—Вы можете забрать его, пусть только не перенапрягается. Ему нужен покой, — врач отдает Богу листочек с нужными лекарствами, чтобы Омега быстрее восстановился после операции. Уже на улице вечер, и Чонгук решил вернуть парня к себе домой. Ничего хорошего не будет, если он останется здесь ещё на какое-то время, лучше со всем разбираться дома, без лишних глаз.
Чимин такому раскладу не рад, дуется, матерится тихо, пока медсестра помогает ему одеться, чтобы не задерживаться здесь лишний раз, Бог же ждёт. Пак пытался и лежать смирно и сопротивляться, только бы Чонгук его не забирал, но медсестра чуть ли не плакала, потому пришлось поднять свой зад.
—Вы же должны радоваться, что ваш Альфа Бог, почему вы так к нему относитесь? — не понимает девушка, надевая на Омегу носки. Чимин начинает прожигать её взглядом, пока внутри все сворачивается от этого дерьма.
—Он не мой истинный. Он не мой Альфа. Он гандон. И будь у меня шанс сбежать от него, определенно бы воспользовался им, — сквозь зубы шипит, смотрит так серьезно, губы напряжены, на лице отвращение. Возможно, можно понести и выгоду с Бога, а ведь, если задуматься, есть и плюсы, только Чимину они нахуй не сдались, ему это просто не надо. Он хотел своего тихого счастья, а не нормального чужого Альфу. Такая жизнь не для него, он чужой в ней. Пак слишком чистый, чтобы быть в таком мире. Парень согласен жить где-то в лесу с Хосок, главное: тишина и покой. Где его никто не тронет, где все будет хорошо. А сейчас он принадлежит Богу против своей воли, с ебучей меткой, это просто отвратительно.
Медсестра молчит, помогает встать и добраться до выхода, слушая очередной мат и искреннюю ненависть.
Чон ждёт у машины, немного напряжен. В голове миллион мыслей, и все они связаны с одним Омегой. Увидев проблемы сына предыдущий Бог, явно бы очень громко смеялся, потому все это тупо. Так нельзя, и у Чонгука все через одно место сейчас. Лучше бы был Жрецом и не решал судьбу Омег, тогда бы и Чимин не был бы его. Как только он видит парня, на лице которого гримаса отвращения, сердце замирает. Невольно все равно на него засматривается, Пак красивый, приятный, но сейчас далеко не тот, кем был раньше. Вернуть бы того малыша, всего боящегося. Так бы было спокойнее. А теперь жди хер пойми чего.
С каждой секундой Омега ближе. Медсестра кланится и уходит поскорее, не посмотрев в глаза Чона, только подтолкнула Пака в сторону Альфы.
—Ну и какого хуя ты меня забрал. Мне покой нужен, нет? Больница там, врачебная забота? Нет? Совсем ебанулся? — Чимин скрестил руки на груди, смотря Богу прямо в глаза. Не боится, хочет задушить его и делает это мысленно.
—Садись в машину, — Чон старается держать на лице спокойствие, открывает ему дверь и ждёт, когда попа закатывающего глаза Омеги приземлиться на мягкое сиденье.
Чонгук садится на водительское место и смотрит на парня через зеркало заднего вида. Чимин дует губы, весь сжался, смотрит злостно куда-то вперёд. Сразу же явно покинул Бога мысленно, потому что так и не меняет положение, взгляд, даже, когда машина трогается с места.
Плана у Альфы нет, так и не появился. Не рад этому, но делать нечего. Вернёт сейчас Омегу домой и будет пытаться с ним говорить. Волк хочет вернуть Омежку, требует этого, хочет, чтобы его любили по-настоящему, хотя бы не отвергали.
Чимин глубоко в себе, наслаждается своими руками, обнимающего его маленького очень нежно. Даже, кажется, поют что-то на ушко приятное и нежное. Маленький Чимин засыпает, давая очередной раз полную свободу действий своей сильной версии.
Чонгук старается попасть домой побыстрее. Едет достаточно быстро, не хочет терять время или как-то это затягивать. И так куча Божьих дел, откладывать которые не рекомендуется. Можно было бы и поговорить в машине, но это не безопасно, лучше делать все на территории, дающую полный контроль над ситуацией.
Омега выходит из машины, фыркая на руку поданную Чонгуком. С гордо поднятой головой Чим идёт к зданию, пока Чон идёт следом, сверля чужую спину взглядом.
В лифте оба молчат, Чимин не смотрит на Бога, делает вид, будто и вовсе его не замечает. Не сопротивляется только потому что не тупой и не хочет лишних проблем. И так их достаточно. Вот одна из них стоит рядом и все также смотрит на него.
Пак заходит домой первым, сразу же собираясь пойти в душ, но рука Альфы не даёт сделать и двух шагов, сразу же тянет на себя. Омега оказывается в руках Чона. Альфа обнимает его крепко, так, чтобы точно не вырвался. Утыкается ему в шею, собирается с мыслями, пока Чимин бьёт его по бокам, куда только достает.
—Ты охуел?! Отпусти меня! Фу! — двигается резко, пусть и бесполезно. Материться начинает, ему это точно не нравится. Руки Гука приносят только отвращение. Его объятия ужасны. Его дыхание на шее вызывает рвотный рефлекс. Волк Альфы чувствует полное отвержение и скулит, заставляет обнять с какой-то лёгкой любовью, но и это не помогает удалить расстояние между ними двумя.
—Тс, — только и говорит Чон, оставляя лёгкий поцелуй на щеке. Хмурится, лицо слишком сосредоточенно, попутно выражает какое-то сожаление. Отпускать Омегу не хочет, затыкает волка, пытается достучаться до маленького Чимина, хотя бы почувствовать его. Ему нужно знать, что можно что-то сделать любовью. Другого варианта у Бога просто нет. Если Пак не откликнется на такую ласку, значит всё будет бесполезно, попытки говорить просто будут не нужны.
Прошлый Пак чувствует, как кто-то пытается найти его, жмется сильнее к сильной стороне, боится, чуть ли не плакать начинает, полностью прячась в руках силы. Эти объятья определенно чувствуется, но они неприятные, только отталкивают, хотя достаточно нежные, как и любят Омеги. Такой контакт должен давать безопасность, а получается только опасность.
Омега все ещё продолжает пытаться вырываться, реально подавляет рвотные рефлексы, ругается, как сапожник, желает оказаться на свободе от этих рук. Чон не чувствует никакого ответа. Никакого слабого отклика не было. Волк бы почувствовал принятие себя, но ощущает только свою смерть в меченном. Сущность скулит сильно, уши поджимает, назад отступает, огорчая Чонгука. Руки невольно перестают обнимать, а сам Пак сразу же отталкивает его, делая шаги назад.
—Не трогай меня, тварь, я ненавижу тебя, — говорит через зубы, сжимая кулаки. Всё-таки уходит, куда хотел, пропадая в ванне где-то час, а то и два. Специально не выходит оттуда, хотя уже давно помылся, просто сидит под водой, обнимая колени. Тошнить перестало, все внутри встало на места, и маленький Чимин даже улыбается, пока его тискают за щеки.
Эмоции парня сейчас прочитать нельзя. Он смотрит бездушно куда-то вперёд, пока вода немного закрывает обзор. Вот так если посмотреть на него, сразу понятно: мёртв. Вроде и живой, но все равно мёртв. Прошлого же Пака нет здесь. Он внутри. Ему и там хорошо.
Маленький Чимин смеётся, даря свои детскую улыбку и смех другому себе. Невольно на лице Омеги возникает лёгкая улыбка, но глаза не улыбаются, только они показывают пустоту. А улыбка была чем-то самостоятельным. Главное — защита маленького себя. Остальное неважно.
Парень выходит из душа, желая направиться в комнату и поспать, сил как-то не особо много. Забыл уже про Альфу, даже не сразу замечает его в комнате. Только, когда всё-таки видит, сразу же хмурится и шипит.
Чонгук все это время был в комнате, ждал парня, заказал еду, которая уже час стоит на тумбе в этой комнате, ожидая своего конца. О чем говорить — не знает и не будет. Вздыхает тяжело, видя эту реакцию на себя. Отводит взгляд на еду.
—Поешь, тебе нужен отдых и силы, таблетки тоже выпей, — Альфа встаёт с кровати. Омега кидает взгляд на закрытую в боксе еду и задумывается.
—Ешь её сам. Вдруг она отравлена, — Чонгук поднимает одну бровь вверх, бегает глазами то до Омеги, то до еды.
—Зачем мне что-то подмешивать. Это еда из ресторана. Не выдумывай и просто пьешь, — Чон устало потирает переносицу. Не хочет всё усложнять, даже говорит мягко, не приказывает.
—Пока ты ее не попробуешь, есть не буду. Сдохну от голода и заберу тебя за собой, — с уверенной фальшивой улыбкой идёт на кровать, ложится и прикрывает глаза.
Чонгук начинает злиться. Для него отравлять еду низко, не интересно, да и незачем. Но раз тот так хочет, значит придется съесть кусочек.
—Хорошо. Но чтобы поел, понял? Не заставляй мне тебя кормить насильно, — Чон идёт к тумбе, чувствуя наблюдающий взгляд на себе. Еда уже немного остыла, но всё-таки теплая. Садится на кровать немного боком, чтобы Чимин все видел. И достает палочками кусочек мяса, сразу же отправляя в рот. Пак смотрит заинтересованно, вообще такая покорность Альфы не входила в его планы. Думал выбесить его, а он просто взял и съел этот кусок. Даже как-то не интересно.
—Всё. Доволен? Теперь ешь, — Бог поднимается с места, встречаясь с Омегой глазами. Чимин даже усмехается сам себе, переводя взгляд на еду.
—Хорошо, поем, но позже, — ложится удобнее, закрывает глаза, ожидая услышать звук закрывающейся двери, но этого не происходит. Как-то стало тихо. —Ты все ещё не ушел что ли? Кышь отсюда, — Пак не собирался открывать глаза, но как только услышал шумное дыхание Альфы, резко посмотрел на него.
Чонгук, честно, не понимает, что пошло не так. Но дышать стало труднее. Он сначала просто смотрел на Омегу, собираясь покинуть комнату, но странное состояние остановило его. Голова немного начала кружиться. Видит на себе взгляд меченного, смотрит ему в глаза уже с какой-то лёгкой паникой.
Чимин понять не может: прикалывается ли Гук или нет. Что вообще сейчас пошло не так? Пак принимает сидячее положение, всматриваясь в лицо Альфы. Нет, это точно не прикол. Лицо начинает краснеть, а дыхание становится рваным.
—Отравлена что ли?! — глаза расширяются, а голос становится громче. Чон падает на колени.
Голова у Альфы начинает гудеть, кислорода будто не хватает, хватается за горло, схватывая дикую панику. И не только он ее схватил.
—Какого хуя, Чонгук?! — Чимин смотрит то на Альфу на полу, то на еду. Понять не может: что ему делать. Такой ситуации не ожидал уж точно. Все же было по приколу. Так получается, Омега мог отравиться сам? Парень не знает с чего ему сейчас больше боятся. С того, что он мог быть на месте Бога или с того, что Чонгук сейчас умирает?
Альфа только ловит ртом воздух, дышит очень хреново, скорее просто звуки издает.
Этого же он хотел. Чимин желал его смерти, так почему сейчас сомневается в чем-то? Радоваться же надо. Альфы больше не будет, а на свою смерть ему плевать. Все же идеально. Только смотреть на умирающего Бога не так хорошо. Внутри вроде и радость, а вроде и страх за него. Метка горит огнем, который Пак игнорирует.
Телефонный звонок возвращает Омегу из ступора. Звонит телефон Альфы, лежащий где-то уже около его ног. Чимин смотрит то на гаджет, то на Чона, чувствуя, что ему нужно ответить. Немного медлит в движениях, добираясь до гаджета. Быть так близко к Чону не очень приятно, а деваться некуда. Телефон то, вроде, нужно взять. Это единственное, что может сделать Чимин в данный момент.
Неизвестный номер.
Омега берет трубку, с такими же большими глазами, смотря на задыхающегося Альфу.
Чонгук не ждал подвоха в еде, потому что то, что он ел сам, было в порядке. Определенно бы разобрался со всем этим, да вот только уже поздно. Такое ощущение, будто лёгкие сейчас откажут, точно больше не сможет дышать. Боль в груди невыносимая. Лицо даже посинело. Сделать ничего не может, только чувствовать эту панику внутри и свою гибель. Не так он хотел заканчивать свою жизнь. Для него умереть таким образом тупо и некрасиво. Хотелось бы совсем по-другому, но что есть, то есть. Придется смириться со своей смертью, пока не поздно, прекратить паниковать, ибо это ощущение ужасное. Когда тебе остаётся не так много времени до остановки сердца, понимаешь насколько тысяч раз, что ты сделал не так в этой жизни. Вещи, о которых Альфа жалеет, появляются перед глазами. Какой раз видит перед глазами сломанного собой Омегу, совсем забывая, что сейчас он вообще-то рядом с ним, буквально в нескольких сантиметрах.
Многое бы Бог поменял, поступил бы как-то иначе в прошлом, чтобы не жалеть вот так вот об этом при смерти. Хотелось бы умереть счастливым или немного близким к этому. Лучше бы и вовсе начать жить сначала, спасти маму, убить отца намного раньше. А то и вовсе уйти от всего этого, забрав с собой женщину. Ему даже Омега не нужен никакой, нет у него любви ни к кому. Что касается Чимина, он просто жертва обстоятельств. Любить его так просто точно бы не получилось. Да, он красивый, приятный, маленький до ужаса, но не тот, кто должен быть рядом с таким, как Чонгук. Альфа бы его задавил собой в любом случае. Он же сам сломан несколько тысяч раз: собой и другими. Только он научился подниматься, как-то справляться с этим, иногда поддаваясь другой стороне себя, а Омега не научится, умрет сразу же после него.
Чонгуку путь только в Ад, а Чимину в рай, но даже здесь Чон испортит ему смерть. Они помечены даже до конца жизни душ. Оба будут в Аду. И хорошо бы было Чону сразу взять ответственность за состояние Пака, но до этого не додумался, зачем-то сломал его психику, сам того не понимая. К такому же он привык, для него чужая смерть — это норма, только вот Омега точно к такому никогда не был готов. Чонгуку даже сломать себе какую-нибудь часть тела не трудно, что уж тут говорить. Ему бы всю жизнь жить в одиночку, а не с кем-то рядом. Жалеет, что втянул Пака во все это, заставил пройти через этот кошмар.
Только сейчас понял, как нужно было поступать. Дарить любовь Омеге и правда в таком его состоянии бессмысленно, но показать, что он может ему доверять, нужно было. Может бы тогда вернулся бы старый Чимин, Альфа бы отпустил его, только с условием наблюдения. Бог не такой плохой, как может показаться. К Чонгуку нужен особый подход. Альфа же привязаться может, свою жизнь отдать за кого-то, будь, например, нужда в его смерти Маме. За нее бы горы свернул, только поздно уже. А за Чимина сворачивать их поздно.
—Чимин, привет, хочешь, чтопы твой Альфа жил? — Ли Ёнбок курит сигарету, держит в руках телефон, смотрит на телевизор, показывающий происходящее в комнате, где находится Чонгук и Чимин, немного покачивает правой ногой, удобно устроившись на кресле. Взломать камеры Чонгука не трудно. А подсыпать в еду ресторана нужный яд ещё проще. Перехватил человека, заменил его на своего. Вот и все. Ли не знал: кто какой бокс с едой съест, это чистый рандом, за которым так приятно наблюдать. Развлекать себя ему нужно. С Юнги и Хосоком уже поиграл, настала очередь Чонгука и Чимина. Потом и до Намджуна дойдет очередь, только тот ему нужен пока что, как минимум, живым.
Сердце у Пака забилось быстро, руки вспотели. Человек ждёт ответа, это понятно, но непонятно: кто выиграет внутри Омеги. В нем борьба. Настоящая борьба. И даже дело не в метке, а в человеческом факторе. Так тупо, но это так. Все безумно дебильно. Чимин не убийца. Да, клялся себе: убьет эту тварь. А когда дело дошло до настоящей смерти Альфы, жутко стало. Даже тогда в кабинете все было по-другому. Страшно почему-то именно сейчас. Метка твердит согласиться, но Пак то хочет, то не хочет, а время идёт.
—Время итёт, торопись, если хочешь еко спасти, — Ли забавно наблюдать эту борьбу в Омеге. Ему пусть и не видно хорошо личико Пака, но что-то все же есть. Приятное зрелище.
Чимин в ступоре. Опять. Буквально отключился от реального мира. Маленький Чимин сейчас чувствует волка Чонгука. Буквально слышит его скулёж. Жалко становится, даже страшно за него. Маленький Пак не убийца. Другая сторона пытается понять желание младшего, всматривается в его лицо, держит руку на его сердце, сканируя чувства. Хочет узнать: насколько сильно маленький Чимин хочет спасти этого Альфу. Он же такой плохой, напугал его очень сильно, заставил рыдать, бояться, спрятаться. Вообще лучше забить на всё это, дождаться смерти Бога и умереть спокойно после него, но так же нельзя.
Маленький парень, отодвигает от себя руки силы, поднимается на ноги с несуществующего пола, кусает пухлые маленькие губки, думает усердно. Скулёж волка добрался до его крохотного, но такого большого сердца. Кажется, сущность Чонгука дошла до Омеги через метку, ибо почему же тогда мальчик видит большого волка в двух метрах от себя. Кровоточит сильно, глаза не открывает, еле стоит на лапах, его явно трясет. Маленький Чимин делает шаги к нему неуверенно, одним своим движением руки, показывая сильному себе не двигаться, оставляя свою защиту позади. Волк выглядит максимально безобидным и жалким сейчас, точно не кусается и не причинит боль.
Пак подходит к нему. Между ними совсем немного сантиметров. Руку к нему неуверенно тянет, дрожит немного, но храбриться. Личико сосредоточенно.
Глаза парня в реальности на секунду меняют цвет обратно, только не остаются, возвращая все на бездушный.
Другая сторона не выдерживает, сокращает расстояние между мальчиком и волком, ударяет его руку и тянет на себя, не давая коснуться его.
—Нет! Отпусти! — Чима кричит, пытаясь вырваться из своих рук, желая добраться до волка. Сущность открывает глаза, смотрит прямо глубоко в него, находя там желание побыть рядом. И этого хватает.
Метка начинает давить на Омегу очень сильно, буквально вырывая из него это чёртово:
—Да.
Сильная сущность оттаскивает парня в самый конец мира, игнорирует его крики, плач, просьбу спасти волка. Старший чувствует сильное давление, ему тяжело всему этому противостоять, но он обязан защищать младшего. Затыкает ему рот, закрывает собой, желает максимально противостоять, только теперь маленький Чимин добавляет сопротивления, усиливая влияние метки. Старший стонет от боли, все же не выдерживая всего этого.
Тело двигается само, без влияние обоих сущностей Омеги. Все будто перешло в управление Альфой. Волк Чонгука крепко вцепился в эту связь между ним и Омегой, не разжимает челюсть на метке, спасает себя и Чимина одновременно.
—Хорошо. Противоятие на тне бокса. Ты толжен выпить еко сам, а потом тать выпить свою крофь Чонкуку. Только так противоятие сработает, — Ли Ёнбок отключается, с лёгкой улыбкой делая глоток виски.
Чимин, кажется, даже не видит, что делает. Зрение полностью у волка. Сильная сущность кричит под болью во всем теле, не хочет останавливаться защищать себя, но связь сейчас сильнее его.
Омега бросает всю еду из бокса на пол, замечая миниатюрную, будто игрушечную бутылочку. Выглядит все бредово, но внутри есть какая-то жёлтая жидкость. Чимин открывает пальчиками маленькую крышку и пьет содержимое одним глотком. А дальше и вовсе непонятное.
Дать выпить свою кровь. Разве противоядие так быстро проникнет в его кровь? Это же невозможно. Но думать не имеет смысла. Пак бежит в ванну на ватных ногах. Судорожно берет бритву и проводит ею по руке, пуская свою кровь. Бежит обратно к Альфе, падает около него, замечая, что тот ещё в сознании, но при смерти окончательно.
Чонгук ничего не соображает, даже не видит ничего, на глазах какая-то пелена, закрывающего весь обзор.
Чимин старается перевернуть Бога на спину. Как только это удается, собирает пальцами всю кровь, которую удается собрать таким странным способ. Кажется, просто размазал ее по руке, но искренне верит: количества хватит. Запах крови заполняет его нос. На руке точно останется шрам. Сейчас это неважно. Даже волку плевать, пусть чувствовать запах крови Пака не приятно.
Пальцами открывает рот и сует их прямо в глотку, чтобы хоть как-то капли попали внутрь Чона. Делает так несколько раз, жалеет, что так мало порезал. К счастью, не паникует так сильно, ибо контроль все же за волком. У самого в глазах все начинает плыть. То ли Чонгук умирает, то ли с противоядием что-то не то. Чимин продолжает отдавать свою кровь Богу, пока окончательно зрение не покидает его.
Дальше только темнота. Омега потерял сознание.
***
Хосок дошел до душа, немного смущаясь. Юнги остался на месте ненадолго, окончательно вернулся в себя, никакого дискомфорта он больше не чувствовал. Все мысли были только о Чоне. Все вышло точно не так, как он хотел. Зато теперь ясно: Хосок любит его. Это приятно, правда. Даже улыбка появляется на лице достаточно яркая. Альфа ушел готовить что-то кушать, совершенно забывая про свою возможную прошлую смерть, вот настолько он рад. Хотя, может для Бога это и норма: так быстро забывать такое плохое, непонятно. Мину скорее важно состояние Чона, а не свое. Омега так жестко стрессанул, лучше бы помочь ему, чем себе.
Парень моется достаточно быстро, переваривая все случившееся. Кажется, жизнь никогда не будет прежней. Как тут вообще быть в порядке после всего этого? Можно считать, что он поебался с каким-то левым Альфой, пока другой Альфа смотрел на это и умирал.
—С ума сойти можно, — тихо выдыхает Хосок, смотря на себя в зеркало. Лицо очень сильно опухло от слез. Омега пытается привести себя в порядок, хотя бы смыть с себя всю эту грязь, ощущение неприятных рук. К Юнги идти обратно как-то стыдно. Весь вес его секса с другим лег на его плечи. Да, это было ради Бога, но все равно какой-то большой осадок остался в душе. Как ему себя вести после этого? А как Юнги на него посмотрит? Они с Мином пара? Голова Хосока даже начала гудеть от всех этих мыслей. Он тихо стонет, зарываясь руками в волосы.
Выходит из душа где-то через минут тридцать, неуверенно идя на запах еды, зная: Альфа точно там. Кусает неловко свои губы, заходя на кухню. Мин усмехается такому потерянному виду Омеги, бросает ложку в раковину, быстро подходя к красноволосому.
Секунда, и их губы вместе. Талия парня в руках Бога. Юнги целует глубоко, не оставляет без внимания языка губы, зубы, полностью заново изучает рот Хо. Омега краснеет, неуверенно кладя руки на плечи Мина. Немного переживает, чувствует себя неуверенно, но ничуть не отстраняется, ближе тянется, обнимая мужчину за шею.
—Все хорошо, расслабься, — естественно Юнги заметил состояние парня, шепчет ему это в губы, чмокает его щёчку, слегка треплет сырые волосы Омеги, и покидает кухню. Еда полностью готова. Осталось самому сходить в душ. Это будет быстро, так что Хосоку ждать совсем недолго.
Чон остаётся один, уже переваривая случившееся здесь. А если он все же не Омега Бога? Ему, если честно, трудно понять намерения Юнги. Ведь почти так же он целовал его ещё у стены. Да и Альфа не говорил про свою любовь, а значит: они не пара. Никто же никому встречаться не предлагал. Как быть?
Омега топчется на месте, посматривая на еду, которую хорошо бы разложить на тарелки. Отвлечь бы себя хотя бы этим. Делает всё неспеша, вслушивается в звуки воды в душе, продолжает кусать губы. Неловко будет начать разговор о отношениях. Но нужно же выяснить их статус. Мало ли Чон ошибся и ничего между ними нет. Пофиг, что поцеловали его, мало ли, что это значит…
Альфа вернулся на кухню через десять минут в одном полотенце.
—Тебе нужны лекарства. С анусом все в порядке? Может в больницу? Не думаю, что ты так был хорошо растянут, — Мин выдает все налегке, садясь на стул, пока Хосок медленно, но верно, снова краснеет. Ему стало до жути неловко.
—Н-нет, всё нормально, пройдет, — отвечает робко. Никогда в таком неудобном положении не был. Кажется, умрёт от смущения или типа того.
—Смотри мне, хватит с тебя травм, — Мин полностью расслаблен. Немного чешет затылок, начиная поглощать еду. Выглядит Альфа хорошо, будто и правда ничего не было.
—Юнги… Я хотел спросить… — Бог смотрит на Омегу немного вопросительно, замечая его волнение и бегающие глаза.
—Спрашивай, — голос стал немного глубже, будто волк пытается завлечь жертву, зацепить её, не дать куда-нибудь деться.
—Я-я… Хотел узнать. Что между нами. Т-ты мой Альфа или н-нет, — голос подрагивает, руки вспотели, губы пересохли. Боится взглянуть на мужчину, поймать его глубокий взгляд. Умереть под ним можно. Взгляд у Юнги пусть и теплый, но опасный по-своему.
—Хах, — усмехается, даже немного смеётся, слегка почесывая подбородок. Не ждал он такой вопрос. Все же и так очевидно. Но раз Омега спросил, значит нужно ответить. —Да, — опять все легко и просто, жарит его взглядом, наконец встречаясь с ним глазами. Правда Хосок снова прячет их, смущаясь всего вокруг. Удивительно, каким может быть этот парень. —Правда у меня есть условия. Метить я тебя пока не буду. Знаешь же, что тогда умру я, умрёшь ты и наоборот. Лучше немного повременить с этим, но ты всё равно будешь моим, а я твоим. И трахаться буду только с тобой, — на лице Бога нет какого-то нелепия. Всё вполне спокойно.
Чон даже не знает, как реагировать на все это. Каждое слово сейчас его спрятаться заставляет. Молчит, начинает кушать, не поднимая глаз. С одной стороны, рад дико, а с другой и волнительно как-то всё это.
—Ты так же должен слушаться меня и не делать глупостей. Как ты заметил, лучше сто раз думать, прежде чем что-то делать. Пока я не буду уверен в нашей безопасности, хуй ты куда у меня поедешь или пойдешь один, понял? В отношениях я доминант, не забывай это. Пусть я и слушался тебя, но сейчас этого не будет. Так что о встрече с Сокджином забудь, пусть остаётся с Намджуном, раз так этого хотел. Я теперь в ответе за тебя, а не за него. И так возился с вами двумя, хотя вообще ничего никому не должен. Защищать свои права не пытайся, бесполезно. Ты — Мой Омега, запомни это. А я собственник и доминант. Хер ты от меня теперь сбежишь, — Юнги продолжает кушать, пока Хосок удивлённо смотрит на него. Не ожидал он таких речей. И в смысле он больше не увидит Сокджина. С ним же, вроде, все хорошо. Так какого хуя? Чон не решается сейчас что-то сказать, продолжает молчать вплоть до того момента, когда они оба все съели.
Альфа помыл посуду, пока Хосок только вставал со своего места. Омега нерешительно подошёл к Мину со спины. Жмуриться, что-то пытается проанализировать. Возможно, свои чувства, потому что они подставились под сомнение после этой речи про контроль над собой. А что он вообще ожидал? Юнги — Бог. Возможно, нужно просто смириться с таким новым для себя положением, ибо уверен: точно делать сам что-то теперь не сможет, Юнги явно не шутил.
Руки обхватывают талию Альфы, а нос утыкаться в шею. Горячая спина соприкасается с одеждой Омеги. И всё-таки он его любит. Запах дарит наслаждение, удовлетворение, безопасность. Омега внутри полностью расслабляется, стоит мужчине положить свою руку поверх его.
—Я люблю тебя… — шепчет зачем-то, ожидая ответа, но Мин только отрывает его от себя, поворачивается к нему и чмокает мягко в губы, прижимая к себе.
Сердце Альфы тает от такого, но ответить на эти слова словами не может. Не в его это стиле. Просто показывает все через касания. Волк внутри хочет метку, хочет трахнуть, взять себе полностью, но Мин не даёт. Лучше думать головой, а не головкой. Временит он не просто так. Пока все не станет обычно, точно не пометит. Опасно как-то это делать. Одно неловкое движение Ли или их самих, пиздец обоим.
—Нужно поехать в офис. Ты поедешь со мной. Собирайся, — голос тихий, приятный, немного командный. Лёгкий поцелуй на щеке Мина, и Омега уходит одеваться, так и не дождавшись слов любви. Пусть и глупо, но для него это важно. Он так давно не был в отношениях, аж кажется, что разучился. И ведь не глупый он парень, а все равно хочет такую мелочь.
***
Намджун приехал до пробуждения Омеги. Это очень хорошо, учитывая их связь и сделанное. Было не очень красиво проснуться взаперти.
Спящий Сокджин очень красивый. Намджун глаз оторвать от него не мог. Это просто невероятная красота. Вот, что значит — истинный. Он сделан для Кима. Альфа готов всю жизнь на него такого сонного смотреть.
—Котёнок… — шепчет куда-то в пустоту и ложится рядом, чтобы немного поспать. Обнимает так нежно, руками притягивает к себе ближе. Волк чуть ли не мурчит, как кот, ибо это невероятно. Все кажется каким-то сном. Так идеально, приятно, хорошо.
Сокджин чувствовал отсутствие Альфы. Сил в организме не было, потому и не проснулся. А сейчас, когда вновь чувствует своего Альфу, и вовсе не хочет просыпаться. Чувствуется безопасность, любовь, кажется, счастью нет предела. Все это слишком невероятно.
—Намджун… Я могу увидеться с Хосоком? — спрашивает, лёжа на мужской груди. Слушает биение сердца и чувствует себя максимально комфортно. Намджун гладит Омегу по спине, вполне ожидая такой вопрос. Ему кончено же не нравится все это. Никаких встреч сейчас с Хосоком не должно быть. Плевать, что Омеги друзья.
—Нет, — твёрдый, вполне понятный ответ. А Сокджин все равно напрягается.
—Прям совсем нельзя? — голова поднимается, чтобы их глаза встретились. Намджун выглядит вполне серьезно. Омега тоже не отстаёт, начинает нервничать. Как он не будет видеть Хосока? И так некрасиво с ним поступил, а теперь ещё и не увидит его? Это же из ряда вон выходит. Сокджин на такое не согласен.
—Прям совсем нельзя. Ситуация не та, чтобы продолжать вашу дружбу, — Альфа продолжает гладить парня, но Ким заканчивает это действие, просто сев рядом.
—Ты охуел? — Сокджин пусть теперь и с меткой и с Альфой, но его упертость в нем до сих пор, она никуда не делась. Брюнет искренне недоволен. Нам закатывает глаза, также принимая сидячее положение.
—Котёнок, послушай, я и так в дерьме, рисковать тобой я тем более не буду, так что пока ты точно не встретишь Хосока. Вот стану Дьяволом, тогда можно будет подумать.
—Ты точно охуел. Он мой друг! — Джин бьёт кулаком по одеялу, злостно смотря на своего истинного.
Намджун начинает жалеть о встречи с ним, в принципе, ведь Ким сам такой, что тут уж удивляться. Сокджин будто его продолжение, очень даже похожий.
—Не матерись, наказывать буду, — Ким поднимается с кровати, не желая слышать лёгкую истерику Омеги. И так понятно: будет разнос. Лучше бежать, пока не поздно. Хотя всего лишь нужно приказать, дальше было бы дело за меткой, но Намджун не сильно хочет прибегать к такому методу.
—Намджун! Он мой единственный друг! Я и так с ним хуево поступил! Дай мне хотя бы быть ему знать, что у меня все в порядке! — Омега слезает с кровати, забывая о своей наготе.
Ким бегает по красивому телу глазами, замечая всю прелесть своих меток, возвращая позже свое внимание на сердитое личико.
—Позвонить можешь, но не больше. Хватит материться, котёнок, я же не буду повторять трижды, — Альфа сокращает между ними расстояние. Его рука ложится на нежный подбородок. Пухлые губы оказываются в плену. Омега отвечает на поцелуй, пусть все такой же раздраженный.
—Еще скажи, что я выйти отсюда не смогу, — скрещивает руки на груди, надувая губы, как обиженный ребенок.
—Именно, — Ким чмокает его в лоб, получая лёгкий шокированный взгляд в ответ.
—Что?
—Да, котёнок, будешь сидеть здесь, пока папочка всё не уладит, а это будет долго, я думаю, — большая ладонь скользит по приятному плечу. Каждый раз, трогая Омегу, Намджун удивляется его идеальности. Весь он слишком хорош.
—Так. На это я не подписывался. Да, я хотел быть с тобой, но не такой ценой. Хосок мой друг, запомни это, пожалуйста, я не оставлю его не под каким предлогом. Пусть я и здесь, но это не считается. Если ты так за меня боишься, то можешь поехать со мной, ибо я поеду к нему! — Сокджин точно не будет таким ущемленым в действиях. Плевать, что там скажет Намджун, Омега своего добьется. Пока не встретиться с Чоном, не успокоиться.
—Стоять, — приказной тон, и метка горит, заставляя парня замереть.
—Пользоваться меткой очень некрасиво, Намджун, — что-то в Омеге поменялось. Может из-за связи он перенял на себя что-то от Кима. А может просто осмелел, ибо стал Омегой Бога. Правда никто не знает о его статусе, но уверен: знай люди Намджуна о истинном, у Сокджина была бы власть.
—Ты сам заставляешь меня это использовать. Никуда ты не поедешь, понял? И это не приказ, это просьба. Ты просто позвонишь, хорошо? — подходит к нему, гладит по щеке, задевая пухлые губы. —Иди в душ и оденься, вещи я тебе дам, — снова целует в лоб и шлёпает по попе, чтобы быстрее отправить того в душ.
Сокджин недовольно фыркает, но всё-таки покидает комнату.
Естественно звонком он не ограничится, если бы послушался Намджуна, то не был бы Сокджином. Омега добьется своего. И дело даже не в самой встрече, а в человеке, с которым он увидится. Без Хосока он не согласен. Ему нужна с ним связь. И встреча поможет наладить её. Даже если они увидятся на минут пять, этого вполне хватит. Омега вообще против какой-то войны. И фраза о желании Альфы быть Дьяволом как-то не очень. Понимает: по поводу этого лучше даже и не говорить пока, ибо бесполезно. Но может удастся уговорить не быть Дьяволом. Насколько он знает: для этого нужно убить Богов или взять их под контроль. Как-то очень сомневается, что Юнги захочет теперь быть под его контролем. А это будет означать смерть одного из Альф. Мин Джину нравится, как человек, он помогал им, да и в принципе он хороший. Так что Омега точно не допустит какой-то хуйни между ними. Уверен: справится. На нём же метка самого Бога.
***
—Как думаешь, есть шансы выжить, будучи на территории Ноч в статусе шлюхи красной комнаты? — Хосок вдруг вспомнил про Пака, пока сидит около стола Альфы. Юнги работает, неторопливо читая очередную бумагу. Иногда кажется, не быть Богом намного легче и лучше. Столько непонятной херни и забот может быть только у президента, но никак не у Бога.
Юнги неохотно отрывает свои мысли, концентрируясь на Омеге. Альфа забыл сказать, чтобы Хосок его не беспокоил, но, увидев беспокойное лицо парня, решил умолчать об этом.
—Очень мало. Если человек слабый, то и вовсе нет, — Юнги говорит правду, даже не задумываясь. Незачем врать, в этом просто нет смысла.
—Мне же не удастся спасти Чимина, да? — голос немного дрожит. На его глазах заметны слезы. Хосок все ещё ненавидит себя за это.
—Нет. Я бы помог, будь это моя территория, на Ноч я бессилен, — Мин немного бесится из-за появления влаги на чужом лице. Работать сразу же не хочется, а настроение ухудшается. —Только не плачь, иди ко мне на колени, — отодвигается от стола, протягивая к парню руки.
Омега без слов поднимается с места, слушается: садится на колени немного боком, сразу закидывая руку ему на шею.
Юнги жмёт его к себе, утыкаясь в шею. Вдыхает Омежий запах, выпуская свой, чтобы Чон поскорее успокоился. Отношения приносят один геморрой, лишние заботы, но в то же время нельзя передать какие чувства испытывает при ощущении чужого тепла, запаха, голоса, движений. Мин любит Хосока, но немного по-своему. Не привязывается все равно сильно, меткой не связывает из-за лёгкой боязни. Может быть позже все будет по-другому, тогда и метка будет и жизнь где-нибудь спокойная. А если нет, значит не судьба.
Чон прикрывает глаза, кладя голову на чужую макушку, вторая рука разместилась на плече. Успокаивающий запах Альфы действует, да и объятья приятные. Это могло бы быть бесконечно, если бы не звонок на телефон.
Юнги тяжело вздыхает, беря телефон со стола, краем глаза замечая знакомый номер.
—Видимо Сокджин объявился, — Хосок сразу же выхватывает телефон и отвечает на звонок. Юнги даже моргнуть не успел. Ему остаётся лишь обнимать Омегу дальше, пока тот, чуть ли не ошпаренный, выдаёт громкое «Алё».
—Хосок, это я, — Сокджин облегчённо вздыхает зачем-то, как и Хосок. Оба явно переживали друг за друга.
—Боже… Все хорошо? Ты в порядке? — Чон чувствует ласковые поглаживания талии. Может Мин так пытается его поддержать или чуть успокоить, неизвестно.
—Да, все нормально. Кафе «Дон» завтра в час дня, — Джин шепчет это, потому что Намджун не так далеко, а потом снова начинает громко говорить, —Да, да, все в порядке, меня не обижают. Я теперь меченный Омега, — улыбается немного, поглядывает на Альфу. Любой ценой сбежит на встречу. Зачем же ему медлить с такой информацией о месте встречи? Хосок же сразу нахмурился, хотя, это в стиле Сокджина. За все это время, он успел его выучить.
—Я понял тебя. Рад, что все хорошо. Поздравляю с меткой, — Чон не стал расспрашивать о шепоте, понимает: Намджун точно его не отпустил, раз он шепчет, значит сбежит. Возможно, придется самому сбегать от Юнги, если он не разрешит. Либо нужно попробовать его уломать.
—Заканчивай с этим, — Намджун кивает на телефон, наливая себе пиво в стакан.
—Мне нужно идти. Люблю тебя, не переживай за меня, — Сокджин слабо улыбается, представляя лицо друга. Хосок хмурится сильнее, но покорно отвечает:
—И я тебя. Пока, — звонок прекращается.
—Вот. А ты переживал, всё с ним нормально, — два Альфы, говорят это почти одновременно, даже не подозревая об этом. И если Сокджин идёт на колени Кима по его зову, то Хосок кусает губы.
—Он завтра сбежит от него. Назвал место встречи и время, говорил шёпотом. Если ты меня не отпустишь, я сбегу, — заявляет серьёзно, мягко касаясь мужской щеки рукой, смотрит в глаза вполне серьезно, видя усталый взгляд.
—Да ты издеваешься над мной, — бурчит, снова утыкается в шею и даже слегка кусает. —Вот блять накажу тебя когда-нибудь очень жёстко. Говори адрес и время. Но это в последний раз. Я просто устал уже, не хочу спорить или ругаться, метки же нет, приказать не могу нормально, только если запереть тебя, — шлёпает по ляжке и целует скулу, замечая лёгкую улыбку.
—Спасибо, даже уговаривать не пришлось. Я бы и правда сбежал, откажи ты мне, — зарывается рукой в чужие волосы, мягко массируя.
—Знаю, уже выучил тебя, — рука скользит под одежду, где он скользит туда сюда немного медленно.
—Люблю тебя, — Хо слегка сильнее сжимает его в своих руках. Юнги опять ничего не отвечает, но сжимает голую талию в руках, как-то влюблённо вздыхая. Хосок удовлетворенно улыбается. Влюбленный вздох сейчас он точно посчитал за ответ. А может отношения с Богом не такие плохие?
***
Сокджин кладет голову на плечо Альфы, касаясь носом его шеи. Намджун летает где-то в своих мыслях, сжимая талию истинного. Он думает о своих будущих поступках, пока Сокджин думает план побега. Парень любит Бога, но не позволит себе запрещать что-то. Омега не замечает, как засыпает под действием запаха Джуна. А Намджун бережёт его сон, выпуская свои феромоны совсем неосознанно. Боится потерять его, обещая себе жёстко ограничивать парня, чтобы все было в порядке. Это лишь необходимая мера, не более.
Киму лишь нужно стать Дьяволом, ему все равно кого он убьет, главное: защитить Сокджина и себя, добившись высшего места. Он и глазом не моргнёт, если придется убить единственного друга Омеги. Ему на это полностью плевать, но никогда не будет плевать на самого Сокджина. Убьет за него, горы свернёт. Сейчас есть смысл во всем. Ему есть ради кого все это делать. Сокджин будет ходить по своей земле, будет делать, что только захочет, потому что будет Омегой Дьявола. Намджун всех на колени поставит, всех себе подчинит, сделает мир для них двоих безопасным.
