Свой среди чужих

Датч не унимается, он думает, что если мы сможем выследить Альберта Кастиса, шерифа, который ограбил поезд, то сможем собрать столько денег, сколько хватит на безбедную жизнь всем членам банды. Я думаю, что парень уже либо далеко на западе, либо кормит червей. С такими деньгами долго один не протянешь.

— В каком смысле — отсутствует? — спросила удивленно Элизабет, не снимая кожаных перчаток и стараясь не замечать, как охотник за головами, до этого старательно читавший розыскной плакат, теперь внимательно рассматривал ее со спины. — В таком, мэм. Шериф Джонс меня не предупреждал о вашем приезде, вероятно, не успел или думал вернуться до этого времени, — молодой парень, почти ее ровесник, раздраженно цокнул языком, пытаясь распаковать новую пачку сигарет — его самодельная пепельница из-под банки консервированных персиков была забита до отказа. — И что мне теперь делать? Телеграфируйте ему! — Может, мне еще за ним самому съездить? — он развалился на стуле и положил одну ногу в грязных сапогах на стол. — Дамочка, я исполняю обязанности шерифа Джонса, пока он отсутствует. У меня куча дел. Правда, друг? Элизабет обернулась через плечо и встретилась с взглядом охотника за головами, он усмехнулся, тряхнул головой и хрипло не то подтвердил, не то выясмеял: — Дел невпроворот. — Вы издеваетесь? — Элизабет, уязвленная отсутствием подмоги в лице незнакомца, снова накинулась на мальчишку. — Как твое имя, сопляк? — Попрошу-ка! — смешно рассвирепев, помощник шерифа выкинул сигарету, вскочил на ноги и поправил пиджак, стараясь казаться выше, тем не менее доставая Элизабет всего лишь до носа. — Дамочка, попрошу вас удалиться! Иначе я арестую вас на сутки за оскорбление властей. — Оскорбление властей? — она снова обернулась на незнакомца, который продолжал наблюдать за их перепалкой, а затем недоуменно глянула на помощника. — Так, малыш, говори, кто твои родители и где они живут, потому что такого откровенно хамства я в свой адрес не потерплю. По внешнему виду малыша Роберта никогда нельзя было сказать, что он до сих пор боялся матери и ее вечных нравоучений, которым она его подвергала с младенчества, — он всегда ходил гоголем по городу, выпивал в салуне, азартно играл и ругался хуже шахтера, но именно потому, что дома его ждала мать, а он был покорным и забитым сыном, слова Элизабет возымели именно тот эффект, на который она и надеялась: — Дамочка, я телеграфирую шерифу Джонсу, что вы приехали, только… только покиньте уже это здание, наконец! — Очень мило с вашей стороны предложить такой простой выход из ситуации! — она распрямила спину и фиркнула напоследок. — Всего доброго! — Всего плохого, — не услышала Элизабет его шепота. Выйдя на улицу, она постаралась взять себя в руки и придумать, что делать дальше: возвратиться обратно к родителям ни с чем, но тогда мать проклянет ее, или же все-таки остаться здесь и подождать возвращения Джонса, который обязательно что-то придумает, или же, выход третий, самой взять расследование в свои руки — у нее были адреса нескольких знакомых частных детективов, а охотники за головами будут работать на того, кто посулит им награду побольше. — Хорошую вы ему оплеуху отвесили, мэм, сладу с ним не было, — тот самый охотник за головами, что не встал на ее сторону во время спора с мальчишкой, щурился от солнца и насмешливо смотрел на нее. — Простите? — не поняла Элизабет. — Я говорю, что сладу с ним не было. Шериф только день назад уехал, как он уже возомнил себя мэром. — С вашей стороны не поддержать даму было… — неожиданно даже для себя самой возмутилась Элизабет, — было, как минимум, не по-джентельменски. — Артур. Артур Морган, — кивнул он, будто пропуская ее недо-оскорбление мимо ушей. — Не представится — тоже, полагаю, не по-джентельменски, миссис? — Мисс, — резко поправила она его. — Мисс Элизабет… — чуть не выдав свою настоящую фамилию, она смягчилась и добавила, — Просто мисс Элизабет, это не особо светский город. Он выглядел отъявленным бандитом, самоуверенным и опасным, но никак не честным охотником за головами, впрочем, может быть он был лишь живым воплощением поговорки «с кем поведешься, от того и наберешься». Одно было совершенно ясно для Элизабет — он никогда не был простым разнорабочим. — Хорошего дня, мисс Элизабет, — Артур тронул края шляпы и еле заметно кивнул. Ей было почти нечего терять — спросить, не значит украсть. — Мистер Морган? — окликнула она его осторожно, и он заинтересованно повернулся. — Мистер Морган, — подобрав подол платья, она спустилась с крыльца офиса шерифа, — здесь у меня знакомый только шериф Джонс, я никого не знаю, а ближайшие родственники — на ранчо Эмеральд… Он потер подбородок большим пальцем и отвел взгляд: — Знаю это ранчо… — Так вот, мне необходимо туда попасть, но я слышала, что нынче в этих землях неспокойно. Я вижу, что вы честный человек, — он коротко, еле заметно улыбнулся краем рта, — пожалуйста, вы не могли бы сопроводить меня и мою служанку? Подумав, что ее новоиспеченный знакомый безусловно откажется — даже ей охрана дилижанса казалась наискучнейшим делом для лихого охотника за головами, Элизабет тут же выпалила: — У меня есть, чем с вами расплатиться. Пятьдесят долларов. Он удивленно оглядел ее с ног до головы: — Вы не похожа на богачку, это слишком дорого. На ее лице, впервые за долгие недели, появилась настоящая беззаботная улыбка: — Вы просите снизить цену? Правда? — Нет, просто говорю, что дорого, поэтому я не откажусь, — он улыбнулся ей в ответ, и Элизабет подумала, что больше не думает о нем, как о бандите. — Мне все равно нужно на это ранчо. Кто у вас там? — Дядя по маминой линии. Юджин Вегнер. Он владеет этим ранчо. Я давно не видела ни его дочь, ни его самого, но мы переписываемся на праздники, поэтому не думаю, что меня выгонят. — Мы поедем сейчас? — Если хотите, я могу подождать. — Вечером небезопасно, — он снова тронул края шляпы и еле заметно кивнул, направляясь к собственной вороной кобыле, — выдвинемся через час. Встретимся у станции, — когда он птицей взлетел в седло, он снова посмотрел Элизабет в глаза, — А мы точно не встречались? Это был третий человек за сегодняшнее утро, кто задал ей этот вопрос. — Я думаю, я бы вас запомнила, — ответила она, еле сдерживая собственное разочарование — даже сейчас, когда Альберта нет поблизости, люди вокруг всегда вспоминают его, ведь не ее лицо развешано на плакатах по всей стране. — Что же, — он улыбнулся ей с лошади. — До встречи, мисс Элизабет. — Спасибо. Буду ждать, — кивнула она. Валентайн не казался ей самым прекрасным городишком на севере, но уж точно ей нравилось здесь больше, чем в родном: ее не унижали, продавали еду по нормальным ценам, здоровались на улице и даже один раз завели светскую беседу — о неприглядном нынешнем положении скотоводов во время технической революции и прогресса, а также о диковинном трамвае в Сан-Дени. Когда Элизабет выходила из поезда, а незнакомый мужчина подал ей руку, то внезапно ей захотелось расплакаться прямо у него на плече — когда она уезжала, Боб, как всегда оказавшийся поблизости, крикнул ей что-то вроде «напиши салун, в котором остановишься, я тебя обязательно навещу». Но задел Элизабет даже не Боб и его всепоглощающая ненависть к ней, скорее ее оскорбило поведение отца, сделавшего вид, что он не слышал этих слов. Альберт бы застрелил Боба на месте и даже бы глазом не моргнул. Но Альберта не было рядом, и Элизабет попала в травлю и стала главной ее целью по многим причинам, логичным и не очень, только из-за него. Если бы он только был рядом, смог объяснить и доказать всем в округе, что он не крал этих денег, что он честный человек, она бы зауважала его еще больше, хотя ей всегда казалось, что больше — уже некуда. В семье Кастисов всегда негласно выделяли старшего сына, подчас забывая про дочь: Элизабет не сомневалась, что ей никогда не достанется их ранчо, не достанется ни одна голова скота, ни курицы, ни индейки, что ей уготовано уже давно приданное, состоящее из маленького слитка золота, за который можно было бы выручить около двухсот долларов, пуховых перин, пары занавесок и денег, вырученных за арабскую лошадь, потому что неприлично было бы идти под венец с подарком от другого мужчины. В редкие минуты хорошего настроения ее мать, миссис Кастис, рассказывала о своих планах на свадьбу детей, и в этих планах всегда был размах и веселье у Альберта, и скромная церемония на деньги родителей жениха у Элизабет. «Ты должна выйти за того, у кого могут быть деньги. Мы не сможем оплатить две свадьбы», — говорили ей с детства. Но это она мечтала о застолье до утра и танцах до упаду, а не Альберт. Альберт же мечтал о уединении и о том, чтобы все его оставили в покое. Особенно мать. — Госпожа, — вывела ее из задумчивости Луиза, сторожившая два их чемодана около станции и не решавшая зайти внутрь — вдруг, там есть те, кого она могла оскорбить собственным цветом кожи. — Что сказали? — Шерифа Джонса нет, он в Строберри, — Элизабет сняла перчатки, потерла уставшие глаза. — Я нашла джентльмена, который нас сопроводит к дяде Юджину. Помнишь? — Он ненавидит негров, — сморщилась Луиза и плюнула под ноги. — Тебя он терпел, — резонно напомнила ей Элизабет и неожиданно расплылась в улыбке. — А тебе не хочется увидеть Мириам? — Мисс Вагнер хорошая девушка, в отличие от своего отца, простите меня, госпожа. — Его никто не любит, — отмахнувшись, Элизабет продолжала улыбаться. — Постой здесь, я прикуплю нам в дорогу кое-чего, еще и шляпку для Мириам. Тебе что-то надо? — Купите сигарет, госпожа, — попросила жалобно Луиза. Она завязала еще около пяти лет назад, но совершенно недавно Элизабет начала натыкаться на бычки, разбросанные около дома и амбара, а кроме ее верной компаньонки и брата никто в доме не увлекался сигаретами. — Куплю те, что любишь. Сегодня можно, — отсалютовав и подобрав подол тяжелого выездного платья, Элизабет в довольном хорошем настроении зашагала в универсальный магазин, который приметила еще на пути к офису шерифа. Уже вальяжно развалившийся в кресле на крыльце обители закона «малыш Роберт» проводил ее презрительным взглядом, желая пригвоздить дамочку, перед которой он потерял лицо, своим мнимым авторитетом помощника шерифа, однако Элизабет только озорно с прищуром спросила: — Дел невпроворот? Мальчишка густо покраснел, хотел что-то сказать, но только по-рыбьи открывал рот и беззвучно глотал воздух, пока она почти в открытую смеялась над ним. — Идите по своим делам, мэм! — только и смог выкрикнуть Роберт, чуть привставая с кресла и стараясь придать своему голос немного мужественности. — Иду! — ответила ему все еще улыбающаяся Элизабет, взбегая на ступеньки магазина и скрывая свою улыбку за дверью с колокольчиком. Интерьер всех универсальных магазинов из города в город практически ничем не отличался, разве только менялся ассортимент продуктов и марки консервированных овощей. На кукурузу Элизабет уже смотреть не могла после мистера Кримсона, поэтому она сразу взяла пачку сигарет, персики и три яблока, подумав об Артуре Моргане и том, что было бы очень вежливо и мило с ее стороны позаботиться и о нем в том числе. Когда она наконец подошла к прилавку и подняла свои сверкающие весельем зеленые глаза на продавца, то замерла на месте — это был отец Боба Костелло, Билл. На секунду она подумала, что неприятности у нее никогда не кончатся. — Мистер Костелло? — если Боба она боялась, то Билл внушал ужас и отвращение, потому что как-то раз она подслушала разговор Альберта с отцом о том, как он хотел на ней жениться, дабы насолить сыну. — Элизабет, — он узнал ее сразу же, как она вошла в магазин, поэтому наслаждался ее удивлением. — Я думала, вы в Сан-Дени, — попыталась она придумать наиболее нейтральную тему для разговора и чувствуя, как начинают дрожать ее руки. — А я здесь, — ответил он, улыбаясь. — Я слышал про Альберта. Очень жаль, что он оказался подонком, сочувствую. Все семейство Костелло ненавидело Альберта практически одинаково, хотя, как предполагала Элизабет, по совершенно разным изначальным причинам. — Боб не приглашал на свою свадьбу и еще не застрелился, значит, ты все еще не замужем, — продолжил он и протянул руку к ее лицу, чтобы заправить выбившиеся пряди за ухо, как неожиданно тишину разрезал звон колокольчика, и Элизабет, будто бы очнувшись от гипнотического сна, козой шарахнулась в сторону. На пороге стоял Артур Морган, и она практически подлетела к нему, забыв про сигареты и персики: — Артур! Какая встреча! Я буду ждать вас около станции, — хлопнув его по плечу, будто старого знакомого, именно так, как хлопала она шерифа Джонса в юности, Элизабет резко распахнула дверь и выбежала прочь. Ей казалось, что она идет, но она всего лишь стояла около магазина и смотрела без цели перед собой, когда кто-то тронул ее за плечо: — Тише, тише, леди, это я, — Элизабет подпрыгнула на месте и уже готова была разорвать на месте под руку попавшегося беднягу, как увидела перед собой Артура Моргана. — Ваше? — он показал сигареты, персик и три яблока. — Одно для вас, — сипло ответила она. — Вы готовы ехать? — Готов. А вы? — Да… да, да, я готова. — Пойдемте, найдем дилижанс для вас. Перед глазами все еще стояла протянутая к ней рука Билла Костелло, и Элизабет передернула плечами, зашагав вслед за Артуром. — Мэм, вы понимаете, что за дилижанс тоже надо заплатить? А не только мне? — Да, за дилижанс я заплачу отдельно… конечно же, — она даже не удивилась тому, с какой легкостью он старался вести разговор, касающиеся денег, и как ужасно у него это получалось. Элизабет впервые решила рассмотреть повнимательнее того, кому доверяла свою жизнь: он был старше Альберта примерно на десять или даже пятнадцать лет, его лицо казалось полностью испещрено мелкими морщинами и шрамами, глаза выцвели, вероятно, из-за того, что он часто проводил день в седле под палящим солнцем. Он снова стал походить на бандита, потому что во всех его движениях и словах чувствовалась еле заметная угроза — даже когда он спрашивал про стоимость дороги до ранчо Эмеральд, он будто бы давал понять всем своим видом заранее, что любая цена завышена и надо бы ее снизить. — Мэм, мэм! — она снова очнулась от собственных мыслей о Билле Костелло. — Пора выдвигаться. Залезайте. Элизабет грустно посмотрела на Луизу и, давая ей понять, что как только они окажутся наедине, она расскажет все, что с ней приключилось, первой залезла в кабинку.