Приют

Третий год. 1941.       — Миссис Коул, ну почему мне нельзя в другую комнату? К каким-нибудь девочкам, — Милли стояла в кабинете директрисы и заламывала пальцы, пытаясь быть жалобной.       — Дорогая, я уже объясняла тебе в том месяце, — женщина задвинула ящик в стол. Шатенка услышала стеклянный стук, будто бутылка ударилась об стакан. Впрочем, даже окажись сие правдой, Милли бы не удивилась: все знают, что старая грымза любит выпить, хотя старается тщательно это скрывать. — В городе военное положение, многих сирот мы взяли под свое крыло. И вообще…       — Да, я должна радоваться, что живу в отдельной комнате, а не в многоместной спальне, — понуро продолжила Кроссман и вздохнула.       — Ты же вроде подружилась с Реддлом? — женщина впервые заговорила о причине, по которой Милли так уговаривала ее.       — Мы повздорили.       — Он напугал тебя? — миссис Коул подошла к девчонке и положила сухую теплую ладонь на ее плечо.       — Нет, что Вы! Я его не боюсь, — она слегка улыбнулась. — Просто мы друг друга не понимаем, мне некомфортно…       — Ладно, Милли, я что-нибудь придумаю. Иди, помоги девочкам расставить приборы к обеду, — женщина проводила подростка усталым взглядом, а затем подошла к столу и быстрым движением налила себе бокал джина.       — Ладно тебе, Милс, скоро Гордон заберет нас всех отсюда. Забудешь своего Реддла, как страшный сон, — рассмеялась Одри, наливая в ее тарелку суп.       — Он не мой! — пролепетала шатенка, откидывая волосы назад. — Я терпеть его не могу. И видеть не хочу, понимаешь?       — Да ты уже в сотый раз это говоришь. Знаешь, что я думаю? — серые глаза с игривостью уставились на девочку. Та приподняла брови, ожидая продолжение. — Как поругались, так и помиритесь. И недели не пройдет, как будете под яблоней лежать, облака считать. Или чем вы там обычно занимались.       — Ничего смешнее я не слышала, — покачала головой Милли. Чаще всего Одри оказывалась права, и в глубине души девчонка надеялась, что ее слова окажутся правдой.       — Смотри, Том идет, — брюнетка глазами показала на вход. Милли мгновенно обернулась, но там никого не было. Мисс Табс громко расхохоталась. — Я же говорила, только его и ждешь. Ладно, бери тарелку и иди, сейчас остальные прибегут на обед.       Кроссман скривила лицо, взяла пару тонких кусочков хлеба с тарелкой супа и направилась в самый угол, где обычно обедала. Стол был маленьким, всего на двоих, и она радовалась, что им с Томом никто не мешал в их первое лето. Она много думала о нем поначалу, но старалась прогонять все мысли.       Девчонка с несвойственной ей медлительностью поглощала свой обед (многие дети обожали Одри хотя бы за то, что она могла из самых простых продуктов сделать вкусный обед или ужин, в отличие от прошлой кухарки) и чувствовала приближение беды. Том должен был приехать еще вчера, но по какой-то причине до сих пор не явился. Это и давало какое-то облегчение, и нервировало до коликов.       Милли боялась. Не знала чего именно, но волнение не покидало ее последнюю неделю. Даже сны стали тревожными, зловещими. Приютская медсестра, заметив бледность девочки, сделала вывод, что у нее начался «переходный возраст». То же самое сказала Одри дня три назад, но не из-за ее снов, а лишь потому, что Милли прибежала к ней в крови, крича, что умирает. Мисс Табс объяснила теперь уже девушке, что с ней все в порядке и что такое будет происходить каждый месяц, поэтому она однозначно не умрет.       Все эти физические изменения очень тревожили шатенку, отзываясь головной болью и быстрой утомляемостью. А мысли о соседе по комнате ее вообще не радовали.       В свой четырнадцатый день рождения она до позднего вечера сидела на подоконнике в ожидании совы с письмом, да так там и уснула. Все праздновали Хэллоуин, а она сказала, что плохо себя чувствует, только чтобы не упустить птицу. Но оказалось, ждала она зря. Это был самый худший день рождения в ее жизни.       Внезапно цепочку мыслей и воспоминаний прервала тишина, создавшаяся в только что шумной столовой. Девушка подняла голову и повернула ее, наткнувшись на знакомое спокойное выражение лица. Сердце пропустило несколько ударов, а затем забилось в груди, словно птичка в клетке.       Темно-голубые глаза смотрели холодно, но изучающе, равнодушно, но насмешливо. От такого количества холодных красок девушке стало дурно. Она успела заметить, как за год вытянулся ее сосед, заострились черты его лица, а глаза стали холоднее.       Том сел напротив, с неприязнью оглядев горячее блюдо перед собой. Никто не собирался начинать разговор.       — Милли, дорогая, ты забыла свою чашку с яблочным компотом, — шатенка вздрогнула, когда услышала голос Одри. — Я заметила, впрочем, как и все в столовой, что Том присоединился к обеду, поэтому принесла ему тоже. С приездом и… Bon appetit*!       — Благодарю, — равнодушно проговорил парень, даже не взглянув на напиток.       — Да, спасибо, мисс Табс, — девчушка попыталась ей улыбнуться, но поняла, что слишком напряжена для проявления таких чувств. Одри едва заметно провела по ее плечу, давая тем самым поддержку. Милли долго смотрела в свою тарелку, не поднимая взгляда, но пытаясь решиться начать разговор. Это была борьба не со смущением, а с гордостью. Девушка не хотела позволять Реддлу считать, будто она напрашивается на общение с ним. И вообще, если бы хотел, давно хотя бы поздоровался! Кроссман в два глотка выпила свой компот и резко встала из-за стола, чтобы отнести грязную посуду. Она все надеялась услышать его оклик, но смогла лишь почувствовать прожигающий взгляд на своей спине. Том смотрел вслед уходящей соседке и боролся с нахлынувшими эмоциями. Как хорошо было в школе, где на всех девчонок он смотрел абсолютно равнодушно, хотя они сами пытались с ним заговорить. Несколько раз пришлось не очень вежливо послать парочку упертых девиц с других факультетов, чего он не мог сделать со слизеринками.       Многие девушки были из знатных чистокровных семей, например, Вальбурга Блэк. Высокая, статная, красивая и строгая девушка с манией чистоты крови была бы для него невероятно выгодной партией. Том не исключал возможности, что через пару лет она будет сама считать так же, хотя и старше его. Но сейчас, глядя вслед этой гордой несформировавшейся девице, он не мог остановить быстрое сердцебиение и глупый порыв ее остановить. Милли уже достигла пустой гостиной, как услышала до боли знакомый голос. Целый год прошел, а слова «Ты мне никто, Кроссман» до сих пор звенят в ушах.  — Здороваться не учили, Кроссман? — она с драматичной медлительностью обернулась и неприязненно уставилась на соседа.  — Здесь таких нет, — и сложила руки на груди. — Есть только мисс Кроссман или Мелинда. И никак иначе, мистер Реддл. Он не сдержал ухмылки, когда наблюдал за сменой эмоций на лице, подходя к ней ближе и ближе. Решимость сменялась волнением, а большие янтарные глаза метались по предметам мебели, избегая его взгляда. Он разглядывал ее маленькое лицо, длинные ресницы и темные волосы, собранные в косу и перекинутые вперед. Том удивился, как быстро они росли: еще два года назад едва достигали плеч. Парень тряхнул головой, откидывая странные мысли, ведь он не должен подмечать в ней такие мелочи.  — Нам два месяца под одной крышей находиться, поэтому не стоит начинать с ссоры, не находите, мисс Кроссман? — он уперся плечом в стену и приподнял бровь, разглядывая соседку.  — Раньше Вам это не мешало не разговаривать со мной неделями, — она прикусила щеку изнутри, чтобы отвлечься от нервозности, накатившей волной на без того тревожное сердце.  — Это было раньше, — сказал он небрежно.  — А что изменилось?  — Многое. Я. Девушка сглотнула. Лицо его, как и всегда, не выражало никаких эмоций, но что-то подсказывало Милли, что парень действительно стал другим. Или он просто хороший актер.  — Чего… Чего ты хочешь? — она нахмурилась, поглядев прямо в глаза.  — Чтобы ты перестала вести себя, как обиженная идиотка, и пошла со мной в комнату, — он расслабленно повел плечами, но внутреннее напряжение выдавали плотно сомкнутые губы. Милли вспыхнула, как спичка.  — Если хочешь помириться, то так и скажи. Оскорбления в этом вряд ли помогут, не находишь? — она напрягла скулы и прищурилась. Том усмехнулся тому, как мило она выглядела в этот момент. Такая непокорная и сильная, но маленькая и хрупкая. Не волшебница, но такая необычная девчонка. Похожая на всех магглов, но другая. Ничем не выделяющаяся, но не выходящая из мыслей Тома. Он молчал слишком долго, разглядывая Милли. Та с нескрываемым раздражением хотела ему напомнить о своем существовании, но дети, возвращающиеся с обеда, прервали. Они старались обходить Тома быстро, один только Тимми остановился возле Кроссман и тихо что-то спросил. Она с натянутой улыбкой качнула головой и молча направилась с ним по коридору, напоследок смерив соседа гневным взглядом. Тома разозлило ее поведение, а еще больше этот высокий веснушчатый парень, так бесцеремонно уведший его соседку. Реддл часто дышал, пытаясь справиться с гневом, охватившим его, а рука автоматически нащупала в кармане палочку. Том прикрыл глаза и вновь их открыл, вытаскивая руку из кармана. Нельзя. Исключат. Но это ничего, он понаблюдает за их общением и уже тогда решит, что предпринять. Магия здесь помочь не сможет, к сожалению. Но на то он и Том Реддл, чтобы найти способ наказать и без помощи палочки.