Записки Кольта

Мэддисон медленно подходил к Кольту и держал над ним обрез. Его глаза были безумны. Испуганный Кольт отходил назад. Вот-вот он станет впритык к окну, и... Превратится в лепешку, вот. «Что делать, что делать...» — запаниковал Кольт. Мэддисон подходил все ближе, и ближе... — Эй, есть тут кто? — застонала Билли, лежавшая в кустах под окном, — Мне очень нехорошо... Кольт взглянул на девушку из окна. Она слабо смотрела на шерифа, но держалась. Уфолог пыталась встать, ей отчаянно помогал Лин. Ах, Билли билась изо всех сил. Видно, что она хотела жить. А что Кольт делает, чтобы выжить? Ничегошеньки. И что подумает о нем Шелли? Слабак и идиот? Кольт не хотел умирать молодым. Он хотел завоевать недоступное, холодное сердце Шелли, открыть Билли ее темный секрет, стать таким же крутым, как Уна... Он вспомнил, как постоянно хвастался своими мускулами и тем, что ходит в тренажерный зал. А мускулы-то оказались ненужными, когда страх одержал свою победу во внутренней битве. «Хватит раскисать, хотя бы ради Билли борись!», — решительно подумал Кольт. — Не сегодня, Томпсон! Собрав все мужество в кулак, Кольт хладнокровно схватил обрез и выдернул его из рук Мэддисона, после чего ударил оружием между ног психопата. — Ай! М-мне же больно! Байкеры, не медля, набросились на Кольта. Шериф оказался в эпицентре драки, но ему удалось выскользнуть. Нет, в такой обстановке одержать верх над Мэддисоном было невозможно. Хоть смелым быть очень важно, не стоит лезть на рожон. Кольт выпрыгнул из окна и аккуратно взял на руки Билли, которая была практически без сознания. Шериф просто ринулся в сторону, неизвестно куда. — Потерпи, моя хорошая... Не умирай, ладно? Кольт ещё раз обернулся. Байкеры, но уже без Мэддисона, бежали за ним. Впереди река. Позади гонятся качки. Недолго думая, Кольт с криком бросился в реку. — Что... Что ты творишь? Я... Но Кольт ее не слушал. Он уже летел в черную, не очень широкую реку. — Я... Не умею... Плавать... Кольт и Билли шлёпнулись в холодную воду. Не медля, шериф схватил Билли за руку и поднял вверх. — Держись за плечи! Кольт быстро плыл по реке. Его конечности практически окостенели от ледяной воды, он захлебывался, хотел бросить все и утонуть... Но мысль о том, что на нём держится живой человек, жизнь которого он обязан сохранить, придавала ему сил. Ещё тёплыми руками она слабо держала его за широкие плечи. Единственный источник тепла должен выжить... Вскоре, Кольт вышел на берег. Билли встала на четвереньки и начала громко откашливаться. Из ее горла вытекала слизь и грязная вода. Когда вся дрянь из ее рта вытекла, уфолог открыла рюкзак и вытащила из него испуганного Лина. Самое главное, что байкеры потеряли след и они больше не найдут ни Кольта, ни его спутницу. — Смотри! Тут какой-то домик. Зайдём в него, может, помощь окажут. Ты можешь ходить? — Не очень, — промолвила Билли, — О-хо-хо... Я кажется, теряю сознание... Билли снова шлёпнулась животом на траву. Она сначала побледнела, потом ее лицо опять позеленело. Вздохнув, Кольт взял на руки девушку, у которой едва оставались силы стонать от боли. Но вскоре они дошли до домика. Стук в дверь... — Ещё полтарелочки можно, бабуля Кицунэ? К счастью, Билли и Кольта встретили радушно, хозяйкой дома была милая старушка по имени Кицунэ. Она знала Кольта: он — коллега ее внучки. — Тебе как, Лили? — Мне уже хорошо... Спасибо... — Билли сделала ещё один глоток горячего и очень сладкого отвара. Наконец-то Билли полегчало. Зелёный цвет на её лице спал, и на щеках появился лёгкий румянец. — Это было простое отравление. Но не волнуйся, отвар реновника вылечит все недуги. — Что такое реновник? Бабуля Кицунэ подошла к столу и взяла альбом на нем. Распахнула, пролистала и торжественно достала засушенный цветок ярко-красного цвета. Внешне он был похож на розу, но у реновника более мелкие лепестки. — Реновник — символ любви и взаимопонимания. Говорят, что если девушка подарит цветок реновника своему другу, то их жизнь будет счастливой, и родится у них много-много детей. А ещё он вылечивает все виды отравления. Как и у тебя, Милли. — Я Билли. А вам тоже кто-то когда-то подарил этот цветок? — Да, мой бывший муж, — бабуля Кицунэ с любовью погладила реновник, — У меня в саду растет много-много этих цветков. Если хочешь, можешь сорвать пару штук, Вилли. — Мне надо полежать в горячей воде и переодеться. Где тут ванная? — Сейчас я тебя проведу. Пока бабуля Кицунэ проводила Билли в ванную, любопытный Кольт заглянул в альбом. На фотографии какой-то мужчина держал на руках ещё молодую бабулю Кицунэ. Сзади фотографии подпись: «Токио, 2005. С любовью, от Майка». Кого-то этот Майк напоминал Кольту. Только он не мог вспомнить, кого. Через несколько минут Билли вышла из ванной, вытирая мокрую голову розовым полотенцем. Из мокрого свитера и джинс она переоделась в черную майку на тонких бретельках (Кольт только сейчас заметил, насколько худая была Билли: ее тоненькие запястья можно обхватить чуть ли не двумя пальцами, а лопатки выпирали, словно крылья. А ещё на руках и спине у нее были классные татуировки.) и клетчатые штаны, вероятно от пижамы. — Мне кажется, или ты похудела за этот месяц? — поинтересовался Кольт. — Я просто почти не обедала и не ужинала. Сейчас я ужасно голодная. — Так чего ты молчишь? Я могу дать суши. Бабуля Кицунэ порылась в холодильнике, но выудила оттуда только пустую коробку. — Вот ведь! Закончились! Ладно, в любом случае мы можем заказать пиццу. Какую хотите? — Гавайскую! — хором ответили Кольт и Билли. После удивлённо переглянулись и засмеялись. Точнее, Кольт рассмеялся, а Билли скривила на лице что-то наподобие улыбки. — Оказывается, у нас есть хоть что-то общее, — безразлично произнесла Билли. В итоге, шериф и уфолог ждали, пока разносчик пиццы принесет заказ. Ждать приходилось долго, разносчик приходил обычно только через час. — Кстати, — Кольт слегка улыбнулся, — У меня 14 декабря день рождения. Если до этого дня мы приведём Томпсона, сходишь на мою вечеринку в честь дня рождения? — Да, конечно! То есть... — Билли немного задумалась, после чего хмуро ответила: — У меня тоже день рождения 14 декабря. И я тоже хотела пригласить тебя на свою вечеринку... — Вдвое лучше, вместе устроим невероятную вечеринку! Будем как близнецы! — Да, только я младше тебя на два года, — хмыкнула Билли. Вскоре пиццу наконец-то привезли. Она была еще горячая, и в теплом сыре лежали аппетитные кусочки ананаса. Билли и Кольт оторвали себе по куску пиццы. Концы этих пицц были соединены сыром. «Кажется, я это видела во всех романтических фильмах...» — подумала Билли. Ее сердце забилось сильно-сильно. Черт, губы Кольта такие красивые. Немного шершавые, тоненькие. Билли старалась есть пиццу с таким же ритмом, что и Кольт. Губы шерифа были все ближе и ближе... Глаза Кольта загадочно блеснули. Он начал жевать пиццу быстрее. Да, детка, он тоже хочет этого... Но когда их губы были близки, Кольт оторвал сыр и торжественно улыбнулся. Билли раздосадованно опустила голову. Такой момент испортил этот идиот! — Ладно, малыш, не обижайся. Просто пицца была очень вкусная! «Ага, очень вкусная...» — разочарованно подумала Билли. — Бабуля Кицунэ, мы к вам ещё наведаемся, хорошо? Жить-то нам негде... — Приходите-приходите, ребята. Я же помню, Кольт, как ты мою внучку из колодца вытащил! — Да, Биби тогда сильно перепугалась. Ладно, мы побежали. — До встречи, Кольт и Дилли! — Ты уверена, что выглядит нормально? — заволновался Кольт. Из сменной одежды у Билли оказалась только старая черная майка, клетчатая рубашка, которая была на несколько размеров больше, чем надо, и джинсы. Но ведь лучше ходить в старье, чем в мокрой одежде, не так ли? — Конечно. — А тебе не холодно? — Немного. Но шериф сразу понял, что Билли очень холодно. Да по бледной, чуть ли не синеватой коже и дрожащим коленям нетрудно определить, холодно ли человеку. И особенно, когда на улице ноябрь. Нет, так не пойдет. Кольт набросил рубашку на плечи уфолога. В итоге они вдвоем были под широкой рубашкой. — Тепло... И прямо как в шалашике, — нежно произнесла Билли, — Как в детстве. Когда я была маленькой, я приехала в гости к двоюродному брату. Мы построили шалашик из подушек. А ещё в этот день я научила его завязывать шнурки. Жаль, что мы больше не виделись. — Радует, что у тебя такие приятные воспоминания, — улыбнулся Кольт, — Я вообще ничего не помню о своих родных. Ну, кроме родителей, сестры, деда с бабкой, ну и Кевина... Ах, Кевин... — Это твой брат? — Да. Сейчас он... М-м-м, борется с серьезной болезнью. К счастью, излечимой. — Ты про СПИД? — Именно. Только недавно было открыто лекарство против СПИДа, и оно стоит бешеных денег. Даже мои отец и мать столько не зарабатывают. Хорошо, что Кевин держится на других лекарствах. Но они не могут полностью вылечить болезнь, только облегчают. Так что, Кевин будет жить. Это уже хорошо. — Слушай, давай оставим эти разговоры на потом? Я невероятно хочу открутить башку этому бесу Томпсону! — Хей, детка, откуда такая манера речи? Что-то ты не блистала особой смелостью. Да и... Куда нам сейчас идти? — Ну, сам вывел нас из безопасной зоны. — Я вывел?! — Не я же! Кольт вздохнул, и из его рта повалил теплый пар. Да, он всегда говорил и делал много лишнего... И если бы не Билли, он бы и продолжил творить нехорошие вещи. Поэтому, вместо того, чтобы накричать на Билли, он сдержался и извинился. — Хей, детка, откуда такая манера речи? Не припоминаю, чтобы ты извинялся, — фыркнула Билли, — Но я не обижена. На дураков не обижаются. — Присядем на берегу? Надо немного передохнуть после сегодняшнего, — перевел тему Кольт. — Ладно. Билли и Кольт разместились практически у самой воды. Солнце почти село, и единственным источником света был огонек сигареты Кольта. Опалово-белая водная пена щекотала босые ноги Билли. Пена была холодная, но уфологу не было холодно. Тело Кольта, к которому прижималась Билли, было теплое. — Ах, чувство, будто ты моя сестра. Ты мне очень напоминаешь Уну. Любишь всякие неженки-подлизывания. — Ага... Билли и Кольт просидели на берегу до самого утра. Спать совсем не хотелось. Шериф и уфолог словно были загипнотизированы красотой пейзажа, окружающего их, дурманящего их... Все вдруг стало таким красивым. Глаза Кольта. Холодная водная пена. Клетчатая рубашка. Татуировка в виде разбитого сердца на плече Билли. Много было вещей, которые заметили Билли и Кольт. Они обращались на разные темы, открывали друг другу секреты. Оказывается, однажды Кольт проснулся и понял, что забыл свое настоящее имя и до сих пор пытается найти его, поэтому и проводит часами в библиотеке, разыскивая в книгах хотя бы упоминание этого имени. А Бонни, младшая сестра Билли, часто называла уфолога Винни, как Винни Пух. Только к десятому году жизни Бонни перестала так называть Билли. Эта ночь запомнится уфологу и шерифу надолго. Впрочем, как и следующий день. — Уф... Ужасно себя чувствую. Будто я сейчас потеряю сознание, — заныл Кольт. — Тоже самое. — Предлагаю немного отдохнуть от поисков Томпсона и сходить на ещё один фестиваль, но на этот раз в честь отсоединения Олд-Тауна от Олд-Бравл-Тауна. Обещаю, сегодня все будет лучше, чем на фестивале Арбузного Пунша! — Эй... Так все ведь было хорошо! — Для тебя да. А для меня, любимого, не очень хорошо, — Кольт демонстративно закатил глаза и сделал вид, что теряет сознание. — Ладно, все будет идеально. Спустя некоторое время Билли и Кольт развлекались на фестивале. Они танцевали до упаду, до стертых ног и стоптанных ботинок. Билли купила себе небрежно сплетенную фенечку, на которую был подвешен вороний клюв. Повсюду играла музыка, люди смеялись, покупали еду, бросали деньги уличным музыкантам. Везде были развешены гирлянды, проводились конкурсы. А потом Кольт и Билли пошли на колесо обозрения! Буквально через три минуты они были наверху и видели весь Олд-Таун. Казалось, время застыло в этом городе давным-давно — тут не было зданий выше трёх этажей, на каждом углу стояли красные телефонные будки, велосипедные звонки ежеминутно пронзали воздух, а по дорогам до сих пор колесил фургончик мороженщика. Впрочем, Билли больше интересовали выцарапанные на кабинке надписи влюблённых. Больше всего ей в душу запала надпись, оставленная чьим-то ровным почерком: "Сегодня, 28.08.22, я навсегда соединил своё сердце с твоим, Ами. Давай же будем вместе, всегда и до конца.", и чуть ниже той же рукой "14.07.34 - нашему сыну уже 10. Ами, ты всё ещё лучшая. С днём рождения, Айк!". Билли пустила слезу. Неожиданно, ей самой захотелось любить и быть любимой. Когда-то она читала беллетристику и мечтала стать той самой прекрасной девушкой, которую любит прекрасный мужчина, подаёт ей руку при выходе из кареты, ну или уезжает с дамой сердца на белом байке в закат. Это было давно, и сейчас ей надокучила эта наивность и ребячество. А сегодня эта надпись пробудила в ней ту шестнадцатилетнюю Беллатрису, которая мечтала о принце на белом байке. Она уже совсем бы утонула в этих тёплых мечтах, если бы не громкий возглас Кольта: — Эй, посмотри! Ты должна это увидеть! Они были на самом верху. Отсюда весь Олд-Таун был как на ладони. А где-то там, вдалеке, было видно Бюро! — У-ху-у! Уна, Шелли, Булл, малыш Сэнди, Дэррил! Они все сейчас там! Кольт радостно помахал рукой одинокому зданию, точно зная, что никто не увидит его приветствие. В это время Билли достала из рюкзака, где пофыркивал от недовольства Лин (он ужасно не любил высоту), маркер и оставила свою надпись: «Кто мой принц?» — Ай-йяй, портить имущество нехорошо, — широко улыбнулся Кольт. — Говорить об очевидном тоже очень нехорошо, — нахмурилась Билли. Когда Билли это произнесла, она с шерифом были уже внизу. Там-то их и поджидал неприятный сюрприз, а именно два полицейских, которые держали в руках по паре наручников. — Докатались, наркоманы. А мы вас ждали. — Эй, что вы делаете?! Я просто написала на кабинке два слова, а вы... — Билли попыталась оттолкнуть от себя одного из полицейских, низкого и темнокожего, но тот крепко схватил ее руки и застегнул на них наручники. Его напарник, поправив светлые волосы, сделал тоже самое и с Кольтом. — Что? Что случилось? — отчаянно крикнул Кольт. Точнее, он попытался крикнуть, в его горле пересохло, а на глаза наворачивались слезы. — Это ты мне должен сказать и твоя грязная паршивая подруга, — на удивление спокойно ответил низкий, сжав наручники сильнее и потащив к машине. — Если я грязная, то вы — грязь, — также спокойно промолвила Билли. — Ещё раз пикнешь, затолкаем куда надо, наркоманка дрянная! — огрызнулся темнокожий полицейский. Кольт попытался громко крикнуть о помощи, но изо рта вылетал только глухой шепот. Полицейские запихнули Кольта и Билли в машину, которая быстро умчалась в полицейский участок. — Что вообще произошло?! — рассерженно спросила Билли, — На каком основании вы нас задерживаете? — Молчи! — рявкнул темнокожий. — Стой, Джексон, — отрезал блондин, — Мне мой старый знакомый поведал, что вы толкаете дурь и сами употребляете, как черти. А я Бретту верю. — Бретт?! — ахнул Кольт. — Тише, — шикнула Билли, — Сделайте анализ крови на наличие в ней наркотика! Я вам клянусь, что не употребляли! — В участке разберемся. Но в итоге тест на наличие наркотика в крови оказался положительным. Хоть Билли и Кольт не понимали, как они попались на наркотики, их ждала неожиданная и чуть ли не убийственная участь: как минимум несколько месяцев в тюряге. Лина заперли в отдельной клетке, и бедняжка тосковал в заточении. Единственное, что Билли смогла с собой взять, это кулон. Она его спрятала во рту незаметно от полицейских. — Чертов Бретт! Мэддисон явно попросил, чтобы задержал нас на пару месяцев. Сейчас явно сиганёт в Драун-Сити со своими поехавшими друзьями... — А вот и он... Бретт подошёл к смотрителю, что-то ему прошептал и со злобной улыбкой подмигнул Кольту. — ЭТО ОН! Это он нас подставил! Он нам подсыпал наркотики! ВЫПУСТИТЕ НАС! — отчаянно орал Кольт, пытаясь вырвать решётку. — Тише, — Билли оттащила Кольта от решётки и закрыла ему рот ладонью. Шериф вдруг раскраснелся, убрал ладонь и закричал. От его губ шел дым. — У тебя руки горячие! — пискнул Кольт. Билли взглянула на свои руки. Вроде не изменились: все такие же широкие и грубые, со множеством царапин. Может, Кольт слишком холодный? Билли ещё раз приложила ладонь сначала на щеку Кольта. Тот отодвинулся от Билли и заскулил от боли. — Со мной все в порядке, если не веришь, прикоснись к своей щеке. Билли так и сделала. Да, Кольт был прав. Дело в руках Билли. — Тут достаточно холодно... Ах, холодная стенка! — дрожа, Кольт прикладывал опухшие от ожога губы к стенке. Билли прикоснулась ладонью к стене. Неожиданно от стенки повеяло теплом. Кольт перестал дрожать от холода, а Билли, вздохнув, промолвила: — Кольт, я знаю, как выбраться...