив взглянет по-прежнему… Но эта надежда сменялась тем убеждением, что хочет он того или нет, действиями Стива ему придется руководить. Он брал его под руки и вёл в ванную, попутно пытаясь объяснить свои действия. — Да, — послушно кивал Стив, — да, я понимаю. Я грязный для вас, господин. — Нет же, нет. Просто нужно сменить одежду и смыть пот. Ты бы сам мог запомнить всё это и сделать сам… Тони окинул его оценивающим взглядом — да нет, не мог бы. Слишком слабый и вздрагивающий, и ладони у него тряслись, когда он принимал стакан с питьем из его рук. Вряд ли он смог бы бережно обойтись с собой, и с катетером, и с подживавшими ранками. Тони казалось, что Стив сам касается себя с отвращением — впрочем, он не смог бы осудить его за это и попытался утешить: — Ты не стесняйся меня. Это скоро пройдет, и ты сможешь сам себя обслуживать. Стив кивал, но, похоже, единственно из желание не перечить господину. И стоило его раздеть, принялся за старое. Вернее, сперва смутился, прикрыв причинное место рукой, но потом, когда постоял под теплыми струями воды и расслабился, то, обернувшись к Тони, снова попытался поймать губами его руку. — Мне так жаль, что я ничем не могу услужить вам, хозяин. У меня тут всё болит, — он указал на промежность, — и там тоже. — Прекрати даже говорить об этом, — оборвал его Тони, но, увидев страх и непонимание в глазах Стива, отругал себя и начал мягче: — Мне не нужно… — Я ненужный, — как-то потерянно согласился Стив. — Нет, я не это имел в виду. Ты болен, а я хочу, чтобы ты стал здоровым, сильным, понимаешь? Таким ты понравишься мне больше, — и он погладил его по плечу ободряюще, а потом накинул полотенце и повел его назад в палату. Стив по пути что-то тихо говорил, соглашаясь с тем, что его господин прав: он и сам себя ненавидит. Кто захочет на него смотреть без отвращения? К тому же, его покалечили там, в самом интимном месте, это он понял, и вновь сокрушался, что таким он господину мало полезен. Тони сдерживался и ободрял его в промежутках между злостью на себя. Поддерживать образ «доброго господина» казалось ему идиотским фарсом — а по-нормальному достучаться до Стива не выходило. Он бы и поддержал эту игру — особенно наедине, где слова эти ни к чему не обязывали, но ведь в башне они жили не одни, а он не мог и не собирался держать Стива на привязи или делать затворником. Напротив, Тони казалось, что тот быстрее вспомнит, как вести себя среди людей, если будет завтракать за общим столом и сопровождать его (недалеко, разумеется), насколько позволит здоровье. Но первый же выход «в свет» обернулся конфузом. Общая кухня была, с точки зрения Старка, не так велика, но Стиву, в память которого намертво врезалась узкая клетка и маленькая белая палата, она виделась огромным залом. И там были другие люди, множество людей, и они смеялись, указывали на него; Стив сделал шаг назад, прячась за Тони, ухватился, чувствуя, что хозяин напрягся. Потом и вовсе сполз на пол к его ногам, хватая ртом воздух. К горлу подкатывали рыдания — не от боли, от паники. В действительности множества лиц в столовой не было — всего четверо, не считая них самих: Наташа, Стрэндж, Паркер и Тор, оторвавшийся на время от присмотра за собственным пациентом ради спокойного завтрака. Собственно, на него даже и не смотрели — в особенности Паркер, слишком занятый новым гаджетом, и Стрэндж, втолковывавший Тору, что трахеостома еще напомнит о себе, если Локи не послушает их приказа. — И вообще, нужно было его привязать, — буркнул он. Потом поднял глаза на Тони со Стивом. — Зачем ты тащишь его сюда? — Всё было хорошо, пока он тебя не увидел, — огрызнулся Старк, пытаясь утихомирить вздрагивавшего Стива и поднять его с пола. Внезапно сзади послышался голос ещё одного обитателя башни:  — Так-так-так… Какую милую игрушку ты себе завёл, Тони. Голос, ехидный, растягивающий слова, заставлял узнать владельца, даже не оборачиваясь. Старк вскочил, хотел кинуться, потянулся за оружием — но напрасно. Обладатель его исчез, лишь на мгновение продемонстрировав тонкую насмешливую улыбку. Тор бросился за ним и нагнал у дальних дверей. — Так бы тебя и придушил, невыносимый мой братец. Локи собирался проскользнуть обратно в палату тихо и незаметно, когда был пойман Тором. — Попробуй. Тем более, что я слабее. Правда, есть риск, что ты пожалеешь… Тор, не слушая, оттащил его назад, почти до палаты, где усадил на постель: Локи, на удивление, не вырывался. — Странные дела у вас здесь творятся. Что с Стивеном Роджерсом? Я видел, как Старк тащит его по коридору и он шарахается от любого… — А вот это уже не наше с тобой дело, братец, — немного резко осадил его Тор. Он силой уложил его на постель и прижал, заставляя не двигаться, что привело только к тому, что Локи начал задыхаться. Ему не было плохо, но манипулировать Тором он умел всегда и, цепляясь с испуганными глазами за воротник на горле, выглядел тяжело страдающим — и Тор, испугавшись, быстро вызвал Стрэнджа. В итоге нагоняй получили оба. Тор решил лучше следить за Локи, а бог обмана решил разнюхать, в чём собственно дело. Неделю он затаивался и выжидал, отмечая, когда в палату на другом конце коридора приходит Старк, рассматривая реакцию Стрэнджа после визитов туда и дожидаясь, когда Тор успокоится и займётся своими делами. Конечно, Локи закрыли в палате, но это не помогло, обычная дверь, пусть и с электронным замком, мага точно не удержала бы. Он жадно наблюдал моменты, когда Старк выводил Стива позаниматься или на прогулку и не мог не отметить, что ему не хватает разве что ошейника с поводком, чтобы закрепить власть Тони, который то ободрял его, то тихо утешал, то уговаривал вести себя нормально. В очередной раз Стивен очнулся от чёрного мрака кошмаров и увидел над собой мужчину. Того, кто так чётко указал на его место тогда, в столовой. Затрясся и попытался слезть с кровати. Локи, удобно устроившись рядом, размышлял вслух: — Интересно, и правда, как маленькая зверушка. И как же это Старк этого добился? Но Стив молчал, только зрачки его все расширялись и расширялись. — Может, и мне с тобой что-нибудь сделать? — продолжил он. — А? Капитан? Локи, на самом деле, был не так уж жесток. Сарказм был скорее всего защитной реакцией. Видеть врага сломленным это счастье, но как быть, если враг был смел и благороден? Если биться против такого — высокая честь? Локи ответа не знал. В груди клокотала ярость, прикрываемая сарказмом, и другое странное чувство. Требовавшее исправить состояние врага, вернуть выспреннюю пылкость его речам, гордость во взгляд. Заставить его ссутуленные плечи расправиться. Локи вздохнул и решил проверить, с чем ему работать. Он медленно потащил одеяло на себя: критически осмотрел следы насилия, вскользь прошёлся рукой по колену. Взгляд задержался на истерзанном паху. Стив понял его по-своему: попытался нагнуться к паху Локи и тут же был остановлен твёрдой рукой. — А вот этого не надо. Мне это не нравится. — Простите, господин, — Локи нахмурился и, видя страх Стивена, ухватил его за острый подбородок и достаточно зло проговорил. — Меня зовут Локи. И ты должен называть меня так. Это понятно? И, как ни странно, Стивену стало легче. Этот мужчина требовал чётко. Его поведение было предсказуемым и пусть он возьмёт его силой, но страх отпустит. — Понятно, Локи, — тихо ответил капитан и немного отшатнулся, не понимая, что произошло. Локи улыбнулся, откуда-то из кармана тренировочных брюк достал шоколадную конфету, развернул её и сунул в рот капитану. Тот механически стал жевать, а в голове строилась цепочка. Этот мужчина не любит, когда его называют господином, но ему нравится его имя — Локи. Настолько, что он наградил его сладким. — Так и как ты дошёл до жизни такой? — Локи с трудом дотерпел до того момента, когда капитан дожует конфету. — Я не знаю, Локи, не помню. — Позволишь тебя рассмотреть поближе? — Стивен вопроса не понял. Он лихорадочно искал в памяти ответ, чтобы не вызвать ярости, но его не было. Он снова затрясся и ответил. — Да, Локи. Он лёг на кровать, скинул больничную рубашку, покорно согнул ноги в коленях и раздвинул их, зажмуривая глаза. Насилия не последовало, Локи просто смотрел, а потом положил ладонь над пахом Стива. — Я не лекарь, увы. Сильно болит? — обычно Стив не отвечал на такие вопросы. Любые жалобы на боль влекли ещё более суровую кару, но его до сих пор не изнасиловали, да и Локи хоть и был грозен, был осторожен, и он забывшись ответил. — Каждую секунду. Я могу доставить удовольствие…но только ртом. Не надо в меня больше ничего пихать, — он залился слезами, — больше я не выдержу. — Конечно же, не выдержишь, — поддержал его бог обмана и это шокировало. Никто его до этого не жалел. Его погладили по волосам, и напряжение чуть спало. Им были довольны. — Я не трону тебя. Никто не тронет. Стив кивнул, зажмурился и услышал, как шаги удаляются от кровати, и только когда Локи взялся за ручку двери, тихо прошептал: — Я никому не скажу о том, что ты приходил ко мне. Локи замер, вернулся к Стиву и сунул ему ещё одну конфету. — Правильно, это будет нашим секретом. Мы теперь с тобой будем часто видеться.