Ухаживание

Он скучает по Алисе. Его друге, с тех пор, как Чешир назначил себя их новым сопровождающим, их Ухаживание стало самым строгим образом придерживаться правил. До этого несчастного случая Террант никогда не замечал, как сильно он обожает пренебрежение Алисы к таким раздражающим учреждениям. Он восхищался каждой её попыткой нарушить эти правила… так же, как каждая попытка мучила его. Они ухаживают… он не должен… не должен хотеть этого… Но он хочет. Его самоконтроль ещё никогда так не испытывался, как в последнее время, под всезнающим и судящим взглядом Чешира. Он хочет, чтобы Алиса трогала, целовала, вдыхала и хватала его за руки… — Феска! — он отгоняет кружащиеся мысли от своего разума. Он качает головой и сосредотачивается на безопасных мыслях. Приветственных мыслях. Он всё ещё думает о ней. Его друг. Алиса… Поэтому, когда сам объект его мыслей тихо стучит, а затем открывает дверь и заглядывает, её волосы — светлые и несобранные — развеваются на ветру, Террант не велит ей войти. Он не напоминает ей о правилах. Он приветствует её, предлагает ей выбрать любое место, которое ей понравится (даже те, которые в настоящее время заняты ручной вышивкой или шелковым кружевом). Он рад, что она занимает место, ближайшее к его нынешнему рабочему месту несмотря на то, что для этого требуется переместить большой мешок овечьей шерсти. Он странно нервничает, видя её снова после её резкого ухода из садов в то утро. Она не спустилась на обед и хотя Чешир настаивал (после того, как Террант послал его, проведать её), что Алиса спала в своей комнате, Террант волновался… Он был ужасно разочарован: он хотел, чтобы она осталась, даже если бы они не смогли побаловать себя деятельностью, которую она хочет расследовать, и всё же он хотел, чтобы она ушла (он не знал, сколько ещё он сможет скрывать от неё, что его руки болят, хотят держать её снова, он сжимал их в кулаки, вместо того, чтобы тянуться к ней). Он хотел прикоснуться к ней, иметь её, и всё же она не чувствует… Или она? Возможно ли, что она любит его? Так скоро? Сама мысль отнимает у него дыхание, и он делает шаг назад от неё, признавая свою слабость: Террант слишком хочет Алису, и не может доверять себе в её присутствии. — Как поживаешь сегодня вечером, Алиса? Не хочешь что-нибудь поесть? Знаешь, ты пропустила обед, — спрашивает он, возобновляя свою работу, гораздо счастливее, чем несколько минут назад, и рассматривая шляпу на солнце, которая продолжает спорить с ним по поводу выбора украшений. Алиса вздыхает, — Нет, Спасибо. Я… в порядке. Но она не в порядке. Он смотрит на неё — действительно смотрит на неё через поля шляпы и отмечает её истощение. Тёмные круги окружают её глаза, да, но это не то, что заставляет его определить это. Похоже, что у неё недомогание. Возможно, темп их Ухаживания слишком быстр для неё. Возможно, она хочет больше времени…? Больше времени. Это было бы благословением, и проклятием. — Чешир был достаточно любезен, чтобы присмотреть за тобой сегодня днём. Ты хорошо спала? — он задумывается, может ли он выявить причину её явной усталости с помощью небольших вопросов. Она не отвечает. Не сразу. Террант опускает шляпу и занимает место рядом с ней. Он чувствует себя замечательно, снова находясь рядом с ней. И без этого кровавого кота, кричащего на них, каждый раз, когда они пренебрегают правилами. На самом деле, это так замечательно быть настолько близко, чтобы чувствовать её запах, что он и делает. Он делает глубокий вдох, наслаждается её запахом Алисы и, проклинает себя за то, что был благодарен, что её неприятности привели её к его двери незаметно и безнаказанно. — Я мечтала о тебе, — говорит она ему, её голос настолько мягкий, что он задается вопросом, мог ли он представить эти слова, — Я мечтала снова оказаться на вершине холма, только с кувшином и тарелкой с ягодами… — Да? — он заставляет себя подсказать. Он не уверен, что хочет услышать, что могло произойти во сне. Он не уверен, что его сердце выдержит, обнаружив, что это было кошмаром. Он предпочитает быть её мечтой. Хорошей, лучшей! Она прочищает горло и тянется к его руке. Он заставляет себя не отстраняться, не сжимать пальцы в кулак, не умолять её продолжать прикасаться к нему и не останавливаться! — Знаешь, самый длинный сон, который снился мне в последний раз, был до того, как я пришла в Подземье, но сегодня мне впервые приснился новый сон, — Террант слегка наклоняется к ней. Алиса, очевидно, видит это, потому что она, наконец, очень мягко говорит ему, — В новом сне мы были на вершине холма вместе… Ты не оттолкнул меня. На мгновение он не уверен, что сказать, что думать. Ему нужны разъяснения, — Это было… был ли я… Я тебя напугал? Во… сне? — Нет, — признается она, наконец, встретившись с ним взглядом, — Я проснулась, желая… Он закрывает глаза, мягко и с сожалением убирает руку от неё, — Алиса, ты знаешь, что я не могу… Я не должен… так трогать тебя. — Ты имеешь в виду, что не будешь. Он наклоняет голову в сторону, признавая. Он хочет сказать ей, как сильно он хочет прикоснуться к ней, попробовать на вкус её поцелуй, уткнуться носом в её волосы и просто вдохнуть в себя её сущность… Но он этого не сделает. Он не посмеет. — Есть кое-кто, кому позволено прикоснуться к тебе… всякий раз, когда ты хочешь, — он тщательно выбирает слова. Да, возможно, если он сможет направить внимание Алисы на «Другие пути приятных занятий», она, возможно, соизволит немного изучить, узнать самостоятельно… — Прости? — отвечает она, широко раскрыв глаза: испуганная и шокированная, — Ты предлагаешь, чтобы я приняла одно из полученных предложений, и согласилась? Что? ЧТО? — Что? Нет! Нет, нет! — Террант подавляет свою первоначальную реакцию (требовать их имена, чтобы разобраться с этими гнилыми, жалкими, обманывающими тварями, которые пытаются украсть её у него!) и делает успокаивающий вдох, — Нет, — он прочищает горло, — Я имел в виду кого-то, чью компанию ты держишь, даже когда ты совершенно одна, Алиса. Кто-то, кто с тобой в этой комнате, даже сейчас, если тебе потребуется помощь. Её глаза расширяются с пониманием. Она выпрямляется и смотрит на него. Террант изо всех сил пытается не стыдиться того, что предложил ей это. Если он почувствует стыд, он знает, что его лицо отразит это, и он не хочет, чтобы Алиса думала, что это что-то постыдное. Это будет крайне практичным решением… — Ты не мог иметь в виду… меня, не так ли? С преувеличенными жестами, Террант вытягивает шею, осматривая комнату вокруг них, глядя влево и вправо и, разумеется, не найдя никого, как он и предполагал (и, если бы он нашёл кого-то в комнате с ними, это означало бы, что они присутствовали, когда Алиса призналась, что мечтала о нём, об их интимных отношениях, которые она жаждет, что означало бы, что они были бы свидетелями того, каким страстным существом она является, и ему не нравится эта идея вообще!) он шепчет, — Кого ещё, Алиса? Её щеки пылают, Алиса отвечает низким тоном, который заставляет его тело дрожать и свистеть, как пар от кипящего чайника, — Я никогда… Я… — она делает короткую паузу, и он видит, как в её карие глаза проникает булатность, — Я хочу только твоих прикосновений. Террант снова смотрит на неё, снова вздрагивает. Он может слышать своё собственное дыхание, непостоянное и неглубокое, и он так близко к тому, чтобы дать ей именно то, что она просит и…! — Я… Я очень расстроен, услышав это, — признаётся он. Дорогое Подземье, если бы только он мог принять её предложение, показать ей, какое удовольствие она может испытать. И при мысли о её вкусе он думает о грушах, о том, как она ела её, когда он предложил её ей, о том семени, которое она проглотила… Но нет. Нет! Он обещал дать ей надлежащее Ухаживание. Она этого заслуживает. И ему это нужно. И, прежде чем он вступит с ней в интимные отношения, он хочет знать, есть ли вероятность того, что она почувствует хотя бы частичку любви, заботы, обожания, уважения и нужды к нему, как он к ней! — Пожалуйста…? — просит она, её рука тянется к нему, останавливаясь и снова достигая, — По крайней мере, покажи мне, как надо… Он должен прикусить язык, чтобы не кричать: «Да!» — он должен закрыть глаза, чтобы скрыть тот факт, что они закатываются от предвкушения. Во внезапном порыве паники он поднимается со скамейки и поворачивается к ней спиной, — Мы не можем говорить об этом, — грубо сообщает он ей, — Ты не можешь спросить меня, о… Это противоречит правилам. Те самые правила, которые он так страстно ненавидел несколько мгновений назад до визита Алисы. Террант возвращается к своей работе, боясь, что она вообще откажется от этой темы, боясь, что она будет настаивать на её продолжении, боясь, что она уйдет, боясь, что она задержится, боясь, что если он посмотрит на неё ещё один раз, он… — Покажи мне? — говорит Алиса, и он никогда не слышал ничего более убедительного в своей жизни. Прежде чем он сможет собрать в себе силы отказать ей снова, он чувствует её руку на своём плече, тепло её душистого аромата так близко… Он делает паузу. Шляпа падает на пол, а ножницам в его руке ударяются об столешницу. Он не двигается. Не доверяет себе двигаться, и Алиса, возможно, ощущает его слабость и встаёт между ним и рабочим столом. — Пожалуйста, — поёт её тихая сирена. Она откидывается назад, держа его за руки, и с небольшим прыжком, поднимается, чтобы сесть на край стола. Террант чувствует, как его кровь нагревается, кружиться и распространяется по его телу при виде её такой теплой и манящей, и он вспоминает, какая она на вкус. Её колени мягко и горячо прижимаются к обеим сторонам его бёдер, а её юбки — несущественный барьер между ними. Он смотрит на эти юбки. Он хочет протянуть руку, чтобы поднять эти юбки, чтобы увидеть, как его собственные руки исчезают под ними: «Она сегодня носит чулки? … скорее всего нет», — и узнать из какого точного плетения сделана её кожа. Запретное прикосновение, на которое он решился во время Сбора ягод, было не достаточным, чтобы тщательно изучить текстуру её кожи. Он хочет посмотреть ей в глаза. Он хочет видеть страсть, которая заставляет её задыхаться и её губы раздвигаться. Для него. Только для него. Он хочет подтянуть её бедра к краю стола, чтобы она обхватила его обнажёнными ногами, разорвать крепления своих брюк и…! Но нет. Нет! «Алиса, помоги мне», — умоляет он, несмотря на то что он знает, что она не будет. Он нуждается в ней, чтобы спасти его от этой потребности, которая вибрирует прямо под его кожей, которая напрягает его тело и заставляет его руки дрожать. Он должен посмотреть ей в глаза и почувствовать её силу… но он знает, если он посмеет заглянуть в её обнадеживающий, горячий взгляд — он сдастся. «Это было бы плохо», — говорит он себе твердо, хотя, в этот момент, он не может вспомнить точно, почему это было бы плохо. — Никто не узнает… — шепчет она, снова потянувшись к его руке, проводя кончиками пальцев от рукава его пиджака до манжеты, — Я обещаю… «Да! Обещание!» — он обещал Алисе правильно ухаживать за ней, и она заслуживает этого Ухаживания! Он слышит, как грубо говорит, — Как я и обещал. Он медленно отступает от неё. Ему больно. Его руки сжимаются в кулак, а дыхание прерывистое, Террант сдается, умоляет, признается, — Мне нужно, чтобы ты… Алиса… пожалуйста. Алиса вздыхает, и с этим выдохом он понимает, как он был близок к тому, чтобы сдаться. Если она осмелится снова потянуться к нему, он это сделает… он будет… Он не сможет отказать ей. Он даст ей всё, что она захочет. Он проведёт себя внутри неё, и он боится, что он не будет нежен, и она будет ненавидеть его за это и… Она отталкивается от стола и бросается к двери. Ветер, который проносится мимо его носа, несет её запах, её ярость… Нет более тонкого, более разнообразного аромата во всем мире, как у Алисы. — Ты скоро мне покажешь, Террант, — говорит она, слезы разочарования и, возможно, даже израненной гордости в её глазах. Несмотря на это, её голос несет, выдаёт ещё одно обещание. Он наблюдает, как она уходит, и когда дверь захлопывается за ней, он выпускает дыхание, которое он задержал. — Молодец, Террант, — звучит гладкий, культурный голос рядом с его ухом. Он качает головой, пытаясь убрать и выкинуть его из головы, — Уйди, Чешир. Уйди. И, чудо из чудес, он уходит. Террант остался один, задыхающийся, его тело болит, ум кружится… и запах Алисы неумолимо цепляется за него. Он кладёт руку себе на грудь, как будто это успокоит суматоху, которая пронизывает его тело в её присутствии. Дорогое Подземье… как он собирается отказать ей в следующий раз, когда она потребует его прикосновения? Как он собирается отказать себе? На данный момент он больше ничего не хочет делать.

***

Она была так близко! Так близко! Алиса почти кричит от разочарования. Проклятие, он был там, балансировал на том же краю, что и она; он наклонился. Его руки порхали над её коленями… и… А потом! «Ты должна была сдержать свои обещания». Да, она должна была. Поцелуй, вероятно, был бы очень приятным. Почему она не сделала этого, хотя это приходило ей в голову, эта мысль, которую она не уверена, что сможет полностью созерцать прямо сейчас. — Какой ты Бравный воин после этого! Алиса поражается звуку знакомого голоса. После этого, как выходит на свежий воздух… что… Она не видела, чтобы кто-то следовал за ней, но… — Малли? — говорит она, поворачиваясь и замечая Соню, которая глядит на неё с ветки дерева. Соня спрыгивает на нижнюю ветвь, а потом ещё, пока их лица не окажутся на одном уровне друг с другом. — Почему ты мучаешь бедного Терранта, когда он только старается сделать всё возможное, чтобы поступить с тобой правильно? — Мучаю…? Я не делала ничего подобного! — О, разве нет? Тогда, что это только что было? В мастерской, а? — Ты…! Ты подглядывала за нами? — Подглядывала? Это то, чем занимаются кошки. Я наслаждалась приятным сном на солнечном подоконнике, — Малли сообщает ей властно. Затем, смотря на неверующую Алису, говорит, — Что? Ты думаешь, что кошки — единственные, кто любит погреться под солнечными лучами после чая? — Я… Я… — Мучаешь Терранта, — настаивает во второй раз Малли, — Позор, сказать ему, что тебе приснился сон о нём, который не был кошмаром… Позволить ему захотеть стать частью твоих хороших снов…! — Что? Постой! Откуда ты знаешь, что было сказано? Малли умоляюще ухмыляется, — Стекло тоньше кирпича! Алиса слушает Малли на мгновение, прежде чем у неё хватает сил закрыть рот. О, унижение! Малли слышала их, видела её, сидящую на этом столе и просящую…! — О, Господи… — Который из…? — спрашивает Малли с новым любопытством, и Алисе требуется мгновение, чтобы осознать, что Малли думает, что Алиса произнесла фразу обозначая конкретного придворного белого королевства, — Не то, чтобы я думаю, что это хорошая идея, заметь, — продолжает она под шокированной тишиной Алисы, — Ты идёшь к другому, чтобы шептать и хихикать только потому, что Шляпник не будет… — Я не заинтересована другими, — резко отвечает она, обиженная самой мыслью, что она будет приветствовать прикосновение какого-то анонимного человека только потому, что её тело жаждет… — Я хочу… — Да, я вижу это. Это было совершенно очевидно, что именно ты хотела, — сухо замечает Малли. Алиса чувствует жар своего лица, и верит, что пройдёт несколько часов, прежде чем красная вспышка унижения угаснет настолько, что она сможет показать своё лицо в замке. Почему этот инцидент, в частности, влияет на неё таким образом, — Я полагаю, что так и было, — задыхается она. — Но это не дает тебе права обращаться к мужчине, который пытается… Алиса? Алиса? Слова. Или, точнее, все слова, которые Алиса хотела бы сказать, находятся по другую сторону блокады в её горле, которая неуклонно движется вниз, и её сокрушительное давление, болезненно сжимает её грудь. Она качает головой и стискивает зубы, борясь с рыданием, которое, несмотря на блокаду, вырывается из её горла. — Алиса, сядь, — уговаривает её Малли, идя по стволу дерева. Остаться здесь и плакать как эмоциональная героиня смешного романа перед Малли лучше, чем наткнуться на королевский двор и, поэтому Алиса соглашается. — Тише, — утешает её Малли, — У нас у всех есть потребности. Тебе ведь не стыдно за то, что ты испытываешь это? — Может быть, я… — да, она уверена, что позже ей будет очень стыдно. Она определенно предпочла бы подумать об этом, чем о том, что она только что сделала с Террантом, её другом — лучшим другом и, да, человеком, который хочет открыть ей свое сердце перед тем, как дать ей то, что она хочет. — В этом нет ничего постыдного, Алиса. Это естественно. Это… — Гадко. То, что я пыталась… Ты права. Шляпник заслужил от меня гораздо большего, чем… чем… Малли снова утишает её, — Важно то, что ты не будешь делать это снова, верно? Алиса вздрагивает, — Я не знаю, смогу ли я контролировать себя рядом с ним. Я просто… просто… — Нужно научиться занимать этим самостоятельно, — утверждает Малли. — Я… Что? Заниматься… чем? — Этим, — повторяет она довольно громко. — Я никогда не…! Соня усмехается, — В чём проблема? У тебя две хорошие руки? Конечно, ты можешь! Алиса долго смотрит на неё, а Малли размышляет (к счастью!) более мягким и сдержанным тоном, — На самом деле, даме нужна только одна… — Одна…? — спрашивает Алиса, почти боясь ответа. — Рука! Разве ты не обращала на это внимания? — Нет. Я… полагаю, я всё ещё… перевариваю это. — Ну, перевари и сделай это в следующий раз, когда приспичит, — восклицает Малли, — Ты будешь рада, что сделала это. Так же, как и Террант. Поверь мне, — и с этим последним мудрым заявлением, Малли скользит вниз по руке Алисы и направляется обратно в замок. Может быть, в поисках ещё одного солнечного подоконника, чтобы шпионить за людьми. Тем не менее, несмотря на горькие мысли, Алиса не может держать свои мысли подальше от мыслей Малли. Она неловко смещается, вспоминая угрозу, которую она произнесла перед тем, как уйти. Она задается вопросом, сможет ли Террант простить её за это… и её вопиющую попытку манипулировать им… Дорогое Подземье, она просто пыталась использовать его тело, — она пыталась сделать то, в чём он обвинил её, как будто он является ничем большим, чем средством, удовлетворяющим её тело. Она не может думать о более отвратительных действиях. Она подвела его, понимает она. Он просил её подождать четыре недели. Она согласилась на это. И она почти забрала это у него. Опять! Почти. Это было так легко сделать. Всё, что она должна была сделать, это поцеловать его, и его намерения бы рухнули… Но она не поцеловала его. Победа была в её руках, и всё же она позволила ей ускользнуть. Почему? Алиса рассматривает свои действия в мастерской. Она учитывает тот факт, что она подумывала поцеловать его. Думала об этом, но не сделала этого. Поцелуй соблазнил бы его, но она не хочет, чтобы он соблазнился. Она хочет, чтобы он согласился. И как бы ни было больно ей это признавать, Малли права. Она должна дать Терранту это Ухаживание. Это важно для него. И если она действительно заботится о нем, она перестанет быть эгоисткой. «Будь той девушкой, в которой нуждается Террант, Алиса». Даже если это означает, расследовать предложение Малли. Её лицо пылает от стыда при мысли о… Но если это означает, что она сможет контролировать себя рядом с Террантом, если это означает, что она сможет дать ему время, в котором он нуждается, то это не потворство с её стороны, а необходимость. Для себя, она, возможно, никогда бы не сделала этого… но… Но для Терранта. Да, она попробует. И она поступит правильно с ним.