Ромео, о, Ромео, зачем же ты Ромео?
Эти полторы недели дались Гермионе слишком тяжело. Апатия навалилась на неё, лишая мотивации делать хоть что-нибудь. С невероятными усилиями она заставляла себя делать домашние задания и приходить на репетиции. Между ними и Малфоем можно было ножом резать напряжение, он стал дёрганным и нервным, раздражался по малейшему поводу. Тренировки с ним больше походили на махание тряпкой перед мамой-драконицей, охраняющей свои яйца. Малфой доводил её до исступления своими придирками, недовольством и раздражением, хотелось кинуть в него каким-нибудь мерзким проклятием, чтобы хоть как-то сбить его спесь. О задушевных посиделках было забыто окончательно и бесповоротно, потому что сразу после окончания танцев блондина как ветром сдувало. Они не обсуждали, куда он убегал, но Гермиона догадывалась. Пару раз она пыталась дождаться его возвращения оттуда, но её терпения так и не хватило. Прямые вопросы блондин мастерски игнорировал и бросался колкостями, словно этих нескольких месяцев просто не существовало. То непонятное, хрупкое чувство, которое между ними появилось и крепло каждый раз, когда они держались за руки в танце, словно сошло на нет. Единственный момент радости за эти полторы недели произошёл, когда Гермиона притащила в их кабинет ворох старого «Пророка», кисточки, краски, баночки с клеем и целый мешочек со всякими тканями и ещё кое-чем по мелочи, которые ей в посылке отправила мама. Малфой посмотрел на всё это добро в её руках и не смог сдержать удивление. — Грейнджер, ты что задумала? — Я сделаю маски. — Как из всего этого ты собралась делать маски? Да и какие ещё такие маски? Девушка хихикнула, ощущая себя королевой положения. — Твоё внимание к деталям оставляет желать лучшего, Малфой. Ты никогда не был в Италии? — Не доводилось, — он передёрнул плечами. — Раз в год там проходят масштабные уличные гуляния и карнавалы, на которых все надевают особые вычурные Венецианские маски. В таких же на балу были Ромео и Джульетта в их первую встречу. Думаю, в образ впишется отлично. — Допустим. Я всё ещё не понимаю, зачем тебе газеты и краски. — Ты, как знаток французского, должен знать, что такое папье-маше. Малфой нахмурился. — Всё ещё не уловил связи. — Мы сами их сделаем! — победно улыбнулась Гермиона и принялась раскладывать материалы на парте. Драко обречённо вздохнул и решил подключиться к процессу. На самом деле Гермиона слабо представляла, что надо делать. У неё оставались смутные воспоминания о поделках в ту школу, которая осталась в прошлом вместе с очень многими вещами. Эта дурацкая затея с масками дала Гермионе такое необходимое ей сейчас ощущение, что она была есть и будет Гермионой Джин Грейнджер, что в мире магглов, что в волшебном. Они оба изрядно помучались с выбором дизайна. Решение делать маски на всё лицо отмели сразу, ибо лишняя морока и материалов было не то чтобы прям много. В итоге они пришли к выводу, что можно сыграть на контрастах. У обоих будут маски в половину лица, только у Гермионы белая с небольшими «шипами» по линии подбородка, а у Драко — чёрная и без излишеств. Разве что тёмное кружево и тесьма по краям, для эстетики. — Мне придётся замерить твоё лицо, — Гермиона неуверенно достала из кармана сантиметр и ожидала реакции Малфоя. Тот стоял, следя за лентой в её руках. — Только аккуратно, не поцарапай меня этим железным краем, — соизволил он. — Боишься, что я испорчу твоё великолепное лицо? — съязвила она и размотала сантиметр. — Кто знает, какие мысли прячутся в твоей кудрявой голове? — не остался в долгу блондин. Девушка хмыкнула и подошла ближе. Малфой пристально наблюдал за ней, под этим взглядом было неуютно. Его кожа оказалась слегка прохладной и идеально гладкой. Похоже, каждый владелец данной фамилии рождается не с обыкновенной золотой ложкой во рту, а с бриллиантовой, срывая джекпот. Гермиона сняла необходимые мерки и резко отступила назад и, как ей показалось, сделала первый вздох за несколько минут, а её щёки залил предательский румянец. Малфой стоял и смотрел на неё с лёгкой полуулыбкой. Работа шла медленно и неуверенно. Благо, с помощью магии можно было высушить заготовки буквально в мгновение ока. Малфой что-то ворчал себе под нос, измазав все руки клеем, но от девушки не отставал. Гермиона не сдержалась и мазнула испачканным в клею пальцем ему по носу. Он бросил в её сторону испепеляющий взгляд и убрал это безобразие с лица. Когда слоёв газеты было достаточно, ребята приступили к декору. Тут ситуация была куда лучше, потому что покрасить и кое-где украсить были в состоянии они оба. Гермиона ещё на выступающие «клыки» подвесила вытянутые рубиновые капельки и тоже украсила тесьмой по краям, чтобы не отставать от Малфоя. Блондин же добавил поверх чёрного кружева несколько причудливых узоров зелёным и вставил с одного края несколько изумрудного цвета перьев, которые изначально были белыми, но когда ты волшебник, можно немножко схитрить. По итогу на всё это у них ушло почти два с половиной часа, но оба остались довольны проделанной работой. Правда, Драко опять разрушил хрупкий момент и сбежал, но Гермиона на это лишь вздохнула и поплелась к себе в Башню старост. Похоже, Гарри рассказал про инцидент в гостиной Рону, потому что тот ходил и злобно косился на Гермиону, словно потревоженная змея, а поток колкостей полился с двойной силой. Всё это было просто невыносимо. Джинни тоже сторонилась общества подруги, всё больше общаясь с братом и Гарри, отчего на душе у Гермионы скребли кошки. Она чувствовала, как происходящее топит её всё больше и больше. Единственное, что держало её на плаву — предстоящий Бал, после которого всё бы окончательно разрешилось и к Гермионе пришло такое долгожданное успокоение. Ночью перед днём х Гермиона ворочалась в постели и никак не могла уснуть. Ей не верилось, что всё разрешится так просто. Где-то на задворках билась мысль, что нельзя вот так бросать своих друзей на произвол судьбы, что это эгоистично и безответственно. Но с другой стороны она понимала, что после всего, что произошло, дружить, как прежде, уже невозможно. А следовательно есть ли смысл лезть под Аваду ради человека, который чуть ли не предал тебя? За время, проведённое с Малфоем, она успела уяснить одну вещь. Его философия кардинально отличалась от их. Если Гарри готов был пожертвовать всем ради спасения мира, то Драко и его семья ради своих не пожалели бы целый мир. И какой из этих взглядов был вернее? Непонятно. От потока этих бессвязных, тяжёлых мыслей, Гермиону отвлекло слабое жужжание. Она достала из-под подушки небольшой блокнот, который ей дал Малфой. Он был связан Протеевыми чарами с другим блокнотом, и через него можно было общаться. Если бы год назад Грейнджер сказали, что она будет вести переписку с Малфоем, она бы решила, что этот человек слетел с катушек. А теперь она сама, похоже, сходит с ума. Хоть Малфой и сам дал ей блокнот, ещё не написал в нём ни строчки, и девушка закинула его под подушку за ненадобностью. Поэтому сейчас она пребывала в лёгком удивлении, когда открыла блокнот. На первой странице красивым почерком было выведено Спишь? Гермиона не удержалась и прыснула со смеху. Удачное первое послание Драко выбрал для неё, ничего не скажешь. Сплю. Это снова вернуло её в прошлое, когда маленькая Гермиона до полуночи зачитывалась книгами с фонариком под одеялом, а папа приходил проверить, включён ли у неё ночник, он всегда задавал ей этот вопрос. А она не могла удержаться и отвечала. Порой ей слишком не хватало родителей Волнуешься? Конечно же, она волновалась. Но то, что завтра всё придёт к своему логическому завершению, придавало ей странной решимости. Немного. Быть с ним откровенной становилось гораздо легче. Не стоит, мы выступим отлично. Он что, пытается её подбодрить? Гермиона никогда не считала себя глупой, но эти странные знаки внимания со стороны Драко ставили её в тупик. Складывалось впечатление, что она ему небезразлична, но такое просто невозможно. Между ними не могло быть ничего, и она прекрасно это сознавала. Малфой женится по расчету с кем-то из самых сливок слизеринских девушек, скорее всего это будет Панси. У тебя нет ещё чего-нибудь почитать из маггловского? Гермиона удивилась, она совсем не ожидала этого вопроса. При себе разве что Оруэлловская «1984» Что это? Гермиона по привычке хотела написать про то, что можно прочитать об этом в книге, но вовремя одумалась. Антиутопия. Грейнджер, я не идиот, но кидаться терминами, о которых я не знаю — запрещённый приём. Она успела чётко себе представить, как блондин закатывает глаза и морщится. Когда-то давно один человек написал книгу, в которой рассуждал о будущем. Он писал о том, что будет остров под названием Утопия, где люди будут жить счастливо, там нет денег и у всех всё общее. Между людьми нет никаких отличий, они равны перед законом и тд и тп. Эта книга всколыхнула общественность и породила жаркие споры. Название Утопия стало нарицательным. Так начали называть идеи, которые невозможно воплотить. Некоторые писатели вдохновлялись этой книгой и на её основе создали отдельный жанр под названием антиутопия. Там всё так же, но наоборот. «Одинаковость» выставляется в плохом свете. Хм. Звучит довольно интересно. У тебя талант доносить информацию. Гермиона зарделась, вновь и вновь перечитывая эти строки. Даже Гарри и Рон никогда не интересовались ничем, что было ей интересно. Они лишь в какой-то степени пользовались её знаниями, чтобы списать домашнее задание или найти выход из патовой ситуации. А тут человек, которого она много лет терпеть не могла, так открыто и спокойно сделал ей комплимент. Просто непередаваемое ощущение. Ладно, давай дуй спать, завтра полно дел. Ты сам тоже ложись, все фигуры танца хоть помнишь? Она не смогла сдержаться от лёгкого подкола «на сон грядущий». И снова у неё перед глазами всплыл образ Драко, который точно сейчас ухмыляется, глядя на появившееся в его блокноте послание. Если хоть раз наступишь мне на ногу, ГермЗазнайка, я потом три шкуры с тебя спущу. Гермиона уткнулась лицом в подушку и глупо хихикнула. Как влюблённая третьекурсница, ей-Мерлин. От этой мысли она широко распахнула глаза и резко села на кровати, прижимая ладони к раскрасневшимся щекам. Что она только что подумала?! Это просто невозможно! Она определённо и совершенно точно никоим образом не могла влюбиться в Драко, святой Годрик, Малфоя! Это нелепо и бессмысленно! Ещё совсем недавно он кидал в её сторону гадкие насмешки и вёл себя как полная задница! Девушка попыталась восстановить в памяти мерзкое поведение блондина в прошлом, но все эти моменты меркли по сравнению с тем, что происходило на протяжении этих месяцев. Неужели гриффиндорка настолько наивная и глупая, что какие-то жалкие месяцы перекрыли целые годы? Сердце гулко билось об грудную клетку и не давало нормально соображать. Гермиона плюхнулась обратно на постель, и её каштановые кудри волнами легли на подушки. Естественно, ни о каком сне больше не было и речи.***
Гермиона проснулась совершенно вымотанная и разбитая. Полночи она не могла уснуть, всё думая о произошедшем. Малфой ещё что-то ей писал, о чём свидетельствовал жужжащий блокнот, но девушка просто запихнула его обратно под подушку. Так лучше для душевного равновесия. Она наскоро оделась и всё же спустилась на завтрак, потому что обеда как такового не будет, и в следующий раз удастся поесть уже на Балу. Девушка быстро запихнула в себя яичницу, пару тостов с джемом и кубок тыквенного сока, почти не ощущая вкус ничего из этого, и также быстро убежала обратно к себе, игнорируя жгучий взгляд Рональда. Когда она вошла в свою комнату, в глаза сразу же бросился тёмный чехол, висящий на дверце шкафа. С лёгким трепетом девушка подошла и потянула молнию чехла вниз, а когда увидела платье, просто ахнула. Портниха отработала каждый кнатт. Платье было насыщенного красного цвета, с буфами на рукавах и золотыми и серебристыми вставками. Оно было просто великолепно, но Гермиона совсем не представляла, как будет выглядеть в нём. Начать приготовления стоило уже сейчас, потому что одному Мерлину известно, сколько времени девушка убьёт на свои волосы и макияж. С причёской пришлось знатно попотеть. Грейнджер умудрилась выпрямить волосы и уложить крупными волнами, ниспадающими по плечам, в нескольких местах она перетянула их резиночками для объёма, а голову украсила простым серебристым обручем без излишеств, чтобы не отвлекать внимания от платья. С лицом тоже пришлось изрядно поработать. Из-за всех этих нервов кожа выглядела просто ужасно, поэтому косметические заклинания сыпались одно за одним, пока девушка не осталась довольна окончательно. Отдельным мучением стало надевание платья, потому что затянуть шнуровку без посторонней помощи было нереально сложно. Когда со всеми приготовлениями было, хвала Годрику, закончено, Гермиона взглянула на себя в полном образе. Сказать, что она была ошарашена — не сказать ничего. Из зеркала на неё смотрела загадочная и прекрасная незнакомка, словно сошедшая со страниц исторического романа, улыбающаяся мягко и благосклонно. Это была явно не Гермиона. Но времени на удивление не осталось, поэтому она прихватила расшитую бисером сумочку и вышла из комнаты. По коридорам стайками шли ученики в разных костюмах волшебного фольклора. Все оборачивались на Гермиону в удивлении. Выбрать образ из мира неволшебников было правильным решением, определённо. Малфой ждал её у Большой арки, где людей было ничуть не меньше. Когда Гермиона увидела его, у неё перехватило дыхания. До чего же. Он. Красив. Костюм невероятно ему шёл, особенно с этой маской. Волосы он не стал зачёсывать назад, создав на голове «аккуратную» небрежность, все девчонки плотоядно на него смотрели, но он не видел ни одну из них. Его взгляд был прикован к Грейнджер, спускающейся по ступенькам. Из-за маски он выглядел невероятно загадочно и привлекательно. Он галантно выставил руку ладонью вверх, и девушка учтиво кивнула ему головой. Они договорились быть в своих образах с самого начала. — Ты ослепительна, — сказал Драко так, чтобы его слова достигли лишь одного человека. — Этот костюм тебе к лицу, — только и смогла придумать девушка из-за гулко стучащего сердца. Они шли под руку до самых дверей помещения, через которое учителя входили в Большой зал. Там собрались уже все старосты, поэтому несколько пар глаз впились взглядами в новопришедших. Через четверть часа в помещение вошла МакГонагалл, которая не изменила себе и в этот раз, нарядившись а красную шотландку. — Старосты, сейчас директор скажет свою речь, после чего вы выступите. После вашего танца начнётся неофициальная часть Бала, к которой вы можете присоединиться. Профессор махнула рукой и пары выстроились в привычном порядке. Малфой сжимал руку девушки чуть сильнее, чем следовало. Словно она что-то значит для него. Но Гермиона не позволила этой мысли пойти дальше. Не сейчас. Не перед тем как… — Покажите, чему учились! — воскликнула Минерва и распахнула дверь. Пары стройным рядом вышли в центр зала, который оказался потрясающе украшен. Даже, наверное, лучше, чем на Святочный Бал двухлетней давности. Партнёры сделали неглубокий поклон, а партнёрши — лёгкий книксен, после чего все встали в стойку в ожидании начала музыки. Гермионе казалось, что её всю трясёт то ли от напряжения, то ли ещё непонятно от чего, но как только Драко взял её руку уже привычным движением, всё отступило на второй план. Мир сузился до них двоих и начавшейся музыки. Драко сделал шаг, а она последовала за ним. В эту секунду ей показалось, что если он, танцуя, поведёт её на плаху, она без раздумий последует за ним. Было так легко и свободно, словно танец был тем, для чего Гермиона рождена. Все смотрели на них открыв рты, восхищённые. Грейнджер была так поглощена танцем, что не замечала вообще ничего. Ни Панси, которая стояла буквально с зелёным от досады лицом, ни Рона, который тряс Гарри за плечо и спрашивал, что на Гермионе с хорьком костюмы, а Поттер лишь сжимал кулаки и хмурил брови в бессильной ярости. Всё это было где-то далеко и не занимало и сотой доли мыслей девушки. Когда Драко в одном из движений прижал её к себе, она неожиданно услышала: — Любовь нежна? Она груба и зла. И колется, и жжётся, как терновник. Грейнджер распахнула глаза от удивления и чуть не сбилась с шага, но из-за юбки в пол никто этого не увидел. А Малфой всё продолжал. — Что значит имя? Роза пахнет розой. Хоть розой назови её, хоть нет. — Прошу, перестань, — прошептала Гермиона. Эту пытку было невозможно выносить. — Так посоветуй, как мне бросить думать. Я потерял себя, и я не тут. Ромео нет, Ромео не найдут. Гермиона заглянула ему в глаза и увидела то, что заставило её чуть не задохнуться. В его серых глазах плескалось жидкое серебро, выражая то, что нельзя сказать словами. О, сколько всего было в этом взгляде. Когда там закончится музыка?! Ей необходим был глоток свежего воздуха. Но Драко, видимо, решил добить её окончательно. — Ей в праведности жить, а мне конец: Я не жилец на свете, я мертвец. Любовь слепая, говорят, но и без глаз дорогу к цели видит. Стрелой его я ранен слишком сильно, чтоб на крылах парить, и связан так, что мне моей тоски не перепрыгнуть. Любовь, как груз, гнетёт меня к земле. Эта чёртова музыка, наконец, кончилась. Девушка остановилась, тяжело дыша, на автомате сделала ещё один книксен и дала увести себя к столикам с напитками. Что это только что сейчас было? Немыслимо, дико, невозможно. Захотелось оказаться от всего этого как можно дальше, что и поспешила сделать девушка, как только Драко отвлёкся на разговор с Забини. Правда, её перехватил Гарри. — Что это было Гермиона? Выглядел он сердитым. На нём была лишь старая парадная мантия, что удивительно. — Не понимаю, о чём ты, — дрожащим голосом проговорила она. — Не прикидывайся! Я своими глазами видел, как это скользкий гад что-то нашёптывал тебе на ухо! Как ты могла согласиться танцевать с ним?! — Тебя это не касается. Гермиона смотрела на Гарри и видела перед собой абсолютно чужого человека. Она больше не будет тратить на него, и кого бы то ни было ещё, своё время. Гермиона просто развернулась и выбежала из Большого зала, не обращая внимания на крики позади. Астрономическая башня встретила её метелью и величавым одиночеством. Плечи мгновенно сковало холодом, но сейчас это уже не важно. Гермиона подошла к самому краю и осторожно поднялась и встала позади небольшого парапета. Руки леденил металл, но очень скоро это прекратится. Посиневшими от холода губами она проговорила: — Я умираю с поцелуем. Излишне патетично? Возможно. Вполне подходит шестнадцатилетней девушке, откусившей слишком большой кусок. Гермиона столько раз была на грани жизни и смерти, что этот шаг в пустоту дался ей практически без труда. Вот оно, долгожданное успокоение. Прими же её в свои костлявые объятия.