***
Номер отеля – тот же самый, куда не успели заселиться новые постояльцы, – больше не казался роскошным и гостеприимным. В глаза сразу бросились маленькие трещинки на стене, неловко спрятанные за телевизором, на экране которого кто-то оставил жирные отпечатки пальцев. Джакузи, положа руку на сердце, не вызывало большого желания им воспользоваться. О проектировке самого отеля, откровенно слабой с точки зрения безопасности, и говорить было нечего. Сюда хоть раз заглядывали сотрудники санитарно-технической службы? И кто, скажите на милость, додумался повесить здесь шторы такого цвета? Дальтоники или слепые? Об этом думала Скалли, пока лежала на кровати, сложив на груди руки, как мертвец в гробу, и неотрывно глядя на потолок. Вся жизнь виделась ей в омерзительно-черном цвете. Она чувствовала неприятную тупую боль внутри живота, что списала на вчерашний чересчур обильный, вредный и совсем не гурманский ужин в ресторане. В носу тоже противно свербело: наверняка дело в отвратительной погоде, вечно царствующей в этой богопротивной Миннесоте. Единственное воспоминание, которое пока еще ничем не было омрачено, – это вчерашняя ночь с Малдером. Но какой смысл восторгаться тем, что успела заняться сексом с любимым мужчиной, если он вот-вот отправится на тот свет? А, может, и она сама тоже? Еще недавно она порадовалась бы хотя бы тому, что от аэропорта до отеля они доехали без приключений. Но теперь уже было ясно как божий день, что этот факт не говорит ровным счетом ни о чем. И все-таки... Забавно, но можно подумать, будто проклятье не хочет, чтобы они уезжали, и теперь в своей извращенной манере поощряет их за то, что они вернулись. Малдер набирал номер Маргарет в, должно быть, пятидесятый раз. В номере был старомодный телефон с дисковым набором, и Скалли успела так привыкнуть к издаваемым им монотонным звукам, что невольно подстроила под них ритм своих печальных дум. Из пучины размышлений ее вырвал грохот упавшего стула: Малдер подскочил так резко, что едва не вырвал из розетки провод. – Алло! Алло! – кричал он в трубку с таким остервенением, как будто только крик мог убедить его собеседника оставаться на линии. – Да, это агент Фокс Малдер из ФБР. Я бы хотел поговорить с Маргарет. Да, тот самый, добрый день. Я... Что? Он со странным выражением лица сел обратно, бережно прижимая трубку к уху. Скалли приподнялась на локтях и, нахмурившись, пыталась понять по выражению его лица, о чем идет разговор. – Да... Нет, я... я понял. Как это случилось? Скалли почувствовала, что сердце в груди заколотилось с удвоенной силой. Она перекинула ноги на пол и села, пристально вглядываясь в лицо Малдера, выражение которого не сулило ничего хорошего. Он долго молча слушал собеседника, периодически кивая. – Понятно. Мы вам очень сочувствуем, Эмилия. Если я или агент Скалли можем чем-то помочь... Скалли едва не рухнула обратно на кровать, но только прижала руки к груди. Сердце бешено подскакивало у нее под ладонью. – Что? Да, конечно, если вы считаете это уместным. Разумеется. Мы постараемся. Малдер медленно положил трубку на рычаг. Аккуратно поправил ее кончиком указательного пальца и посмотрел на Скалли. Она хотела задать вопрос первой, но слова будто застряли в горле. – Это была ее дочь, Эмилия, – убитым голосом озвучил Малдер то, что и так было ясно. – Произошел несчастный случай. Скалли захотелось как следует треснуть его, но она только процедила: – Это я поняла. Говори уже, Малдер! – Маргарет в больнице. – Скалли шумно выдохнула и легла-таки обратно на кровать, но потом снова села. – В коме, – с театральной трагичностью договорил Малдер. Облегчение сразу покинуло Скалли, оставив за собой лишь шлейф легкой радости от того, что Маргарет Беллингтон по крайней мере была жива. Не хотелось бы собираться на похороны раньше времени, как бы цинично это ни звучало. – Что с ней случилось? – тихо спросила она. – Престранная история. – Малдер почесал в затылке. – Она слушала новости по радио, услышала кое-что... любопытное, поспешила включить телевизор, поскользнулась на только что вымытом полу, упала и сильно ударилась головой о чугунный вазон. Повисла долгая пауза. – Что же такого любопытного она услышала? – внезапно даже для самой себя поинтересовалась Скалли. – Какая разница? – процитировал Малдер уже прозвучавшую утром дважды фразу. – Я заметила, как ты замешкался. – Ладно. – Он обреченно вздохнул. – Она услышала про аварию самолета в аэропорту Миннеаполиса. Скалли ошарашенно молчала. – То есть... все это случилось из-за нас? – наконец спросила она. – Ну... – Малдер неопределенно поводил рукой в воздухе. – Не думаю, что стоит на этом зацикливаться. В конечном итоге, все связано со всем, и... – Он замолчал, увидев, что его философствование вряд ли будет высоко оценено. Скалли мрачнела на глазах, хотя казалось, что мрачнеть дальше было просто некуда. – Репортаж по радио, мокрый пол, чугунный вазон... Да какого дьявола делал этот чугунный вазон у нее в доме? Малдер проигнорировал этот вопрос. – Я понимаю, к чему ты ведешь, – кивнул он. – Это не похоже на случайность. Точнее, слишком похоже на случайность и даже не одну. – Эта книга издевается над нами, Малдер, – гневно сказала Скалли. – Здесь нет никакой логики, никакого смысла, это просто... – Она развела руками. – Чистое зло! Бессмысленное и беспощадное! Малдер промолчал. В последнее время он часто оставлял ее реплики без ответа, и выглядело это довольно пугающе. Ни многозначительной улыбки, ни шуточки, ни подколки, ни лекции по мифологии, или астрономии, или эзотерике, или еще бог знает какой ерунде... Только молчание и долгий задумчивый взгляд в сторону. – Эмилия сказала, что мы можем навестить ее мать в больнице, – наконец сказал он, и Скалли неопределенно пожала плечами. – Не знаю, зачем, но, наверное, было бы неправильно там не появиться.***
Тем не менее, Скалли сочла, что в случае Малдера «не появиться» там, где наблюдалось бы скопление людей, а тем более людей, и без него успевших попасть на больничные койки, было преотличнейшей идеей, поэтому на порог больницы она его не пустила, наказав оставаться в машине и «постараться никого не убить». Недалеко от нужной палаты, около кулера, она увидела Эмилию – уставшую, осунувшуюся и заплаканную. Они сдержанно поздоровались и прошли в палату, где на койке, опутанная проводами и окруженная аппаратами, лежала бледная (насколько можно было разглядеть за маской) Маргарет. Скалли осуществила весь свой привычный ритуал под кодовым названием «я врач»: с серьезным видом пролистала карту, задала пару вопросов медсестре, поймала в коридоре доктора и допросила с пристрастием, уже заранее догадываясь, что не услышит ничего определенного. И теперь, понуро скрестив руки, стояла рядом c погрузившейся в тяжелые раздумья Эмилией, не зная, что еще ей следует сказать или сделать. Когда она уже начала неловко переминаться с ноги на ногу и украдкой бросать взгляды на дверь, Эмилия сама прервала затянувшееся молчание: – Как думаете, мне стоит ему позвонить? – Кому? – удивленно спросила Скалли, чьи мысли витали в это время далеко от больничной палаты: с улицы с минуту назад донесся какой-то громкий стук и чей-то крик, и сейчас Скалли лихорадочно вслушивалась в каждый звук, опасаясь, что все это как-то связано с оставшейся внизу бомбой замедленного действия в виде Малдера. – Мистеру Беллингтону, – сдержанно ответила Эмилия. – Да, – с неожиданной уверенностью ответила Скалли. – Думаю, стоит. И вашему отцу, – добавила она. Эмилия пожала плечами. – Он умер до моего рождения. Скалли грустно кивнула, а потом вдруг вспомнила, что вообще-то говорит с совсем юной девушкой, только-только успевшей выйти из подросткового возраста. Вид Эмилии – рослой, серьезной, одетой довольно строго для ее возраста, – сбил ее с толку. – Вам бы надо поехать домой, отдохнуть, – с теплотой в голосе сказала Скалли, мягко положив руку Эмилии на плечо. Та пылко замотала головой. – В ближайшее время тут вряд ли что-то изменится, – мягко продолжила Скалли. – Нет смысла себя изматывать. Вас подвезти? – последний вопрос она задала прямо-таки проникновенным тоном, и это возымело эффект. – Моя машина здесь, – задумчиво ответила Эмилия. – Но я совсем не спала. Побаиваюсь садиться за руль. Скалли с улыбкой кивнула и, потянув девушку за собой, тихо вывела ее из палаты. Этот маленький успех на время заставил ее позабыть о Малдере, и она чуть не чертыхнулась вслух, когда вспомнила о нем. Воображение мигом услужливо нарисовало перед ней картины всех возможных разрушений, что он мог, сам того не желая, причинить городу за время ее отсутствия. Предчувствие ее не обмануло. Вспоминать, где запаркована их машина, не пришлось: в настоящий момент она была центром всеобщего интереса, поскольку рядом с ней, на пустом (по счастью) парковочном месте, теперь громоздилась огромная гора кирпичей. На удивление спокойно отметив про себя, что ее уже трудно чем-то изумить, Скалли посмотрела наверх: да, ровнехонько над этим местом, на уровне четвертого этажа, под самой крышей, висела строительная люлька. Ее взгляд вновь обратился к земле и с привычной легкостью отыскал Малдера. Тот, целый и невредимый, с меланхоличным видом стоял рядом с машиной, а вокруг него суетилась парочка рабочих. – Слышь, мужик, ты извини, – донеслось до нее. – ...да хрен ее знает, как она упала... Малдер что-то ответил, и рабочие закивали головами, очевидно, несколько удивленные невозмутимостью человека, которому только что едва не свалилась на голову куча кирпичей. – Это же ваш напарник? – с тихим ужасом спросила Эмилия. – Угу, – буркнула Скалли и довольно агрессивно потащила девушку дальше. – Возьмем вашу машину. – Но... – Эмилия попыталась поупираться, однако Скалли была непреклонна. – А как же он... – Ничего, справится, – сурово ответила Скалли. – Ему не привыкать.***
Дома у Маргарет царила грустная, одинокая тишина. Скатерти, подушечки и фарфоровые сувениры на полках словно замерли в ожидании возвращения хозяйки. От этого Скалли стало горше, чем было в больнице. Она прониклась к Маргарет искренней симпатией, но только сейчас в полной мере осознала, что этой замечательной во всех отношениях женщины может в скором времени не стать. Надеясь немного разогнать тоску, она согласилась на вежливо предложенную Эмилией чашку кофе и, пока та возилась на кухне, позвонила Малдеру, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Она строжайшим образом запретила ему появляться около дома Маргарет и вообще трогаться с места, но что-то подсказывало ей, что он вряд ли послушается. Черт с ним. У нее уже не было сил на споры. Решив снять хотя бы одно бремя с плеч Эмилии, она быстро – пока не передумала – набрала еще один номер. Беллингтон звучал искренне расстроенным, даже потерянным. Промямлил что-то невнятное в ответ на пулеметную очередь медицинских подробностей, которые зачем-то выдала ему на-гора Скалли, и положил трубку, вместо прощания пообещав приехать, благо был неподалеку. Затем Скалли поторопилась к Эмилии, уже жалея, что согласилась на чертов кофе. Лучше побыстрее выпить его и уехать, чтобы дать девушке отдохнуть. И успеть спасти самого Малдера и всех тех несчастных, которых он попытается прикончить. Видимо, так теперь и будет выглядеть ее жизнь. Ладно, она подумает об этом завтра. – Я сама позвонила ему, Эмилия, – торопливо сказала Скалли, присев на краешек стула и взяв из рук девушки чашку. – Беллингтону. – Вот как, – безэмоционально отреагировала Эмилия. А потом отставила нетронутый кофе в сторону, прокашлялась и сказала: – Агент Скалли, я должна вам кое-что рассказать. – Хм? – Скалли так торопилась расправиться со своим кофе, что не стала отрываться от чашки, ограничившись бессвязным поощрением. – Я вам солгала, – почти шепотом сказала Эмилия. – На самом деле... Ее прервал странный звук с улицы – пришлепывания, то и дело перемежаемые скрежетом и громкими вздохами, как будто где-то совсем рядом доживала свои последние секунды выхлопная труба. А полминуты спустя в дверь без стука вошел Малдер. Скалли с тревогой выглянула в окно: да, их новенькая взятая напрокат машина каким-то образом превратилась за эти полчаса в убитую колымагу. Одно колесо было сильно спущено, задний бампер (а вместе с ним и та самая выхлопная труба) горестно поникли, склонившись к асфальту. Скалли перевела взгляд на Малдера и охнула: под глазом у него наливался очередной синяк, волосы были всклокочены, галстук съехал на одну сторону, а на лице застыло выражение полнейшего отчаяния. Эмилия всплеснула руками. – Что с вами случилось? – Неужто опять кирпичи? – поинтересовалась Скалли, фоном подумав о том, что никогда не ожидала услышать от себя подобный вопрос. – Врезался в школьный автобус, – мрачно ответил Малдер, и Скалли вскочила, разумеется, опрокинув свой кофе. – А потом врезались в меня. – Все живы? – сбиваясь на хрип, с тревогой спросила Скалли. Он кивнул и сел за стол, вокруг которого с тряпкой в руках уже суетилась Эмилия. – Все живы, что само по себе большая удача... – На слове «удача» Скалли громко фыркнула. – ...потому что в меня врезался бензовоз. – Шел бы ты отсюда, Малдер, – полушепотом пробормотала Скалли. Эмилия, до сей поры воспитанно не встревавшая во «взрослые» разговоры, с удивлением воззрилась на нее и, не выдержав, укоризненно покачала головой. – Ну зачем же вы так, агент Скалли? – Она села обратно. – Вам нужно что-нибудь из аптечки? – с сочувствием обратилась Эмилия к Малдеру. – Может, вас довезти до... – Не надо! – хором прервали они ее. Скалли со вздохом потерла лоб ладонью и примирительно добавила: – Вы не совсем понимаете, что происходит, Эмилия. – Но, прежде чем девушка успела бы этим поинтересоваться, напомнила: – Вы хотели мне что-то рассказать. – Ну да, я... – Она подсела за стол и с сомнением посмотрела на Малдера. – Даже не знаю, зачем я начала этот разговор, но мне нужно с кем-то поделиться, а мои подруги, они не поймут, ну а мама... – Она осеклась и всхлипнула. Возникла долгая неловкая пауза, пока Эмилия боролась со слезами. Вдруг она выскочила из-за стола – так резко, что Малдер и Скалли синхронно вздрогнули. – Лучше я вам покажу. Она почти бегом ринулась по лестнице наверх, а Скалли решила воспользоваться мгновением наедине с Малдером. – Ты как? – сочувственно спросила она, раскаиваясь в том, что была с ним груба. Скалли ничего не могла с собой поделать: тот факт, что источником их бед в каком-то смысле была она сама, уже понемногу забывался, зато теперь она чувствовала себя, как мул, вынужденный вывозить на себе одном всю эту гору проблем. Малдер пожал плечами и лаконично ответил: – Жив. Скалли выскользнула из-за стола, чтобы обнять его, и наклонилась к его уху, собираясь сказать что-нибудь романтично-проникновенно-оптимистичное (что именно, она пока не придумала), но Эмилия, успевшая беззвучно спуститься со второго этажа, уже была тут как тут. – Вот, – сказала она, протягивая Скалли какие-то бумаги из толстой кипы, что держала в руках. Они с Малдером несколько секунд пялились на рукописные листы, но ничего не могли разобрать. Это было написанное чьим-то торопливым неразборчивым почерком письмо – вот и все, что можно было с уверенностью утверждать. – Когда маму увезли в больницу, я стала искать ее документы. Страховку и все прочее, – объяснила Эмилия, эмоционально водя рукой в воздухе. – И нашла письмо, прямо рядом с завещанием. Это письмо мама написала для меня. На случай, если что-то случится. Можете прочитать. Малдер замялся. – Оно, должно быть, довольно личное, – озвучил он мысли, крутившиеся у них обоих на уме. – Может, просто скажете нам, что... Эмилия не дала ему договорить. – Беллингтон – мой отец. В комнате воцарилось молчание. Малдер задумчиво хмыкал, а Скалли думала о том, что могла бы догадаться об этом и сама. Сейчас, мысленно добавив к образу Эмилии бороду и шарф, она вполне отчетливо видела сходство между ней и Диком Беллингтоном. Но, тем не менее, зачем-то попыталась усомниться в этом сенсационном факте: – Но вы сказали, что ваш отец умер. Разве вы никогда не видели его фотографий? Не общались с его родней? Эмилия замотала головой. – Был один человек, и он действительно умер. Мамин близкий друг. Видимо, даже любовник. Но, оказывается, он не мой отец. Вот. – Она снова ткнула пальцем в письмо. – Мама просит, если ее не... если она... если с ней что-то случится, связаться с Беллингтоном и попросить о помощи, если она мне понадобится. Она пишет, что он не откажет. Что мне делать? – вопросила она, с надеждой глядя на них, и Скалли почувствовала себя так, словно на нее только что из ниоткуда свалилась взрослая приемная дочь, чью судьбу ей необходимо решить. Она с такой же надеждой поглядела на Малдера. Тот тоже выглядел обескураженным. – Ну... Связаться с ним? – неуверенно предположил он. – А вдруг он откажет? – горячо возразила Эмилия. – А вдруг ему не нужна ни я, ни мама? На это у Скалли имелся вполне определенный ответ. – Тогда вы ничего не приобретете, но и не потеряете, – твердо сказала она. – Тем более что он уже едет. – Что?! – с ужасом спросила Эмилия, зажав рот руками. – Я же сказала, что я ему позвонила, – заметила Скалли. – Но не сказали, что он едет сюда! С этим трудно было поспорить. Все замолчали, погрузившись каждый в свои размышления. Настенные часы тихо тикали, неумолимо отсчитывая время до роковой встречи. Снаружи слышался детский смех: пятеро мальчишек окружили полуразбитую машину и радостно над ней насмехались. Один, самый смелый, долбанул ногой по бамперу. Тот благополучно отвалился, и все пятеро хулиганов с довольным гоготанием принялись оттаскивать его от машины. Скалли вяло подумала о том, что надо бы устроить им выволочку (а еще – о том, что искореженный автомобиль может и взорваться), но не успела предпринять мер: ребят шуганул чей-то мужской бас. Эмилия очнулась и торопливо потянулась к забытой на кресле кипе бумаг. – Кстати, я еще кое-что обнаружила, – начала она, но ее прервал скрип входной двери. На пороге, укутанный до самого носа в свой неизменный шарф, стоял Бернард (он же Дик) Беллингтон. – Почему все заходят без стука? – пробурчала себе под нос Скалли. И мысленно добавила: «И непременно в середине важного разговора?» Все это стало походить на плохо написанную пьесу. Оставалось лишь неясным, комедию или трагедию. Эмилия залилась краской, будто результат анализа ДНК на отцовство бы написан у нее прямо на лбу. Кипа бумаг выскользнула из ее рук и белым покрывалом разлетелась по полу. – Здрассьте, – послышалось сдавленное приветствие из глубин шарфа. Беллингтон бережно повесил дорогое пальто на вешалку, подошел к Эмилии, галантно пожал ей руку и принялся помогать собирать бумаги с пола. Поднеся одну из них к глазам, он нахмурился и в привычной своей грубой манере поинтересовался: – Это еще что? – Это вот... Вот то самое, – промямлила Эмилия, выползая из-под стола с еще одним листком. – То, что я нашла у мамы. Беллингтон выудил из кармана пиджака очки и нацепил их на нос. – «Рукописи не горят», – прочитал он. – «Рабочее название»? – И добавил с саркастичной усмешкой: – Оригинальное, что сказать! Эмилия совсем засмущалась, а Беллингтон схватил с пола пригоршню бумаг и принялся бегло их просматривать, что-то бубня себе под нос. – Это мамин роман, – пискнула с пола Эмилия. Малдер поспешил подать ей руку и помог встать. – Глазам своим не верю! – воскликнул Беллингтон. – Да вы только посмотрите... Кто-нибудь его читал? – спросил он, как-то воровато поглядывая по сторонам. Все, включая Эмилию, покачали головами. – Что там? – спросила Скалли. – Это же... Он лихорадочно перебирал листы, то перескакивая через несколько сразу, то возвращаясь к уже просмотренным. – Да она же... описала здесь все! – Что «все»? – нахмурившись, уточнил Малдер. – Всю нашу историю! – почти перейдя на крик, ответил Беллингтон. – Сами взгляните! Он сунул бумаги Малдеру под нос. – Имена другие, место действия тоже, но это про нас! Я даже помню вот этот... – Он яростно ткнул пальцем в лежащий на столе листок так с такой силой, что Скалли поморщилась, ожидая, что этот самый палец того гляди переломится пополам. – Вот этот диалог! Малдер брезгливо отодвинул руку Беллингтона и углубился в чтение. – Вы что, действительно ее так обозвали? – с изумлением спросил он спустя пару секунд. – Нет, это она, конечно же, переврала, – важно ответил Беллингтон и продолжил бессвязное изучение романа своей бывшей пассии. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – тихо спросила Эмилия, но ей никто не ответил, только Скалли мягко похлопала по плечу, занятая чтением выцепленного из-под обогревателя листка бумаги. – «В его глазах долю секунды светилось сомнение, но быстро уступило место высокомерию. Тщеславие и гордыня – кирпичики, мостящие дорогу прямиком в ад...» – зачитала она, а Беллингтон обиженно ее перебил: – Это она что, про меня? – возмущенно спросил он, словно ответ на этот вопрос был не очевиден. – А написано-то неплохо, – вынесла вердикт Скалли, скользя взглядом по плотно пропечатанным строчкам. Беллингтон хмыкнул, но секундой позже всеобщее внимание сконцентрировалось на Малдере, который вдруг резко встал и стукнул кулаком по столу. Он сгреб в кипу все разбросанные бумаги, выхватил остатки у Беллингтона и Скалли и бережно приложил к другим. А потом повернулся к Беллингтону и, подойдя вплотную к нему, едва не касаясь его носа своим, провозгласил: – Издавайте. – И сунул всю кипу обомлевшему писателю в руки. – Ч-что? – переспросил тот, пытаясь с невозмутимым видом поправить очки, но предательская дрожь в руках его выдавала. – Вы сейчас же свяжетесь с вашими издателями, ну или теми из них, кого не успели свести в могилу, и сделаете так, чтобы этот роман вышел. Причем как можно скорее, – очень медленно и очень доходчиво объяснил Малдер. – Малдер? – с тревогой окликнула его Скалли. Эмилия отошла от них, села на диван и спрятала лицо в ладонях. – Проклятие, – сказал Малдер так, словно это должно было все объяснить. – Вы опять за свое? – спросил Беллингтон, немного придя в себя и вернув себе былую спесь. – С ним же покончено, разве нет? – Разве нет, – со злой иронией передразнила его Скалли. – И? – Беллингтон посмотрел на нее сверху вниз, и Скалли сразу стушевалась под напором его демонического обаяния. Которое, к счастью, не имело никакой власти над Малдером. – Победить вашу чертову книгу можно только другой книгой. Только словом можно одолеть слово. А правдой – ложь. – Речь Малдера, пожалуй, была преисполнена излишнего пафоса, но в ней звучало столько уверенности, что Скалли поверила. Она поверила, и она знала, что он прав. На сей раз в ней говорила не надежда, и не совесть, и не самообман, и не что-то, что она выдавала за интуицию. Просто Малдер, как обычно, был прав. Пазл сложился. Они не случайно оказались здесь, а Эмилия не случайно нашла роман Маргарет. Сама книга привела их сюда. Словно еще больше, чем они сами, желала, чтобы все закончилось. Загадка была решена. – Да вы с ума сошли? – пробился сквозь голос Беллингтона сквозь рой ее мыслей. – Вы хоть знаете, как издаются книги? Здесь не меньше года работы! Сначала нужно договориться с издательством, потом пройти первую редактуру, потом корректуру, обговорить оформление и тираж, потом сделать макет... Теперь Малдер грохнул по столу обоими кулаками. – Вы издадите эту книгу немедленно, – процедил он, – и не измените в ней ни единой буквы. Заплатите сколько нужно, дадите взятку... Мне все равно! Вы сделаете это не ради меня, – добавил он. – А ради Маргарет и вашей дочери. С этими словами он прошагал к выходу (неловко споткнувшись по дороге о коврик) и распахнул дверь. – Скалли, пойдем! Ей ничего не оставалось, кроме как поплестись за ним следом, по дороге шепнув пару ободряющих слов Эмилии. – Какой еще дочери? – догнал их на пороге возмущенный голос Беллингтона, но ответом ему стала тишина. Они сели в то, что осталось от их машины, и, с апломбом громыхая наспех приделанным обратно (путем увесистого удара ногой) бампером и попыхивая издыхающей выхлопной трубой, покинули Росмаунт.