***
– Это все ваших рук дело! – Мэм, мы очень сожалеем о случившемся. – Мне теперь веки вечные сидеть без работы! – Ну почему же? Ведь выгорел только один зал. – Все пропало. Все! Малдер явно чувствовал себя крайне неловко. Он топтался где-то позади Скалли и со страдальчески перекошенным лицом разглядывал висевшие на стене фотографии. Женские слезы в таких объемах, да еще сопровождаемые стенаниями, поскуливаниями и воздеванием рук к небу, изрядно действовали ему на нервы. Миссис Камински, пожилая библиотекарша, с которой они свели знакомство накануне, не обрадовалась, увидев их на пороге своего дома, но выбора у агентов не было: у кого еще искать информацию о писателях, если не у работника библиотеки? Та, однако, не упустила своего шанса устроить перед ними полноценное представление, с чего-то вбив себе в голову, что именно ее вчерашние посетители виноваты в пожаре. В чем была абсолютно права, но знать этого никоим образом не могла. – Сгорели лучшие экземпляры! – продолжала причитать она, громко всхлипывая и утирая невидимые слезы третьим по счету носовым платком. – Уникальные! – Миссис Камински, – строго прервала ее Скалли, которой порядком надоело слушать эту нелепицу, – пожар затронул только журнальный зал. Книги остались целы и невредимы. – Да вам-то откуда зна-а-ать?! – подвывая, как голодная собака, вопросила миссис Камински, для пущего драматизма спрятав лицо в ладонях. Скалли стиснула зубы, но ее ноздри уже начали гневно раздуваться, а руки самопроизвольно сжались в кулаки. Это не ускользнуло от внимания Малдера, и он понял, что пришло время вмешаться. – Миссис Камински… – Барбара, – на удивление споро поправила она и, снова промокнув сухие глаза платком, кокетливо покосилась на Малдера. Скалли только вздохнула. – Барбара. – Малдер расплылся в улыбке, польщенный этим вполне однозначным интересом к своей персоне. – Мы уверены, что с библиотекой Лейквилла все будет в полном порядке. Ведь в ней работает такой подвижник, как вы. – Он сделал паузу, чтобы миссис Камински успела проникнуться истинным смыслом его последней фразы и заодно осознала, что на этом тема закрыта. – Нам очень нужна ваша помощь. – Ах… – Миссис Камински картинно помялась, но все же подозрительно быстро согласилась: – Ну хорошо. – Мы ищем одного знаменитого писателя, уроженца Фармингтона. Миссис Камински на время перестала изображать плач и даже засунула платок в карман кофты. – Зачем ФБР понадобились писатели? Малдер и Скалли переглянулись. Им не пришло в голову заготовить ответ на этот вопрос, а потому пришлось импровизировать. – Бюро составляет картотеку наиболее именитых представителей Штатов. В том числе и Миннесоты, – брякнул он первое, что пришло в голову, лишь постфактум осознав, какую чушь сейчас сморозил. Миссис Камински с подозрением нахмурилась, и он понял, что эту неубедительную ложь нужно скормить под каким-нибудь удобоваримым соусом. – Туда непременно войдете и вы, миссис Камински. Как хранитель ценностей, являющихся достоянием страны. Похоже, Бенни Бойд был не единственным жителем Лейквилла, жаждущим признания на федеральном уровне. Миссис Камински расцвела. – А вам нужны фотографии? Я сейчас принесу альбомчик. – Она радостно вспорхнула с места и, сияя, направилась к старомодному бюро. – Я была редкой красавицей в молодости, агенты, – добавила она, почему-то пристально глядя на одного Малдера. Спустя полчаса они знали о семействе Камински буквально все. Отец Барбары был фермером, мать – швеей, муж – оператором на молокозаводе, сын уехал в Сент-Пол, где и обзавелся своим семейством, сама она любила выращивать фиалки, печь, вышивать и собак. Каждый пункт ее биографии сопровождался пространным фотоотчетом. От обилия ненужной информации у Малдера заболела голова, а Скалли впала в спячку с открытыми глазами. Преследующий Малдера злой рок неожиданно стал для них спасением: одно из наиболее громоздких вышитых полотен миссис Камински ни с того ни с сего свалилось со стены ему на голову, да так метко, что он даже ненадолго потерял сознание (или притворился, в чем Скалли была совершенно убеждена). И пока миссис Камински с чрезмерным усердием хлопотала над Малдером, подкладывая ему под голову свернутые полотенца и меняя холодные компрессы на лбу, Скалли удалось вернуть разговор в нужное русло. – А, писатели… – рассеянно пробормотала миссис Камински. – Писателями мы небогаты. Вы ведь ищете Бернарда Беллингтона? – Это псевдоним? – поинтересовалась Скалли, нисколько не сомневаясь, что столь напыщенное имя было выдуманным. – Никто о нем ничего не знает. Он затворник. – Миссис Камински пожала плечами, подсев поближе к Малдеру. – Не хотите раздеться? – сладострастно спросила она у него, полностью игнорируя присутствие Скалли. – Можете принять душ. – Спасибо, мне уже лучше! – оптимистично и очень поспешно заявил Малдер, решительно оттолкнув ее руку, в которой, разумеется, оказалась чашка с горячим чаем. Скалли едва не присвистнула, увидев, как хорошо успел Малдер приспособиться к новой реальности за последние дни. Он перекатился с дивана на пол и вскочил на ноги с такой ловкостью и проворством, что обжигающая струя оросила не его, а диванную подушку с изображением сидящего в зарослях фиалок пса – вышитую, вне всякого сомнения, хозяйкой этого дома. – Простите, – пробормотал Малдер и, схватив со стола какую-то тряпку, для вида повозил ею по мокрому пятну. – Так значит, затворник? – Да, – расстроенно и немного обескураженно ответила миссис Камински. – У него особняк где-то под Фармингтоном. Он не дает интервью и, насколько я знаю, больше не пишет. Вообще, – заметила она, с умным видом поправив очки, – я бы сказала, что это писатель одного романа. – Вот как? – с интересом спросила Скалли. – Какого же? – «Фауст наших дней», – ответила миссис Камински, заботливо вытаскивая подушку из мокрого чехла. Малдер и Скалли вновь многозначительно переглянулись, и Малдер, незаметно кивнув, одними губами произнес: «Это он». – Я вам подарю экземпляр. Больше он не написал ничего значительного, но этот роман принес ему такую славу и деньги, что, полагаю, сможет обеспечивать его до конца его дней. Поговаривали, что книгу даже собирались экранизировать в Голливуде, – с огромным уважением добавила она. – Я удивлена, что вы ничего о ней не слышали. – К сожалению, у нас не хватает свободного времени на художественную литературу, – сказал, словно оправдываясь, Малдер, и, одним взглядом показав Скалли, что пора сматывать удочки, засобирался на выход. – Спасибо за помощь, миссис Камински, – поблагодарила Скалли, торопливо следуя к двери за напарником. – Нам пора. – Но как же альбомы? – страдальчески вскричала миссис Камински, перегораживая им дорогу. – Агент Малдер, вы ведь еще зайдете, чтобы досмотреть, правда? – Конечно, Барбара, – заверил он ее. – Мы с вами свяжемся.***
Они одновременно громко выдохнули, как только оказались в машине. – Еле ноги унесли, – озвучил Малдер мысль, вертевшуюся у обоих на уме. – Да уж, Барбара была бы не против, если бы ты задержался, – со смешком произнесла Скалли. – Она мне в матери годится, – с комичной строгостью заметил Малдер. – И вообще не в твоем вкусе, – съехидничала Скалли, вставляя ключ в замок зажигания. – Недостаточно похожа на рельс и к тому же не брюнетка, – добавила она, не успев прикусить себе язык. Малдер только смотрел на нее во все глаза, потеряв от удивления дар речи. Скалли и сама была удивлена. «Да что со мной творится?» – распекала она себя. Машина почему-то не заводилась, и это дало ей желанную возможность немедленно сменить тему. – Что-то не заводится, – констатировала она очевидный факт, продолжая дергать ключ туда-сюда. – Скалли, – серьезно заговорил Малдер, – Диана мой друг и коллега. «Нашел время!» – с яростью подумала Скалли, отодвигая пассажирское кресло, чтобы посмотреть, что происходит с чертовым ключом. – Между нами давно нет ничего личного. И быть не может. «Ну да, конечно», – мысленно фыркнула она, храня стоическое молчание. Проклятый ключ намертво застрял в замке и теперь не желал ни проворачиваться, ни вылезать обратно на свет божий. – Диана предана «Секретным материалам» так же, как мы с тобой. «Где же тогда она пропадала все эти годы? Пока я раз за разом вытаскивала тебя из передряг?» – подумала Скалли, а вслух сказала: – Не нравится мне это. Ключ наконец-то провернулся, но мотор не заводился, а только жалобно сипел, странно пощелкивая. Малдер вздохнул. – Я и не прошу тебя притворяться, что она тебе нравится. – Да не Диана! Машина! – воскликнула Скалли, и Малдер наконец обратил внимание на ее безрезультатные попытки завестись. – Дай-ка сюда. Он отстегнул ремень и, бесцеремонно прижав Скалли к спинке кресла своей массивной фигурой (к слову, довольно приятно пахнущей гелем для бритья), занялся ключом, продолжая извлекать из мотора душераздирающие звуки. К этому моменту Скалли удалось сочинить идеальный, с ее точки зрения, ответ. – А что касается Дианы, Малдер… – Скалли, – странным и очень настороженным голосом перебил он ее, – вылезаем из машины. – Что? – удивленно переспросила она. Малдер не стал тратить время на разъяснения и, практически распластавшись на коленях Скалли, распахнул дверцу и вытолкнул ее наружу, после чего выскочил из машины сам. Мгновенно оказавшись рядом с ней, он рывком подхватил ее и оттащил в сторону – за секунду до того, как машина… Можно было бы назвать это словом «взорвалась», но такая формулировка больше подошла бы той коронной сцене из боевиков, когда герои в замедленном движении драматично убегают и падают на землю на фоне пылающего и сверкающего, как фейерверк, автомобиля. В реальности это выглядело совсем не так кинематографично, ведь за пределами Голливуда машины, как известно, не склонны к столь эффектным поступкам. Их «тойота», громко свистнув, вдруг задымилась и накренилась набок. Где-то в районе приборной доски что-то посверкивало и трещало. Спустя минуту-другую весело занялась обшивка. К тому моменту, как дело дошло до бензобака, Малдер и Скалли успели отойти на безопасное расстояние, убедиться, что рядом нет мирных жителей, и вызвать пожарных. Второй раз за неделю они стояли и наблюдали, как борцы с огнем выполняют свою работу. А Малдер задумчиво произнес: – Мне кажется, Скалли, что чем ближе мы подбираемся к правде, тем выше становятся ставки. Скалли только кивнула.