Arca, in quam...

В кофейню Христофера приходят только те, кто действительно хочет. Если помыслить о помощи, о тихом теплом угле, в котором можно спрятаться от слякотного, осенне-немощного Петербурга, сразу же распахнется прозрачная дверь с неразборчивым названием, которое никто не может запомнить, зазвенит над головой колокольчик… Но миледи Ишим, первая леди Ада, приходит сюда спокойно и свободно и сама несет тепло, таит его в доброй, совсем не величественной улыбке, в голубых морских глазах, хотя правит она красной выжженной пустыней. Невозможно не узнать ее, хрупкую девочку-демоничку, которую по телевизору показывают в окружении гвардейцев в черно-серебряных мундирах — самых преданных псов Сатаны. Снова и снова Ишим приносит пригоршни света просто так, разбрызгивает — и даже Христофер ненадолго отступает, мирно глядя, как она одаривает его потерянные души, прибредшие за кофе и добрым советом. Приходя, Ишим раскутывает теплый, своими руками связанный шарф, чтобы показать кончик покрасневшего носа, скидывает тяжелую кожанку с чужого плеча — она надежным старым щитом висит на спинке стула. Выбирает Ишим скромный столик с краю, машет рукой Христоферу и долговязому мальчишке с подносом. — Мятный чай, — предлагает Христофер, осторожно ставя перед ней хрупкую чашечку, будто бы тронутую изморозью чудесных узоров. — На улице холодно, погрейтесь. Он едва оторвался от готовки, в фартуке, прядка выбилась из обычно аккуратного пучка. Но вид у Христофера сегодня особо счастливый, домашний: должно быть, закончил новую картину. — Спасибо, — жмурится она, как теплая кошка. Отпивает глоточек, смакует. — Очень вкусно, Иса, — ласково говорит Ишим, взмахивая мягкой кисточкой демонического хвоста. — Разве у вас обычно предлагают не кофе? — Я знаю, что вы очень любите чай, — подмигивает Христофер. — Из моих личных запасов. Приводите как-нибудь и Сатану, мы бы славно поболтали… Кажется, у меня оставался самый черный кофе, налью без сахара. — О, нет, это безнадежно, — отмахивается Ишим, кокетливо хихикая и дергая хвостом. — Пьет самый дешевый растворимый кофе. Такой, знаете, который продают на кассе в супермаркетах и пишут «три в одном». Радуется как ребенок. — Воистину — дела диавольские, — притворно ужасается Христофер, отправляясь варить ристретто и будто бы ворча, но хитро улыбаясь. И вот Ишим, первая леди Ада, сидит, мечтательно поглядывая в окно; строит умильную рожицу идущей там демонице с маленьким демоненком, у которого едва прорезались крохотные рожки, взмахивает кому-то — будто бы знакомому. Иногда кажется, куда она не пойдет, везде у Ишим найдется друг. Она пьет чай маленькими глоточками, постепенно разбирая вкус. Мальчишка, удивительно похожий чертами на Христофера, только чернявый и длинноволосый, с льдистыми глазами, приносит ей печенья с мятой и лимоном. — Сэм, ты прелесть! — восклицает она. — Давненько не бывал у нас в Аду, — вспоминает Ишим, чуточку хмурясь, заботливо придерживая его. — Только здесь и видимся, так жаль. В Столице недавно был чудный прием у леди Ориш, а ты не видел. Маги устроили такое представление с цветами… — У Исы доработаю месяц, а потом он меня отпустит погулять, — рассказывает Сэм, пряча смущенную улыбку. — Они договорились. — Самаэль, заказ! — звучно окликает его Христофер, изящным жестом указывая на вошедшую парочку, притирающуюся плечами и мило воркующую. Расторопно кидаясь к ним, Сэм кивает на прощание. Откидываясь на спинку стула, Ишим наблюдает, как Сэм носится, готовит латте для девушки под чутким надзором строгого наставника; как Христофер поглаживает идеальную бородку и смотрит за ним — глаза кофейные, теплые. Интереснее всего — следить за тем, как искорки света от ажурный лампы рассыпаются по углам и лицам. Наклоняя чашечку, Ишим всматривается, во что сложились чаинки. Ей нравится у Христофера, нравится, как здесь пахнет сладко, по-домашнему, но и как в церкви, как тут много света; нравится, что Христофер часто ставит музыку Чайковского, благосклонно кивает взвизгиваниям скрипок и вдохновенно рисует на пенке что-нибудь — художника в нем сразу видно, даже если не приглядываться к красноватому масляному пятну на запястье. Довершая работу Сэма, он изображает летящую птичку — Ишим видит это, потому что счастливая парочка сидит справа от нее. Девушка ахает и приятно смеется. Если Ишим хочется увидеть немножечко счастья, она непременно отправляется к Христоферу. Собираясь, она надевает тяжелую кожаную куртку, пахнущую порохом и кровью. Улыбается, приглаживая отворот, потом касается подвески с амулетом связи и шепчет пару слов. Подходя к Христоферу, возящемуся с заказом, Ишим достает горстку адского серебра, глядит на него, потом — на доску, расписанную цветными мелками. Серебро ссыпает в карман украдкой, протягивает золотой. — Не мог бы ты еще сделать кофе на вынос? И нарисовать на пене отпечатки кошачьих лапок? — спрашивает она. — Мне для друга. И Христофер, конечно, изображает самые настоящие лапки, прибавляя капельку магии, и Ишим хлопает в ладоши. В кофейне становится еще немножечко светлее.