Iron, Neon Lights, and Weed

Джон не возвращается домой ночью. Я едва могу уснуть, потому что продолжаю ждать звуков его возвращения. Ссориться из-за этого просто нелепо. Я знаю, что сказал то, чего не должен был, но Джона не касается то, что происходит между мной и Райаном. Джона там не было; Джон не знает. Когда утром я иду на работу, Джона всё ещё нет дома. Ладно, я понимаю, он на меня зол. Но с его стороны совершенно по-детски заставлять меня так переживать. Думаю, мы оба должны извиниться друг перед другом. Я могу быть выше и сделать это первым, но он вроде как должен появиться, чтобы я мог это сделать. К тому времени, как я возвращаюсь домой, я уже во всем разобрался. Я скажу: «Джон, прости. Я знаю, что перешел черту. Я ничего не знаю о вас со Спенсером, а ты ничего не знаешь о нас с Райаном. Давай просто оставим своё мнение при себе». Я хочу притвориться, что нашей ссоры никогда не было. Из комнаты Джона доносится музыка. По крайней мере, значит он ещё жив. Я секунду колеблюсь, но не хочу, чтобы эта ситуация продолжалась дольше, чем нужно. Я стучу и автоматически открываю дверь, как всегда. Джон вскакивает с пола между кроватью и столом. Я в замешательстве смотрю на пол, усеянный фотографиями и бумагой. — Стучаться не учили? — сердито говорит мне Джон, быстро начиная убирать беспорядок с пола. — Я постучал, — говорю я ему. — Можно было дождаться ответа, — огрызается Джон, пока я стою в дверях. Он не убирает фотографии достаточно быстро, чтобы я их не увидел. Я наблюдаю со странной смесью печали и смущения, как Джон торопливо запихивает десятки фотографий, на которых они со Спенсером, в коробку на кровати. Джон прочищает горло, полностью осознавая, что я видел фотографии. — Что ты хочешь? — спрашивает он меня, беря коробку и пряча её под кровать. — Я… я подумал, что нам нужно поговорить. — О чём? — ледяным тоном спрашивает Джон. — Чувак, да ладно, — говорю я и пытаюсь немного улыбнуться. — Глупо ссориться из-за этого. — Глупо? — с легким удивлением спрашивает Джон. — Хм, виноват. Не знал, что дружить с тобой означает ещё и терпеть от тебя всякое дерьмо. Я немного смеюсь, в основном от недоумения и обиды. — Я хотел по другому сказать! Ты же знаешь, что я сначала говорю, потом подумаю, Джон. Брось. Джон усмехается. — Тебе, блять, что, будет больно, если ты хоть раз подумаешь о ком-то другом, кроме себя? — Чего? — спрашиваю я в замешательстве. — Я не эгоцентричный мудак, ясно? Ты знаешь, что ты мне дорог. — Брендон, твое эго почти такое же большое, как у Райана, — говорит мне Джон. Я хмурюсь. Откуда вообще ко мне возникло такое отношение? Произошло всего маленькое тупое разногласие, я вроде как ожидал, что Джон уже обо всём забыл. Он обвиняет меня в том, что я дерьмовый друг, а сам бросает в меня оскорбления. Джон разочарованно вздыхает. — Я всего лишь пытаюсь за тобой присмотреть. Я просто считаю, что совершенно не нужно было… — Я никогда тебя не просил! Я никогда не просил об этом, так что не строй из себя проклятого мученика, если… Джон смеётся. — Ты правда ничего не понимаешь, да? Ты правда просто ждёшь, что всё само свалится тебе на голову? Жизнь не такая! Я пытался тебе помочь! Ради бога, я всего лишь пытался помочь. — Но я никогда не просил об этом! — говорю я ему снова. Кем Джон себя возомнил? Я знаю, что Спенсер озлоблен на весь мир, но я ещё никогда не видел этого таким Джона. Может, он так настроен против нас с Райаном, потому что не может терпеть, когда счастлив кто-то другой. — Хорошо, — говорит Джон, пытаясь изобразить спокойствие, хотя его глаза всё ещё злы. — Я перестану помогать. Я перестану пытаться помочь. — Хорошо, — говорю я и поднимаю руки, защищаясь, не видя смысла спорить об этом. — И то, что происходит между Райаном и мной, не должно никого касаться, так что я… — Проснись, Брендон! — нетерпеливо говорит Джон и закатывает глаза. — Нет никакого Райана и тебя. Я смотрю на него в недоумении. — Может уже хватит? Какая, блять, тебе разница? — Нет! Это ты хватит, — рявкает на меня Джон. — Я услышал твой посыл громко и четко! Я больше не пытаюсь помочь! И вы с Райаном вольны делать всё, что пожелают ваши юные сердца, ясно тебе? Не буду мешать. — Джон, хватит раздувать из мухи слона… — Убирайся. Моя челюсть отвисает. — Прошу прощения? — Брендон, просто… просто уйди. У меня нет сил на тебя смотреть, — говорит Джон, и в его тоне слышится уверенность, требование и завершенность. Я смотрю на него в шоке. — О… тогда ладно. Я быстро выхожу из его комнаты.

***

Джон не разговаривает со мной. Он правда не разговаривает со мной. Это смешно. Он ведёт себя смешно. Должно быть, он переживает какой-то кризис. Это единственная причина, которую я могу придумать. Что ж, я позволю ему пережить этот кризис. Я собирался извиниться, но теперь я не думаю, что буду. Но в то же время я ненавижу мысль о том, что Джон на меня злится. Я чувствую себя беспомощным. Я не знаю, что мне делать. Конечно, обычно я бы обратился к Джону за советом. Но в свете последних событий, скорее всего, он лишь скажет оставить его в покое. Сегодня пятница, и я иду в Мост. Я не знаю, пойдет ли Джон тоже. Я боюсь спрашивать его, опасаясь, что снова начнётся ругань. Я звоню Питу, чтобы узнать новый пароль, и это «Кетцалькоатль». — Энди подумал, что будет забавно услышать, как все будут пытаться его произнести, — усмехается Пит по телефону. Я готовлюсь к ночи, выбираю одежду, делаю прическу, обычная рутина. И мне интересно, в чём придёт Райан, какого цвета будет его рубашка. В тот день мы смотрели какой-то старый фильм сороковых годов. Райан чертовски много болтал о его истории, режиссере и задействованных актерах. Он был действительно увлечен; очевидно, старые фильмы — его хобби. Он был так очарователен, рассказывая об этом, что мне вообще было трудно сосредоточиться на фильме. После окончания фильма я остался ещё ненадолго, и мы поговорили. Это не было неловко или вынужденно, разговор с Райаном был естественным. Мы немного поговорили о музыке. И у него в гостиной стоит это старое фортепиано; по-видимому, он купил его на аукционе. Он попробовал на нём сыграть, и хотя он точно не пианист, я был приятно удивлен. Я сыграл ему немного Шопена. Вот и всё, правда. Мы не делали ничего особенного, и именно поэтому всё было таким особенным. Было очень приятно просто провести с ним немного времени. Мне очень хотелось по-дружески обнять его или поцеловать в щеку, когда я уходил, но я не решился. И Райан… он улыбался такой улыбкой, которая действительно касалась его глаз. Его глаза сверкали. Я почти готов идти. Я не могу найти свою подводку для глаз и думаю, что, скорее всего, оставил её в ванной. Джон выходит из своей спальни как раз в тот момент, когда я выхожу из своей. Мы оба слегка замираем. Судя по всему, Джон собирается в Мост, это единственное, куда он может нарядиться и подготовиться. — Ты идешь на Мост? — все равно спрашиваю я. — Да. Уже ухожу, — говорит он. — О, — киваю я сокрушенно. — Ладно… ну тогда, наверно, увидимся там? Джон молча пожимает плечами и не смотрит на меня. Я стою неподвижно, пока Джон идёт к входной двери и выходит. Я вздыхаю и опускаю голову. Как мы должны всё исправить, если он не хочет проводить со мной в одной комнате больше пяти секунд? Джон правда думает, что я буду выбирать между Райаном и ним? Это не так просто. Я даже не уверен, что мы поссорились из-за этого. Мы поссорились из-за Райана? Или из-за того, что Джону не хватает Спенсера? Или мы поссорились из-за того, что я мудак? Я честно не знаю. Я беру подводку для глаз и заканчиваю собираться. Я ловлю такси до Моста и пытаюсь забыть, что поссорился с Джоном. Я выбрасываю это из головы и сосредотачиваюсь на хорошем, на счастливом: на Райане. Я вспоминаю, как сидел на диване в его гостиной, смотрел фильм, комментировал и смеялся. Я сосредотачиваюсь на том, как хорошо мне было. В конце концов я начинаю чувствовать себя лучше, и предвкушение медленно проникает во все мои конечности. Не могу дождаться, когда снова увижу Райана. Я захожу в темный переулок, спасаясь от необычайно плохой погоды. Теперь все мои действия стали привычкой: стук в черную дверь, кивок вышибале. — Пароль? — спрашивает меня Макс. — Кетцалькоатль, — твердо произношу я. Я провел двадцать минут, репетируя его в своей комнате, и мне кажется, что Макс слегка впечатлен тем, что я произнёс это с первого раза. Он впускает меня, и мне как-то одиноко заходить одному. Райан. Через секунду я увижусь с Райаном, попрошу у него номер телефона и, возможно, куплю ему выпить. И всё будет хорошо. Всё в порядке. Когда я открываю двери клуба, моя первая мысль, что сегодня чей-то день рождения. Атмосфера кажется ликующей и почти чрезмерно восторженной. Танцпол — это одно сплошное размытое пятно из парней и девушек, прыгающих вверх и вниз, людей, обнимающих друг друга, размахивающих бутылками. Рядом со сценой мошпит. Я останавливаю случайную девушку, проходящую мимо меня. — Что происходит? — Ты не слышал? — начинает она с яркими глазами. — Росс отдал контракт! — Он что? — Психоанализ теперь со Strip Records! — продолжает она. Я не отпускаю её руку, но она выскальзывает из моей хватки. Она счастливо улыбается и идет дальше. — Что? — произношу я так тихо, что даже не слышу в клубном шуме. Это не может быть правдой. Этого не может быть. Я смотрю на танцпол и замечаю посреди него Уильяма, который прыгает вверх и вниз с дюжиной других людей, смеясь и радуясь. И я сомневаюсь, что когда-либо видел кого-то таким же счастливым. И тут до меня доходит: Райан отдал контракт Уильяму. Нет, нет! Райан не поступил бы так со мной, он бы не… он бы не наебал меня вот так. Минуту, что там сказал Джон? Разве он не говорил, что так будет? Разве не предупреждал? Этот контракт с лейблом был моим. Я пожертвовал всем, всем, чтобы его получить. И я смотрю на танцпол, с отвращением наблюдая за празднованием Уильяма. Это я должен был так праздновать. Нет. Райан не поступал так со мной. Я в шоке. Я чувствую отвращение. Я зол. Я не могу в это поверить. Я смотрю вокруг и ничего не вижу. Я начинаю бродить среди людей и не вижу их лиц, не слышу их голосов. Я просто иду. Но я узнаю одно лицо. Я вижу Райана. И Райан ведет себя так, будто это такой же вечер, как и в любой другой, глядя на прыгающую толпу с легким весельем, прислонившись к стене на другой стороне клуба. А потом я перестаю его видеть, потому что мой разум затуманен яростью. Через несколько секунд я добираюсь до Райана, хватаю его за руку и тащу за собой. А потом мы оказываемся в туалете; дверь за нами закрывается и приглушает нарастающий шум в клубе. Я разворачиваю Райана лицом к себе, отпуская его руку. — Какого хуя, Райан?! — лаю я. Райан смотрит на меня широко раскрытыми испуганными глазами. — Что? Возле раковины моет руки какой-то парень, и я смотрю на него. — Вали отсюда нахуй! — приказываю я ему, и парень испуганно кивает и быстро уходит. Я возвращаю своё внимание на Райана, стоящего передо мной. — Это был мой контракт с лейблом, какого хрена ты отдал его Уильяму? — кричу я ему. Глаза Райана расширяются от осознания, и удивление тут же сменяется хмурым взглядом. — Послушай, я могу отдать его кому захочу. И ты не имеешь права на меня кричать, если разочарован! — отвечает Райан, и его глаза сердито вспыхивают. — Я его заслужил! Ты даже не представляешь, как долго я работал над этим! — Как и все остальные музыканты в этом клубе, — указывает Райан. — Ты переходишь черту, Брендон, не разговаривай со мной так. — Это был мой контракт! — почти кричу я на него. — Я не такой, как другие музыканты здесь, не сравнивай их со мной! — огрызаюсь я и делаю глубокий вдох, когда меня накрывает приливная волна осознания. — Если только… если это не всё, что я для тебя значу. — Что? — сердито повторяет Райан. — В этом нет ничего личного, это бизнес! — Нет личного? — в шоке повторяю я. — Что неличного в ебле? Райан мотает головой. — Брендон, моя сексуальная жизнь увеличивается втрое всякий раз, когда у меня на руках контракт! Ты переспал со мной, чтобы получить контракт с лейблом, я это знаю! Но то же самое сделала дюжина других людей, и они тоже ни с чем! — Я не другие люди! — настаиваю я, не понимая, почему Райан не видит во мне большего. — Контракт с лейблом не твой, смирись с этим. И никогда, никогда больше не смей так на меня орать, иначе… — Нет, Райан, нет! — огрызаюсь я, когда он собирается уйти. — Не смей меня так наёбывать! Ты не представляешь, через что я прошел, через что ты заставил меня пройти! Нельзя так поступать с людьми, нельзя так поступать со мной! Я отдал всё, что у меня было, каждую унцию себя, а когда этого оказалось недостаточно, я отдал тебе свою ебаную девственность, и даже этого оказалось… — Что? — повторяет Райан с широко раскрытыми глазами. — Нет, слушай меня, ебаный мудак! Это мой, мой контракт с лейблом, и тебе лучше пойти туда и сказать Уильяму, что ты сделал ошибку, и отдать его мне, потому что он мой! — приказываю я Райану. — Я не буду этого делать. — СДЕЛАЙ! — кричу я ему. Райан мотает головой. — Нет. Секунда молчания омывает нас, пока мы смотрим друг на друга, Райан с решимостью, а я, теряя дар речи. Я смотрю на него в ужасе. — Ты не можешь так со мной поступить! — повторяю я в недоумении. — Знаешь что? — спокойно спрашивает Райан, отступая к двери с вызывающим выражением лица. — Я уже поступил. Развернувшись, Райан уходит. Я смотрю на то место, где он стоял всего минуту назад. — Нет… ты не можешь так со мной поступить… — шепчу я, стоя в пустом туалете с тошнотворным чувством внутри.