Охотница на змей

В данном жесте Сакура увидела не только признание ее как учёного, но и нечто глубоко личное, особенно с учётом всей истории их взаимодействия. Кроме того, грело душу, что в качестве названия Саске использовал ее имя, а не фамилию, как обычно поступают в более официальных случаях, и это явно указывало на его особенное отношение и наталкивало на мысль, что перед ней ни больше ни меньше, как объяснение в собственных чувствах! Размазывая слезы по щекам, Сакура ощущала себя счастливой, как никогда ранее. Сердце подпрыгивало в бешеном галопе, душа парила на крыльях бабочки-морфо, а эмоции переполняли с такой силой, что рвались наружу мощным потоком, сметающим все на своем пути. Когда первые впечатления немного улеглись, Сакура внимательно просмотрела статью: как она и думала, образцами для описания послужили те самые экземпляры из зоомузея, для которых Карин проводила ДНК-анализ. Подумать только! А ведь Саске наверняка даже не предполагал, что его статья могла попасть на станцию, и о ней станет известно уже сейчас. Сакура закусила нижнюю губу. Какова будет его реакция, когда он узнает? Впереди их ждал невероятно волнующий и, возможно, полный откровений разговор на данную тему. Представляя и прокручивая все это в голове, Сакура ощущала, как ее бросает то в жар, то в холод. Также ее посетила мысль, что для Саске это не просто открытие нового вида, а первое, которое он осуществил, что является особенным и знаменательным в жизни любого учёного. И он назвал свой первый вид в ее честь! От очередного осознания этого факта по телу побежали мурашки, лицо самопроизвольно растянулось в широчайшей улыбке, а к глазам снова подступили слезы. Как хорошо, что у нее хватило ума уединиться в своей палатке! А как это воспримут остальные? Для ученых со стороны такое название будет выглядеть просто как признание ее научных заслуг и, возможно, некий элемент хороших отношений, поскольку использовано имя, а не фамилия. А вот ближайшее окружение, наблюдающее за их взаимодействием, скорее всего, увидит в этом некий элемент ухаживания и проявления симпатии. Ну и пусть! Сакура была чертовски горда поступком Саске и сгорала от нетерпения увидеть его как можно скорее! Немного переварив весь шквал эмоций и привыкнув к своему новому счастливому состоянию, Сакура решила вылезти из палатки, вернуть статью в библиотеку и сходить, наконец, в столовую: для поддержания здоровой формы требовалась не только духовная подпитка, пусть и такая окрыляющая. Она морально готовилась к вопросам окружающих, однако слишком многого рассказывать им не собиралась, пока сама все не прояснит с Саске. Когда Сакура выбралась наружу, начинало смеркаться. Добравшись до хижины-библиотеки и заметив в окне тусклый свет, она подумала, что там, должно быть, еще находится Таюя, однако войдя внутрь, увидела Орочимару: он сидел за столом в сгущающемся полумраке и под настольной лампой внимательно изучал какие-то бумаги. В расположенное напротив окно бились привлечённые светом насекомые. — Здравствуйте, Орочимару-сама, — поприветствовала она своего учителя, которого сегодня еще не видела. Стало несколько не по себе: сейчас он наверняка спросит, что она принесла, и тут же примется изучать и комментировать эту особенную для нее статью. Осторожно ступая по скрипучему дощатому полу, Сакура медленно направилась к Орочимару. Вдоль стенки стояли ряды стеллажей, где на полках в алфавитном порядке располагались книги и журналы — труды ученых многих поколений, являющиеся целым научным достоянием. — Здравствуй, Сакура, — прошипел Орочимару, отрываясь от просматриваемого текста. — Ты не сильно расстроилась из-за названия? Удивительное совпадение, что этот юноша тоже оказался здесь. — А, вы уже в курсе? — спросила она, приблизившись к нему, и аккуратно положила на стол распечатки, надеясь, что Орочимару возьмётся за них позже. — Постаралась отнестись философски. — Сакура улыбнулась. — Правильно, — с удовлетворением произнёс он. — У тебя еще многое впереди, Сакура. Интересно за вами наблюдать: молодые, амбициозные, полные энергии и желания везде преуспеть. — Сакура кивнула. Орочимару явно стоял выше всего этого и его волновали, видимо, уже несколько иные материи. — А что ты принесла за распечатки? — Статью Саске, — смущенно пробормотала она. — Пойду, пожалуй, в столовую. — Сакура хотела, чтобы он ознакомился с ней самостоятельно, однако преисполненный любопытства Орочимару тут же набросился на статью, словно коршун на добычу, и, просканировав быстрым взглядом, хищно улыбнулся. — Превосходно! — шипел он, а его змеиные глаза светились торжеством. — Какой материал! Какие хитросплетения судьбы! Какая роль личности в истории науки! — Сакура съежилась и озадаченно на него смотрела, не совсем понимая, что тот имеет в виду. — За названиями многих живых организмов стоит какая-то будоражащая история, и в это все чрезвычайно интересно погружаться. — Вы изучаете историю названий? — с удивлением поинтересовалась Сакура. — Да, — утвердительно кивнул Орочимару. — Я изучаю все, что связано с названиями в честь людей. В том числе описания, уходящие в глубину веков! Небольшое хобби, — уточнил он. — Здорово… — Сакура впечатлилась полученной информацией. Это действительно должно было быть очень увлекательным. — Этот материал просто бесценен! — Орочимару похлопал рукой по статье Саске. — Подумать только какая история: талантливые студент и студентка из разных городов случайно находят новый вид и почти одновременно его описывают, но в этой гонке побеждает студентка! Студент наверняка негодует, но… Проходит пара лет, и он выпускает свое первое описание в честь именно этой девушки! Почему? Многих бы заинтересовала эта ситуация, и захотелось бы узнать об их судьбах побольше. У меня всегда так, когда я имею дело с любопытными хитросплетениями. — Сакура смущённо улыбнулась. Со стороны это звучало весьма занимательно, и как, должно быть, рад Орочимару, что их история вершится у него на глазах. Иначе откуда эти загадочные взгляды и хитрые улыбки, когда он видит их с Саске? Наверняка он и в аспирантуру взял ее не только из научного интереса! — Сходи подкрепись, Сакура, — сказал тем временем Орочимару. — У тебя голодный вид. — Сакура удивлённо вскинула брови. Интересно, в чем это выражается? У Орочимару что было ни высказывание, то непременно что-нибудь оригинальное. — Спасибо, Орочимару-сама. Пойду. — На этом она откланялась и вышла из библиотеки. На улице уже совсем стемнело. Перекусив традиционным перуанским супом из чечевицы, Сакура направилась в лабораторию, где застала Кабуто, Карин и Суйгецу. Суйгецу рассматривал под бинокулярным микроскопом какую-то ящерицу, сверяясь при этом с книгой, что указывало на определение им ее видовой принадлежности, Карин что-то записывала в журнале, а Кабуто проводил ревизию пойманных за сегодняшний день змей. Бросив в воздух общее приветствие, Сакура прошла к своему рабочему месту, которое находилось между местами отсутствующего Саске и Карин. Потихоньку закрутился ненавязчивый разговор о погоде, джунглях и пойманной добыче. Вопросов про статью никто пока не задавал. — А вы всех змей заберёте с собой? — поинтересовалась Карин, переводя взгляд с Кабуто на Сакуру. — Нет, всех — слишком жирно, — ответила Сакура. — Если какого-то вида собрано достаточно особей, то излишки мы просто отпускаем. Хотя, в идеале, стоило бы брать всех — никогда не знаешь, для каких будущих исследований они могут пригодиться, и какие получатся результаты. Но змеи слишком большие — не утащишь, плюс у них не такая огромная плодовитость, как, например, у насекомых, и можно нанести урон популяциям. Поэтому приходится отбирать лишь часть. — Совершенно точно! — с улыбкой произнес Кабуто и посмотрел на Сакуру. Она вежливо кивнула, но стало не по себе: всплыло его свалившееся как снег на голову предложение. — Ясно, — с пониманием отозвалась Карин. От внимания Сакуры не укрылось, как они переглянулись с Суйгецу и слегка покраснели. Ей было приятно за этим наблюдать, но в голове постоянно сидел вопрос: когда же наконец вернется Саске? Разобравшись с пойманным материалом в лаборатории, Сакура пошла к палаткам, как вдруг увидела горящий поблизости большой костёр. На расположенных вокруг него скамейках сидели Фуу и Каруи, рядом стоял Омои и при помощи фотоаппарата на штативе снимал какую-то девушку-индейца. Что это еще такое? Подойдя поближе, Сакура застыла — индейцем оказалась загримированная Таюя. Ее верхняя половина лица была выкрашена в красный цвет, узкая обтягивающая полоска ткани едва прикрывала средних размеров грудь, а нижняя часть тела опоясывалась юбкой-холстом. На шее висел целый набор бус из всевозможных растительных плодов, в руках она держала длинную палку-копье, а открытые участки тела украшали умеренно нанесённые красные штрихи. Весь этот маскарад был Таюе настолько к лицу, будто она и являлась самым настоящим индейцем. В нем она выглядела очень органично и эффектно. Сакура отметила про себя, что перестала болезненно воспринимать ее новшества и успехи, с тех пор как та отстала от Саске. — Буэнос ночес! — поприветствовала Сакура собравшихся, подойдя к костру. — Буэнос ночес! — раздались дружелюбные голоса перуанцев. — О, Сакура! — оживилась Таюя. — Как тебе мой косплей индейца? — Отлично! — Она подняла вверх большой палец. — Даже приняла тебя за настоящего. — Охренеть! — Таюя довольно усмехнулась и перевела слова Сакуры на испанский для своих перуанских друзей, отчего они с улыбками закивали головами. — Я потом задам тебе пару вопросов. — Таюя многозначительно посмотрела на Сакуру. — Да пожалуйста, — кивнула она, прекрасно понимая, о чем именно та хочет ее спросить. — А сейчас время веселья! — снова разулыбалась Таюя. — Сакура, будешь с нами писко? — Немного, — ответила Сакура, стараясь скрыть свой излишний ажиотаж по поводу этого предложения. Она вспомнила охватившую ее лёгкость после прошлого употребления и поняла, что в конце такого волнительного дня пара стопок писко — то, что ей нужно! Писко было открыто, и раздался звон рюмок, сопровождающийся радостным ликованием. Чувствуя, как напиток огнём разливается по телу, Сакура значительно расслабилась и ощутила на душе еще большее счастье: помимо того, что Саске описал в ее честь вид и скоро должен будет к ней приехать, она так хорошо и атмосферно проводит время с местными жителями этих фантастических мест, чувствуя себя их частью. Таюя сказала что-то на испанском, после чего все закивали головами, комментируя ее реплику. — Я говорю, Сакура, что, кажется, живу не в той стране! — перевела та для нее свои слова. — Нигде мне еще не было так хорошо, и нигде я не ощущала себя настолько в своей тарелке, — призналась Таюя. — Угу, — Сакура кивнула с пониманием и некоторой грустью: до отъезда назад оставалось совсем немного времени. В этот момент Омои сказал несколько фраз, на что Таюя, Фуу и Каруи ответили явным согласием. — Он говорит, что с точки зрения антропологии я ближе к индейцам, чем они, поскольку отношусь, как и индейцы, к азиатско-американской большой расе, в то время, как Омои, Каруи и Фуу — потомки испанцев-завоевателей, — пояснила Таюя. — А, ну да, — согласилась Сакура. — Ты ближе к коренным народам Перу! Хотя, кто знает с кем там намешалась кровь их предков-испанцев. Сложно это все. — Да. Но все равно — интересно! Посиделки продолжались. К радости Сакуры, Омои не вызывал ни неприятных ассоциаций с уплывшим от нее названием, ни других нежелательных эмоций. Через некоторое время он принес кахон — ударный перуанский инструмент, представляющий собой деревянный ящик с круглым отверстием на передней стенке, носящей название тапа. Сев на него сверху, Омои принялся выстукивать на тапе различные ритмы, наполненные богатыми звуками: басами, щелчками, дребезжанием. Таюя быстро пустила в ход свою флейту, весьма органично и в тему переплетая извлекаемые из нее мелодии с музицированием Омои. Испытывая лёгкое опьянение от писко, Сакура завороженно слушала, проникаясь как новым для своего слуха инструментом, так и в очередной раз талантом Таюи, но уже без затмевающей удовольствие от игры пелены ревности. К дуэту музыкантов со всех сторон подключился бесчисленный оркестр лесных обитателей, делая композицию еще более насыщенной и атмосферной. Весело пляшущие языки огня и бойко потрескивающие дрова, казалось, тоже находились в гармонии со звуками, извлекаемыми этим слаженным ансамблем. Закончив играть очередную совместную мелодию, Таюя перевела взгляд на Сакуру и поинтересовалась: — А ты сегодня еще пойдешь за змеями? — Нет, на сегодня уже все, — ответила она, борясь с приступом зевоты. Под действием выпитого стало клонить в сон, да и день сегодня выдался более, чем насыщенный. — Даже думаю лечь пораньше… — Понятно. А у меня, наоборот, разогрелась кровь, и я готова к охоте! — с вызовом заявила Таюя, и что-то спросила у Каруи на испанском. Сакура знала, что в тёмное время суток они обычно ходили вдвоем: Каруи наблюдала за ночными обезьянами и записывала их звуки на диктофон, а ботаник-Фуу присоединялась к ним только во время дневных выходов. Но сейчас на вопрос Таюи Каруи отрицательно покачала головой: должно быть тоже не была готова работать после такого времяпрепровождения. Тут в разговор включился Омои, и после нескольких оживлённых реплик Таюя протянула вверх большой палец. — Нашла себе компанию на ловлю, — уточнила она для Сакуры, хотя той и так все было предельно ясно. Сакура поймала себя на мысли, что еще сегодня утром Таюя и Омои знали о существовании друг друга только по научным статьям, а сейчас, вдоволь намузицировавшись и подогревшись писко, уже идут вместе на ночную охоту. Когда участники посиделок начали расходиться, Сакура, поблагодарив всех за компанию и пожелав им хорошего вечера, направилась к палаткам, однако вскоре ее догнала индеец-Таюя. — Пойду переоденусь для похода в лес, — сообщила та, поравнявшись с Сакурой. — Ну что, прочитала статью? — Да. Приятно удивлена, — с достоинством ответила она, не желая делиться подробностями с бывшей соперницей. — Знаешь… — Таюя усмехнулась. — Наблюдая в течение всего нашего знакомства за вашим официальным общением с Саске я и не разглядела… — Чего? — Сакура замерла. Неужели та наконец все поняла? — Что Саске влюблён в тебя! И, видимо, безответно? — огорошила ее Таюя столь прямым и громким заявлением. Первым порывом Сакуры было спросить, почему сразу безответно, но она сдержалась, помня о решении молчать о своих чувствах, пока все не прояснит с Саске. — Влюблен? — вместо этого переспросила Сакура, ощущая, как от данного слова учащается сердцебиение. — Да, — бросила Таюя. — Я говорю, что вы всегда так официально разговаривали, что я видела между вами просто хорошее общение коллег. Поэтому в свое время я так и охренела от этой твоей кружки, но, когда выяснилось что это ошибка, то успокоилась. Но теперь мне стало понятно, что все не так, как я думала. Он пьет из этой кружки чай явно не просто из вежливости, и позвал тебя с нами на реку слушать флейту, а потом отказал мне на ручье тоже неспроста. Паззл сошёлся: Саске влюблён в тебя, и это совершенно однозначно. Но вот ведь засада: ты говоришь, что все на него вешались, но ни у кого ничего не получилось, а теперь, когда он влюбился сам, то ему, похоже, ничего не светит? — Сакура опять так и порывалась крикнуть: почему не светит? Но снова промолчала. — И более того, — продолжила излагать свою не имеющую отношения к действительности теорию Таюя, — ты даже этого не замечаешь. Что же, это неудивительно, ведь ты привыкла воспринимать его как коллегу. И даже в названии змеи в честь себя ты видишь лишь свои научные заслуги, да? — Однако Сакура, к счастью, не успела на это ответить — разговор прервал неожиданно возникший рядом с палатками Орочимару. — Таюя, вот это да, — удивлённо прошипел он, роняя на нее свет своего налобного фонарика. — Ты совсем как настоящий индеец! — А, спасибо, — усмехнулась та. — Замутили тут с Омои фотосессию. Но сейчас пойдем в лес за змеями, поэтому иду переодеваться. — Давай. А у меня новости, — вдруг сообщил Орочимару. — Завтра возвращаются Саске-кун и Джуго. — Ооо… — протянула Сакура, стараясь не закричать от радости. — Когда? — Скорее всего, Джей сможет их забрать только ближе к вечеру, — ответил тот. — Они славно потрудились. — Что ж, молодцы, — бросила Таюя. — Ладно, я переодеваться и на лов. Удачи! — с этими словами она нырнула в свою палатку. — Здорово. Спасибо за информацию, Орочимару-сама! — Сакура коротко улыбнулась и тоже отправилась к себе: нужно было собрать необходимые вещи для водных процедур на ручье. Приняв освежающий вечерний «душ» с золотистыми рыбками, Сакура лежала в палатке, уютно устроившись в своем спальном мешке. Перед глазами стояла молочно-кофейная река и приближающаяся на фоне красного вечернего неба к берегу лодка, которую она обязательно завтра встретит. Душа была переполнена радостным трепетом, а в голове по очереди возникали различные варианты объяснения с Саске: один краше и волнительнее другого. На следующий день Сакура проснулась рано утром и сразу после завтрака отправилась с Кабуто в лес ловить змей. Голова была настолько заполнена мечтами и предвкушением долгожданной встречи, что сегодня даже не ощущалось привычной в течение последних суток неловкости по отношению к своему напарнику. Сакура на автомате поддерживала те или иные темы разговора, витая мыслями где-то совсем далеко. На ее счастье, ни про статью, ни про название остроголовой змеи не было сказано ни слова. Несмотря на затуманенность сознания пьянящими фантазиями, глаза внимательно сканировали каждый куст и каждое дерево. Заметив в ветвях затаившегося филодриаса, Сакура достала хваталку и метнулась к нему, но в этот момент зацепилась задней частью рубашки за колючую ветку растущего рядом кустарника. Захват змеи и треск рвущейся ткани произошли одновременно. — Так… — сконфуженно пробормотала Сакура, быстро сунув добычу в мешок и нащупав рукой порванную часть. — Кажется, рубашке хана… — У меня есть запасная, — любезно ответил Кабуто, находящийся впереди от Сакуры и, к счастью, не видящий ее оголившуюся спину. — Совершенно чистая. Но придётся подкатать рукава, — с этими словами он достал из рюкзака длинную серую рубашку с надписью «USA». — Большое спасибо, — отозвалась Сакура, протягивая руку. В свете всей сложившейся ситуации с Кабуто ей не очень-то хотелось брать у него одежду и ходить в ней, но щеголять голой спиной было еще менее предпочтительно, поэтому ничего не оставалось, как принять помощь. Ну почему она тоже не догадалась взять с собой сменную рубашку? — Я медленно пойду, а ты спокойно переодевайся и догоняй, — заботливо произнес он, тактично отворачиваясь и направляясь вперед по лесной дороге. Сакура вздохнула, очередной раз оценив его хорошие качества и мысленно желая ему встретить достойную девушку, которая сможет сделать его счастливым. Несмотря на то, что было еще время обеда, а не вечер, ближе к которому планировалось прибытие моторной лодки, первым, кого увидели Сакура и Кабуто, вернувшись с охоты на станцию, оказался Саске. Он шел по направлению к палаткам со стороны ручья. Сакура ощутила, как к лицу мгновенно прилила кровь, а сердце зашлось в быстром волнительном ритме. За эти две недели Саске несколько изменился: похудел и загорел, что свидетельствовало об интенсивной физической работе в джунглях, однако, судя по гладко выбритому лицу и полотенцу на шее, уже успел привести себя в порядок. — О, привет! Вы уже прибыли? — осведомился Кабуто, когда они поравнялись. — Давно? — С возвращением, Саске, — пролепетала Сакура, ощущая как ее переполняют стремящиеся вырваться наружу чувства. — Привет. Спасибо. — Саске окинул Сакуру быстрым взглядом, отчего ее буквально парализовало и внутри пробежал неприятный холодок: на ней ведь рубашка Кабуто! Как это, должно быть, двусмысленно выглядит… Нужно было срочно что-нибудь сказать. — Да, планировалось, что Джей заедет за нами вечером, но у него поменялись планы, и вот, мы здесь уже несколько часов, — ответил в это время Саске на вопрос Кабуто. — Понятно... — Сакура старалась сохранять в голосе невозмутимость, и как бы между прочим добавила: — Кабуто, спасибо за рубашку, я ее постираю и верну. — А затем, посмотрев на Саске, ненавязчиво уточнила, чтобы это не звучало как оправдание: — бросилась сегодня за филодриасом, зацепилась за колючий куст и порвала свою. — Бывает, — отчего-то излишне задумчиво ответил он. — Не морочься со стиркой, — с улыбкой произнес Кабуто. — Отдашь как есть, я сам разберусь. — Сакура нахмурилась: он что, говорит это специально, чтобы подчеркнуть близость их отношений? По всем правилам приличия рубашку требовалось постирать перед возвратом. — Пойдем в лабораторию, Сакура? — тут же перевел тему с рубашки Кабуто. — Отнесем материал. — Иди сам, я подойду попозже, — сухо ответила она. Хотелось сказать Саске пару слов наедине, а Кабуто все портил. Сакура была крайне раздосадована: вместо того, чтобы спокойно самой встретить вечером моторную лодку, как ей представлялось в мечтах, она столкнулась с Саске случайно на станции, к тому же в компании Кабуто, да еще, как назло, в его рубашке! Какая дурацкая ситуация! — Хорошо, — пожал плечами Кабуто и молча направился в сторону лаборатории. Сакура почувствовала, будто язык прилип к небу. Хотелось еще раз все прояснить насчет рубашки, но она понимала, что это будет выглядеть глупо, ведь Саске сам ничего не спрашивал, и к тому же, они пока не встречаются, чтобы вот так вот оправдываться, а все, что на данную тему позволяли сказать приличия, она уже сказала. Однако все равно было как-то не по себе. Может, спросить насчет статьи? Интересно, а он уже знает? Данную идею Сакура также отмела: как ни крути, это был серьёзный разговор, а тут в любой момент могли собраться зрители. — Не хочешь сходить вечером на ловлю змей? — проявил тем временем инициативу Саске, пока она пыталась управиться с беспорядочными мыслями. — Д-да, — радостно ответила Сакура, понимая, что это лучший выход из сложившейся ситуации. В этот момент появился Джуго — он тоже выглядел похудевшим и загоревшим. — Сакура, привет! — дружелюбно произнес он. — Привет! — улыбнулась она в ответ. — С возвращением. — Спасибо! В столовую никто не собирается? — Планировал как раз, — отозвался Саске. — Я тоже, — присоединилась Сакура. После лазания по джунглям поесть действительно было нужно, хотя аппетит несколько и поутих после этой неожиданной встречи. — Сейчас только отнесу змей и инструменты. Через некоторое время все трое сидели за столом и ели жареную картошку с мясом паки, добытой Каюи, а вскоре к ним подключился и Кабуто. Разговоры велись в основном о работе Саске и Джуго, и они делились своими научными успехами. Из столовой беседа плавно переместилась в лабораторию, где ими был продемонстрирован собранный материал. Помимо них четверых там находилась еще и Карин, которая тоже с интересом присоединилась к общей дискуссии. Сакура с любопытством рассматривала многочисленные пробирки с заспиртованными муравьями и термитами, разложенные на столе у Саске, а также банки с амфисбенами. — Это те насекомые, в гнёздах которых ты нашел амфисбен? — уточнила она, стараясь говорить с ним как можно больше. С момента встречи с Саске ее не покидало ощущение, будто с ним что-то не так: чувствовалась какая-то задумчивость, напряжённость, а представляемую в фантазиях улыбку на его лице она так и не увидела. Может, он так напрягается из-за дурацкой рубашки? Утешала мысль, что Саске сам позвал ее на вечерний сбор змей, где можно будет прояснить все волнующие вопросы. — Да. Буду определять их уже на кафедре, — пояснил Саске тоном, в котором продолжала сквозить официальность. — А удалось собрать что-то похожее на тот экземпляр из зоомузея, который был без головы, но предположительно новый вид? — продолжала задавать вопросы Сакура. — Да, в гнёздах муравьев-листорезов я собрал нечто очень похожее. Как вернёмся, сразу же сделаю генетику. Кстати, вот они, — Саске показал на банку, с двумя зафиксированными небольшими особями, длиной не более полуметра. — Это не все, есть и другие, — уточнил он. — Здорово, — тихо ответила она. Сколько бы Сакура не планировала «разговор по душам», но когда они с Саске вышли наконец на ночную охоту, мысли снова спутались, а все тщательно продуманные слова застряли в горле, передавая бразды правления подкравшимся смущению и волнению. Единственное, о чем она могла спокойно говорить — это о природе и рабочих вопросах. Однако ночное небо, казалось, поддерживало ее, словно сообщая своей улыбкой-месяцем: все обязательно будет хорошо. Как и в тот судьбоносный раз, они снова шли вдоль ручья. С наступлением темноты звуковое сопровождение обитателей леса сменилось на более эмоциональное: голоса ночных музыкантов стали пронзительнее, насыщеннее и многообразнее. — Мама все переживала, что на меня здесь нападёт ягуар, — начала нейтральный разговор Сакура, стараясь избавиться от поедающих изнутри переживаний. — Но я ей объяснила, что большинство людей, работающих в Амазонии, не видели его ни разу. Все-таки, эти кошки очень скрытны, и их индивидуальные участки слишком огромны. — Да. Орочимару рассказывал, что его знакомый, который работал в джунглях больше сорока лет, видел ягуара всего один раз, — отозвался Саске, посветив фонариком на ручей. — Пойдем, перейдём на ту сторону? — Давай!— Она была рада любой его инициативе. В голову снова застучалась мысль о том, стоит ли ей повернуть разговор в желаемое русло, или лучше дождаться, когда он решит сделать это сам. В это время Саске осторожно перешёл по лежащим в воде древесным фрагментам на другой берег, и, когда Сакура достигла середины ручья, протянул ей руку. Ухватившись за нее, она ощутила, как сердце подскочило, а по телу будто прошел короткий разряд тока, однако после пересечения водоёма Саске тут же ее отпустил. Внезапно с растущего поблизости дерева кто-то с шумом спрыгнул на землю, после чего раздалось громкое шуршание, и когда Саске и Сакура направили на источник звука свои налобные фонарики, перед ними появился колючий дикобраз с крупным голым носом в виде луковицы и длинным хвостом. Деловито прошмыгнув мимо, он, казалось, не сильно испугался и медленно потрусил дальше, шелестя травой. — Ух ты! — вырвалось у Сакуры. — Дикобраз! — Это двухцветный дикобраз, — пояснил Саске. — Мы с Джуго часто видели их на том участке. — А я впервые вижу. К нам сюда они не заходили, — ответила она, провожая ночного гостя светом фонарика. — Ммм… — протянул Саске и, осветив узкую слабозаметную тропку, направился по ней. Сакура молча двинулась следом. Через некоторое время плотность деревьев начала снижаться, и вскоре они вышли на освещенный месяцем открытый участок, где образующий петлю ручей снова перекрыл им путь. Налобные фонарики выключили: здесь в них уже не было такой необходимости. Где-то на том берегу пронзительно закричал исполинский козодой. Тут Саске внезапно развернулся, и прожигающим насквозь взглядом внимательно посмотрел Сакуре в глаза. Она замерла от неожиданности и, нервно сглотнув, положила руку на сердце, которое было готово выскочить из груди: казалось, сейчас что-то произойдёт. — Сакура, — твёрдо произнес Саске, и она, затаив дыхание в ожидании, что же последует дальше, поймала себя на мысли, что впервые после возвращения он называет ее имя. — Я слышал, что ты обдумываешь предложение Кабуто. Но я должен спросить у тебя сам: это правда? — Сакура потеряла дар речи. Так вот значит откуда вся эта напряженность. — Обдумываю?! — с удивлением переспросила она, разозлившись, что эта дурацкая ситуация обернулась против нее. — Кто тебе это сказал? Кабуто? — Нет, не он. Неважно. Так это правда? — В глазах Саске застыло сомнение, переживание и, как ей показалось, надежда. — Абсолютная неправда! — горячо заявила Сакура, стремясь как можно скорее покончить с этим недоразумением. Мысли в голове прояснились, и она уверенно продолжила: — Когда я ему ответила «нет», он попросил все обдумать, но я снова сказала «нет», и тогда он начал настаивать, не слушая моих возражений, чтобы я дала ответ в конце экспедиции. Я решила, что раз он так сильно этого хочет, то пусть услышит мое очередное «нет», когда ему будет угодно. Никаких раздумий на этот счет у меня не было! — Так и думал, что здесь что-то не так, — произнес Саске, и она уловила в его голосе явное облегчение. — Зная тебя и наблюдая за тобой, в это было сложно поверить. Перейдём на ту сторону? — неожиданно предложил он, прервав разговор о Кабуто и его предложении. — Угу, — тихо отозвалась Сакура, не зная, чего ожидать дальше. Лежащий на сердце камень покатился в сторону, уступая место приятному лёгкому ощущению. Саске перебрался на другой берег ручья по расположенному поперек тонкому стволу сухого дерева, и, когда она прошла вслед за ним, снова протянул ей руку. Как и в прошлый раз, Сакура ухватилась за нее, чувствуя, что внутри все кипит, однако сейчас, вместо того чтобы отпустить, Саске сжал руку еще сильнее и уверенно направился вперед. Сакура, с трудом осознавая происходящее и ощущая, как тело пробивает мелкая дрожь, шла рядом с ним. — У него не было ни шанса, — вырвалось вдруг у нее, в стремлении поставить в этом вопросе жирную точку и аккуратно начать новый, более важный. — Потому… Потому, что мое сердце занято! — выпалила она на одном дыхании. В этот момент они подошли к широкому раскидистому дереву. Саске внезапно отпустил ее руку и, слегка приоткрыв рот, пристально посмотрел на нее горящими глазами. — Сакура! — Его грудная клетка быстро вздымалась, налетевший порыв тёплого ветра растрепал отросшие чёрные волосы, а расстегнутая верхняя пуговица светлой рубашки открывала красивую шею и соблазнительно выступающую ключицу. В это мгновение Саске выглядел одновременно и очень решительным и чрезвычайно взволнованным, а также просто невероятно привлекательным. — Саске, — произнесла Сакура в ответ его имя, стараясь удержать рвущийся из груди мощный поток нахлынувших эмоций. Сделав шаг назад, она прижалась к стволу. — Сакура… — приблизившись к ней, тихо повторил Саске, после чего обхватил руками ее голову и, запуская в волосы кончики пальцев, с чувством поцеловал.