śűpęř ċąř
«слишком много секретов в моей кабине. я продолжаю извлекать их, словно из ящика пандоры, а они продолжают существовать, день освещает секреты»
***
— Ли Тэмин, ёбаный в рот, какого хуя?! Тэмин в сотый, наверное, раз проклинает себя, что вообще согласился сходить в какой-то сомнительный, блять, клуб вчера вечером, когда Чонин, не сдерживая порыва эмоций, орёт на него в трубку. Орёт-то он на него, да; но злится, кажется, на самого себя. И Тэмину приходится только жмуриться и телефон подальше от уха отодвигать, ибо барабанные перепонки просто-напросто не выдерживают. — Пиздец, ты понимаешь, они вызвали меня на допрос! — у Чонина от шквала паники даже дыхание перехватывает. — Ты понимаешь, что меня ждёт?! Это просто пиздец! — Я всё понимаю, Чонин-ши, — Тэмин, тем не менее, старается сохранять относительно сдержанный тон голоса. — Но мы ещё не настолько близки, чтобы материться в трубку на всю громкость. Я сейчас оглохну, ей Богу. На пару секунд Чонин затихает, переосмысливая его слова. Тэмин нервно потирает переносицу, как вдруг ему прямо в ухо раздаётся новый крик, да ещё и с большей вдвойне силой: — Это всё, что тебя волнует?! Полиция, блять, видела меня за рулём машины! Я уже вижу заголовок: «Чокнутый танцор со своим адвокатишкой покидают место преступления»! — Конечно, это всё, что меня волнует, — ухмыляется Тэмин так, будто ничего другого, вообще-то, его собеседнику и не следовало ожидать. — Меня беречь и хранить надо, как розу, а ты мне прямо в ухо орёшь. За окном сереет рассвет; птицы медленно просыпаются вместе с городом, начинают щебетать и перепрыгивать с ветки на ветку. Глядя на них, Тэмин думает только об одном: вот бы и самому стать птицей вольной и целыми днями только летать, летать, летать. Чёрт, ну и почему он вообще отказался от отпуска? Зачем лезет в чужие дела, соглашается помочь сомнительным личностям и ищет себе приключения?.. — О, ты наконец перешёл на «ты», — подмечает Чонин, и, хотя Тэмин его не видит, уверен: он улыбается. — Так, а теперь вернёмся к панике. ТАК ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ-ТО ТЕПЕРЬ, БЛЯТЬ?! — Не «нам», а тебе, — сообщает Тэмин; не то самодовольно, не то иронично. — Спасибо, кстати, за деньги, что ты мне прислал. Я отправляюсь в отпуск. Чонин на том конце провода явно недоумевает. — Что, прости?.. — Ну, спалили-то только тебя, — Тэмин ещё раз бросает взгляд на утренний пейзаж за окном. — И я отказываюсь быть твоим адвокатом. Вот. Всё так просто. Солнце ещё не успело высоко подняться, освещая лишь самые верхушки домов, и потому улицы ещё спят в тени, не тронутые его лучами. Люди, однако, уже проснулись, и бродят под окнами, торопятся на свои работы; глядя на них, Тэмин чувствует какое-то злорадское облегчение от того, что ему не надо куда-то спешить. Хотя, это ещё не точно… — Я, конечно, попал, — Чонин пытается придти в себя и, тон голоса понизив, старается звучать как можно убедительнее и внушительнее, — по-крупному так попал. Но даже если ты не попал вместе со мной, это не повод бросать меня и сбегать с деньгами, шаришь? — Мм, а вот такой вопрос: денег точно хватит? — Тэмин, наконец, отрывается от окна, устремляя теперь всё своё внимание на зеркало, висящее рядом. — И, кстати, ты ещё сопровождение обещал. — Ты всегда игнорируешь то, что не хочешь слышать? Персиковые полоски, залитые лучами солнца, медленно растекаются от потолка вдоль стены. В отражении Тэмин улавливает глубокий взгляд своих глаз небесно-голубых, прикрытых спадающими на лицо светлыми волосами; солнце на небесах. Он раздумывает о том, стоит ли сегодня наносить помаду и какую именно, и мимолётно так бросает: — Просто найми другого адвоката и, пожалуйста, перестань уже меня терроризировать. — Чего? — его слова лишь провоцируют новый шквал эмоций у Чонина. — Но я же сказал, что никому не доверяю, кроме тебя! — Зря ты так, Ким Чонин, — замечает Тэмин, всё-таки выбирая помаду бледно-розового оттенка. — Я ведь сказал «пожалуйста». Ты не представляешь, каких трудов мне стоило это из себя выдавить. Он наносит помаду на губы и слышит в телефоне какой-то нервный и раздражённый смешок Кая. — И что, если ты сказал «пожалуйста», — начинает он, — то все простые смертные тут же должны под тебя подстроиться? — Да, — бросает Ли, как ни в чём не бывало. — Нет. — Да? — Нет. Тэмин снова смотрится в зеркало, мысленно оценивая свой сегодняшний образ как «идеальный». Солнце сияет на востоке, из окна веет утренней свежестью и зеленью, птицы о чём-то щебечут, и Тэмин, с горем пополам, всё-таки находит в себе силы произнести: — Хорошо, я помогу тебе. — И на выдохе: — во сколько и где мне быть? — Прямо сейчас тебе быть! — снова кричит Чонин, даже не поблагодарив его; вот наглость! — Я больше не могу разговаривать, блять, меня сейчас на допрос поведут! — И как ты предлагаешь мне идти туда, куда я даже не знаю? — цедит Тэмин сквозь зубы. — Ну вычисли как-нибудь местоположение! — злится Чонин; не на шутку злится. — Всё, кладу трубку! — Если ты положишь трубку, то я тебе въебу- В телефоне раздаются предательские гудки. Тэмин судорожно выдыхает, моментально сожалея о своём необдуманном решении. Отлично, просто прекрасно. Теперь ему ещё и идти куда-то и выручать несчастного Кая на допросе. Однако, хотя он и уверен, что ещё миллион раз пожалеет обо всём этом, он так же чувствует: это будет весело.***
«Тэн-хён, ну сколько можно готовиться к экзамену! Ну обрати на меня внимание! Я прямо здесь!», –…хотел бы сказать Марк, глядя на то, как бесконечно его хён повторяет матчасть, расхаживая из одного угла кабинета в другой, потому что у него скоро — экзамен на капитана полиции. Он делает это с самого, неверное, рассвета, а может даже начал задолго до него; а Марку, вообще-то, нужно внимание. Выпрашивать его, кстати, он уже привык. — Тэн-хён, — с улыбкой воодушевлённой заглядывает в чужие глаза, чуть наклоняя голову вниз, на уровень старшего. — Я могу как-то помочь? — Выяснить все обстоятельства и сделать отчёт может только комми- Оу, помочь? Он отвлекается, наконец, от бессмысленного и бесконечного бормотания себе под нос, и встречается с Марком взглядами. — Можешь, — бросает мимолётно. — Сделай мне кофе. Он тут же возвращается к бормотанию, повторяя какие-то факты из памяти, насчёт которых уверен, что они встретятся на экзамене. Марк как-то разочарованно вздыхает на это, скользя взглядом вдоль просторного пустующего кабинета, и сам бормочет: — Я что, обслуга какая-то? Только и делаю, что ношу кофе Тэну и сигареты Тэёну… — Но ты сам предложил помощь, — подмечает вдруг Тэн интонацией какой-то вскрадчивой, ироничной, и плюхается на синий мягкий диван. — Так что не можешь отказаться. Марк оборачивается, метая на него ошарашенный взгляд. — Ты что… Услышал? Удивительно, ведь бормотал Марк почти шёпотом; и, кроме того, делает он это часто, но до сих пор не получал никаких замечаний по этому поводу. — Да, — ухмыляется Тэн, с улыбкой саркастичной запрокидывая голову. — Я вообще всё слышу. — «Всё»? — каждое его слова погружает Марка во всё больший шок и заставляет напрягаться. — Ага, всё, — подтверждает старший, вновь ухмыляясь невинно. — И то, что ты бормочешь про Тэёна постоянно, когда он тебе что-то поручает, и то, что ты там себе под нос шепчешь, когда мы с тобой ругаемся, — на лице его рисуется какая-то злобная усмешка. — О, и тот случай, когда полковник наорал на тебя за то, что ты собаку впустил… — Хватит! — не выдерживает Марк и кричит, чувствуя, как стремительно краснеет. — Тебе… Сахар добавлять? — Да, пожалуйста, — заключает Тэн, гордый от того, что разоблачил младшего и застал его врасплох. Марк обиженно цокает и подходит к кофемашине, принимаясь делать напиток для своего любимого-обожаемого-дорогого хёна. Солнечные лучи падают сквозь окно причудливыми прямоугольниками на плиточном полу; Тэн позволяет голове немного отдохнуть и откидывается на спинку дивана, на пару минут забывая о всякой подготовке к экзамену. Последний раз он готовился к экзаменам, наверное, в университете; но приёмы по типу многократного повторения информации помнит до сих пор. Из приоткрытой форточки дует лёгкий майский ветерок, колышет страницы календаря, висящего на стене. Время скачет так быстро, но в то же время течёт очень медленно. Когда Марк, наконец, заканчивает с кофе, он протягивает стаканчик с ним, горячим, Тэну; оттуда вверх тянется бесконечный прозрачный пар. — Вот, твой кофе, — зачем-то озвучивает он, натягивая улыбку наигранную ради приличия. — Спасибочки! — Тэн бодро хватает стаканчик в руку и, не глядя даже, буквально залпом выпивает кофе… Что?! — Тэн-хён! — вскрикивает Марк, в панике даже протягивая руки, но замирая на месте. — Ты что творишь?! Он же горячий! Однако Тэн, как ни в чём не бывало, стаканчик — уже пустой — невозмутимо протягивает обратно, выдыхая довольно и расслабленно. — Ничё не горячий, — бросает он с улыбкой. — В самый раз. Марк смеряет его ошарашенным взглядом ещё несколько секунд, пытаясь хоть как-то это всё переосмыслить. Тэн только улыбается ему, мило и невинно, будто ничего в этом такого нет — выпить только что приготовленный невероятно горячий кофе за пару глотков. Младший всё-таки берёт стаканчик несчастный, чувствуя, как по коже его бегут мурашки. — В такие моменты я понимаю, почему тебя называют странным… Тэн тихо посмеивается. Утро майское разрастается, разгорается; в прохладном воздухе, через окно проникающем, чувствуются нотки свежести и чего-то цветочного. Сегодня, думает Тэн, должно быть, тоже ничего не произойдёт; как, впрочем, и вчера, и позавчера, и на прошлой неделе… Ну, максимум, кто-то собаку украдёт. Ему бы сменить место работы не помешало, такому энтузиасту в поиске адреналина; но всё, почему-то, никак… Бегут дни, бежит время неостановимо, а Тэн до сих пор не понял, в чём же главная фишка этой необычной, жестокой и прекрасной штуки под названием жизнь. — Тэн-хён, — зовёт Марк, плюхаясь на диван рядом со старшим и всматриваясь в чужое лицо. — А почему ты так сильно хочешь стать капитаном? Марк — слишком ребёнок. Такой беспечный и беспомощный, а ведь ещё считает себя вполне взрослым, самостоятельным и независимым. Он обожает фотографировать на свой старенький полароид и подолгу разглядывать получившиеся фотографии, в основном, природы; любит музыку подростковую и тёплые летние вечера, и вообще походит на ангела. У Марка доброе сердце, хотя и слегка злой язык, жажда чужого внимания, нескончаемые сомнения в себе, всепоглощающее необузданное любопытство… …и очень много проблем в жизни. — Ммм… Не знаю, — честно признаётся Тэн, пожимая плечами и вытягивая самого себя из бесконечного повторения материала. — Просто… Когда я думаю о том, что стану капитаном полиции, — он вскидывает вверх руки, — у меня дух захватывает! Марк на это только улыбается; в принципе, адекватного и вдумчивого ответа от Тэна ожидать и не стоило. Но он не винит Тэна ни в чём; ведь, в любом случае, движимый нескончаемым интересом, любопытством, и — совсем немного — одиночеством, Марк всегда последует за ним, шагнёт даже в неизвестность. — А ты? — спрашивает вдруг старший, резко поворачиваясь к Марку (тот даже вздрагивает). — Ты почему хочешь стать капитаном? — Я?.. — переспрашивает, хлопая ресницами. — Да мне, вообще-то, не принципиально… Знаешь, почему я решил стать полицейским? — Хм… — Тэн щурится задумчиво, перебирая возможные и кажущиеся ему реальными варианты в голове. — Тебе нравится ловить и пиздить людей? — Нет, — мотает Марк головой и хихикает. — Тогда… Ты любишь расследования и запутанные преступления? — Снова мимо. — Дело в высокой зарплате да? — и эта мысль, почему-то, вдруг кажется Тэну правдоподобной; он щурится и кивает, мол, я тебя раскусил. — Да по-любому же из-за зарплаты. Марк самодовольно вскидывает бровь и вновь головой мотает, гордый от того, что Тэн не смог его раскусить. — Неа! — бросает он с улыбкой, после чего лицо его принимает какой-то серьёзный, вдумчивый вид. — На самом деле, мне просто нравится наблюдать за людьми, которые… Которые переступили закон. Тэн с непониманием в глазах приподнимает бровь. — Почему? — Ну… — тот глазами пробегает по потолку, раздумывая, как корректней донести свои мысли. — Всегда интересно, что творится в головах у преступников. Хотя Тэён-хён говорит, что полиции всегда интересна хулиганская натура, — он наклоняет голову набок, — мне больше нравятся такие люди, про которых говорят… Ну, «в тихом омуте…». Уголки его губ расходятся в невинной улыбке, и Тэна посещает мысль о том, что с таким же успехом Марк мог пойти на психолога или кого-то ещё, кто имеет дело с тем, что творится у людей в голове. Но он решает не озвучивать это вслух, а только кивает головой так, мол, понятно, понятно, Марк, всё ясно. И Марк этот, кажется, хочет сказать что-то ещё; но успевает только рот открыть, как вдруг внимание обоих привлекает внезапно открывающаяся дверь в кабинет. — Парни, он меня заебал. В проходе виднеется Тэён; вид у него самый настоящий, что ни на есть, замученный; он руку прячет в фиолетовых волосах и нервно выдыхает. — Кто? — спрашивает Тэн, уже позабыв о том, чей допрос его друг должен был проводить. — Да Кай этот, — бросает Тэён, имя его как-то брезгливо выделяя; кажется, одно его упоминание вызывает у него отвращение и злость. — Только и толдычет, что без адвоката ни слова не скажет. Просто блядство. За что мне всё это?.. — За все твои выебоны и занудство, полагаю, — подмечает Тэн с ноткой язвительности. — От кармы не убежишь. — Тэён-хё… Сонбэ, — Марк встаёт с дивана, смеряя парня оценивающим взглядом. — Ты хочешь, чтобы мы тебе помогли провести допрос? — Чего? Нет, — пфыкает, однако, тот, не желая, видимо, признавать, что нуждается в помощи. — Сам справлюсь. Я здесь профессионал, вообще-то. — Да ну? — Тэн тоже поднимается на ноги, бросая на капитана Ли снисходительный такой взгляд. — Тогда зачем пришёл? Поныть, что ли? — Тэён-сонбэ, — Марк, кажется, отступать и не думает, и только настойчивый шаг вперёд делает. — Если нужна наша помощь — так и скажи. Тэён отводит взгляд куда-то в сторону, нервно прочищая горло. Нависает неловкая и давящая тишина — только щебет птичек за окном слышен — и, кажется, в эту минуту Тэён делает усилие над собой, преодолевает себя так, как никогда в жизни ещё ему не приходилось. И всё это выливается в отчаянное-раздражённое-озлобленное-умоляющее: — НУ ПОМОГИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА! Тэн хихикает язвительно над ним, а Марк натягивает добродушную улыбку. Уже через несколько минут они стоят перед дверью, ведущей в камеру для допросов. Да, за этой дверью произошло очень много странных и не очень приятных историй, о который не особо хочется вспоминать. Ведь многие люди, которых всем им троим приходилось допрашивать, были… Не очень дружелюбными и приветливыми. И Кай, должно быть, как раз один из таких. — Учтите, с ним разговаривать невозможно, — предупреждает Тэён своим голосом тяжёлым, метая короткий вгляд на Тэна и Марка. — Как я и ожидал, он оказался тем ещё мудилой. С этими словами он дёргает ручку и открывает дверь. В камере освещение блеклое и холодное, и вообще там, в принципе, холодно само по себе; неуютно и темновато. В центре самом стоит стол, по обе стороны от него — по одному стулу; просто идеальная напряжённая обстановка и ничего лишнего. На одном из стульев сидит Кай. Тэн впервые узнал о нём вчера, увидел на глянцевой модной обложке; и вот, уже сегодня — он видит его вживую. Совпадение ли это? Судьба?.. В любом случае, видеть знаменитость всей страны, востребованного танцора и хореографа прямо здесь и сейчас, собственной персоной, дышать с ним одним воздухом — о таком Тэн и подумать бы раньше не мог, и это, однозначно, очень круто. Кай поднимает на них неприветливый — враждебный даже — вгляд, и, похоже, здороваться даже не собирается. Зато это делает Марк. — З-здравствуйте! — говорит он и тут же кланяется вежливо, но растерянно. Возможно, Тэна немного раздражает то, что Кай на приветствие Марка и бровью не ведёт, такой важный, блин. Поэтому Тэн просто берёт и, чтобы перехватить чужое внимание, резко и громко хлопает ладонями по столу; Чонин вздрагивает от неожиданности. — Так, ну и чего мы молчим, уважаемый Кай? — бросает он с вызовом, дерзко заглядывая тому прямо в глаза и растягивая губы в проницательной улыбке. — Порядочному человеку скрывать нечего! У Чонина брови ползут к переносице стремительно, но Тэну это, почему-то, только больше нравится. Тем не менее, отвечать он всё равно не спешит. Марк спохватывается первым и тут же силой отодвигает Тэна подальше от стола, с улыбкой неловкой и виноватой даже посмеиваясь. — Извините! Он у нас немножко того! — потом поворачивается к Тэну и шипит озлобленно: — что ты творишь, хён?! — Хорошая попытка, лейтенант Ли, — а Тэён, однако, его метод странноватый оценивает; потом фыркает и скрещивает руки на груди. — Но это бесполезно. Этого плясуна ничем не проймёшь… — Насколько я знаю, — неожиданно где-то позади раздаётся незнакомый голос, заставляя всех троих полицейских вздрогнуть и обернуться, — вам запрещено оскорблять допрашиваемого по признаку пола, расы, национальности, возраста, профессии и вообще всего, что касается личности. В дверном проёме, на пороге кабинета, стоит красивый парень с аккуратно уложенными пшеничными волосами, в сером кардигане и чёрных до блеска начищенных ботильонах. Он глядит на Тэёна с нескрываемым высокомерием, глядит насковозь, прожигая этим надменным взглядом своим, до костей пробирающим. Тот, в свою очередь, проходится по нему взглядом сверху вниз, снизу вверх, и: — Ну зашибись! Марк удивлённо раскрывает рот и от всплеска эмоций даже бросается на Тэна, обхватывая его руками и тряся на плечи. Тот, в свою очередь, не может понять ни разочарования Тэёна, ни этой ошарашенности Марка, пока последний вдруг не шепчет куда-то в пустоту восторженно: — Э-это же Л-ли Тэмин! — А кто это?.. — вполголоса спрашивает у него Тэн. Марк переводит на него ещё более удивлённый вгляд и неосознанно повышает громкость голоса: — Т-ты серьёзно его не знаешь? Это адвокат, очень успешный и умный, у него девять из десяти побед! Он очень крутой! — Хм, — Тэн щурится, — тогда почему же я его не знаю? Их разговор прерывает сам Тэмин, громко и демонстративно прочищая горло. — Я, вообще-то, здесь стою. Марк опоминается и зачем-то кланяется ему, а Тэн натягивает только неловкую довольно улыбку. Он замечает, как Чонин без лишний раздумий поднимается с места, уверенный, похоже, в том, что этот адвокат вот так просто заберёт его. Но ведь так не бывает: он должен предоставить алиби, которого у этого Кая, по сути, просто не может быть. — Вы, должно быть, подозреваете Кая по ошибке. Он вчера не был ни в каком клубе, — сообщает Тэмин, самоуверенно глядя Тэёну прямо на самое дно зрачков. — У меня есть алиби. Тэён ничего не говорит; только молча наблюдает за тем, как Тэмин достаёт из кармана кардигана какие-то бумажки и протягивает его. Эти бумажки оказывается двумя билетами на киносеанс; кстати, равно на двадцать один ноль ноль, да ещё и в совершенно другом районе города… — Это наши билеты в кино, — объясняет он, каждую букву с какой-то чёткостью и язвенностью выговаривая. — Как видите, Кай вчера был занят. Так что теперь отпустите его. Чонин уже сам готов уходить отсюда со всех ног; однако Тэёну, похоже, в голову закрадываются смутные сомнения. Он с недоверчивым прищуром глядит на Тэмина и всё-таки решает поинтересоваться: — С чего бы такому, как Вы, ходить по киношкам с таким, как он? Тэмин на это усмехается, ни секунды не теряясь, и простодушно бросает: — О, мы с Каем давние друзья! — а потом лицо его принимает более серьёзный, даже злоумышленный, вид. — А теперь, если позволите, мы пойдём по своим делам. Не дожидаясь ответа, он бесцеремонно хватает Чонина за руку, и, напоследок бросив на Тэёна победоносный взгляд, молча удаляется из комнаты. Тэёна, вообще-то, это не бесит… Хотя да, бесит. Тэн замечает это по его разозлённому пассивно-агрессивному взгляду, направленному вслед уходящим парням. — Тэён-сонбэ, — слегка неуверенно начинает Тэн, кладя руку ему на плечо, — может, ты обознался? Может, это не Кай был в той машине?.. Оказавшись на свежем воздухе, Чонин вдыхает полной грудью и с облегчением выдыхает; он почему-то чувствует себя так, будто Тэмин только что буквально вытащил его из заточения. Ему, национальной знаменитости, крайне опасно во что-то влипать и связываться с полицией — если только не в качестве подозреваемого — и вообще как-либо портить репутацию. Тэмин выглядит довольным самим собой, довольным своей работой: не каждый на его месте смог бы за несколько минут достать два билета и предоставить фальшивое алиби. Вот он — проффесионализм. — Спасибо тебе, Ли Тэмин! — не выдерживает Чонин и решает всё-таки поблагодарить парня, широко и искренне улыбаясь при этом. — Ты просто гений. Я даже сам почти во всё это поверил. — Да, меня часто так называют, — с ухмылкой гордой бросает тот, отбрасывая локоны волос с лица лёгким элегантным движением. — Гением? — Чонин улыбается ещё шире и ещё ярче. — Тэмином, — однако, отвечает тот, и не понятно: в шутку это, или же всерьёз. А потом у него в голове будто что-то щёлкает и он опоминается; останавливается резко, бросая на Чонина какой-то странный, нечитаемый взгляд, и заявляет: — точно! Я же обещал тебе въебать!***
Отпуск отменяется. Тэмин носит серые рубашки, застёгнутые на все пуговицы, пьёт очень много кофе и совершенно случайно увлекается своим собственным самодельным расследованием. У него вгляд, всё-таки, очень усталый для его двадцати пяти; зато невероятный интерес, любопытство и тяга, чёрт возьми, к приключениям. Ну почему нельзя избавиться от неё каким-нибудь хирургическим путём?.. Вечером клуб забит по самое никуда. Да, Тэмин приехал в него; нет, на ради развлечений. Он и сам не может найти в себе точную причину; возможно, просто не может так просто взять и забить на произошедшее здесь день назад, а, быть может, надеется найти потерянный телефон… Это не важно; факт есть факт: этот клуб неожиданно заинтересовал его. А, и ещё Кай попросил его съездить туда. Сам он не поехал, ибо расписание у него составлено с раннего утра вплоть до самой глубокой ночи. Но Тэмину, в общем-то, никто и не нужен; его и одного, думает он, хватит. Ему слегка плохеет при входе в душный клуб, переливающийся сотнями цветов. Первое, что он подмечает: тут нет тех охранников, что были в прошлый раз. Уволились?.. Мерцающий неоновый свет давит на сознание, и Тэмин замечает, что людей тут больше. Кроме того, это другие люди. Они старше; можно сказать, более разнообразны и по возрасту, и по внешности, нежели те почти двадцать людей, что были в прошлый раз. Неужели здесь нет никого из прошлых посетителей? По ушам бьют ремиксы популярных песен, по ощущениям — ударяют молотком по голове, прикрытой железной каской. Люди давят со всех сторон, и Тэмин решает не сдаваться; какой у него там принцип? «Если уж что-то начал, то надо идти до конца»?.. Вот и отлично. Он тратит весь вечер и ещё половину ночи на то, чтобы выведать у посетителей хоть какую-нибудь информацию. Это, конечно, очень тяжело, потому что со всех сторон люди толкаются, а молоток всё так же безостановочно бьёт по голове, и разглядеть что-либо в этом растекающемся мельтешащем неоновом свете довольно трудно, но. Это же Ли Тэмин, и нет ничего, чего бы он не мог. Поэтому за этот чрезвычайно трудный вечер Тэмин узнаёт: Первое. Настоящему хозяину данного клуба совершенно плевать на то, что там происходит, и он уже давно сюда не приходит. Второе. С тем Лукасом никто не знаком лично, но все знают, что он хозяину приходится каким-то приятелем, и потому тот позволяет ему время от времени снимать клуб и устраивать там вечеринки. Третье вытекает из второго. Все люди, которых видели тогда Тэмин и Кай — это друзья Лукаса, а охранники — лично нанятые им работники, которых теперь, наверное, будет никак не найти. Четвёртое. Лукас пиздецки богат, но никто и понятия не имеет, где он живёт, работает, и откуда у него вообще столько блядских денег. Пятое. Никакого убийства вчера не было. Приехавшая полиция обнаружила только пустой клуб без крови и каких-либо других следов преступления. — И что ты мне хочешь этим сказать? — интересуется у него Чонин, когда тот посреди ночи звонит по телефону, чтобы всё это рассказать. — У нас были галлюцинации или что? — Да хуй его знает, — признаётся Тэмин честно. — Может, там нам что-то незаметно подсунули и мы словили трип. Ну, или нам память изменили, всякое может быть. В иллюминатов веришь? Над головой его простилается чёрное-чёрное полотно, полное рассыпанных беспорядочно точек-звёзд. Вокруг тихо и глухо, мертвенно-молчаливо глядят на Тэмина покорёженные стволы деревьев с зеленеющими переплетёными кронами, стремящимися к небу. До дома ещё далеко, ведь он на самом конце улицы; зато воздух свеж и прохладен, и солнце не печёт, чего так категорически не хватает днём. — Нет, — отрезает Чонин твёрдо. — Нет, не верю, Тэмин, я что, по-твоему, на долбаёба похож? — Ну, — тот пожимает одним плечом, — да? Небо сгущается, и Тэмин сам не понимает, каким образом то злополучное сообщение Кая довело его до раздумий о дурацком клубе SuperM глубокой ночью, будучи бесстрашно посреди улицы и болтая с этим самым Каем по телефону. — Слушай, — вдруг спрашивает Чонин, меняя интонацию голоса. — А чё это ты вдруг так резко заинтересовался этим случаем? Как же отпуск? — Отпуск отпуском, — произносит Тэмин, — а вот массовых галлюцинаций у меня давно не было. Похоже, придётся чуть-чуть копнуть в это. — Да не галлюцинации это были! — раздаётся в трубке громко-громко, и Тэмин даже ненароком оглядывается по сторонам, мол, не слышал ли кто. И это, на самом деле, очень тупо, потому что на улице он сейчас, блин, один такой сумасшедший. — Мы не знаем наверняка, — невозмутимо и легко бросает он. — В любом случае, либо мы ебанутые, либо все остальные, кто был в этом клубе в тот момент. Чонина его слова ни капли не успокаивают, а только бесят ещё сильнее. Бесят и пугают, настораживают, загоняют в панику. Потому что ему в этом клубе ещё скоро выступать придётся, на что он уже согласился без возможности отказаться, и поэтому сейчас он просто: — ТАК ЧТО МЫ ТЕПЕРЬ БУДЕМ ДЕЛАТЬ?! Ну зачем так орать? Ну почему у него такой громкий голос? И как вообще, чёрт возьми, можно быть таким паникёром?.. — Для начала, нам нужно разыскать этого Лукаса, — отвечает Тэмин, относительного сдержанно и спокойно. — Думаю, разговор с ним разрешит многие вопросы. А ещё было бы просто прекрасно связаться с полицией и попросить у них, ммм… Материалы по прошлому убийству? Только я всё это делать не собираюсь, ты тоже должен принять в этом участие, — он ухмыляется непонятно. — Если, конечно, хочешь жить. — О, так ты всё-таки мне поможешь?.. Чонин выдыхает с небывалым облегчением, и на душе даже становится так легко. Такого спокойствия он не ощущал уже очень давно. Ну, примерно с того времени, как Тэмин забрал его из полицейского участка. –…Я уж подумал, пошлёшь меня нахуй и скажешь самому решать свои проблемы, — произносит он устало. — Что, неужели совесть проснулась? — У меня её, вроде как, нету, — отшучивается Тэмин; однако в каждой шутке, как известно, есть доля правды. — Кстати, это твой первый подъёб в мой адрес. Добавляю тебе один балл к карме. — Чего, блин? — Тебе ещё девяносто девять до нормального человека. — Мда, Ли Тэмин, — Чонин демонстративно вздыхает в трубку. — Как ты с друзьями разговориваешь?.. — Мы не друзья. Мы бизнес-партнёры. Тэмин не спеша минует жилые дома, где во множестве окошек уже не горит свет; он наслаждается ночной прохладой и свежестью. Режим сна уже давно убит, так что беспокоиться ему не о чем. К тому же, завтра ему никуда не надо. — Ладно, проехали, — бормочет Чонин; он тоже невероятно устал после тяжёлого дня, но ему, в самом деле, не привыкать. — Лучше скажи, что я должен сделать. У тебя же есть какой-то план, да? Тэмин выдыхает в холодный воздух и на секунду останавливается, чтобы насладиться этой ночной тихой атмосферой, привлекающей его глухой тишиной, перебиваемой только шумом ветра, и полнейшим отсутствием людей. — Ну, завтра я буду отсыпаться, — сообщает он; уверенно и настойчиво, но, однако, не без улыбки. — Так что тебе придётся поработать. Твоя задача: достать материалы из архивов, связанные с клубом SuperM. Даже сквозь телефон он чувствует, как Чонин на другом конце провода не на шутку напрягается. — Стоп, что? — Добудь дела из архивов, — как ни в чём не бывало, поясняет Тэ, будто говорит про что-то совершенно обыденное, лёгкое и простое. — Любым способом. Ценой жизни и смерти. Чонин выдерживает недолгую паузу, о чём-то раздумывая. Где-то в кустах слышится тихое жужжание сверчков, а лёгкий порыв ветра колышет листву на высоких деревьях. — Говоришь так, будто это очень легко, — в конце концов, сетует Чонин. — Как в магаз за хлебом сгонять. — Я уверен, ты что-нибудь придумаешь, Ким Чонин, — Тэмин, однако, не унывает, придавая голосу своему какую-то приободряющую окраску. — Ты, всё-таки, не дурак. Используй своё очарование, ты же целиком и полностью из него состоишь. Чонин, честно, не знает: радоваться ему или плакать. Хотя, скорее всего, всё же радоваться; ибо слова эти из уст Тэмина звучат не иначе как комплимент. И, возможно, именно эта сила приободрения, которую Ли вложил в свои слова, и действует на Чонина: его как током прошибает, когда в голову приходит одна гениальная идея. — А знаешь что? — тут же говорит он, воодушевившись. — Я уже даже знаю, у кого можно попросить помощи. — У Бога, что ли? — усмехается Тэмин безобидно. — Нет. И вообще: потом узнаешь, — тот намеренно оставляет за своими словами какую-то загадку. — А сейчас иди спать. Завтра созвонимся. Тэмин не возражает, потому что спать ему действительно хочется, и, напоследок тихо посмеявшись, оставляет надежду на Чонина. Звёзды над головой то возгораются ярче прежнего, то предательски блекнут, и, кажется, желают спокойной ночи всем простым смертным, находящимся здесь, на земле.***
Чонин по волосам тёмным рукой проводит, отбрасывая локоны вездесущие с лица. Наносит кисточкой сиреневые тени на веки аккуратными, маленькими брызгами. Для полного эффекта добавляет на губы нежный блеск. Он смотрится в висящее на стене зеркало и улыбается собственному отражению. Кай совершенно точно похож на звезду, блестящим фиолетовым цветом взорвавшуюся. Это, в некотором роде, даже сносит крышу похлеще алкоголя. В наушниках беспроводных у него играет какая-то попсовая музыка, и Чонин ей в такт беззаботно подтанцовывает, расхаживая по пустому залу. Окно здесь раскрыто нараспашку, потому что только что была тренеровка и в воздухе витает такой привычный ему запах пота. Время после тренеровки для Чонина — самое любимое, потому что мышцы болят, ноги и руки болят, всё тело — болит, но эта боль — сладкая, нежно-мучительная и такая, на самом деле, приятная. Остальные танцоры уходят умыться, в туалет, в столовую или на свежий воздух; а Чонин, как повелось, ещё на долгое время остаётся в зале, один на один с самом собой. Он танцы обожает до глубины души, а танцевать, на самом деле, может когда угодно, где угодно и под что угодно; для счастья ему большего и не надо. И вся его слава и популярность — всего лишь окупившиеся труды и старания его жизни. В рюкзаке всегда, помимо косметички, так им обожаемой, припрятано, по меньшей мере, две бутылки воды. Чонин достаёт одну из них и делает жадно несколько глотков, усаживаясь на длинную деревянную скамейку, расположенную вдоль стены. Чонин сам по себе яркий, блестящий и солнечный. Он по-детски забавный и по-взрослому ответственный. Улыбается постоянно, смеётся и легко поддаётся эмоциям — какими бы они ни были — подбадривая и мотивируя всю свою команду. Ким Чонин — это малиновое солнце в нежных розовых облаках, уходящее по вечерам куда-то за горизонт. Кай — это блестящие взрывы звёзд на ночном тягучем небе, просторном и узком, горячем и холодном, бездонном и поверхностном. Он вынимает из кармана телефон ярко-красного цвета, приобретённый совсем недавно, и тут же принимается набирать сообщение. Он всё ещё помнит обещание, данное Тэмину, и собирается выполнить свою долю прямо сейчас. «здарова, ли тэён. это кай. у тебя есть невероятная возможность мне помочь» Лёгкие шторки слегка покачиваются от дуновения тёплого ветерка. Тэён вынимает изо рта сигарету и выдыхает дым, глядя куда-то в небо, чьи просторы закрыли белые, мягкие облака. Само солнце, кажется, обходит Тэёна стороной; особенно когда он курит прямо в здании, наивно полагая, что открытое нараспашку окно равноценно нахождению на улице. Когда телефон в кармане штанов вибрирует, Тэён не спешит его доставать. Запах сигарет с ментолом предательски заполоняет небольшой кабинет; хорошо ещё, что здесь никого, кроме самого Тэёна, нет, а то он точно бы получил пизды. Но это не точно. Он не знает, что бы было; его ещё ни разу не спалили. В конце концов, он докуривает сигарету и бросает её прямо из окна куда-то в высокую траву, колышущуюся на ветру. А потом всё-таки достаёт телефон. Читает сообщение. И охуевает. «ОТКУДА У ТЕБЯ МОЙ НОМЕР?!», — строчит он тут же, отдаваясь первому всплеску эмоций и не обращая, кажется, никакого внимания на сам смысл сообщения. Ответ приходит довольно быстро, но не утешает нисколько: «мне его дал кое-кто, чьё имя начинается на к, а заканчивается на ёнсу ;)» Зашибись. Тэён запрыгивает на подоконник, с недовольным лицом перечитывая первое сообщение, чтобы понять, чего от него вообще хотят. «Невероятная возможность помочь…». Это что, пранк какой-то? С чего этот Кай решил, что Тэён вообще захочет ему помогать? «Да пошли вы оба», — пишет он. Возникает непреодолимое желание выкурить ещё одну сигарету. Чонин вытягивается в полный рост, выпрямляет до предела руки, и устало как-то зевает. Хотя усталости как таковой он не чувствует; уже успел приспособиться к огромному количеству физической активности. Да, ему это по нраву. «грубо., а мне всего-то и нужно, чтобы ты достал из архива все дела, связанные с клубом superm, и отдал мне» Тэён, откровенно говоря, ненавидит, когда его хотят использовать в собственных целях. Например, как сейчас. Просто заебись. Помогать ещё кому-то. Он не мать Тереза и не Иисус, и даже не добрый самаритянин, чтобы помогать, кому попало, блин. Он, в конце концов, Ли Тэён. «Могу только небо в клеточку обеспечить», — печатает он, упиваясь собственной крутостью. «У меня нет причин тебе помогать. Понял?». Слишком глупо с его стороны полагать, что Чонин ничего не подготовил взамен. Ким ухмыляется, читая полученное сообщение, и сам облокачивается на подоконник; за окном городок виднеется совсем маленьким, как на ладони, а небо голубое нависает над ним бесконечным полотном. «мне есть, что предложить взамен, ли тэён-ши. услуга за услугу», — пишет он, уверенный в собственном успехе. «во-первых, я расскажу о том, что произошло в клубе той ночью». Тэён этому, на самом деле, ни сколько не удивляется; он, вообще-то, так и знал, что Кай всё-таки был в клубе тогда, когда тот его заметил. А алиби, представленное его адвокатом, жалкая фальшивка; да, Тэён это понял сразу же. Понял по упоямому молчанию Кая на допросе, по его настроенному тогда враждебно взгляду, по нему всему — работа научила Тэёна читать людей насквозь. «Теперь ты и так должен это рассказать, идиот», — пишет он. Желание закурить, кстати, безвозвратно пропадает. «во-вторых, я поговорю с кёнсу и попрошу его съехать. хотя, если уж на то пошло, то я мог бы купить тебе другой дом. у меня много денег и я добрый. что скажешь?» Тэён даже едва ли не падает с подоконника; он жадно вцепляется пальцами в телефон и с неверием перечитывает полученное сообщение. Неужели. Это. Правда? «Куда подъезжать?» Чонина это пробивает на добрый, безобидный смех; в принципе, он чего-то подобного и ожидал. Однако Тэён как-то даже слишком быстро согласился, хотя в глубине души он наверняка считает, что заключает сделку с Дъяволом. Должно быть, жильё — это его больная тема, ха-ха. В любом случае, Кай поймал его на крючок и теперь не должен ни в коем случае упускать. «тебе хватит часа на поиски архивов?» «Этого даже более, чем достаточно.» «отлично. тогда встретимся через час около клуба. поговорим прямо там. и ещё: НИКОМУ ОБ ЭТОМ НЕ ГОВОРИ И НИКОГО НЕ БЕРИ С СОБОЙ. я тоже буду один» «Договорились.» Тэён ещё сам не до конца понимает, во что влип. Солнце за окном светит ярко-ярко, однако тут же перекрывается вездесущими облаками тяжёлыми. Люди тянутся к этому солнцу; тянутся как только могут, жаждят его света, наслаждаются его лучами, тянутся, тянутся, тянутся. Тэён с энтузиазмом принимается рыться в архивах. Ему не впервой, и опыт у него есть; однако он бы соврал, если бы сказал, что когда-нибудь уже делал это секретно и даже, быть может, нелегально. Нет; у Тэёна есть один очень хороший принцип на все случаи жизни. «Не лезть не в свои дела». Именно поэтому он никогда не помогает людям просто так и если они не просят, именно поэтому он не задаёт лишних вопросов и не попадает в неловкие ситуации, именно поэтому он избегает множества проблем. А сейчас — сейчас что-то другое; однако, почему бы не помочь этому странному Каю, если уж это выгодно им обоим?.. Тэён мастерски перебирает коробки и роется в папках, глазами пробегает по названиям и выуживает только самое нужное. Да, дела по убийству, произошедшему в этом злосчастном клубе два месяца назад, в этом участке нет; оно находится у других людей. Однако два других дела Тэён всё-таки находит. Первое — самая обыкновенная и ничем не примечательная история о производственной травме, произошедшей с сотрудником клуба, который поскользнулся на скользком полу и упал. Ничего интересного: он получил перелом пальца и уволился, устроившись на новую работу в соседнем городе. А второе дело поинтересней. Случай с незаконным оборотом наркотиков. Пойманная на употреблении наркотиков молодая девушка так и не смогла сказать, кто ей эти вещества дал. Заявляет, что ничего совершенно не помнит. Виновного так и не нашли, а девушка — девушка живёт где-то недалеко, и при всем желании её можно легко найти. Ну, если Каю это, конечно, понадобится. Тэёну-то это точно не надо; его задача — всего лишь добыть материлы, которые он упаковывает в аккуратную фиолетовую папку. — Сонбэ, а что это ты делаешь? Внезапно позади раздавшийся голос Тэна заставляет его вздрогнуть и замереть на месте. Выходит довольно забавно, потому как недавно Тэён сам застал его за рытьём в архивах, назвав его занятие «хуйнёй». А ещё выходит страшно, потому что у него считанные секунды, чтобы придумать ответ. — Эм… Не скажу, — и он, кстати, никогда не умел их придумывать. Тэён оборачивается и напрямую встречается с Тэном взглядами. У первого вдгляд напряжённый, нервный и озадаченный; а у последнего, как на зло, любопытный и до ужаса заинтересованный. А если Тэн чем-то заинтересовался, то его уже, блин, не остановить. — Почему? — спрашивает он, вопросительно наклоняя голову вбок и взгляд невинно скашивая на фиолетовую папку. — А что это за папочка? Он уже думает (не дай Бог) подойди и взять её, чтобы собственнолично всё рассмотреть, как вдруг Тэён, быстро соображая, эту папку хватает и прячет за спину. Его движения выглядят суетливыми и очевидными, а вдобавок он ещё и натягивает совсем-не-подозрительную улыбку. — Какая папочка? Гениально, Ли Тэён, просто гениально. «Просто прикинься дурачком». — Эй, сонбэ, — Тэн скашивает на него неожиданно строгий и серьёзный взгляд, как бы кричащий о том, что против него не попрёшь. — Ты что-то скрываешь? — Нет, — тот невозмутимо вскидывает брови, усерднее пряча несчастную папку за спиной. — Да. То есть нет. То есть да. Нет. Тэн зависает на месте, поднимая на старшего глаза холодные-холодные, душу замораживающие; с ним играть, вообще-то, бесполезно. И Тэён это прекрасно знает. — Говори, что там у тебя, — не просит — приказывает Тэн, придавая голосу своему при этом суровую командирскую окраску. — Не скажу? — Говори, — повторяет ещё более строго. — Покажи, что ты там прячешь. — Это не твоего ума дело, Тэн, — бросает Тэён как-то снисходительно, видимо, решая дать отпор. — Никаких «Тэн» на работе, — заключает тот, пронзая насквозь взглядом своим испепеляющим. — Только «лейтенант Ли». Тэён на это с каким-то вызовом ухмыляется. — Не твоего ума дело, лейтенант Ли. Он намеренно выделяет последние два слова, и глядит при этом дерзко, упрямо; мол, ну и что ты мне сделаешь? Конечно, при других обстоятельствах Тэён мог бы рассказать Тэну о том, что и зачем он делает, но. Кай чётко и ясно ему написал о том, что говорить никому нельзя, и брать с собой тоже — никого нельзя. — Сонбэ, — зовёт Тэн после недолгой паузы. — Если ты мне не скажешь прямо, то я всё равно всё узнаю сам. Он говорит что-то ещё — интонацией твёрдой, уверенной, приказной — только Тэён его уже не слушает. Его мысли занимают не самые оптимистичные раздумья; в частности, он только сейчас осознаёт, насколько же опасно с его стороны вот так просто доверять этому Каю. Полицейские вообще не имеют права просто так давать материалов всем желающим, вне зависимости от их мотивов; к тому же, никто не знает, что у этого Кая на уме. Поэтому Тэёну — когда он всё это обдумывает — в голову приходит одна мысль. — Слушай, Юнцинь. — М? — брови Тэна вопросительно ползут на лоб, а в глазах рисуется непонимание от столь резкой перемены настроения старшего. — Мне сейчас нужно кое-куда съездить, — произносит Тэён, и его руки опускаются; Тэн выливливает взглядом фиолетовую непроницаемую папку. — Передать одну вещь кое-кому. И ты поедешь со мной. Он даже ответа не дожидается; бесцеремонно обходит Тэна и шагает куда-то в направление выхода. Гениально: взять с собой Тэна! Тот даже не сразу соображает, что вообще происходит и что означают его слова. Куда это они должны поехать и к кому? Спохватившись, Тэн догоняет его; вот только идею эту он, на удивление, принимает без своего особого энтузиазма. — Что это значит, сонбэ? — спрашивает сходу. — Ты должен передать кому-то эту папку? Тэён и не думает останавливаться и что-то объяснять; в коридоре сквозит холодный ветер, проникающий из всех открытых окон и дверей, каких только можно. Шаги эхом разносятся вдоль стен, и Тэну вдруг на ум приходит, что сейчас только час дня, и просто: «куда вообще Тэёну надо смываться посреди работы?». — Ты сам всё увидишь, — бросает он, однако, хладнокровно; его голос закрадывается под самую кожу. — Мне просто нужен свидетель. — Какой свидетель? — с каждым словом Тэн понимает всё меньше и настораживается всё больше. — Что происходит, сонбэ? Когда они уже выходят на улицу, в глаза безжалостно бьёт яркий солнечный свет, так (не) вовремя выглядывающий из-за облаков. Воздух необычно свеж и чист, и любой, оказавшийся сейчас на улице, наверняка не захочет возвращаться обратно в здание. Потому что вокруг всё цветет и дышит, сияет и кожу приятным ветром обволакивает; такое чувство, что лето — оно уже наступило. Тэён молча подходит к полицейской машине, белая поверхность которой буквально блестит на жгучем солнце. Тэн, в свою очередь, останавливается где-то в метре от парня, наблюдая с каким-то недоверием за тем, как тот открывает дверь и садится за руль. — Сонбэ, скажи честно, — слегка не уверенно и уж точно ни на что хорошее не надеясь начинает он. — Тебя кто-то шантажирует? Тэён только горло деловито прочищает, и выглядит он по-прежнему — строго, серьёзно, уверенно; он говорит: — Нет, лейтенант Ли, никто меня не шантажирует. Я сам кого хочешь зашантажирую. — Тогда в чём дело? — искренне недоумевает тот, всё ещё не спеша садиться в машину. У Тэёна во взгляде неожиданно мелькает что-то, Тэну не знакомое; что-то странное. Холодное, опасное; что-то постоянно молчащее, но в то же время кричащее. Кричащее: Будь осторожен со мной. Не доверяй мне. Я сам себе не верю. — Я просто хочу, чтобы хоть кто-то знал, что я не окончательно свихнулся. Тэн больше ничего не спрашивает; только молча кивает, как и следует, в общем-то, тому, кто ниже по рангу — однако, по-прежнему с сомнением и недоверием; и послушно садится на соседнее сидение машины. Только в эту секунду он понимает, что Тэёну, этому самому Тэёну, капитану полиции и, по совместительству, его давнему и лучшему другу, которому Тэн, на самом деле, с уверенностью доверит все-все секреты, есть, что скрывать. У Тэмина под ресницами какой-то смутный отпечаток остаётся довольно забавного сна, который он видел сегодня… ночью? утром? Он, в самом деле, даже не помнит, во сколько заснул; а разбудил его неожиданный звонок от Чонина. Последний, кстати, прямо сейчас ему в глаза невинно глядит, гордясь, должно быть, собственным успехом: самого полицейского заставил передать ему необходимые материалы, да ещё и при личной встрече, из рук в руки. — Что, хорошо поспал? — улыбается он, усаживаясь на водительское сидение и заводя машину; даже когда Тэмин ему не отвечает, улыбка всё ещё не сходит с его лица. — Я правильно понимаю, что ты попросил помощи у того самого капитана, — в конце концов, интересуется он, однако, слегка неохотно, — который тебя допрашивал? — Именно у него, — Чонин улыбается ещё шире и ярче, как самый настоящий умный дурачок. В машине даже с открытыми окнами Тэмину становится трудно дышать, и солнце беспощадно так печёт, отчего жарко-жарко-жарко. В эту минуту он искренне мечтает о дожде. Холодном, бледно-синем, долгом проливном дожде, после которого ещё свежесть везде и повсюду, и дышится легко-легко. — Вот бы дождь пошёл, — сообщает тихо Тэн, кажется, куда-то в пустоту, наблюдая за стремительно меняющимся пейзажем за окном. Мимо мелькают люди, которые от жары майской тоже мучаются, спастись никак не могут; а потом он медленно осознаёт, в каком же районе они едут, и даже видит вдалеке… …Тот самый клуб?! — Зачем ты везёшь меня туда? — тут же вскрикивает он, побольше выглядывая из-за окна и убеждаясь, что на горизонте действительно виднеется этот злополучный ночной клуб. — Зачем тебе в SuperM? — Успокойся, лейтенант Ли, — сдержанно просит Тэён, ни на секунду не отвлекаясь от дороги. Он выглядит очень сосредоточенным и… Задумчивым? — Я всё объясню. — Ты смог найти какого-то другого свидетеля? Кто это? Их несколько? — Тэн, однако, не даёт ему и шанса «всё объяснить», поворачиваясь к нему и засыпая бесконечными вопросами, голосом, по тону близким к панике. — Это кто-то из работников? Так значит, кого-то всё-таки убили? То есть, тебя реально шантажируют или что? А зачем им папка? Тэён судорожно выдыхает, тем не менее, стараясь изо всех сил держать себя в руках. — Нет, это Кай, он один, нет, не знаю, ничего подобного, понятия не имею. У Тэна в глазах стремительно рисуется непонимание, перемешанное со злостью и страхом, подкреплёнными недоверием и волнением, и всё это выливается в одно беспокойное и протяжное: — Тэён-хён! — Я просил не называть меня «хёном» на работе, — спокойно и с ноткой недовольства комментирует тот, когда они уже подъезжают к клубу. — А мы сейчас, вроде как, и не на работе! — возражает Тэн в ответ, своего недовольства тоже не скрывая. Тэён тормозит неспеша у самого тротуара, метрах в пяти от клуба, когда вдруг замечает, что напротив них тоже паркуется какая-то машина. Это тот самый красный лексус, за рулём которого он видел Кая тем вечером. Однако он и припомнить это не успевает — дверь открывается, и сам Чонин уже выходит из машины, взгляд приветственный бросая на полицейский автомобиль, видимо, ожидая, пока Тэён выйдет тоже. В эту секунду Тэн вообще перестаёт что-либо понимать. — Что за фигня?.. — Выйди, скажи хоть «привет» ему, — бросает Тэён не то в шутку, не то всерьёз; его не поймёшь. Он и сам выходит из машины, и не успевает даже дверь за собой дверь, как тут же слышит голос Чонина: — Эй! Я, вообще-то, сказал, что ты должен приехать один! Тэён захлопывает дверь, поднимая на парня холодный, строгий и непроницаемый взгляд; в чужих глазах он натыкается на хмурое возмущение. Чонину факт нарушения обязательств безжалостно бьёт под дых, и он даже не пытается скрыть поселившейся на лице настороженности; а слова Тэёна ещё и усугубляют всю ситуацию: — Кажется мне, я тут главнее. И это я решаю, с кем мне ехать и ехать ли вообще. Изначальное ощущение своей лишности Тэна теперь перерастает в какое-то ощущение собственной необходимости; даже если Тэён и взял его в качестве свидетеля для галочки, после его слов он, тем не менее, чувствует контроль над ситуацией. Поэтому на Чонина смотрит уверенно; уверенно и с улыбкой. Возможно, Чонина это бесит. — Ахах, — неожиданно из машины Кая выходит ещё один человек, которого прежде ни Тэён, ни Тэн не заметили; и это… Тэмин?! — Да ты ведь просто хотел доказать своему дружку, что не поехал крышей. Что здесь делает Тэмин?! Тэёну при виде этого высокомерного адвоката становится не по себе; он губы поджимает, но молчит, потому что даже понятия не имеет, как реагировать на столь внезапное появление. Тэмин смеряет его надменным взглядом, и, кажется, хочет добавить что-то ещё, чтобы уж точно на место поставить; как вдруг Тэн, смелости набравшись вместе с вдыхаемым воздухом, резко бросает: — Между прочим, всё честно. Если Тэён-хён не должен был приводить меня, — он скашивает на Чонина свой проницательный взгляд, — то и ты не должен был брать с собой своего адвоката. А потом он /слишком/ внезапно пересекается взглядом с Тэмином. Надменный, незаинтересованный, но злорадский взгляд Тэмина создаёт необычную картину на фоне всего происходящего; Тэн даже не замечает, как пристально засматривается на него. Глаза небесного оттенка, в которых плещется холодное море, затягивая в свою синюю таинственную глубину, в застывший на морозе бледный лёд, в тучи, серые, свинцовые и тяжёлые от дождя, который, кажется, вот-вот обрушится прямо на Тэна, выпотрошит наружу все его мысли, всё прочитает и всё узнает, и насквозь увидит, как какой-нибудь рентгеновский аппарат. Тэмин глядит на него смело, уверенно; но холодно и даже, может, враждебно; в небесной радужке отражаются яркие лучи солнца, которые заставляют его совсем слегка сощурить глаза, из-за чего их разрез становится ещё изящней, и ресницы тенью опадают на бледную кожу щёк. Тэну кажется, что он видит в глазах Тэмина целую Вселенную.— ♤ –