***
Джэмин нервно затягивает ремни на форме и хмурит брови, когда Тэён кричит быть быстрее. Джено, выходя из переодевалки, спрашивает, как он, На кивает и берёт оружие в руки. Он ещё раз проверяет всё необходимое, быстрым шагом выходит из здания и запрыгивает в фургон к остальному отряду; Джено садится рядом. Тэён стучит в железную перегородку и кричит водителю двигаться. Они резко срываются с места, Джэмин глубоко вдыхает и крепче сжимает автомат. Джено рядом поддерживающие кладёт ладонь на его бедро, успокаивающе поглаживая. «Всё хорошо» будто говорит он всем своим видом. «Я хочу тебе верить» хочет ответить На, но лишь закрывает глаза и сосредотачивается на шуме колёс. Он распахивает веки, когда машина резко тормозит, Тэён выбегает первым, следом спешит и Джэмин. Там — отряд полиции, много машин и шума. Ли стремительным шагом подходит к мужчине в форме, что-то быстро говорит и берёт у него громкоговоритель. — «Иные»! — разносится громко настолько, что неприятно бьёт по ушам, Джэмин сжимает запотевшую ладонь в кулак. — У вас есть шанс сдаться и никто не пострадает! Тэён кричит фразы, что прописаны в протоколе, ещё несколько раз, но в ответ получает лишь тишину. Они не собираются сдаваться. Будут ли они бороться? Начальник хмурится, подзывает ближе к себе Джено и о чем-то с ним переговаривается. Потом кивает и снова подносит громкоговоритель к губам: — Дайте нам знать, что с заложниками. Если никто не пострадал — выпустите женщину. Если хоть что-то не в порядке — мужчину. Несколько минут проходят в напряжении. Но вот дверь кафе открывается и оттуда выходит бледная девушка. Джэмин облегчённо вздыхает, все напряженно ждут, пока заложница подойдёт ближе, затем к ней подбегает пару полицейских и забирает подальше от здания. Если заложники в порядке — всё не так уж и плохо. Тэён устало поднимает громкоговоритель и снова пытается решить всё словами. Без жертв. Они всегда стараются без жертв. Они не убийцы.***
В помещении зашкаливал уровень страха и напряжения. Заложники тихо сидели, прижимаясь друг к другу, кто-то плакал, но совсем тихо. Никто не решался нарушить гнетущую тишину. Двое «иных» сидело на сиденьях и очень громко молчали. — Прости меня, — дрожащим голосом говорит мальчик и парень постарше поднимает голову. Извинения — это не то, что им сейчас нужно. Им нужен план, но пелена слёз на глазах паренька говорит об обратном. — Янян, о чем ты? Прекра… — начинает старший, но его перебивают сломанным от страха голосом. — Я такой эгоист, Лукас, — Янян пытается скрыть дрожь в руках, но получается плохо. Лукас опускает голову и не знает что сказать. — Прости, что потянул тебя в город. Я не должен был, – Янян сдерживает слёзы и впивается ногтями в кожу сильно-сильно, почти до крови, оставляя красные полумесяци. Он просто чёртов ребенок, что не подумал о последствиях. Он подчинился эмоциям, но это то, что делать запрещено. Цена — высока. Как глупо. На лице Лукаса глубокое сожаление, он думает, что все не должно закончиться так. — Янян, прекрати. Это твой день рождения. Ты имел право, — убеждает Лю парень. Они просто попались. Удача отвернулась от них и Янян уже не отпразднует свой 15 день рождения. Он этого в голос не говорит, Лукас — тоже. Всё, что у них есть сейчас — надежда, один пистолет и десяток заложников. Времени нет. Шансов тоже. Они молчат и думают о том, что делать дальше. Они молчат и думают о прошлом и будущем. Они молчат и думают о том, что их смерть не будет геройской. — А помнишь, как ты притащил мне котёнка на десятый день рождения? — улыбается Янян и сжимает губы, пытаясь сдержать такие ненужные сейчас слёзы. Лукас жалостливо смотрит на него и надрывисто вздыхает. Ему жаль. Особенно сильно, что он не может защитить этого ребёнка. Вороны снаружи что-то кричат, но «иные» не слышат их. Не хотят слышать. Они не предатели, им лучше умереть, чем быть рабами. Янян внезапно поднимается с дивана, подходит к Лукасу и опускается перед ним на колени. — Ты можешь уйти, — тихо шепчет мальчик и в этом шепоте море отчаяния и океан мольбы. Ещё немного страха и грусти, но Янян очень надеется, что Лукас этого не услышит. Он сильный. Он взрослый. Он должен спасти Лукаса. Любой ценой, но парень должен жить. Янян это понимает, давит приступ паники и сжимает чужие коленки. «Ты можешь уйти» Не может. И не уйдёт. У Лукаса сила — быть невидимым, но он не покинет Яняна. Они вместе до самого конца. — Ни за что, — Янян разбивается в тысячу осколков боли. Он утыкается лбом в угловатые коленки парня и дышит часто-часто, пытаясь сдержать горячие слёзы. Горло болит, говорить сложно, но он выдавливает из себя слова, стараясь сделать голос как можно увереннее: — Лукас, пожалуйста. Сделай мне подарок на день рождения, – Лукас молчит, смотрит в глаза мальчика полные слёз и сам до ужаса хочет разрыдаться. Но он не может отказать. Это — его подарок. Он должен выполнить желание именинника. Особенно, если оно последнее. — Хорошо, — выдыхает Лукас и Янян прижимается к нему, обвивая руками шею. Он шепчет ему что-то, Лукас разбирает только горячее «навсегда», а потом кусает губу почти до крови. Янян отстраняется, прижимает указательный и средний палец к губам, а потом ко лбу Лукаса. Это — символ вечной памяти, уважения и поддержки. Это — знак верности и готовности бороться спина к спине до самой смерти. Это —знак любви. — Брат… — шепчет Янян. — Спасибо за всё. Я люблю тебя, люблю вас всех. Лукасу, если честно, хочется остаться с ним. Потому что жить без Яняна это что-то нереальное. Без его шуток и холодной воды на лицо по утрам. Без споров о том, чья очередь мыть посуду. Без его светлой улыбки и «хён, пошли погуляем". Мир слишком жесток для Яняна. Янян слишком чист для мира. — Пожалуйста, завершите начатое, — выпаливает мальчик и быстро поднимается на ноги. Лукас хочет сказать миллион слов, но молчит. Потому что Янян всё знает и всё понимает. — Передай привет Джисону, — хрипит Лю и резко разворачивается, но Лукас успевает заметить как блестят его глаза. Парень берёт пистолет со стола и хватает девушку, что сидела на полу. Та скулит от страха, когда китаец приставляет дуло пистолета прямо ей к виску. — Прости, — тихо говорит он и подталкивает заложницу к выходу. На улице сразу начинается шумиха, крики и приказы отпустить девушку. Янян прячется за неё и медленно идёт в сторону. А потом резко отпускает девушку и, направив пистолет на воронов, бросается бежать, прямо в сторону Джэмина. Тот реагирует быстро, поднимает автомат и прицеливается прямо «иному» в голову. Янян застывает. Джэмин тоже. Перед ним — ребёнок. Детей не убивают. Джэмин не убивает. Парень краем уха слышит крик Тэёна, но всё его внимание в тёмных глазах: большие и испуганные, они жадно впивались в него, моля о шансе. Шансе ещё немного пожить. Мальчик направляет оружие на ворона, На видит это словно в замедленной съёмке. — Джэмин! Глаза Джэмина распахиваются, когда он слышит звук выстрела, «иной» дёргается и медленно оседает на землю. Мальчик глотает воздух, зажимает кровоточащую рану и с ужасом смотрит Джэмину прямо в глаза. Джэмин цепенеет и смотрит, неморгая, в пустые глаза. Джено видит, как он бледнеет и как его руки начинают дрожать. Парень медленно поворачивается и видит Тэёна, тот опускает оружие, сочувственно глядя в ответ. Джэмин молчит и не может поверить, что они называют себя людьми. Парень бросает на пол оружие, Джено подходит ближе, протягивая руку, но На отходит от него. — Не трогай меня! – он судорожно срывает с запястья браслет и бросает его в Тэёна. — Я не хочу больше в этом участвовать! Единственные монстры здесь – это вы! – Тэён что-то пытался сказать, остановить, но Джэмин в истерике рванул с места. — Форму завтра принесу, — цедит он и стремительно покидает территорию. Повисла тишина, Джено разбито опустил голову.***
Джэмин безразлично бросал камушки в озеро. На душе пусто, в голове — тоже. Он не знал того паренька, но отчего-то было невыносимо горько. У этого ребёнка могло быть всё иначе, не будь их мир таким ужасным. Внезапно к нему присел парень, На даже не обратил на это внимание, пока тот резко не заговорил: — Янян, — Джэмин нахмурился и повернул голову к незнакомцу. — Его звали Янян, – На молчит почти минуту, а потом резко распахивает глаза. — Ты… Ты… – слово «иной» теперь казалось отвратительным. — Меня зовут Лукас. У Лукаса глаза оттенка боли, слов не нужно чтобы объяснить то, что видно сразу же. Он закрывает глаза, по щекам начинают катиться слёзы, Джэмин бледнеет ещё больше и сжимает большую ладонь. — Прости, — тихо выдыхает Джэмин, парень мотает головой. — Но ты не виноват. — Виноваты мы, — произносит Джэмин с безграничной печалью. Виноваты те, кто называют себя людьми и убивают детей. Джэмин может только вечно просить прощения, потому что совесть его мучает, терзает и не даст спать до конца веков.***
Когда пуля врезается в тело Яняна, Донхёк чувствует это на себе. Боль прошибает виски, сердце останавливается, а потом бешено стучит стараясь нагнать ритм. Последний вздох друга обжигает что-то внутри, Донхёк в ужасе цепенеет, а потом срывается на крик: отчаянный и полный боли. Янян мёртв. Его нет. Просто нет. Донхёк кричит, кричит, кричит, хватается пальцами за волосы и умирает от боли, а перед глазами счастливые воспоминания бесконечной лентой: «Хён, я испёк тебе торт» «Донхёк, ты такой скучный» «Брат, я в порядке» В тот момент Донхёку казалось, что ещё чуть-чуть и он тоже умрёт. Потому что терпеть это — выше его сил.Один.
Марк видит бегущих воронов.Два.
Он смотрит на экран видеонаблюдения и видит такого Донхёка.Три.
Минхён срывается с места и бежит в северное крыло.Четыре.
Он забегает в камеру Донхёка, тут же резко останавливается и прижимается спиной к стене. Потому что Донхёк словно зверь, он безумен, кричит так громко, что голова Ли пульсирует от боли. Глаза Марка распахиваются широко от ужаса, потому что таким Донхёка он ещё не видел. Тот бил по стеклу с такой силой, что на нём оставались кровавые следы. Он кричал, и крик этот был полон боли и ненависти, им можно было убить. Донхёк был готов убивать. Монстры, монстры, монстры, монстры! — Вы убили его! Марк начинает дрожать, потому что смотреть в эти глаза невыносимо. Он медленно съезжает по стенке и старается выровнять дыхание. Донхёк — это дикий раненый зверь. Донхёк не будет умирать, только не сейчас. Он будет бороться и это нагоняет ужас такой силы, что Марк согласен быть белым флагом в этой войне. Но не будет никакого мира, только война. Марк закрывает глаза, но кровавые следы от ладоней не исчезают. Он слышит крики, распахивает веки, чувства обострились, но всё, что он чувствует — холод пола и запах крови. Он видит каждую слезу на лице Донхёка. Он чувствует всё, что чувствует Донхёк. И это — пламя, что сжигает тело и разум. Марку невыносимо больно, но он уверен — Донхёку больнее. В камеру пятёрки напускают газа, он теряет сознание, вороны вкалывают ему успокоительное. Марк приходит в себя, забирает аптечку с рук бойца и выгоняет их всех. На вопрос «Без охраны?» спокойно отвечает «Он не причинит мне вреда». Где-то в глубине души он, всё же, не уверен в этом. Когда Донхёк приходит в себя, Марк уже почти добинтовал его руки. Он смотрит с чистым концентратом ненависти, но успокоительное действует: кричать нет ни сил, ни голоса. Поэтому Донхёк просто плачет. Тихо, мелко дрожа, он опускает голову и едва слышно скулит от душевной боли. Марку больно смотреть на вот такого поломанного Донхёка. У него красивая улыбка, Ли хотел бы видеть её чаще, но Донхёк убит жизнью и людьми. Минхён кусает губу и, наплевав на камеры, прижимает его к себе. Обнимает крепко-крепко, хочет что-то сказать, как-то утешить, но понимает, что лучше всего просто молча быть рядом. Марк ничем не может помочь, но он постарается.