Arca, in quam...

Подходя к комнате для допросов, Влад Войцек стискивает зубы. Для него вовсе не в тягость, он поговорить-то любит, преступников чаще донимает грохочущий поток речи, чем у них просыпается совесть. Однако ночное дежурство его убивает, туманит голову. Милостиво протягивая стаканчик кофе, Ян позволяет отхлебнуть, устало улыбается и кивает на дверь. Работа не ждет. — Нужно разобраться с этим… Аэриденном, — напоминает Ян, взмахивая перед лицом у Влада планшетом, на котором светится протокол задержания. — Взяли на крупных махинациях, едва доставили. Андрей попросил… — Как скажешь, инквизиторство, — сонно бормочет Влад, пропуская половину слов, отсеивая главное. — Давай запустим в допросную Джека, он будет внимательно смотреть на этого урода. Никому не скажем, что наш адский пес просто хотел подружиться… Когда Джек станет облизывать ему харю, бедняга сам и признание подмахнет, и еще квартиру свою на нас перепишет, дом, детей… Что-то жизнерадостно урча, пес бодает его ноги тяжелой головой, совсем не чувствующий усталости, а лишь приободренный ночным бдением и прогулкой по городу — до подпольного казино, за которым полиция давно наблюдала. Сегодня ночью гремело задержание, а Инквизиция за поддержку, за пару точно сколдованных заклинаний получила странного типа. — Говорят, если б не начался штурм, этого типа сожрали бы живьем, — делится Влад. — Что скажете, товарищ капитан? Может, он хотел творить благие дела и помешать незаконному игорному бизнесу? Он говорит топорным языком отчетов, который так любит Ян за отточенные, выскобленные формулировки, и тот не может не заметить издевки. Короткий щелчок по бесовским рожкам Влад полностью заслуживает и ехидно ухмыляется. Это помогает ему проснуться получше холодного мерзкого кофе, который цедит Ян, медленно звереющий без сна. — Скорее — он хотел набить карман с помощью магии, — фыркает Ян. — Иностранец, кажется. Наши спустили бы ему шкуру: задержанный увлекся… — И наебал серьезных людей, — соглашается Влад громко, заставляя вздрагивать пробегающую мимо ведьмочку. Прекрасно видит, как Яну хочется курить, как он стискивает пальцы, инстинктивно складывает их. В горле першит и у Влада, пересыхает. Он ненадолго прислоняется к стене, отстраненно наблюдает за возней инквизиторского офиса, за беготней сослуживцев. Нужно идти в ногу со временем, бумажные документы понемногу исчезают, зато теперь по коридорам носятся не с ворохами документов, а с дорогими планшетами. Столкнешься — не только по шее получишь или бытовым проклятием в лоб, но и оплачивать дорогущую шайтан-машину придется… — Заснул, Войцек? — миролюбиво поддевает Ян, похлопывая его по плечу. В допросной — «пыточной», как нежно окрещивают ее инквизиторы — сидит мрачный мальчишка; лицо его кажется Владу слишком молодым, тонким, как будто на него потратили немало магического блеска, что так любят модницы. Но черты резкие, хищные, нелюдские. Глаза смотрят пурпурно; узкая щелка зрачка. Среди длинных белесых волос Влад со смесью удивления и детского воодушевления рассматривает острые кончики подрагивающих ушей. Пока он созерцает арестованного, Ян притворяет дверь, дождавшись, когда внутрь тенью просочится Джек. Эльф вздрагивает, подбирается, вжимаясь в спинку стула, когда Джек смачно зевает, показывая алую пасть. Рассеянно Влад треплет его по холке. Если посмотреть на Яна, держащего стаканчик кофе из «Старбакса», и на паренька, закованного в магические наручники с рунными засечками, можно случайно заподозрить инквизитора в родстве с остроухими: он тоже тонкокостен, жилист, с рассыпавшимися отросшими волосами чуть ниже плеч — правда, у него они людские, льняные… Мысль забавная — Влад хмыкает. — Ну что, господин эльф, будете сознаваться, зачем деньги выигрывали? — начинает Влад, хищно подаваясь вперед, скаля зубы. — Я не эльф. Дети Туата Де Дананн… — Да похую мне, что ты там за хохлик! — обрывает Влад. — Ты не знаешь, кому дорогу перешел, с кем играл — верно? Думаешь, мы тебя заточили, но на деле спасли от расплаты! Врет, конечно: Владу интересно рассматривать настоящего фейри, незнакомого, опасного. Говорит он с едва заметным акцентом — должно быть, ирландским. Немного певучим, растягивающим слова. Фиолетовые глаза сияют в темноте каменьями. Может, он и не эльф, но если нарядить его в зеленое, а не в обычные повседневные тряпки, дать лук и отправить в лес, все толкинисты бы от зависти удавились: правдоподобнее изобразить дивное чудо из Средиземья уже ни у кого не выйдет. — Расскажи, для чего деньги и как прошел их защиту, — просит Ян подчеркнуто вежливо, мягко. Они не играют в плохого и хорошего инквизиторов, у них обоих черти в глазах. Эльф жмет уши к голове, щерится в ответ, а глазами загнанно зыркает. Похожий на Яна, он его не недооценивает, чует в молчаливой фигуре в углу силу еще большую, чем наглость Влада, разбивающего тишину заполошными воплями. Сильнее всего он шугается расслабленного Джека, лениво помахивающего хвостом. — Их защита — от обычного шулерства, мой же дар врожденный, — цедит сквозь острые зубы эльф. — И много ты выиграл в картишки, самородок? — живо переспрашивает Влад. Знает, что много. И эльф, неожиданно сдавшись, махнув рукой (фигурально, конечно: он ведь накрепко прикован к исчерченному царапинами столу), рассказывает, угрюмо глядя на Влада, что хочет вернуться к семье домой, в родную Ирландию. Не ту, что на острове, а ту, что на другой стороне изнанки. Ту, где счастливо живут дети богини Дану. — Меня заманили сюда, привезли как товар, как диковинку, но я сумел выбраться, — признается эльф, прядая ушами. — Искал способы. В карты я выиграл много денег, хватило бы на билет обратно. Не повезло. Оторванный от дома фейри внушает Владу странное щемящее чувство, от которого он не может отделаться, когда выходит, когда они возвращаются в кабинет и Ян торопливо настукивает отчет. — Они торгуют у нас и артефактами, и живыми людьми, — клокочет от злости Влад, меряя шагами метры от стены до стены. — Я понимаю его, но я сам бы не играл на деньги, а мстил, вырезал бы их всех… — Какое счастье, что он благоразумнее, — тихо отвечает Ян. — Куда приятнее было бы это дело, если б хитрый эльф хотел просто разбогатеть, согласись. Ян все-таки закуривает, нервно выдергивая сигарету из пачки.