***
Работа в «Оствинде» шла своим чередом: посетители приходили и уходили, чаевые понемногу копились в карманах услужливых официантов, а Эбигейл Рид, как и всегда, была неуёмна в своём игривом настроении. Вот уже неделю Виктория пытается привыкнуть к её чудаковатому характеру, и стоило ей лишь подумать, что научилась разоблачать её розыгрыши, как вновь сконфуженная Грейсон попадала под очередное хохочущее «да расслабься ты, я же пошутила». Особенным пристрастием Эбигейл обладала к придумыванию новых прозвищ для своей напарницы. За неделю их появилось достаточно, но чаще всего она называла Викторию «рыжей», «Филадельфией» или «тройкой» (из-за размера груди). Порой это раздражало, когда-то – наскучивало, но зачастую шутки Рид приносили Виктории чувство лёгкости и непринуждённости. Это, по крайней мере, позволяло ей отвлечься от мыслей о своём соседе. Послеобеденное время было самым загруженным для работников кафе. Вскоре почти все столики оказались заняты мило воркующими парочками, уединившимися одиночками, громко смеющимися дружными компаниями; мужчинами и женщинами, взрослыми и детьми. Виктория изо всех сил старалась быть мила с каждым из них, особенно, с одной милой маленькой посетительницей, которая некоторое время капризничала, пока не увидела странную, но такую забавную тётю в белом переднике и с красивыми яркими волосами. Виктория успокаивала малышку, корчила для неё смешные рожицы и говорила всякие глупости, чтобы рассмешить. Даже нашла для неё воздушный шарик и сложила для девочки журавлика из салфетки. Уже скоро каждый присутствующий в кафе не мог не умиляться очаровательной официантке, нянчащейся с совершенно не знакомым ей ребёнком. Довольные родители, что смогли спокойно провести время за обедом, который чуть было не сорвался из-за плохого настроения их чада, перед уходом поблагодарили Викторию за внимание к их ребёнку и засыпали её комплиментами. Но ведь это было обычным делом, думала Виктория, не понимая, за что они её благодарят. Это были её крайние клиенты на данный час. Слегка разгрузившись, Вик решила подзаправиться кофе и присоединилась к сидящей по ту сторону барной стойки Эбигейл Рид. – Вау, – сказала та, провожая взглядом удаляющуюся из кафе семью, и взялась протирать бокал полотенцем. – Да ты у нас просто сошедший с небес ангел. Вик подвинула табуретку и присела рядом с подругой, скрывшись за высокой стойкой. Услышав в её словах некую неискренность, она посмотрела на Рид с непониманием и сказала: – К чему эта ирония, Эби? Я просто стараюсь делать свою работу хорошо и нравиться людям, чтобы им, в свою очередь, нравилось возвращаться сюда снова и снова. – А где же ирония-то? Я говорю абсолютно серьёзно, – поспешила объясниться девушка. – Ты верно мыслишь, рыжая. И, думаю, образ умилительного пахучего цветочка подходит тебе лучше всего. А я вот скорее та самая девушка, что пытается быть смешной, но над её шутками никто не смеётся. Посетители ко мне привыкли. Но я бы не сказала, что я прям-таки покорила их сердца. Да уж... Чувствую себя неудачницей, – безрадостно усмехнулась себе под нос Эби, убрав чистый бокал в сторону. – Я тут без малого шесть лет батрачу, а меня обскакивает какая-то новенькая из Фили. Порой Виктории было очень трудно разговаривать с Эбигейл, ибо девушка и впрямь выражалась слишком прямолинейно. Но Грейсон точно знала: в словах подруги не было злости, не было и обиды – лишь укор, брошенный самой себе. Даже за тот недолгий срок, что она её знает, Виктория уже не в первый раз сталкивалась с завуалированной самокритикой Рид и всё чаще думала о том, что внешняя дурашливая оболочка этой девушки на самом деле скрывает глубокие душевные раны. Но спрашивать об этом не хватало смелости. – Прости... – ничего другого Виктория не смогла ответить. – Нет, ты прости. У меня на языке то же, что и на уме. Такое себе, знаешь ли. Не обращай на меня внимания и продолжай работать в том же духе, чтобы привлекать внимание клиентов. Мне же нужно лишь поспевать за тобой, – и Эбигейл подмигнула Виктории. Та попыталась улыбнуться ей в ответ. Когда-нибудь, думала Виктория, она окончательно сможет понять Эбигейл, сможет помочь ей чувствовать себя увереннее. Эта девушка нравилась ей, нравилась её непосредственность и такая откровенная простота, а потому Вик очень хотелось бы, чтобы Эбигейл, так же как и она, считала её своей подругой. Колокольчик над входной дверью то и дело позвякивал, оповещая рабочий персонал о прибытии новых посетителей. Виктория и Эбигейл громко приветствовали гостей и тут же брались за подносы и принимались за работу. Сегодня практически не было времени на передышку, и уже к шести вечера Вик могла поклясться, что её ноги вот-вот отвалятся. Рид по-дружески смеялась над ней, уверяя, что это ещё не самая страшная загруженность, которую ей придётся пережить, и отшучивалась о том, что хотя бы в выносливости она превосходит новенькую. В этом уж точно ей равных не было. Открывшаяся входная дверь вновь сорвала звон с колокольчика, а после долго не могла вернуть обратно. Это означало лишь одно – в кафе пожаловала большая компания. – Добро пожаловать! – раздались голоса Эбигейл и Виктории из разных концов большого зала. Но, как только они взглянули на вошедших, сквозь каждую из них будто бы пропустили разряд электрического тока. У каждой из них на то были свои причины. Эбигейл спешно извинилась перед двумя девушками, которых обслуживала до этого, и тенью по стенке двинулась к коллеге. Виктория стояла по ту сторону стойки и ждала, пока Стив Брукер – бармен нальёт кофе для её заказа, когда подняла голову и рассмотрела новых посетителей. Это были высокая девушка-блондинка и трое парней, среди которых был он – тот, кто уже неделю не даёт покоя её мыслям – Хоакин Феникс. По спине пробежал холодок, и сердце сей миг сорвалось в неудержимый пляс. Виктория мигом села под стойку. Она даже думать не хотела, как глупо сейчас наверняка выглядела в глазах покосившегося на неё бармена, но она ни в коем случае не хотела обслуживать столик, за который сядут её сосед со своими друзьями. Это ведь так неловко! В этот момент Эбигейл нырнула под стойку и подползла к Виктории. Теперь Стив, уже закончивший с заказом, что принесла ему Грейсон, с удивлением косился на них обеих, сидящих у него под ногами и лихорадочно перешёптывающихся. – Подруга, выручай! – начала Рид с просьбы. – Какое совпадение, я собиралась сказать тебе то же самое. – Видела четверых, что только что вошли в кафе? Так вот, они твои. – Что? С чего бы? – выпалила встревоженная Виктория, нахмурив лоб, и сразу же поправилась: – То есть... Я хотела сказать, почему сразу я? И чего это ты ползаешь под стойкой? – Мне нужно срочно отлучиться. Там... Там это... – девушка отчаянно искала в своей голове причины, по которым может сбежать из зала. – Фрукты привезли! Хозяин сказал, чтобы я сегодня приняла товар. А чего я ползаю под стойкой это не твоего ума дело, троечка. У меня к тебе, между прочим, аналогичный вопрос. – Нет, пожалуйста, Эбигейл, не сбрасывай это на меня, прошу тебя, – Виктория сломала своё лицо в умоляющей гримасе и с жалостью взглянула на коллегу. – Эй, кто у нас тут «Мисс Обаяние-97», я или ты? – Рид с улыбкой заглянула в глаза перепуганной девушки и потрепала её по волосам, как котёнка. – Возьми себя в руки. В конце концов, тяжёлую работу работаем. С этими словами Эбигейл, как бы Вик не пыталась её остановить, обхватывая руками, вырвалась из-под стойки и исчезла в дверях с табличкой «Только для персонала». Виктория прекрасно знала, что Эби всё это нарочно, что никакой товар ей принимать не нужно. И Хоакин, она была уверена, тоже нарочно заявился сюда, отдавая себе отчёт о том, что Вик здесь работает. Так зачем же они оба так с ней? Нервно кусать пальцы и мысленно проклинать подругу больше не было времени: эти ребята уже устроились за четырёхместным столиком у окна и один из них звал официанта. Виктория быстро вскочила на ноги и вышла из-за стойки, неловко поглядывая на сочувствующего ей взглядом бармена. Как бы ей хотелось сейчас убежать куда-нибудь далеко-далеко. Но вместо этого она взяла кофе на подносе, отнесла его девушке за дальним столиком и, тяжело выдохнув, направилась к компании друзей. «Главное, не подавай виду, – твердила она себе. – Он просто посетитель, а ты просто официантка». Конечно, визит в «Оствинд», несомненно, столкнул бы Хоакина с его соседкой, которую он ещё пару часов назад подвозил сюда, и он знал это, однако вовсе не это привело его сюда. Он был бы не прочь навещать Вик на её работе, наблюдать из-за какого-нибудь столика в уголке за тем, как она мило улыбается клиентам и порхает в прелестном платьице от барной стойки к столикам, но не хотел показаться ненормальным сталкером. Сегодня же был особенный день – в Мидвилл вернулся старый друг Хоакина, который очень хотел посидеть с друзьями в заведении, где они так любили зависать все вместе. Поэтому он сейчас здесь, в компании Билла Эшера, Мелани Нэльсон и вернувшегося из Питтсбурга Алекса Грейса, сидит и опасается, как бы Виктория не подумала чего лишнего на его счёт. Ещё по дороге в кафе Хоакин наказал себе не выдавать своё знакомство с Викторией, чтобы не смущать её и не давать друзьям (особенно неугомонному Биллу) повода язвить. Но вот она оказалась здесь, такая милая, улыбчивая, точно лучик утреннего солнца, подошла к их столику, поздоровалась, представилась и спросила, что они будут заказывать, и Хоакин более не мог отвести от неё взгляда. – Я тебя здесь раньше не видел, – заметил Билли, когда Вик подошла к ним и достала свой блокнот с ручкой. – А где Эби? – Я новенькая. А Эбигейл сейчас занята, – ответила Виктория и обрадовалась возможности сбросить с себя ответственность за этот столик. – Но, если хотите, я прямо сейчас позову её. И она почти сорвалась с места, но Эшер тут же проговорил, останавливая её: – Не, не, не, спокойно, подруга. Нам бы хотелось познакомиться и с тобой. Мы тут, понимаешь ли, постоянные клиенты и привыкли быть знакомыми со всеми официантами. – «Эби»? Эбигейл Рид? – переспросил его Алекс – изрядно фигуристый кудрявый брюнет с аккуратной щетиной по линии подбородка. – Она что, всё ещё тут работает? – А чем этой шлюшке ещё заниматься, – вбросила Мелани недовольным голосом, глядя в маленькое зеркальце и подкрашивая губы красной помадой. – Мел! – укорил её сидящий рядом Хоакин. – Чёрт возьми, ты всё ещё ревнуешь меня к ней? – усмехнулся Билл, самодовольно развалившись на диванчике, и, будь в нём меньше приличия, он бы ещё и ноги на стол закинул. – Малыш, успокаивайся, я серьёзно. Было бы ещё, к кому ревновать. – Тебе пора уже перестать сомневаться в том, что этот клоун кому-то ещё может быть нужен, кроме тебя, – рассмеялся Феникс, и Мелани, резко захлопнувшая карманное зеркальце, больно ткнула парня локтём в бок. Как же неловко Виктории было ловить на себе короткие взгляды Хоакина, пока все его друзья перечисляли вслух, что будут заказывать. Её рука дрожала, буквы в блокноте плясали на страницах, и она не могла спокойно записать детали заказа, а потому постоянно переспрашивала. За это Билли уже успел пошутить над ней, а Алекс попросил его не смущать девушку и извинился за него перед Вик. Когда очередь наконец-то дошла до Феникса, Вик осторожно взглянула на него, после чего сиюминутно уткнулась взглядом в блокнот и поджала губы, не давая им растянуться в улыбку. Она спросила, что ему принести, и Хоакин ответил, перед этим о чём-то поразмышляв пару секунд: – Принеси мне два коктейля, которые тебе больше всего нравятся в вашем меню. – Два? А ты не лопнешь, деточка? – исказив свой голос до дурацкого писка, спросил Билли. – Специально в твою сторону, – отшутился в ответ ему Хоакин. – Ой, фу, нет, избавь меня от этого. Рассмешённая их общением Виктория повторила заказ, перечислила всё, что заказали ребята, и убежала, пообещав скоро вернуться. Долгожданный момент, когда она смогла выдохнуть накопившееся волнение. Они оба держались достойно, подумал Хоакин, глядя ей вслед. Ни он, ни она не выдали своего знакомства, и так должно оставаться, пока его друзья не решат покинуть «Оствинд». Однако, как оказалось, не только Хоакин с трепетом наблюдал за смущённой милой официанткой, и не только ему она виделась такой прелестной. – Какая милашка, – сказал Алекс Грейс, упрямо наблюдая за тем, как девушка подошла к стойке и общается с барменом. Хоакин тут же перевёл на него чуть нахмуренный взгляд. – Я бы заказал у неё что-нибудь... погорячее. – Чувак, тормози-ка, – Билли с недоумением покосился на сидящего рядом друга. – Харэ уже портить всех официанток в этом кафе. А то и эта будет так же тебя шарахаться от тебя. – К тому же, – добавил Хоакин, глубоко внутри сильно возмущённый комментарием своего друга («сильно возмущён» мягко сказано), – она даже не посмотрит в твою сторону. Я уже видел её здесь пару дней назад и слышал, как она говорила с Эбигейл о том, что её с работы забирает парень. Так что, Алекс, ты, судя по всему, в пролёте. – Не попробуешь – не узнаешь, – подмигнул ему неунывающий Алекс. Его серьёзный настрой не понравился не только Хоакину, но и Биллу, с которым он тут же переглянулся. Они знали своего друга Алекса достаточно хорошо, чтобы держать его подальше от всех своих знакомых и незнакомых девушек. Когда-то он перевстречался чуть ли не со всей школой, в которой они все учились, вёл счёт девушек, побывавших в его постели, и вообще не пропускал ни одной юбки. Ничего с тех пор не поменялось: Грейс всё так же норовит заполучить каждую хоть немного симпатичную девушку. И что больше всего пугало Хоакина: Алекс в девятистах семи процентах случаев добивался успеха в этом деле. «Не в этот раз, приятель», – подумал Хоакин с решимостью. Виктория отдала заказ бармену и на кухню, а себе попросила стакан воды и тут же с жадностью осушила его, будто мучается от жажды уже неделю. От волнения её горло пересохло, но дрожь, бившая в конечности ещё пару минут назад, уже отступала. – Грейсон, – позвал её Стив, озабоченный её видом, – ты в порядке? У тебя всё лицо красное. – Извини. Перенервничала, – ответила ему Виктория и вернула стакан. – Просто среди них есть мой знакомый, который... Ну, мы с ним хорошо знаем друг друга, и, в общем... он мне... вроде как... – Да ладно! И кто же он? – раздался любопытствующий девичий голос со стороны. Виктория даже не заметила, как тут оказалась заинтересованно слушающая её Эбигейл, а когда всё-таки заметила, посмотрела на неё с едва сдерживаемым возмущением. Ей хотелось обрушить на неё лавину гневных словоизвержений за то, что та заставила её испытать неприятное волнение, но вместо всего этого из неё выдавилось лишь обиженное: – Ты меня подставила! – Ищи плюсы в любой ситуации, подруга, даже в самой дерьмовой, – отвечала Рид совершенно беспечно. – Ты оставила меня в должниках: в следующий раз я обслужу тех, кого ты не хочешь. Открыв было рот, чтобы низвергнуть на подругу всё своё негодование, Вик вдруг проглотила все гневные слова и успокоилась. Это и вправду оказалось неплохим аргументом, чтобы простить её. Но только в этот раз и больше никогда! Стив налил Виктории стаканчик апельсинового сока, и девушка, поблагодарив за заботу, отпила немного. В её голове всплыли неприятные слова, услышанные от друзей Хоакина, и она сказала, взглянув на Эбигейл: – Они говорили о тебе. – Я знаю, – уверенно ответила та. – Тебя с этими людьми связывает что-то плохое? – Нет. Лишь с одним из них. Но это не та история, которую я стану рассказывать тебе посреди рабочего дня, да ещё и на трезвую голову, – Рид лихо ушла от разговора о причинах её побега в подсобку, но вернулась к тому, что Грейсон пыталась сказать бармену минуту назад. – Так о чём вы со Стивом тут говорили? Кто из этих придурей посмел потревожить сердечко нашего цветочка? – Никто его не тревожит! – смутилась Виктория. – Просто... Один из них живёт со мной по соседству. Он очень добрый и внимательный. Постоянно подвозит меня до города и обратно. Такой забавный и красивый, – она и не заметила, как перестала контролировать мышцы своего лица, и её губы расползлись в томную улыбку. – У-у-у-у, поплыла деваха, – сказала Рид, будто бы поставила диагноз, а затем добавила наставническим голосом: – Знаешь, что я тебе скажу, лисичка: главное – убедись, что он не козёл последний и что не кинет тебя после первого перепихона, а уже потом тони в этом дерьме под названием влюблённость. Потрясное чувство. Хоть и ужасно болезненное. Иногда Эбигейл говорила так, словно она уже бывалая опытная женщина с возрастной отметкой, приближающейся к четвёртому десятку, и это очень забавляло Викторию. Но сегодня в её голосе вместо привычного комично утрированного тона прозвенела печаль, и Виктория вновь подумала: эта девушка намного глубже, чем пытается казаться на первый взгляд. Виктория, так же, как и Эбигейл, занялась обслуживанием других столиков, пока готовился заказ для Хоакина и его друзей. И на протяжении этих десяти-пятнадцати минут, она часто замечала на себе короткие, но такие пронзительные взгляды Феникса, что украдкой следил за своей соседкой, пока его шумные друзья отвлекались на какую-нибудь очередную выходку Билли. Когда взгляды парня и девушки пересекались, он мимолётно улыбался ей, а Виктория спешно прятала глаза и убегала, делая вид, будто у неё срочно появилось неотложное дело. Вскоре, помимо раздражения, эти игры в тайные переглядывания начали будить в ней и веселье. Спустя какое-то время их заказ был готов, и Виктории вновь пришлось собираться с силами и идти к столику, за которым сидел её очаровательный сосед и его друзья. Эбигейл пожелала ей удачи, на что Виктория в ответ передразнила её недовольной гримасой. Завидев приближающуюся к их столику Викторию с полным подносом в руках, Билли захлопал ладонями по коленям и радостно затрезвонил о том, какой он голодный, и что ещё немного, и он слопал бы сидящего рядом Алекса. Виктория хихикнула, поставила поднос в центр стола и помогла друзьям разобрать еду и напитки, что они заказывали. Хоакин взял два бокала с малиновыми коктейлями – тот самый напиток, что Виктории нравился больше всего в здешнем меню не только своим дивным вкусом, но и ярким розовым цветом. И тут она увидела, как парень протягивает один из бокалов ей. Официантка застыла, растерянно хлопая глазами. Собственно, как застыли в непонимании и друзья Феникса. – Посидишь с нами? – спросил он, лукаво улыбаясь и смотря на неё в упор своими такими сводящими её с ума выразительными зелёными глазами. Вик двигала губами, точно немая рыбка в аквариуме, под четырьмя парами внимательно уставившихся на неё глаз, пока наконец-то не выдала, сконфуженно и оторопело: – Простите, я не знаю, можно ли мне... Я ведь на работе. Мне нужно обслуживать других клиентов. – Правда? Что, нет ни одной минутки на коктейль, которым тебя угощает совершенно не знакомый тебе обаятельный парень? – провокационно спросил Хоакин. – Ты посмотри, как складно стелет, – прокомментировал Билли, что смотрел на официантку и своего друга с дотошной внимательностью, будто наблюдал за лабораторными мышками во время научного эксперимента. Уши и щёки Виктории начинали ощутимо пылать, точно её голову сунули в духовку. Ох, как же хотелось отвесить этому неосторожному провокатору подзатыльник и попросить немедленно прекратить палить их контору. Но вместо череды этих уверенных действий Виктория лишь смущённо топталась на месте, не решаясь поддаться соблазну. Пока вдруг не решила, что отказываться будет совсем уж некрасиво. Так что, через пару секунд, взвесив все «за» и «против», она взяла в руки протягиваемый ей бокал с ароматной розовой жидкостью и сдалась в плен непомерному обаянию Хоакина. – Хорошо. Думаю, я смогу между делом составлять вам компанию. Если... – она запнулась, оглядев двух других парней и девушку. – Если никто не против, конечно же. Билл высказал всеобщее мнение и заявил, что никто из сидящих здесь будет не против видеть её за их столом. Хоакин в это время попросил Мел подвинуться, и уступил Виктории место на краю дивана. Так она неожиданно присоединилась к компании, от которой изначально пряталась под барной стойкой. Следующий час Виктория Грейсон провела, знакомясь с друзьями Хоакина. Первым, кто набросился на неё со своим нескончаемым потоком слов, был энергичный и озорной Билли Эшер, которого не интересовало только то, что было видно его глазу, – про всё остальное Билл тут же принялся расспрашивать Викторию. Алекс Грейс спросил, была ли девушка когда-нибудь в Питтсбурге, и есть ли у неё парень. Последний вопрос вызвал у Виктории внутреннюю панику, но её ответ «нет» прозвучал, по крайней мере, честно. Мелани Нэльсон долго сторонилась разговоров с Викторией и всё присматривалась к ней, но вскоре разговорилась и даже сделала пару выдержанных комплиментов её волосам и коже. Скоро у Виктории уже не осталось сомнений в том, что ей действительно нравится общаться с ними: она расслабилась, открылась, её улыбка стала шире, а смех звонче. И Хоакин, наблюдая за её реакцией на его друзей, испытывал странное чувство упоённой удовлетворённости. Так как трое вынуждены были разместиться на одном не шибко-то просторном диване, Виктории приходилось сидеть довольно близко к Хоакину, если не сказать буквально вплотную. В какой-то момент он, будто бы невзначай, перекинул через неё руку и положил её на спинку дивана. Девушка понимала: это обычный жест, и его рука просто лежит за ней, даже не касаясь её. Но отчего тогда так сильно перехватывает дыхание и бросает в жар, что невозможно спокойно усидеть на месте? Кажется, будто в любой момент она вдруг ощутит на своей спине прикосновения его пальцев. А ещё она никак не могла заставить себя перестать обращать внимание на запах его парфюма – тот самый, что витал в его машине ещё в первый день их знакомства. Только на этот раз Вик ощущала его намного ближе, и оттого он казался более манящим. Если Виктории не давал покоя парфюм Хоакина, то Биллу покоя не давали отношения этих двоих. Понаблюдав за ними достаточно, чтобы наклепать выводов, Эшер, который уже несколько минут молчал недопустимо долго для своей болтливой персоны, вдруг ворвался в общий разговор со своей теорией разоблачения. – А не находите ли вы странным, мои дорогие коллеги, то, что наш с вами любезный друг сначала привёл аргументы, отговаривающие Алекса приударить за Викторией, а затем сам взял и самым что ни наесть наглым образом подкатил к ней, м? – сказал Билли, завалившись на стол и упёршись в Хоакина подозревающим взглядом. Малиновый коктейль чуть было не застрял в горле Виктории. Услышанное сбило её с толку и заставило взглянуть на Хоакина с концентрированной смесью испуга и удивления, призывая скорее придумать какое-нибудь убедительное оправдание. Мелани чуть ухмыльнулась и отвела взгляд к окну, а Алекс согласно закивал головой, подыгрывая Биллу. Загнанный в угол Феникс перешёл к наспех заготовленным отмазкам, но Билл перебил его и высказался вновь: – И ещё ты откуда-то знаешь про какого-то чувака, который её подвозит... А ты, случайно, этого чувака по утрам в зеркале не видишь? – Прости меня, Хоакин, но я уже час наблюдаю за тем, как вы с Викторией играете в свои странные «гляделки», – призналась Нэльсон, – и это явно не взгляды не знакомых друг с другом людей. – Приятель, мог бы мне просто объяснить, что девушка уже занята, а не выдумывать истории про услышанный разговор, – совершенно спокойно сказал Алекс, с ухмылкой отпив пива с горла стеклянной бутылки. – Чёрт возьми, да вы же встречаетесь! – подвёл черту Билли, схватившись за голову, точно дописав очень сложную математическую формулу. – Вот провалиться мне прямо сейчас на этом месте, если это не так! В зависшей паузе Виктория в панике смотрела на Хоакина и нервно ждала, пока он опровергнет всё сказанное. Собственно, как ждали и его друзья. Но парень вместо того, чтобы обвинить их в заблуждениях, мирно сидел и молча сверлил взглядом стол. В эту секунду до него кое-что дошло: дальнейшее укрытие правды только усугубит это ситуацию, и в итоге он будет выглядеть ещё глупее. Не выдержавшая напряжения Виктория слегка ткнула его локтём в бок и негромко спросила: – Ну и чего ты молчишь? – Жду, пока Билли провалится, – ответил Феникс, после чего тут же схлопотал шлепок по плечу от недовольной Виктории. Веселиться можно было ещё хоть весь вечер, но Хоакин понимал, что его друзья срочно нуждаются в объяснении, и решил привести в порядок догадки в их головах. – Ладно, хорошо, Шерлок, ты нас раскусил, – и на этих словах Вик закатила глаза и решительно уткнулась лицом в ладонь. – Мы с Викторией познакомились ещё неделю назад. Но мы не встречаемся, как вы тут все уже успели подумать. Мы просто соседи, живём в соседних домах, так бывает, представляете. И да, тот парень, что подвозит её до города, действительно существует, и я и впрямь вижу его в зеркале по утрам. Язвительность Билла так и рвалась из него наружу, и парень вставил комментарий с театральной экспрессивностью: – Ой, ой, вы чувствуете, ребята, чувствуете? Геройством запахло. Ой, кажется, среди нас завёлся джентльмен. Ой, смотрите, осторожнее, а то заподвозит нас всех до смерти, потом все повлюбляемся, а у меня вообще сердечко слабенькое. – И к тому же, всего одна клетка мозга, – сказал Хоакин. – Которую мы делим с тобой на двоих! Несколько салфеток мигом оказались смяты и скатаны в комки, которые в следующий миг послужили Хоакину орудием обстрела своего неуёмного друга. И все за этим столом, даже Виктория, бывшая ещё минуту назад нервно испуганной, начали звонко смеяться. Ну вот и всё, подумала Грейсон с тяжким вздохом, теперь ребята, а в особенности Билли Эшер, не дадут им покоя; теперь ей ни за что не отделаться от дико смущающих язвительных шуток. Недолго Виктории пришлось дуться на Хоакина – его милая улыбка вкупе с виноватыми щенячьими глазами вскоре подкупили все её чувства. Проводить время с новыми знакомыми (и одним не новым) было очень приятно, но Виктория не могла забывать о своих обязанностях до конца смены, который наступит в одиннадцать часов вечера. Ей приходилось каждые минут пять-десять подпрыгивать и бежать принимать или относить заказы, но после она с удовольствием возвращалась к Билли, Алексу, Мелани и Хоакину, снова и снова погружаясь в атмосферу их непринуждённого, порой даже странного, но весёлого общения. Часы, проведённые в этой компании, летели для Виктории незаметно. В какой-то момент, оглядываясь вокруг себя, смотря на всех этих шумных забавных ребят, которые шутили, смеялись, пели и рассказывали разного рода истории, Виктория задумалась: а как давно она вообще в последний раз проводила время в таких уютных компаниях? Чтобы никаких проблем и забот, никакого негатива, никакой тревожной суеты – лишь улыбки и заразительный смех по-настоящему счастливых людей. А ведь такого никогда и не было... Потому что Вик всегда старалась избегать шумных компаний. Улицы Мидвилла за окном уже кутались в одеяло из сумерек и полнились множеством спешащих домой с работы людей и веселящихся компаний подростков. Часам к девяти Алекс Грейс сорвался на нереально важное (как он сам выразился) свидание с очередной девушкой. Он пообещал друзьям позвонить на днях, оставил деньги за все заказанные ими еду и напитки и убежал, пока ребята не начали отказываться от его щедрости. А они, собственно, и не собирались. Теперь их осталось четверо. Мелани перебралась на диванчик к Биллу, и тот вскоре с отвратительно ехидным видом пошутил про двойное свидание. Виктория и Хоакин в ответ на это лишь устало закатили глаза и тягостно вздохнули. И почему-то Билл лишь сейчас вдруг вздумал позвать мотающуюся от столика к столику где-то в другом конце зала Эбигейл Рид. – Эй, Эби! Э-э-э-эби-и-и-и, – он сигналил ей руками. – Дуй-ка сюда. Выглянув через спинку дивана, Виктория заметила, как Эбигейл без особого энтузиазма глянула на Эшера и неохотно поплелась к их столику. Интересно, подумала Грейсон, а чего это она прытью не рванула в рабочее помещение, как только услышала отсюда своё имя, как несколько часов назад, когда они решали, кто будет обслуживать этот столик? – Неужели ты бы даже не подошла поздороваться? Теперь-то можно не прятаться, – сказал Билли, когда официантка подошла к их столику и с ожиданием взглянула на позвавшего её парня. – Может, и подошла бы, кто знает, – даже не думая поддаваться стыду, ответила Рид, а затем её острый взгляд плавно скользнул в сторону Виктории. – Мне просто нужно работать за двоих. Одна моя коллега бессовестно отлынивает от работы, знаете ли. А вот Виктория стыду сдалась моментально: с её губ начали срываться не складывающиеся в слова и предложения звуки, глаза быстро захлопали и забегали вокруг. А ведь правда – засиделась она тут, разнежилась в приятной компании занявшего все её мысли парня и его друзей. – Слушай, Эшер, пива я тебе больше не принесу, даже не проси, – предупредила Рид, сложив руки на груди и встав в несгибаемую позу. – Тебя от нескольких бутылок начинает плющить, как кота от валерьянки. – А знаешь, от чего меня ещё сильнее начинает плющить? – ухмыльнулся Эшер, завесив интригу, на которую Мел и Хоакин отреагировали невпечатлёнными взглядами в сторону друга. И Билл оповестил: – От твоей игры! Ребят, вам не кажется, что в этих стенах давненько не звучала гитара? – Точно! – Хоакин встрепенулся, его глаза заблестели. – Такое ощущение, будто я в последний раз слышал, как ты играешь, ещё в старшей школе. – Ага, на выпускном, помнишь? – придавался ностальгии Билл. – Эх, жалко, в этом кафе нет оборудованной сцены со всеми инструментами, я б сейчас как дал бы! – Концерты по заявкам не даю, – прозвучал беспристрастный отказ Рид, однако на губах девушки растянулась противоречивая довольная и старательно сдерживаемая улыбка. – Я здесь официантка, а не музыкант, так что либо вы у меня сейчас что-то заказываете, либо я пошла. – Так мы и заказываем! Заказываем душевную песню, – настаивал Билл. Виктория слушала их разговор с удивлённо вскинутыми бровями и чувствовала себя очень глупо, как единственная из присутствующих, кто не понимал, о чём идёт речь. Эбигейл знает их всех? Она умеет играть на гитаре? Почему они все вместе вспоминали какой-то выпускной? Что их всех связывает? В её голове роилось множество вопросов, задать которые здесь и сейчас она не осмелилась, лишь продолжала сидеть и хлопать глазами. Удивительно, как долго эта непоколебимая девушка могла удерживаться наплаву против течения под названием «нескончаемый поток упорства Билли Эшера». Но всё когда-нибудь заканчивается, даже её исполинское терпение. В какой-то момент Билла просто заело, как сломанный магнитофон, фразой «ну пожалуйста», и скоро Рид сломалась. Проще было согласиться и сыграть разок, чем весь вечер слушать, как этот не умолкающий ни на секунду парень строит дурака и канючит. Однако не всё оказалось так просто. Слишком уж настойчиво попросив свою отлынивающую от работы коллегу пройти с ней, Эбигейл зацепила Викторию за руку, буквально выволокла из-за стола и потянула за собой к барной стойке. – Ай! Эби, за что? – сморщилась Вик, потирая занывшее предплечье, сильно сжатое подругой. – Ну прости, что зависла с ними! Я признаю, что облажалась и должна была что-нибудь придумать. Они ведь клиенты, нехорошо было бы отказаться. К тому же, ты и сама знаешь, судя по всему, каким Билл может быть убедительным. – Я не собираюсь позориться тут одна, – Рид проигнорировала попытки Виктории оправдаться и наклонилась к ней ближе, заговорщически произнеся: – Ты мне поможешь, рыжая. Споёшь под мой аккомпанемент. – Сегодня что, день издевательств над рыжеволосыми девушками, чьё имя начинается на «В»?! – сокрушалась Грейсон, уже почти что взрываясь. – Я не собираюсь петь. Я не певица. У меня даже способностей к этому нет, не говоря уже о таланте! Так почему я должна петь? – Потому что я слышала, как ты пару дней назад напевала какую-то песню во время уборки. И пусть это и было лишь неразборчивое мычание, зато какое мелодичное и ритмичное мычание! Слух у тебя, определённо, есть, поверь мне, я в этом шарю. Так что будет и микрофон. – Нет, нет, нет, Эби, прошу тебя, прекрати издеваться надо мной! – выдавливая слёзную гримасу, завыла Вик. – Я не хочу петь, я боюсь публики. Не заставляй меня. – Я не сомневаюсь в тебе, морковка, – Рид подмигнула ей с довольной ухмылкой, похлопала ладошкой по щеке и убежала в подсобку за необходимым для их выступления оборудованием. Она совсем её не слушала, просто делала то, что считала нужным. Когда-нибудь Виктория собиралась обязательно припомнить Эбигейл Рид всю сегодняшнюю чёртову смену! Вечер задавал ситуации нужную атмосферу. Густеющая темнота заключила видневшиеся из окон улицы в свои объятия, и начало казаться, будто мира снаружи вовсе не существует – есть лишь этот уютный тёплый светлый зал с витающими в нём пряными запахами и люди, что прячутся здесь от городской суеты и своих личных проблем. Отсутствие в «Оствинде» сцены или даже помоста ничуть не смутило девушек, и они заняли свободное место у барной стойки: Эбигейл забралась на высокий стул и подпёрла коленом большую расписанную вручную гитару, а Виктория взяла в руки микрофон и встала около неё. Как только приглушённые мелодии, доносящиеся из динамиков под потолком, прервались, и обеспокоенные посетители перевели взгляды на двух официанток, Грейсон почувствовала холодящую дрожь в конечностях. А когда она поймала на себе заинтересованный взгляд Хоакина, всё её тело пробрала мелкая дрожь и ноющая боль в животе. Волнение не просто не давало ей сосредоточиться на воображении своего успеха – оно лишь усугубляло и без того неприятную для Вик ситуацию. На девушке буквально не было лица, а микрофон, казалось, вот-вот треснет в её руках от напряжения. Хоакин изо всех сил старался поддержать её улыбкой, но у Виктории получалось лишь смущаться пуще прежнего. Даже на расстоянии он замечал, как её милое светлокожее личико наливалось румянцем, а глаза бегали по помещению, не зная, за что зацепиться. Ему захотелось подойти к ней, сказать что-нибудь успокаивающее, взять за руку, если она позволит, и внушить ей, что у неё всё получится. Но, побоявшись нагнать на неё этими действиями лишь большее волнение, парень оставил эту идею. Эбигейл притянула руку Виктории, ту, что мёртвой хваткой вцепилась в микрофон, и произнесла в него пару слов, обращаясь к посетителям кафе. Песня, которую они обе знали, была выбрана ими заранее. Поэтому, сразу же как только Эбигейл объяснила людям в кафе сложившуюся ситуацию и в очередной раз во всеуслышание зареклась больше не давать здесь никаких концертов (что Эшер прокомментировал громким неприличным смешком), она опустила голову к гитаре и замерла. Мгновение, и из-под затанцевавших на струнах пальцев её правой руки сорвались ласкающие слух мягкие гитарные аккорды. Всё это время сконцентрированная на своём волнении Виктория вдруг забыла про всё на свете и просто застыла, очарованно глядя на Эбигейл. Кто была это девушка – та, что сейчас уносилась куда-то вдаль на крыльях забившей из-под её пальцев музыки? Вик не могла поверить: её подруга закрыла глаза и играла лишь ощущениями. Казалось, будто бы в тот момент, когда первый аккорд вышел из-под её пальцев, Рид вмиг оказалась где-то очень далеко отсюда; где-то, где может существовать лишь она. Она и её внутренняя музыка. Просто невероятно было наблюдать за тем, как эта девушка полностью отдалась музыке! И именно по этой причине Вик пропустила момент, когда должна была вступить с вокалом. Замешкавшись, она оступилась и сконфужено затопталась на месте. Но её обрадовало, что Эби, хоть и взглянула на неё с укоризной, но ни на секунду не прервала начатую песню. Вик зачем-то украдкой глянула на Хоакина. Он всё так же улыбался, глядя на неё. Но его улыбка вскоре медленно сошла на нет, спустя пару секунд после того как зал помимо невероятно тёплых и ярких гитарных мелодий наполнился мягкими голосовыми переливами вокалистки. Хоакин даже понять не успел, в какой момент он просто застыл с приоткрытым ртом не в силах отвести взгляд от поющей Виктории. Её бархатный, слегка неуверенный голос звучал так ласково и невесомо, но одновременно с тем так глубоко и насыщенно. Хоакин почему-то сравнил её голос с воздушным пористым шоколадом и усмехнулся сам себе. Какие только странные мысли не лезли в его голову, когда он смотрел на эту девушку! Живая музыка наполнила «Оствинд» умиротворением, и казалось, будто каждый посетитель, что с наслаждением слушал исполнение прекрасной песни двух девушек, вмиг забыл обо всех невзгодах. Виктория и Эбигейл своим исполнением возвращали на лица людей улыбки, а в сердца – безмятежность. Для той, кто всячески отказывался брать в руки гитару, Эбигейл Рид, качающаяся в такт песни, выглядела теперь слишком увлечённой. Для той, кто слишком сильно нервничал и боялся публики, Виктория Грейсон чувствовала себя теперь слишком раскрепощённой. Эти девушки ещё никогда не ощущали такой гармонии друг с другом и с самими собой, как в этот чудесный момент слияния с музыкой. Стихли последние гитарные риффы, вытянуты заключительные ноты, и вот песня растворилась в застывшей тишине, что не нарушалась ещё несколько секунд после завершения исполнения, а после – восторженные рукоплескания довольного зрителя. Эшер и Феникс подскочили на ноги и захлопали в ладоши самыми первыми. Билли свистел и повторял «На бис!», в то время как Хоакин восхищённо смотрел только на неё – на ту, чей сладостно льющийся голос он теперь будет слышать каждый раз, закрывая глаза. Вик и Эбигейл глянули друг на друга. Улыбка одной светилась ярче другой. Девушки отложили свои музыкальные «волшебные палочки», благодаря которым только что наполнили это место самой настоящей магией, и вернулись к столику, за которым сидели (а в данный момент стояли и хлопали, не жалея ладоней) инициаторы концерта. Эмоции били через край, когда Виктория подбежала к их столику. По венам пульсировал адреналин, бьющий в голову, заставляющий беспричинно растягивать губы в широкой улыбке. Ей казалось, будто она только что не просто пела в микрофон перед десятком слушателей, а парила под облаками, и это чувство невесомости, несмотря на окончание полёта, всё ещё щекотало ей пятки. В этом состоянии эйфории она совсем не понимала, что делает. Глаза Хоакина глядели на неё с таким восхищением, с каким ещё никто никогда на неё не смотрел. И Виктория просто обняла его, обхватив за шею, так крепко, как только могла. Парень рассмеялся, сжал её в объятиях в ответ и даже чуть приподнял, оторвав от пола. Он и сам сейчас с трудом мог понять, что вообще происходит. Но его друзья и Виктория смеялись и радовались, а больше ничего и не надо. – Вот это было сильно, девчонки! Чисто десять довольных Билли Эшеров из десяти! – сказал Билл, потрепав Эбигейл по плечу. – Песня очень красивая, – сдержанно похвалила кротко улыбающаяся Мелани. – И вы обе неплохо её исполнили. – «Неплохо»? Мел, ты смеёшься! Это было потрясно, крышесносно, бомбически! А! Да у меня слов нормальных не находится! – Ну, вот видишь! – сказала Эбигейл, игриво хлопнув подругу меж лопаток. – Всё прошло круто, а у тебя ляжки в панике тряслись. Будто бы только придя в себя, Виктория отпрянула от Хоакина, которого крепко сжимала в объятиях до этого, и неловко рассмеялась, убирая упавшие на лицо пряди волос за ухо. Он осторожно придерживал её за плечи и всё ещё смотрел на неё, как на самую яркую звезду в ночном небе. Он впервые видел её такой ошарашенной и счастливой, и оттого такой настоящей и прекрасной. Долгое время сбившееся от довлеющих эмоций дыхание не позволяло ей выдавить ни слова, но потом Виктория произнесла, глядя в лицо друга: – Я это сделала... Я спела на публике. Представляешь, Хоакин! Я спела! – Это было что-то нереальное, Вик! – хвалил он в ответ, сам не понимая, как его ладони уже оказались на её щеках. – Твой голос... Я ещё никогда... – ему и самому перестало хватать воздуха. – Чёрт возьми, ты просто обалденно поёшь! Почему ты скрывала такой талант? Кто тебе позволил! – Я не знаю, – из неё рвался необъяснимый смех. – Я просто... Я не знаю. Я всегда очень стеснялась петь вслух. Это так забавно, но у меня получилось. Я смогла! Хоакин смотрел на неё и видел отражающееся в её глазах счастье, словно бы собранное со всех уголков земного шара и умноженное на количество лет, что этот шар существует. Эти глаза заставляли его улыбаться, делали его податливым, но в то же время наполняли невероятной силой. Феникс заключил лицо Виктории в свои ладони и звучно чмокнул её в лоб. Он просто не мог сейчас не сделать нечто подобное. Ведь она была так прекрасна в этот искрящийся миг. У наблюдавших за их странным диалогом и объятиями Эбигейл, Билла и Мелани вдруг нашлось много вопросов. Они переглядывались, и никто из них больше не сомневался в том, что эти двое неспроста так ярко сияют рядом друг с другом.***
Стрелки часов показывали половину одиннадцатого вечера, когда Хоакин и его друзья решили, что им сегодня всё-таки придётся уйти из «Оствинда», как бы сильно им не хотелось тут задержаться. Посетителей уже не прибавлялось, а столики пустели, так как кафе на сегодня практически завершало работу. Эта смена показалась Виктории такой долгой, но она уже не считала её самой ужасной, но и самой лучшей тоже не спешила называть. Хотя, определённо, сегодняшний вечер стал для неё одним из самых запоминающихся в её жизни. Вскоре весь Мидвилл окутала ночная мгла, которую разбавляли разве что тянущиеся вдоль дорог длинноногие фонари и бледный свет едва пробивающейся сквозь тучи луны. Эбигейл и Виктория вышли на крыльцо вслед за уходящими из кафе друзьями. Мелани осталась холодна и немногословна по отношению к Эбигейл, а вот Викторию она даже приобняла на прощание. Прежде чем уйти, всё ещё впечатлённый Билл предпринял ещё одну попытку уговорить Эби вновь «вернуться в строй», но попытка оказалась провальной, как и десятки предыдущих. Нэльсон и Эшер попрощались с девушками и медленно двинулись к дороге, где был припаркован форд их друга. Не торопясь догонять их, Хоакин остановился и обернулся к Виктории. Он бы хотел сказать ей так много, ведь мысли буквально разрывали его голову, но он совсем не знал, как правильно истолковать переполняющие его чувства. Но её слова опередили его. – У тебя замечательные друзья, – услышал он её тёплый голос. – Я рада, что познакомилась с ними. – Они тоже, я уверен, в восторге от тебя, – нерасторопно ответил Хоакин, всё ещё собираясь с мыслями, а затем добавил: – Особенно Алекс, вот уж кто точно в полном восторге. Её ответный смешок был похож на просьбу вроде «прекрати издеваться», и Хоакин улыбнулся. Как же сложно ему было оторвать взгляд от Виктории! Она уже не выглядела такой оживлённой и светящейся как пару часов назад: на её лице вырисовывались усталость и изнеможение. Но, вопреки всему, она всё ещё виделась Хоакину самой прелестной девушкой, которую он когда-либо встречал. – Слушай, – решительно сказал Хоакин, наконец-то поняв, что должен делать, – я знаю, что ты, скорее всего, сейчас снова будешь отнекиваться, потому что тебе всё ещё неловко принимать мою помощь, но знай, что сегодня я ни за что не приму отказ. Я сейчас... – Ладно, – перебила его Виктория с предательски растягивающейся на губах кокетливой улыбкой. – «Ладно»? – Ладно, ты можешь заехать за мной через полчаса. Я не против. Сбитый с толку Хоакин несколько секунд оторопело смотрел на неё. Затем он улыбнулся, не отводя от неё заворожённого взгляда, кивнул и начал отдаляться от кафе. Надо же, подумал парень, победоносно улыбаясь сам себе, она уже понимает его с полуслова! Когда Хоакин подошёл к своей машине, Мелани уже сидела внутри и прихорашивалась, глядя в зеркало заднего вида, а Билл стоял, облокотившись на открытое окно рядом с девушкой, и дымил сигаретой. – Ну что, Казанова, чмокнул на прощание свою сладкоголосую принцесску? – сказал он, с коварной ухмылкой глядя на Хоакина. – Нет. Я боялся, что ты будешь меня ревновать, – ответил ему тот с абсолютно серьёзным лицом. – Кошмар, Феникс, ты себя видел? Мел, ты посмотри на него – он же светится, как рождественская ёлка! Когда ты в последний раз видела его таким? Лично я не помню. – Я просто доволен тем, как мы провели время, о чём ты! – отмахнулся Хоакин, пряча за опущенной головой саму по себе растягивающуюся на губах улыбку. – Чё-ё-ё-ёрт... – выдохнул Эшер вместе со струёй сигаретного дыма, и его глаза чуть округлились. – Чувак, да ты же влюблён в неё. – Нет, Билли, – с твёрдостью в голосе произнёс Хоакин, уверено подняв взгляд на друга, – она всего лишь нравится мне. Ну... Возможно, сильнее, чем кто-нибудь когда-либо. С этими словами Феникс отобрал у Билла сигарету, сунул её в рот и направился к двери водительского места. Эшер запрыгнул на заднее пассажирское место. Конечно же, он остался при своём мнении. – Быстро же ты забыл про Джейн, – с холодным осуждением произнесла Мелани, когда в машине раздался последний хлопок дверью. Хоакин ждал подобных слов от Мелани. Не знал только, как скоро она начнёт упрекать его. Он чуть усмехнулся, проворачивая ключ в замке зажигания, и сказал: – О, наверняка, не так быстро, как она забыла обо мне. Я уверен, ей уже есть, кому присесть на шею. – Джейн вообще-то всё ещё любит тебя. – Джейн вообще-то никого не любит, – Хоакин начал раздражаться этим разговором и демонстративно закатил глаза. – Полегче! – Мелани ударила его в плечо своим маленьким розовым клатчем. – Она моя подруга, и я кому угодно за неё лицо откушу. Даже своему любимчику. – Да. Прости. Этому разговору нельзя было продолжаться: чревато неприятными последствиями. Поэтому Хоакин смолк, пожелав не портить себе настроение после столь чудесного вечера, взялся за руль и надавил на педаль газа. Глядя на отдаляющийся по дороге автомобиль, который скоро скрылся за поворотом на соседнюю улицу, рыжеволосая официантка мечтательно прокручивала в своей голове тот момент, когда, забывшись, обняла Хоакина за шею. С той минуты его взгляд изменился, и улыбка почти не сходила с губ. Кажется, сегодняшний вечер подтолкнул их ещё ближе друг к другу как в фигуральном, так и в буквальном смысле. Теперь её ещё труднее будет думать о том, как бы уберечь себя от увязания в этом парне. – Так, значит, – задумчивый голос стоящей рядом Эбигейл привёл Викторию в чувство и стёр глупую улыбку с её лица, с которой она стояла уже несколько секунд и неотрывно смотрела перед собой, точно под гипнозом, – тот добрый, забавный и красивый сосед, по которому ты вздыхаешь, – это Феникс? Вик глянула на неё и смущённо улыбнулась поджатыми уголками рта. Ей не хотелось отвечать, да и необходимости в этом не было: правда была очевидна, и скрывать её за неприкрытой ложью будет бессмысленно. – Из всей их компашки он кажется самым адекватным, – сказала Рид. – Иногда я даже не понимаю, что удерживает его рядом с ними. Возможно, это и есть его та самая ложка дёгтя в бочке мёда – то, что он привязывается к людям, какими бы дерьмовыми они не были, и только через какое-то время осознаёт свою ошибку. Но он всегда относился ко мне хорошо. И я старалась отвечать ему тем же. Хоакин слишком добрый. И в этом нет ничего хорошего для него. Голос Эбигейл стал мягче и тише, словно она вспоминала что-то очень приятное и одновременно очень грустное, – что-то, по чему она так сильно скучает. Виктории вдруг показалось, что Эбигейл сейчас не должно здесь быть – она должна ехать в форде, только что отъехавшем от кафе, смеяться вместе с Билли, Мелани и Хоакином, обсуждать сегодняшний вечер и их планы на завтра. Это ли причина, по которой в её глазах сейчас застыло мрачное сожаление? – Ты хорошая и не станешь использовать его чувства. Не то, что его бывшая – та ещё сучка, – вдруг сказала она, застигнув Викторию врасплох взглядом, и Грейсон даже смутилась. – Этому парню не понаслышке известно, какого это – остаться не нужным никому. Виктория ещё днём успела догадаться о том, что её подругу и компанию, с которой она сегодня познакомилась, связывают какие-то давние отношения. Но что это были за отношения? Эбигейл не выглядела готовой рассказывать об этом Виктории, но той было жутко интересно, почему Рид говорит так, будто слишком хорошо знает каждого из тех четверых. Пожаловавшись на холод, Эбигейл поторопила Викторию и приготовилась уходить. Но та набралась смелости и окликнула её: – Эби, – и Рид остановилась, взглянув на коллегу. Помявшись с пару секунд, Грейсон задала вопрос: – Что тебя связывает с этими ребятами? Ты не расскажешь мне? Этот вопрос не был неожиданным для Эбигейл. Она долго смотрела на пытливо глядевшую на неё Викторию, а потом загадочно улыбнулась краешком губ. – Много будешь знать – скоро состаришься, – ответила она и направилась к входной двери. – Ну, блин, Эби! – заныла Грейсон. – Морщины тебе не пойдут, детка. – Так не честно! Я ведь поделилась с тобой сокровенным, а ты со мной не хочешь. Эй, Эби, стой. Эбигейл! Отголоски их разговора растворились в холодном вечернем воздухе под озорной звон дверного колокольчика. Нужно было заканчивать сегодняшнюю смену. Во всех этих недосказанностях ощущалась некая атмосферная острота, как в каком-нибудь остросюжетном детективе, где главной героине необходимо раскрыть запутанное дело, в которое вовлечено полгорода. Виктория считала, что у неё нет секретов ни от кого, с кем она уже успела познакомиться здесь. Если бы кто-то из них спросил, почему она переехала сюда, она бы ответила; если бы кому-то стала интересна её прошлая жизнь, она бы рассказала. Ей даже оказалось не боязно признаться Эбигейл в своей симпатии к Хоакину. Она хотела доверять всем этим людям и получать их доверие в ответ. Теперь, когда она начала новую жизнь здесь, в Мидвилле, Вик больше не собиралась бежать от социальных контактов, чем она долго промышляла, выживая в большом городе.