Ухаживание

— Четвертый этаж, круглая башня, западное крыло. Мы здесь! — Террант останавливается перед высокими дверями, очень напоминающими вход в Библиотеку. Однако вместо двойных дверных ручек, оказывается одна в самом центре, под которой находится замок, сделанный из прядей волос. Это почти идеальное сочетание гладких белокурых локонов Алисы и завитков Терранта. Она поворачивается к своему мужу, который снимает ключ с шеи. Он смотрит на ключ в своих руках, на дверь, а затем на Алису. — Позволь мне пойти первой, — предлагает она, протягивая руку и беря ключ из его рук. — Ты уверена? — спрашивает он, его брови дергаются. Алиса смотрит ему в глаза и кивает. — Я уверена, — говорит она, — Просто скажи мне, что делать? — Вот, — он заходит за её спину и подталкивает её ближе к двери, обвивая её тело своим, обхватывая её руку. Вместе они направляют ключ к замку. — Просто вставь… вот так, — говорит он, его дыхание шевелит её волосы, — И поверни его, в одну или в другую сторону; влево или вправо. Какое бы направление ты не выбрала, я пойду за тобой. — Просто… повернуть его? — подтверждает Алиса. Чувствуя, как Террант кивает за её спиной, она глубоко вдыхает и поворачивает его вправо. Напряженность, которую она не осознавала, покидает тело ее мужа, и впервые она понимает, что он не был уверен, смогут ли они открыть дверь. Она поворачивается в кругу его рук, — Скоро увидимся, — говорит она. — Прежде чем ты это узнаешь, — уверяет он, быстро целуя её в губы. Алиса делает шаг назад, останавливаясь в открытом дверном проеме. Затем она встаёт на цыпочки, обхватывает голову Терранта руками, наклоняет её вперед и оставляет поцелуй между его бровями, и быстро проходит через дверной порог. Она натыкается на темноту, ее сердце стучит по клетке легких и ребер. Нет щелчка замка, нет медленного закрытия двери. Как только ее тело полностью преодолевает барьер, она погружается в темноту. Она проклинает каблуки, которые она решила надеть в этот день вместо любой из своих многочисленных пар лодочек (это, казалось большим событием для Терранта, и она подумала, что должна выглядеть лучше), когда она поскальзывается на чём-то скользком и падает пока не приземляется на что-то мягкое похожее на коврик. После этого опыта она осторожно продвигается вперед, пока не утыкается в стену. Оттуда она двигается вдоль стены, ища что-то, чтобы осветить пространство. Это должна быть комната на дне ее сердца, не так ли? Почему же тогда здесь нет ничего, кроме темноты и, по-видимому, ковра? Она не натолкнулась ни на мебель, ни на картины, ни на что, висящие на стенах, ни на что, что может осветить комнату. И при этом её рука не касалась пульсирующей живой плоти, исходя из этого она должна предположить, что она не находится буквально в своём сердце. Она останавливается, когда подходит к тому, что ощущается как угол и делает глубокий вдох. — Я хочу видеть, — говорит она, и чувствует что-то почти… не согласное… с ней. Здесь нет ни слов, ни музыки, ни звонком, даже холодного ветерка… просто ощущение, что комната называет ее лжецом. — Что ж «Дно сердца» звучит как ужасная вещь, когда ты действительно знаешь как это выглядит, — защищается Алиса, — Кто знает, что здесь можно найти? У меня могут быть плохие, злые вещи, скрывающиеся в этой темноте. Еще раз, она чувствует, как что-то проходит через неё. Это отчетливо похоже на… раздражение. — Если ты не показываешь мне, что я должна думать? — огрызается Алиса, чувствуя себя очень глупо, разговаривая с фантазией своего воображения, — Тогда покажи мне! Я хочу увидеть! Крошечный луч света появляется перед её глазами, почти ослепляя ее после такого периода абсолютной тьмы. Свет — не настоящий свет, на самом деле, просто огонек чего-то танцует, как будто его направляет ветерок или чья-то невидимая рука. Огонёк покачивается перед ней, один раз, два, а затем начинает подпрыгивать, неторопливо в противоположном направлении от неё. Алиса осторожно идёт за ним. Она идёт очень долго. Похоже, она ошиблась, думая, что уже вошла в свою комнату; вместо этого её текущее местоположение лучше описать как коридор. Иногда потолок становится настолько низким, что её приходится вставать на колени и ползти за светом. Алиса опасается, что пространство сузится до точки, где она не сможет пролезть, не в силах следовать дальше за светом. Тем не менее, она продолжает идти вперед, задерживая дыхание в некоторых местах, чтобы протиснуться. Она чувствует сильную усталость, испытывает жажду и очень раздражается из-за того, что носит нарядное платье: «Для Терранта!» — когда все, что она, кажется, делает, это карабкается в темноте, следуя за раздражающим жизнерадостным светом — Где Террант? — наконец восклицает она, ее руки дрожат от усталости. Огонёк останавливается, постукивает её по кончику носа, а затем устремляется вперед. Потолок открывается над ее головой, и Алиса встаёт на ноги, когда бежит за огоньком. Она врезается в твердую поверхность. Дыхание вырывается из нее, когда она падает на землю. Огонёк кружится перед ее глазами, затем направляется к пространству, с которым она столкнулась. Постанывая, Алиса встаёт на колени, наблюдает, как свет кружится перед чем-то торчащим из стены, и задыхается, когда он проскальзывает через стену под выступом. Это дверь! Алиса хватается за ручку, используя ее для того, чтобы подняться на ноги и открывает дверь… И морщится, когда видит комнату, залитую слабым теплым светом. Набор настенных бра обеспечивает этот свет. Алиса может чувствовать запах туберозы и лаванды, и без колебаний входит в комнату. Комната… удивительна. Когда им говорят: «На дне сердца», — они точно не думают о спокойной гостиной с незажжённым камином и небольшим холодом в воздухе. Здесь есть обои. Алиса всегда думала о обоях как о ненужной роскоши, но стены в этой комнате облеплены ими. Крупные розы смешиваются с извилистыми виноградными лозами, их лица застыли в выражениях довольной радости, которую она, безусловно, никогда не видела ни на одной настоящей подземской розе. Эти обои покрывают верхнюю половину стен; нижняя половина покрыта тяжелыми темными панелями. Рядом стоит только один стул. Это потрепанное кресло, покрытое зеленым бархатом. Спинка достаточно высокая, и если человек сядет в него, то его голова окажется только в середине. Подлокотники изношены, бархатные нити с трудом держатся вместе, изнуренные временем. Позади него на стене висит круглая, золотая, с богато украшенном орнаментом пустая рамка. Алиса подходит к ней, касается краешка и чувствует, что она сделана из дерева, а не отлита из гипса, как она ожидала. Небольшой круглый стол стоит рядом с креслом, левее от пустой рамки. На нём стоит небольшой чайник и два набора несоответствующих (но все же синих!) чашек и блюдец. Она приближается к нему; стол выглядит так знакомо. Разве у её матери не было чего-то подобного в комнате? Она всегда восхищалась этим столом, но он был выброшен, когда французский стиль снова вышел из моды. Отвергая сомнительные украшающие приключения матери как несущественные в данный момент, она продолжает исследовать маленькое пространство, которое является ее сердцем, отмечает полку безделушек на стене: «Подсвечники? Что коллекция тёти Имогены здесь делает?» — первая фигурка, которую Маргарет сделала для неё, и дальше там… это…? Под столом лежит старый потрепанный цилиндр, но не тот цилиндр, с которым она так знакома. Нет, он черный и сделанный из тяжелой шкуры бобра; мех пятнистый, а подкладка, как знает Алиса, наполовину отпадает, когда она переворачивает его. Это… но мама выбросила эту старую вещь много лет назад, она не может быть… «Но это Подземье», — напоминает себе Алиса: «Конечно, это может быть». Она поднимает шляпу, поворачивает её так и сяк. Похоже, что он находится в том же состоянии, в каком она помнит, когда в последний раз видела его, вплоть до широкого разреза из-за палки (которой размахивала Фиона Чаттауэй, вспоминает она с улыбкой… или это была Вера?) это был стимул её матери, наконец, избавиться от дорогой вещи. — Хм, — напевает она, кладя шляпу на кресло. Мгновение она уделяет, чтобы просто посмотреть на то, насколько правдива эта сцена, она качает головой и обращает свое внимание на холодный очаг. Рядом в металлической корзине находится большая куча древесины. Где уголь? Алиса осматривает, но не может найти. — Ну, это проблема, — она покусывает свою нижнюю губу, затем пожимает плечами и берет бревно, кладя его в очаг. Насколько это может быть сложно? Встав, она подходит к одной из свечей в бра, тянется и хватает ее, пытаясь вытащить её… но она крепко держится. Она дергает немного сильнее, но свеча и бра отказываются двигаться. Алиса расстраивается. В комнате, кажется, нет ни одной бумаги, ничего, что она могла бы зажечь, а затем кинуть в очаг. Но ведь есть тоненькие палочки! Она прилагает немало усилий и напрягает мышцы при попытке заставить конец палочки загореться от пламени свечи, но он просто насмешливо тлеет. После того, как ее эксперименты заканчиваются неудачей, Алиса ищет повсюду что-то, что можно зажечь. Вокруг камина, на полу, даже между подушками — ничего. Поиски возвращают ее к тлеющей палке… и идея приходит к ней. Она решает попробовать потереть две палочки, как однажды предложил Хэмиш, когда они были молоды и влезали всякие передряги. Они никогда не могли добыть настоящий огонь благодаря его технике, но дым всё же был, и это могло быть намного ближе к настоящему огню, чем то, что Алиса сможет сделать, вооружившись ничем, кроме улыбки и воображения. Выбрав две маленькие палочки, она кладет одну на пол и держит другую руками, и начинает крутить её между ладонями. Останавливаясь время от времени, чтобы дуть на место, где встречаются две палочки (поскольку Хэмиш, казалось, думал, что это очень важный шаг всего процесса), она вскоре расстраивается, когда ее единственными результатами таких действий являются воспалённые ладони. Алиса бросает палки в корзину и садится обратно на пол. Скрестив руки, она фыркает. Огонёк снова появляется перед ней; маленький свет, кажется ей таким же жизнерадостным, как и тогда в коридоре. Он качается и прыгает. Алиса указывает на две палочки, которые она тёрла и снова смотрит на маленький огонёк света. — Почему не получается? Что я делаю неправильно? Все, что я хочу сделать, это зажечь этот дурацкий камин! Террант должен в конце концов увидеть эту комнату. Я не позволю ему войти в холодное помещение! И именно тогда, пламя возгорается вокруг небольшого бревна, которое она положила в очаг. Она поворачивается и смотрит с открытым ртом, а затем встаёт. Она топает ногой. — Конечно! — кричит она, — Я просто кричу желание, которое хорошо скажется на Терранте, и тогда ты меня слушаешь? В комнате появляется другая большая толстая свеча, стоящая на столе. Алиса делает паузу, к ней приходит мысль. — Террант, — говорит она экспериментально. Еще два бра украшают стены на самой дольней стороне комнаты. — Террант, — повторяет она, и на западной стене появляется окно. Кажется, на улице ночь, поэтому единственный свет, который оно даёт, — это мерцание звезд. — Террант, — говорит она в третий раз и пугается. Она подходит к окну, ее руки сильно дрожат. Там, снаружи, восходит солнце. Отступив назад, она качает головой. Это ее воображение, или комната стала… больше? Она делает еще один шаг назад, натыкается на что-то и издаёт писк тревоги. Радуясь, что в данный момент нет никого, кто мог увидеть Бравного воина Подземья, звучащего как мышь, она сглатывает и делает глубокий вдох и поворачивается, чтобы увидеть во что она врезалась. Поворачивается, и замирает. Этого определенно не было здесь прежде. Силуэт платья стоит в самом центре ее сердца. Несмотря на длинную драпированную ткань, которая покрывает силуэт, она может сказать, что оно украшено… чем-то. Чем, она не уверена, но идея поднять эту ткань и увидеть, что это такое, наполняет ее, и желание сделать это немедленно и удовлетворить любопытство, подавляет иррациональную мысль о том, что она должна оставить это покрытым. Силуэт поднят и перемещён в другую сторону комнаты, прежде чем она действительно обдумает свои действия. Оставленный там, в единственном пространстве, которое всё еще полностью затенено, силуэт платья не вызывает такого чувства напряжённой паники в ее груди. Но всё же она чувствует эту эмоцию и её мышцы слегка дрожат. — Это просто ткань покрывающая платье. Перестань быть такой глупой и мелодраматичной и просто посмотри, Алиса. Она хватает нижний край ткани, и прежде, чем она сможет отговорить себя, она срывает ткань показывая то, что находится под ней. Полный набор одежды вдовы. Высокий воротник, длинные рукава. В комплект входит пара нежных черных перчаток и необычная женская шляпа, украшенная траурной вуалью; перчатки заправлены в передний карман платья, а шляпа сидит на вершине. Она делает шаг назад, глотает и так же быстро, как она раскрыла его, она покрывает платье тканью и отступает. Алиса говорит себе, что она не видела ни инициалов, вышитых на платке, и что она не признала цилиндр уникальный для всего Подземья. — Ах, — заикается она. Отворачиваясь от платья, Алиса видит мерцание, и дверь появляется на стене. Это желанное отвлечение, на которое она так надеялась. — Здравствуй, — здоровается она с дверью. Ручка прохладная и гладкая под её ладонями, и дверь открывается с небольшим сопротивлением, — Давай посмотрим, куда ты ведёшь.