Медленно перебирая ногами и устремляя взгляд на тёмный асфальт, Тэхён движется по пустому городу. На сиреневом небе начинает подниматься солнце. Рассвет. Тело продрогло от холода, ноги устали идти. На мобильном «04:35». Садится батарея. Ким заворачивает в подворотню, оседая у мусорных баков. Там ему и место?
Он закрывает глаза, обнимая себя руками, и всхлипывает. В голове появляется образ Чонгука: его глаза, полные безумия, и рука на шее Тэхёна. А потом… Ким причинил боль самому любимому человеку. Он точно псих, раз до сих пор считает Чона нужным для себя, необходимым — своим воздухом. Хрустальные слёзы срываются с карих глаз, оседая на грязной синей курточке.
«Как мне уже надоела твоя морда».
Тэхён не понимает… Знает почему, для чего, но не понимает: сможет ли однажды отпустить Чонгука или поступит, как брат. Ненависть Гука оправдана, но, тем не менее, года достаточно для того, чтобы отпустить боль. Нет. Там было что-то большее, чем глупые издевательства. Можно отомстить один раз и навсегда, но то, что делает Чон — не месть. Нет, не она. Тэхён не понимает, что это.
«Не трогай его».
Чонгук не хочет, чтобы к Тэ прикасались чужие. Он и сам может его обидеть. Даже не стоит прикладывать руку. Достаточно того, чтобы Чон появился рядом и посмотрел своим грозным взглядом.
Тэхён не знает, сколько времени прошло с того вечера. День, два, неделя? Неважно. Ему страшно. И вовсе не от того, что с ним сделает Чонгук. Зачем он защитился, когда мог позволить брюнету задушить себя голыми руками? Чон уже разбил сердце, тогда уж пускай и душу убьёт. Ким ни в коем случае не будет против.
Так сильно стыдно, но от чего — не понятно. То ли от своей глупости, то ли от того, что Чонгуку сделал больно, хотя тот сам причиняет ему боль каждый день. Тэхён давно его не видел, но Гук и на расстоянии продолжает эту невыносимую пытку.
«Ты никогда не плачешь».
Сейчас он рыдает, бьётся в истерике в одиночестве, задыхается. Ледяными руками стирает с лица слёзы, но они продолжают предательски течь. Мальчики ещё как плачут.
«Любой бы уже на твоём месте понял, что я тебя ненавижу. Ненавижу всей душой, Тэхён».
Он тоже
ненавидит. Тэхён его
так ненавидит, что слёзы не может в себе сдерживать. Бьётся затылком о кирпичную стену и воет, как сумасшедший. Вот до чего людей доводит любовь. Ему так хочется закричать: «Я люблю тебя, я люблю тебя, люблю...». Безумие.
Он тонет в нём, падает в пропасть. Хочет только его. Ни кого-то другого, кто подкатывал в средней школе; ни того, кто строил глазки прошлым летом. Тэхён хочет его. Сумасшествие.
Пока бродил по городу, он спотыкался, падал, раздирал кожу, оставлял синяки. Без его избиений всё не так. Тэхён не в себе. У него болит голова, мир вокруг кружится. Рассвет сегодня для него не наступит. Всё должно кончиться здесь.
«Убить тебя могу только я».
Почти смог
Тэхён представляет другую вселенную, где он и Чонгук — обычные парни, без всяких загонов и проблем с психикой. Они любят друг друга. Как же сильно они любят друг друга… Встают в одно время, начиная утро с улыбки и долгих объятий. Пьют горячий кофе, спешат в школу, в универ, на работу. Думают друг о друге сутками напролёт, а позже встречаются дома, в их маленькой, но уютной квартирке. Смотрят фильм, снова обнимаясь. А глубокой ночью наслаждаются любимым телом.
«Бегство — не спасение».
Но Ким всё бежит, сам не понимая, куда и зачем. Спасаясь бегством, вы в определённый момент поймёте, что бежали по кругу. Тэхён уже круг двадцатый наяривает. Спасения нет. Любовь к Чонгуку его проклятие.
«Когда-нибудь ты поймёшь, что я не монстр».
Ещё какой монстр. Настоящее чудовище... Неукротимое, безумное, но такое любимое. Тэхён старается отвлечься от единственной мысли, посещающей его голову уже несколько дней, но безуспешно. Чонгук течёт по венам.
«А я всё думаю… Это мир вокруг сходит с ума или я?»
Мы оба давно сошли с ума
Ким начинает бить себя по голове. Нужно выбросить оттуда Чонгука. Так не должно быть. Парень медленно встаёт на ноги, поднимает голову к светлому небу. Телефон сдох. Людей на улице ещё нет, значит рано. Тэхён делает несколько шагов вперёд, разворачивается к стене лицом. С разбега влетает в неё и теряет сознание.
***
У больничной кровати сидит заплаканная мать, держа ладонь сына в своей. Тэхён уже минут пять пялится в потолок, не понимая, что происходит. Мама всё шепчет ему, мол, всё будет хорошо. Парень не реагирует. В голове пусто, на ней чувствуется повязка, как и на некоторых частях тела. Заходят врач с отцом, рассматривая Тэ.
— Память частично вернётся, — говорит доктор. — Он ведь вас помнит, значит, восстановит и другие воспоминания. О школе, друзьях.
— Вы уверены? — заплаканная женщина поднимается. — Он же где-то был эти две недели. Мы не знаем, что с ним могло произойти.
— Да, но мне вот что интересно. — задумывается доктор. — Все эти шрамы давно на его теле?
— Шрамы? — удивляется отец. — Много?
— Достаточно. Тэхён, — обращается к нему доктор, но тот не реагирует. — Тебя в школе обижают?
— Я не помню, — еле слышно.
— Уверен, он вспомнит, — говорит врач. — Всё будет хорошо.
Я ничего о тебе плохого не помню.
Впрочем, как и хорошего.
Всё забыто...
Скомкано, вырвано, выжжено.
Память — бейсбольный мячик под моей битой.
Можно забыть о голоде, людях, доме.
Отвоевать и забыть, что такое война.
Даже отрезав руку по самый локоть,
Я бы забыл о том, что рука была.
Как и за что я любил тебя — я не помню.
Может, был молод или достаточно глуп.
Чтобы забыть того, за кого бы я умер,
Как оказалось, хватит пяти минут.
