Ухаживание

Алиса поднимается с кровати, осматривая комнату еще до того, как ее ноги коснутся пола. Террант больше не лежит на диване напротив нее; вместо этого, постельное белье, которое он использовал, аккуратно сложено на одном конце дивана, снова готовое к использованию сегодня вечером, полагает она. Она не может справиться с чувством разочарования, которое почти одолевает ее во время его отсутствия. Тем не менее, это лучше. Если бы он был здесь, когда она проснулась, и лежал бы, и крепко спал… у неё, без сомнения, был бы соблазн приблизиться к нему, погладить его лицо или поцеловать его в лоб или что-то такое же способное привести к некоторым запретным вещам. Однако ей бы понравилась возможность наблюдать, как он спит. Прошлой ночью она подумала, что, если она будет бодрствовать достаточно долго, она сможет увидеть его во сне. Вместо этого Алиса слушала, как он переворачивался и бормотал в диванные подушки, пока она больше не смогла слушать звуки его бедствия. «Не можешь уснуть?» — тихонько спросила она. Движение на диване резко прекратилось. Безмолвное молчание наполнило воздух. Потом он вздохнул и признался: «Нет. Волнение дня…» Но Алиса не верила, что это была вся история. Она ждала молча в тишине, зная, что, если она это сделает, он в конце концов заполнит это молчание. Террант не разочаровал ее: «И… наш Замок готов. И двери в наши сердца, ” — шорох сказал ей, что он снова перевернулся, и она задумалась, каким неудобным должно было быть диван. «Где?» — Алиса никогда не думала задавать этот вопрос раньше и чувствовала стыд из-за этого. «Западное крыло. Четвертый этаж. Круглая башня. Гумберт сказал мне в то утро в день Погони за ежом». Он не сказал обвинительных слов, но Алиса все еще чувствовала, как укол вины пронзает ее грудь. Их замок был готов так долго? И он не сказал ей ни слова об этом. Нет, подождите… он уже упомянул ей об этом, когда она разговаривала с сэром Джеффри в коридоре, но ее злость была настолько сильна, что она даже не удосужилась послушать то, что он говорит… это было только вчера? Но почему он ничего не сказал до этого момента? Почему ему потребовалась его ревность (поскольку Алиса теперь знает, что именно заставило его вести себя так), чтобы он даже упомянул ей, что замок был готов? Может быть, он ждал, что она спросит его об этом? Это имело ужасный смысл… особенно после ощущения глубины и широты его эмоций, исходящих из короны. Он хотел, чтобы она захотела узнать об этом, взять на себя инициативу, чтобы спросить его… Она ничего не могла сказать, чтобы это было достойным извинением. Предложив тогда эти слова ему, это было бы оскорблением, и спасением для ее собственной сознательной боли; это не принесло бы ему никакой пользы. Вместо этого она сказала: «Хочешь пойти завтра?» Террант молчал так долго, что Алиса заподозрила, что он, возможно, уже уснул. Но потом он сказал, очень мягко: «Мне бы это очень понравилось, моя Алиса.» Больше не в состоянии держать глаза открытыми, Алиса, наконец, позволила им закрыться, и сказала во второй раз в ту ночь: «Спокойной ночи, Террант.» «Спокойной ночи, Алиса, моя дорогая», — сказал он ей, и, как только она погрузилась в сон, она подумала, что слышит, как он добавляет: «Моя жена…» — приглушенным и не верящим тоном. И поэтому, несмотря на свои намерения, она не увидела его с закрытыми глазами и расслабленным в тепле своих снов. Но, пожалуй, сегодня… Да, сегодня вечером, она увидит его спящим. Она подходит к своему гардеробу, чтобы осмотреть свои два доступных наряда, один из которых является платьем в клеточку, которое она надевала на Кадриль из лобстеров. (Ей нужно что-то найти, чтобы надеть, прежде чем она выйдет за дверь спальни! Она не может ходить в этом весь день… и с этими ужасными воспоминаниями!) Алиса быстро надевает голубое платье, которое носила накануне вечером и наспех завязывает волосы лентой. Не все волосы хотят быть собранными в хвост и выскальзывают, но это лучшее, что она может сделать самостоятельно, и она не собирается приглашать кого-то еще в их номер для новобрачных! Не сегодня, утром после первой ночи, которую они провели вместе! Не то чтобы они делали то, что думают все сплетничающие придворные, но у них всё ещё было время. Время только для него и для нее. Алисе, скорее, нравится идея о том, что это только его и ее; недавно признанное собственничество в отношении Терранта положительно мурлычет при мысли о том, что они сидят вместе, без сопровождающего, где они могут просто смеяться и шутить и быть собой, не ожидая, что другие следят за ними! Они могут… Завернув за угол в гостиную, Алиса пугается, увидев Чешира лежащего в кресле напротив Терранта, который, как она видит занимает её место, попивая чай из её чашки, и съедая её деликатесы! И худшее из всех, самый непростительное из всех, занимая внимание ее мужа! — Чешир, — говорит она, почти непростительно невежливо. — Алиса, — одновременно объявляют кот и Шляпник. Террант встаёт, подходит к ней, и ведет ее назад к столу, выталкивает Чешира из кресла, наливает ей чай и вручает ей намазанный маслом кусок хлеба, и все это за несколько минут. У нее голова закружилась от такой активности. Может ли Террант быть… утренним человеком? В ее нынешнем настроении, когда сон все еще цепляется за ее глаза, а ее желудок рычит, неожиданная компания, кажется почти непростительным преступлением. — Готова ли ты пойти в башню? — спрашивает Террант, кусая кусочек чёрного хлеба с маслом. Подняв руку, чтобы попросить минуточку молчания, она осторожно берет свою чашку чая, делает большой глоток, опускает её, а затем смотрит через стол на своего мужа. Он снова кусает кусочек намазанного хлеба, наблюдая за ней сквозь прирученные брови. Моргая, Алиса видит, что они были тщательно расчесаны, и что его волосы, все еще темные и влажные от его утренних омовений, касаются воротника его рубашки. Она чувствует, как ее язык хочет облизать верхнюю губу, и ругает себя за то, что ведет себя как ребенок, который только что заметил сладкое. — Я собиралась спросить тебя, могу ли я одолжить пару твоих брюк и рубашку, — говорит Алиса, её мысли все еще вяло движутся. Еще один глоток чая, вздох, и затем она открывает глаза, чтобы увидеть, как Чешир и Террант смотрят на нее. Она не ответила на вопрос, не так ли? — О! Я имею в виду, что мне нечего надеть, кроме… — она не особо хочет упомянуть запачканное соком платье, в настоящее время висящие в шкафу, когда Террант будет занят, она сожжёт это платье! — и вместо этого сказал, — Мне нечего надеть. Чешир нахально улыбается, — Террант, ты сволочь… и ты заставил меня поверить, что у тебя и нашего молодого Бравного воина не было… — Да! Конечно! — прочистив горло говорит Террант, и награждает Чешира взглядом, который очень ясно говорит о том, что если он скажет ещё хоть одно слово, произойдут ужасные вещи, — Я думал, что тебе предоставили наряд, который ты носила вчера вечером Алиса. На самом деле, ты носишь его прямо сейчас. Алиса считает, что Террант особенно щедро использует слово «ношение». Платье, когда его зашнуруют, застегнут и завяжут, действительно прекрасно. Но не сейчас без всего этого, её… спина открыта, одно плечо или другое продолжает настаивать на том, чтобы соскользнуть вниз, и тревожный ветерок, который она не чувствовала прошлым вечером, щекочет её колени. Она остаётся более или менее презентабельной только благодаря творческому использованию ленты, которая, должно быть, выпала из кармана Терранта и, как убеждена Алиса, ее собственной силе воли. — Я не особенно хочу носить своё свадебное платье во время перемещения вещей из моей комнаты сюда. Полагаю, я могла бы, если бы меня зашнуровали? Поставив чашку, которую поднял, Террант откидывается назад, склонив голову на бок, — Из твоих комнат сюда? — говорит он, игнорируя ее комментарий о шнуровке. Алиса надеется, что он не воспринимает это как заманчивое предложение на супружеские обязанности, она пытается быть хорошей сегодня утром! Чувствуя себя неловко, она продолжает: — Ну… да. Мы не обсуждали это, но я подумала… эти комнаты наши на следующие две недели, не так ли? Если нет, то я полагаю… я могла бы продолжать оставаться в своих комнатах, а ты в своих, но… — Нет! — сильная рука протягивается и хватает ее. В раннем утреннем свете Алиса может видеть рыжевато-золотые волосы, которые украшают его костяшки, -… нет. Если ты хочешь остаться в этом номере, я бы… я бы тоже этого хотел. Очень сильно! — Тогда все решено! — Алиса снова попивает чай, удивляясь, как она могла возбудится только от вида костяшек этого мужчины, — После завтрака мы все пойдем в наши собственные комнаты, и возьмём оттуда всё, что нам может потребоваться в течение следующих нескольких недель здесь… — она кладёт на тарелку восхитительно выглядящее яйцо, а затем два куска поджаренного хлеба, когда продолжает, — Мы может снова встретиться во время обеда, а затем пойти исследовать наш Замок? — Это звучит справедливо, моя дорогая жена, — говорит Террант, затем делает паузу, держа в руке нож готовый нарезать помидор. Он кладёт столовый прибор обратно, — Прости, Алиса, я… это было самонадеянно с моей стороны… Теплый под ее рукой, его рукав почти кажется живой частью его. Она поглаживает его большим пальцем, — Ты не должен извиняться за то, что назвал меня женой, Террант. Особенно если это правда, — яркие зеленые глаза смотрят в ее собственные. Он наполовину встаёт, начинает наклоняться вперед, и у Алисы есть достаточно времени, чтобы задаться вопросом, поцелует ли он ее, и если это так, то куда, когда невежественное фырканье прерывает момент. Чешир. Она забыла о нем. — Если вы двое собираетесь идти своим путем, то мое присутствие больше не требуется. То же самое время завтра утром, Террант? Прежде чем Алиса сможет сказать протест, Террант соглашается, — Да, спасибо, Чешир. — До тех пор, — усмехается Чешир. И, кивнув, рассеивается. — Завтра? — она поднимает бровь. — Э. Да. Я подумал, что… возможно… я думаю, что утром было бы… лучше… если бы был кто-то ещё. Все еще не понимая его, Алиса хмурится, — Я не уверена, что следую за тобой, Террант. — Возможно, я не очень хорошо объясняю, — избегая её глаз, Терранта говорит, — По утрам, мужчины часто… то есть, их тела… ну, я не должен говорить за всех мужчин, но я… Алиса думает, что понимает. — О! — похоже, она была права; Террант — утренний человек. Ее любопытство борется с ее обещанием не искушать Терранта и пока проигрывает, — Каждое утро? — спрашивает она. Покраснев, Террант поднимает свой стакан с водой, и бормочет что-то, что можно понять как утвердительное. Они оба сидят в тишине. Затем Алиса встает и говорит, — Возможно, Чешир находящийся здесь по утрам… будет лучшим решением, — она обходит стол и останавливается рядом с ним, касаясь пальцами его щеки, — Я собираюсь начать своим поручения, так что увидимся во второй половине дня. Не возражаешь, если я одолжу твою лишнюю рубашку и брюки? — Теперь у тебя есть доступ ко всему, что у меня есть, — заверяет Террант с улыбкой, настолько красивой, что она вознаграждает его ещё одним поцелуем, — Ну, кроме… Алиса смеется, — За этим исключением, да. На данный момент. Террант вздрагивает, и Алиса удивляется власти, которой она обладает над ним, когда дает это обещание между ними. — Четырнадцать дней, моя жена. — Да, — соглашается она, — Четырнадцать дней…