Arca, in quam...

Первое, что Влад чувствует, просыпаясь: кто-то осторожно и мокро обкусывает ему пальцы, — чтобы без клыков, не поранить. — Бля, Джек, отъебись, ща встану, — сонно ругается Влад, закапываясь носом в подушку, пытаясь накрыться второй. Грызться начинают ощутимее. Вдалеке знакомо поскуливает Джек, чем-то обеспокоенный, виноватый. Странное урчание-клекот вырывает Влада из сладкой дремы, он настороженно косит влево. Думает, что еще не проснулся. На краю дивана сидит небольшой черный дракон — с кошку размером. Щурит глазищи, дергает хвостом и острой мордочкой тычется в руку, обдает теплом. Взвыв, Влад вскакивает, ошалело глядит. Драконы — отжившие сказки, это все знает. Последнюю полумертвую злобную тварь, вытащенную вражескими магами из Тартара, разделали на его глазах, вскрыли острым клинком. Старый страх просыпается, тот же самый, что приковал Влада к месту тогда. Этот же — самый настоящий, живой такой дракон. Под подушкой Влад нашаривает короткий нож, стискивает рукоять. Дракон, что-то оживленно гудит, мурлыкает, носом подталкивая к Владу вчетверо сложенный лист, немного пожеванный. Аккуратно он вытягивает записку из-под когтистой лапы мифической ящерицы, оглядывается. В углу сидит Джек, и морда у него такая же охреневшая и даже сердитая. В записке остро начертаны буквы торопливой инквизиторской рукой: видно, Ян писал на ходу, пока сбегал на работу. — Корак? — полувопросительно уточняет Влад, смеривая взглядом зверюгу. — Ну ты даешь, брат. Если бы драконы могли распушиться от гордости, он бы точно это сделал; выпячивает чешуйчатую грудку, поднимает голову и улыбается пастью, вывалив раздвоенный красный язык. Вздохнув, Влад перечитывает письмецо, чешет затылок, постоянно оглядываясь на Корака. Рак — гость из другого мира, Кареона, и там у них, наверное, драконы встречаются куда чаще, чем на Земле, ведь и эльфы остроухие водятся, и темные, и светлые, и магия не по-людски колдуется, и еще черт знает, что можно найти, если покопаться. В последние годы Корак больше по чужим мирам шатается, и у Влада скрипит на сердце тревожно: случилось что-то со стариной Кареоном, а спросить неловко. Недавно Корак явился, перепугал половину Петербурга светопреставлением с затмениями, и телефон Инквизиции надрывался еще полдня, пока Влад не предложил перерубить кабель. Спать Корак лег на кухне, на раскладушке, а проснулся… — И что мне с тобой делать? — спрашивает Влад. В драконьем виде Корак не говорит по-человечьи, хотя должен, кажется: верещит он очень много, болтает вовсю, лапами и крыльями машет, а Влад, правда, не понимает ни бельмеса, зато наблюдать очень забавно. Потихоньку подбирается Джек, ложится возле кровати, смотрит опасливо на дракончика. Охраняет. Глядя на будильник, Влад выдергивает, выторговывает себе еще полчасика сна. Бурча, Корак соглашается. Дракончик деловито взбирается на спинку дивана, оттуда хищно напрыгивает на Влада, возится и топчется на груди, чуть покалывая когтями сквозь тонкую ткань футболки, сворачивается колюче — мурчит и клубочится. Спихнуть его никак не получается. — Худей, скотина, — бормочет Влад. Приоткрыв один глаз, дракончик презрительно чихает, выплевывает пару колких искорок и едва не подпаляет Владу брови. И мирно рокочет, не то как кот, не то как маленький трактор — по ощущениям больше похоже на второе. Лениво подняв руку, Влад почесывает его за чешуйчатым ухом, треплет по гребенчатой холке. Дракон небольно цапает его за палец. За окном колышется туманное серое утро, и совсем не хочется вставать и куда-то идти, выгуливать пса. Хочется зарыться под одеяло и не двигаться больше, застыть. Что-то неладное творится. Через положенных полчаса Корак поднимает его грозным рычанием, снова покушается на руку, а после, измученный уже недогадливостью, взгрызается в подушку и треплет ее, как маленький, но очень сердитый пес. Оглядываясь на Джека, Влад с радостью замечает, что тот в культурном шоке вертится на лежанке. — Зараза, не порть имущество, — возмущается Влад. — Это ты пока маленький, не получил, а как перекинешься, я тебе в ухо дам, понял? Есть, что ли, хочешь? Так бы и сказал сразу. Радостный донельзя дракончик что-то тявкает и падает на спину. Лежит там, пока Влад возится, пытаясь утопиться в душе, а на кухню уже залетает на маленьких, но крепко держащих его крыльях. Делает почетный круг у Влада над головой, чуть не задевает люстру, а колбасу с тарелки подхватывает прямо на лету, издавая душераздирающий победный крик, и отправляется доедать кусок на холодильник. — Джек, Корак, гулять! — воодушевленно орет окончательно проснувшийся Влад. Рак ворчит, но отловить его не так-то трудно, а пыхать огнем он пока не собирается. Дракончик возится под курткой, трепыхается, хозяйничает вовсю. По Владу будто обезумевшая белка скачет. Корак лезет под футболку, цапает коготками, а потом высовывает довольную узкую мордаху в вырез, крепко цепляется за край. Поддергивая молнию кожанки, Влад внимательно следит, как бы его не прищемить. — А что это у вас, второй песик? — умиляется соседка, выглянувшая за хлебом и столкнувшаяся с ним в парадной. — Или кота завели? — Брат мой, троглодит, заберите в хорошие руки, никаких сил уже нет, — картинно, заунывно заводит Влад. Подаваясь вперед, Корак радостно скалится на испуганную женщину. На улице промозгло, сыро, пахнет болотом. Туман стирает все, что дальше пары метров, окутывает, мерно кочует. Джек клацает зубами. Они идут дальше от дома, на небольшой пустырь, где когда-то хотели строить, но с тех пор там все буйно поросло кустами. Туман молчит, смотрит. Нехорошо ждет. На прогулке Влад просто носится за жизнерадостным Джеком по пустырю, прицепленный поводком, потому что пес умный, он один бегать не хочет — куда интереснее волочь за собой матерящегося человека по всем колючим кустам. Рак вылезает на плечи и гордо гарцует на нем. Хохочет, радуется. Джек носится за палкой, счастливый, как щенок. Взмокший уставший Влад падает на скамейку у закрытого ларька, протягивает ноги. Рак бесится у него на шее. Они оба рассматривают пустырь, улавливают пляшущие в тумане тени. — Покоцаешь куртку — я из тебя новую сошью. Аллигатор. Дракончик тарахтит что-то вроде: «Вр-вр!» и усердно грызет ему ухо. Влад отпихивает его рукой, и Корак спускается на колени, глядит умными глазами, сильно похожими на его настоящие, человеческие: топкие, темные. Шаря по карманам, Влад не находит сигарет и откидывается на скамейку. — Жаль. Всегда мечтал прикурить от драконьего пламени. В тумане что-то шевелится. Вздыбливается, ходит, шуршит. Крадется ближе. Солнца за ним не видно, и Влад, глядя наверх, подслеповато щурится, неуютно поводит плечами: ему вдруг кажется, что его нашли чьи-то злые, голодные глаза. Подбирается, раскатисто рыча, Джек и глядит перед собой, принюхивается, припадает к земле. Стараясь не шуметь, Влад встает, привычно ищет табельное, но кобуры нет; есть небольшой выкидной ножичек, и от беспомощности становится как-то нехорошо. Срываясь с его плеча, Корак летит в неизвестность, издавая громкий, боевой клич; от его вопля звенит в ушах. Что-то визжит дребезжаще, потом орет испуганно, и в тумане янтарно разгорается драконье пламя. — Рак! — хрипло гаркает Влад, кидаясь вперед, испуганно ища его в молочной зыби. — Куда тебя… До него сразу доходит, что дракончик-то мелкий, на один укус хватит какой-нибудь крупной твари, и от испуга Влад едва не спотыкается обо что-то, чего не видит. В тумане он теряется. Ведет его Джек, мощными длинными прыжками стелющийся рядом. Неожиданно рассеивается, и они вылетают к примятым кустам. Корак в человечьем облике, обычный, только немного лохматый, хищный, давит к земле какую-то мелкую извивающуюся тварь, отвратительно скрипящую и размахивающую когтистыми лапищами. Подскакивая ближе, Влад нашаривает рядом обкусанную Джеком палку и от души вламывает по безволосому черепу пару раз. Вместо крови сочится густой осенний туман. Джек пляшет рядом, расстроенный, что ему ничего не досталось. Слетая прочь от тощей, будто бы коростой покрытой нечисти, Корак оправляется. Откидывает с лица длинные черные волосы. В домашнем — в старых джинсах и футболке с матерной надписью — ему, кажется, зябко, и Корак потирает ладони друг о друга, ежась. — Что это? — бешено глядя, он брезгливо тычет пальцем в нечистыша. — Мгляк… то есть этот, туманник какой-нибудь, — прикидывает Влад. — Они редко в города выбираются, больше по болотам сидят, а людей боятся. Охотятся на всякое мелкое зверье. А тут, видимо, оголодал к зиме, решил дворовыми котами поживиться… И ребенка б мог утащить, здоровый. По сравнению с драконом любой туманник — так себе развлечение. Благодарно хлопнув Корака по плечу, Влад вытаскивает из кармана небольшой связной амулетик и настойчиво дергает своих, пока ему не отзывается унылый голос дежурного. — Что ты делаешь? — удивляется Корак. — Нахрена звонить в Инквизицию, если ты сам — Инквизиция? — За нее сегодня Ян, меня отстранили ненадолго, — признается Влад. — Забыл про депутатскую неприкосновенность, мать ее растак… Чего, ты думал, я дома сижу второй день? Туманник не шевелится, а они напряженно рассматривают сморщенную тушку нечисти — приятного мало, но Влад знает, какими верткими и ловкими могут быть такие твари, потом не поймаешь… — Спасибо, — тихо говорит Корак. — Меня, понимаешь, пробило превратиться с утра. Это… что-то вроде свободы. Немного ее в такой мелкоте, но все-таки тянет. — Да ладно, я люблю живность всякую, мне нетрудно. — Влад поглаживает тихого Джека между подвижных ушей. В мелком драконе много кошачьего, а кошек он обожает слишком сильно. — Ты не говорил, что можешь. — Ну, ты и не спрашивал. Я еще в боевого дракона могу! Громадный такой! Правда, и силы надо… Корак ковыряет землю носом ботинка; у берца развязанные шнурки, волочатся, и Рак всегда рискует пропахать носом, но пока как-то справляется. Влад лениво вспоминает, не его ли это ботинки. Смотрит, пытаясь найти в Кораке то ласково-звериное, немного детское. Вскоре приезжает машина Инквизиции со специальной магической клеткой, в которую пара языкастых ведьмочек заталкивает мелкую нечисть. Туманник потихоньку пробуждается, открывает мутные глаза, но по-прежнему лежит квелый, позволяет себя замуровывать и набрасывать поверх пару заклинаний покрепче. Между делом Корак знакомится с девчатами, берет телефон, возвращается довольный и улыбчивый. Водитель угощает Влада сигаретой. — Здорово погуляли, — сообщает Корак. — Обратно, как я понимаю, ты меня на ручках не потащишь? От его непроходимой наглости Влад давится дымом. — Правильно понимаешь. Я тебя не утащу, сказал же, худей… — Это мышцы! — обижается Корак. — Ага, конечно. Ты вчера вечером, пока сидели, кастрюлю борща уговорил — это, видимо, как раз мышцы наедал? А я на неделю готовил. Они идут обратно медленно, неторопливо. Джек в кои-то веки послушно трусит рядом, а не шарится по обочинам. Туман рассеивается, народ выглядывает на улицу, опасливо озираясь. — Больше ничего дома нет? — лезет к Владу Корак. — На превращения много энергии тратится… — Салат — будешь? — любезно предлагает Влад. — Из чего? — Из салата. — Ты думаешь, мы в Кареоне совсем отсталые, что ли? — фыркает Корак. — Не ебаное Средневековье. Я отлично знаю, что такое ваш салат! Когда много всякого рубится, и потом в одну миску… Вот я и спрашиваю, из чего. — Салат из салата, — обреченно объясняет Влад. — Листовой такой. Зелененький. Очень полезно. — Я понял, откуда у тебя рога, козлина. Джек ехидно гавкает, помахивая хвостом, а Корак от обещанного удара по уху ловко отпрыгивает. Стоит Владу обернуться на секунду, чтобы затушить сигарету о край урны и сбросить ее щелчком, позади что-то подозрительно шуршит, накатывает — где-то далеко, докуда не достать, отзывается на кареонское колдовство сердитая петербургская изнанка. Честно-честно на Влада смотрит умилительный маленький дракон.