***
Все ощущалось будто в замедленной съемке. Казалось, все замедлилось, и Гарри понятия не имел, где он нашел в себе смелость произнести заклинание, тем более вспомнить само заклинание. — Протего! — закричал он, быстро применяя Остолбеней, которое, точно никогда не пройдет сквозь защиту Снейпа. Снейп увернулся от проклятия, хотя Гарри подумал, что оно могло задеть его, судя по уважительному выражению, появившемуся на лице профессора. Гарри надеялся, что Снейп простит его, и попытался стереть этот взгляд быстрой чередой странных проклятий, которые Гермиона нашла для него в одной книге. Заклинания были вышедшие из моды и скорее странные, чем темные. Например, Цефаласпидея, с помощью которой можно было обратить в одежду Снейпа в слизь, но Гарри удалось испачкать только один рукав. Медуза Абла превратила бы волосы Снейпа в безобидных садовых змей, если бы он аккуратно не отбил его обратно в Гарри, которому пришлось хорошо постараться, чтобы его развеять. Майсор выстреливал разноцветными лентами из палочки — и пытался связать Снейпа, как майское дерево, вокруг которого водят хороводы в традициях многих стран. Последнее, как ни странно, победило: Гарри поднырнул под Таррантеллегру от Снейпа, впервые благодаря небеса за низкий рост, и ленты привязали руки Снейпа к бокам, прежде чем он успел отразить заклинание. Гарри был весьма горд собой, но если тлеющий гнев во взгляде Снейпа на что-то и указывал, то лишь на вероятность того, что вскоре он пожалеет об этой победе. Гарри убрал ленточки, и Снейп применил очищающее заклинание к своей измазанной слизью мантии, а затем окинул Гарри отчетливо оценивающим взглядом. — Я удивлен эклектичностью ваших познаний, мистер Поттер. — Гермиона помогала мне в библиотеке в поисках того, о чем больше никто не помнит, сэр, — сказал Гарри, проверяя себя на наличие следов ожогов и пытаясь не обращать внимания на свербящие желание станцевать веселую джигу. Он знал по опыту, что оно пройдет через несколько минут. Подобные промахи доставляли почти столько же дискомфорта, как и настоящие удары, поскольку невозможно было отменить заклинание, которое подействовало неполноценно. Снейп кивнул и указал Гарри на записную книжку: — Отметьте все использованные заклинания: и те, что оказались эффективными, и те, которые не были, и даже те, что были на грани промаха. Я обнаружил, что когда рукав становится неприятно холодным, влажным и будто резиновым, то отчетливое колыхание при движении сильно отвлекает. Возможно, именно благодаря ему, вы смогли применить заклинание с лентами. Гарри улыбнулся с гордостью, хоть и чуть скрытой чувством обиды. Снейп не особо хвалил его в Зельеварении, но теперь с ним обращались если не как с равным, то, по крайней мере, не как с полным идиотом. — Да, сэр, — сказал он и присел на мгновение, чтобы записать последовательность заклинаний и полученный эффект. Закончив, он поднял глаза и увидел, что Снейп смотрит на него с непроницаемым выражением лица, от которого у Гарри все похолодело внутри. — Готово. Что дальше? — Конечно же, еще одна дуэль, — тон Снейпа явно подразумевал, что Гарри не так уж и сообразителен, как кажется. Гарри старался не принимать его тон близко к сердцу, когда встал и снова принял позу — дуэльную, а не одну из многих, которые он предпочел бы принять для Снейпа, — и выжидающе посмотрел на учителя. Остальная часть урока проходила в том же духе: шесть дуэлей, затем критический анализ Снейпа и заметки Гарри. В конце концов, Гарри удалось победить еще раз, хотя про себя он думал, что Снейп выиграл третью дуэль по чистой случайности, поскольку появился Добби и напугал Гарри как раз в тот момент, когда Снейп использовал чары Помех. Снейп, естественно, сказал, что в настоящей схватке можно нарваться на всевозможные отвлекающие факторы, и это не оправдание. Гарри изо всех сил старался не дуться, что, казалось, было темой дня. Он счел сегодняшний урок хорошим — жизнь редко поворачивалась к нему лицом, и было гораздо легче смириться, чем тратить все свое время на сетования по поводу несправедливости всего происходящего. Это не помешало ему немного обидеться на Дамблдора, когда его отвели обратно на кухню на урок Зельеварения перед обедом. Гарри был счастлив, что его отпустили с занятий во второй половине дня, хотя ему пришлось побороться за крохи свободного времени, когда составляли расписание. В конце концов они договорились о легком расписании, сосредоточив внимание на пяти, хотя нет — шести — предметах: окклюменция, защита, зельеварение, трансфигурация и заклинания, а также долгожданные уроки этикета. На сегодняшний вечер как раз запланировано занятие по этикету.***
Гарри нервно топтался перед зеркалом и пытался оценить себя; после обеда он принял ванну и теперь натянул на себя сводящие с ума шелковые боксеры, на этот раз в оттенке расплавленного золота. Боксеры были единственной вещью под простой, купленной ранее бордовой мантией. Он шалел от осознания, что Снейпу потребовалось бы совсем немного времени, чтобы поднять подол мантии, стянуть штаны и нагнуть его над столом. К сожалению, эти шаловливые мысли тут же отразились в виде весьма очевидно натянутой спереди мантии. Гарри взглянул на часы, порадовался, что времени достаточно для решения возникшей проблемы, тем более что он надел скользкие боксеры. Они так огибали все складочки и чувственно скользили по члену и яйцам, что казалось, будто его ласкают. Теперь он думал о том, как Фред держал его за яйца, в то время как Джордж присосался к соскам, и оба отказывались прикасаться к члену Гарри, пока тому не удалось хотя бы немного впустить член Фреда в горло. Они использовали его отчаянную похотливость и обратили ее в полезное качество, чтобы побудить его изучить желаемые навыки, — и он обнаружил, что было легче игнорировать рвотный рефлекс, когда остальное тело горело острой потребностью. Гарри откинулся на спинку кровати, продолжая наблюдать за собой в зеркале, поднял полы мантии, стянул боксеры ровно настолько, чтобы резинка прошла под яичками и подтолкнула их вверх, ближе к члену. Мгновение он смотрел на картину в отражении зеркала: исчезла притворная наивность, ноги раздвинуты, тело напоказ. Свободной рукой он обхватил член и приласкал так, как всегда любил, а затем просунул другую руку под ткань мантии, чтобы грубо щипать и теребить соски. Фред и Джордж показали, что такая ласка может ему понравиться. Он позволил себе подробно остановиться на всем, чему научился, испытывая наслаждение от собственного тела и благоговейный трепет от осознания, что может доставить удовольствие другим. Он вылизывал задницу Джорджа и трахал ее своим языком до тех пор, пока язык не устал настолько, что не мог произносить самые простые слова, а затем Гарри наблюдал, как Фред ублажал ту же дырку своим языком. Он даже умудрился кончить только от языка Фреда в своей заднице и губах Джорджа на своих. Этих воспоминаний было достаточно, чтобы спровоцировать его сейчас, и едва удалось не заляпать мантию, когда он с тихим стоном кончил на руку и на пол. К счастью, коротким заклинанием можно избавиться от беспорядка, но не от пятен на одежде: только стирка полностью выводит пятна. Гарри заправился, разгладил руками одежду, еще раз оценив какой свежеподрочивший у него вид, а затем сообразил, что если это окажется так же очевидно для Снейпа, как и для него самого, то, по крайней мере, это сработает как отвлекающий манёвр. Осталось пять минут до назначенного времени, поэтому Гарри вздохнул, захватил очередную новенькую записную книжку с пером, чернилами и палочкой и направился в гостиную.***
Снейп уже был на месте, когда появился юноша. Профессор стоял, прислонившись к каминной полке с напитком в руке, выглядя элегантно и одновременно неловко. В последний раз Гарри видел профессора в такой позе и с напитком в его кабинете. — Добрый вечер, профессор, — официально поздоровался Гарри, пытаясь проникнуться духом происходящего и притвориться, что он здесь, чтобы его соблазнили на короткую встречу, которую, по иронии судьбы, ему было категорически запрещено проводить со Снейпом. Снейп повернулся; в тусклом свете блеснул перстень с печаткой на правой руке, в которой профессор держал свой напиток. Гарри слегка поежился — если он правильно запомнил, это означало, что Снейп хотел сегодня вечером быть сверху, а Гарри искренне желал, чтобы это было допустимо. — Добрый вечер, мистер Поттер, — формально ответ прозвучал горячо, от чего у Гарри по спине побежали мурашки. Взгляд Снейпа прошелся по телу Гарри: от домашних ботинок до кончиков непослушных волос, задержавшись на тех местах, которые смущенно дернулись под пристальным взглядом. — Вы сегодня хорошо выглядите, — промурлыкал он, решительно приближаясь к юноше. Гарри определенно почувствовал себя добычей, и ему пришлось откашляться, чтобы не «пустить петуха», отвечая: — Спасибо, сэр, вы тоже в хорошей форме, — Гарри решил, что это прозвучало немного грубо для якобы тонкого флирта, но Снейп и сам не блистал деликатностью. Снейп прикрыл на мгновение тяжелые веки, затем посмотрел на руки Гарри, его одежду, казалось, он что-то обдумывал. — Спасибо, мистер Поттер. Можете звать меня Северусом, если хотите, — сказал он, поворачиваясь к бару, который скорее всего устроили и открыли для них домовые эльфы. — Можно угостить Вас выпивкой? Гарри понятия не имел, как справится с чем-то отдаленно похожим на янтарную жидкость, которая плескалась в бокале у Снейпа, но, к счастью, он заметил несколько знакомых бутылок в углу шкафа. — Просто сливочного пива, сэр, то есть, Северус, пожалуйста, — в последний момент Гарри вспомнил, что должен кое-что добавить: — Вы тоже можете называть меня Гарри, если хотите. — Отлично, — похвалил Снейп, демонстрируя свою подтянутую задницу пока шел к бару и наливал напиток в высокий, элегантно изогнутый стакан объемом с пинту. — Ты играешь в шахматы, Гарри? То, как прозвучало его имя из уст Снейпа, убедило Гарри в том, что речь идет не об игре с фигурами и доской, — и юноша вспомнил их прежний разговор о шахматах как о метафоре. — Да, сэр, хотя я не очень опытный игрок, — признался он и закусил губу из-за своей оговорки: он так и не смог привыкнуть больше не называть Снейпа «сэр». — Все в порядке, Гарри, я уверен, что могу дать тебе фору, — Снейп указал на два кресла у камина с уже поставленной между ними доской. — Черными или белыми? На этот вопрос Гарри тоже знал правильный ответ, поскольку профессор объяснял ранее, что более податливый и, зачастую, менее опытный партнер займет позицию обычно предназначенную для более слабого игрока. — Белыми, пожалуйста, Северус, — сказал Гарри, задаваясь вопросом, когда ему будет пятьдесят лет, станет ли он пытаться найти тех, кто захочет быть черными для его белых фигур, или переключится, как это сделал Снейп. Наверняка в этом случае Гарри будет одинок, как сейчас — Снейп, хотя даже профессор сейчас не был так одинок, как еще неделю назад. — В последнее время я предпочитаю черные, — произнес Снейп, садясь с другой стороны, и уставился на свои фигуры. — Возможно… ладьи будет достаточно? Он снял фигуру с доски и отложил в сторону, к большому ужасу других своих фигур, которых он заставил замолчать взмахом руки. Гарри достаточно хорошо разбирался в шахматах, чтобы понять, что профессор провел средний гандикап и дал ему начать с белых. Снейп объяснял ранее, но Гарри только сейчас задался вопросом, как связаны шахматы и флирт. — Кажется, да, достаточно? — сказал он, показывая свое невежество и чувствуя, как его желудок скукоживается, когда он задается вопросом, сколько еще ему придется играть в эти шарады. Он испытал странное облегчение, когда Снейп рассмеялся. — Гарри, для первого раза ты хорошо справился. Ты достаточно явно заметил мое кольцо, и я чувствовал себя комфортно, даже если на тебе не было украшения, указывающего на твои предпочтения. Это не редкость с молодыми волшебниками, которые не хотят афишировать свои действия и выбор так публично, особенно, если они еще не решили окончательно, что молодые ведьмы действительно не для них. Гарри откинулся на спинку стула и метнул взгляд на Снейпа, потягивая пиво. —Ты уступил мне ход и повел себя так, будто я особенно упитанный кролик, а ты — волк на охоте, — сказал он жалобно, хотя и не смог сохранять ровное выражение лица на протяжении всей отповеди. — Поверь мне, Гарри, в этом мире именно так многие мужчины будут видеть тебя и относиться к тебе, — Снейп выглядел обеспокоенным, прежде чем вернулся в режим лекции. — Ты хорошо держался в своих ответах до самого конца — хорошо, что ты был честен в своей неопытности, но не афишировал свою девственность; ты вспомнил о значении цветов фигур и, как только почувствовал дискомфорт, ты сообщил мне об этом. Настоящий ухажер счел бы это признаком либо дурного воспитания, либо просто неопытности, но, поскольку я твой наставник, то этот тупик был неизбежен. — Спасибо, сэр, — сказал Гарри, делая несколько заметок в записной книжке, пока Снейп говорил. — Так что там с гандикапом? Снейп лукаво усмехнулся: — Это способ ненавязчиво проверить твой истинный уровень неопытности. Если бы ты действительно оказался девственником в поисках кого-то, кто лишил бы тебя невинности, то вместо ладьи ты должен был попросить мою королеву — и я был бы польщен твоим выбором: это честь — быть претендентом на решение столь деликатной задачи. Гарри покраснел. — Итак, насколько мой опыт общения с близнецами засчитывается в, э-э-э, состояние моего гандикапа? — спросил он, делая новые записи. — Существует целая система, от большей части которой мы избавимся, так как она не понадобится, как только Фред и Джордж завершат занятия с тобой, и мы, так сказать, выпустим тебя на волю, — ответил Снейп. — Истинно нетронутый девственник может запросить гандикап на ферзевом фланге, хотя, по правде говоря, такой чистый девственник вряд ли будет искать компанию таким образом. Просить на фору коня или даже обе ладьи может быть более подходящим для твоего текущего уровня опыта, принимая во внимание план занятий, который мне сообщили прошлой ночью. Лицо Гарри стало намного, намного краснее, и он чуть-чуть глубже вжался в кресло. — Значит, если бы я делал ЭТО всего несколько раз, нужно было бы попросить пешку или что-то вроде того? — спросил он, тупо глядя на страницу, прежде чем выпалить: — Как много они тебе рассказали? Снейп поднял бровь, глядя на Гарри, и поерзал на стуле. — Они держат меня в курсе, максимально сохраняя твою конфиденциальность. Они должны были научить тебя… оральным навыкам. Это все, что мне известно. Утром они сообщили, что ты неплохо справился, и они нашли способ использовать твою… уникальную природу в качестве учебного пособия. Гарри на мгновение спрятал лицо за книгой, вспоминая и чувствуя, как натягивается ткань на его мантии. — Да, сэр, это… вы правильно описали масштаб, так сказать. Снейп фыркнул, и Гарри рискнул бросить взгляд, увидеть, как он пытается не рассмеяться. — Да, хорошо. Пешка была бы уместна в ситуации, которую ты описываешь, особенно с учетом твоего обучения в других искусствах плотских удовольствий. — Хорошо. Допустим, я согласен на гандикап… дальше что? — спросил Гарри, откладывая книгу и немного ерзая, пока чуть не заскулил от нежного касания шелка на члене и яйцах. — Дальше, Гарри, мы будем играть, и я попытаюсь использовать свое остроумие, чтобы соблазнить тебя, используя еще более тонкие намеки, чтобы узнать в каких постельных играх ты будешь сговорчивее всего, — Снейп сделал паузу, а Гарри покраснел и сделал ход пешкой, на что Снейп ответил таким же ходом пешки. — Твоя склонность называть меня «сэр», несмотря на мое приглашение к более близкому общению, будет воспринята либо как нежелание быть соблазненным, либо как желание, чтобы над тобой доминировали. Я, конечно, знаю, что это второе, но если ты… Если не осторожничать, поклонник воспримет это как первое и разочаруется. — Да, сэр, — проговорил Гарри с лукавой улыбкой, зная, что профессор не пропустит смысл конкретно этого ответа. — Как мне показать, что меня это не интересует? Я имею в виду, вежливо. Снейп удивленно поднял бровь: он явно ожидал другого вопроса. — Поддерживая вежливую дистанцию в разговоре, отыграв всю шахматную партию, а затем удалившись, будто в игре не было скрытого смысла, или даже уступив партию и уйдя, если находишь общество этого человека особенно неприятным, — пояснил он. — Научишь меня, как указывать мои… эм, предпочтения… не выходя и не говоря, что я хотел бы быть… — Гарри покраснел, не в силах продолжать, обнаружив, что это смущает его не меньше чем Снейпа — говорить такие вещи. — Несомненно. Хотя ты должен быть в состоянии сообщить о них мне, прежде чем я смогу научить тебя, как вежливо сообщать о предпочтениях другим, — сказал Снейп с лукавой ухмылкой, и Гарри понял, что определенно проиграл этот раунд. Он согласился, потягивая сливочное пиво и пытаясь думать. После долгой паузы он торжествующе ухмыльнулся: — Что ж, может быть, начать с основ и постепенно продвигаться вперед? Потому что мне нужно знать их все, чтобы случайно не согласиться на что-то, чего я не желаю, правильно? Снейп рассмеялся: — Не думай, что тебе это поможет. Тебе просто нужно будет рассказать мне о своих более экзотических интересах, — он откинулся на спинку кресла и потягивал свой напиток, а Гарри сделал шахматный ход, пока Снейп собирался с мыслями. Снейп рассеянно ответил на его ход, затем кивнул и сел. — Записывай, — резко сказал он. Гарри кивнул, приготовил перо и чернила. Снейп начал диктовать несколько сбивающий с толку список возможных сексуальных практик и способов предложить или отказаться от них, в то время как Гарри лихорадочно строчил, слишком занятый письмом, чтобы задавать вопросы или хотя бы осмысливать, что профессор считает переговоры о групповом сексе одной из основ. В конце концов Снейп замолчал, и они закончили вечер настоящей игрой в шахматы, где Гарри задавал праздные вопросы, пытаясь заставить Снейпа покраснеть, а Снейп изо всех сил старался заставить Гарри ерзать от ответов. Профессор выиграл игру, главным образом потому, что Гарри был слишком занят, обдумывая ответы в контексте себя, Снейпа и большой, хорошо оборудованной спальни. — Итак, — спросил юноша, когда они встали и привели комнату в прежний вид, — какая разница, кто выиграет игру? Снейп посмотрел на шахматы, теперь разобранные на ночь: фигуры били спрятаны в своих маленьких бархатных отделениях в ожидании следующей битвы. — Вообще говоря, соглашаясь на предложенную игру, ты даешь знак, что заинтересован и готов удалиться и заняться другими, более приватными развлечениями. Гарри задумался, затем кивнул. — Тогда на следующем уроке мы будем просто больше практиковаться? — Вряд ли, — ответил Снейп, качая головой. — Шахматы далеко не единственный метод сближения, поэтому в следующий раз я покажу тебе другие способы, которыми мужчина может сообщить тебе о своем интересе. Мы также должны поговорить о твоем особом украшении и о том, какую форму ты хотел бы для него выбрать. Гарри кивнул. Про себя он давно решил, что не хочет никакого другого знака, кроме печати Снейпа, которым тот пометит его, как принадлежащего себе, чтобы избежать подобных разговоров навсегда, но на самом деле знал, что профессор, возможно, не захочет его насовсем, и есть вещи, которые он должен знать, если в конечном итоге ему придется искать партнера самостоятельно. — Полагаю, что в моем хранилище что-то такое найдется, — сказал он, — э-э, в хранилищах. Хотя я не хотел бы носить герб Блэков. Думаю, нет. Снейп задумчиво кивнул: — Мы не можем рисковать и заставлять тебя вернуться туда так скоро, но тщательно составленное письмо позволит мне принести некоторые предметы для изучения. — Звучит неплохо, — ответил Гарри, но внезапно понял, что у него больше нет причин продолжать разговор. — Э-э, еще раз спасибо. За все, — сказал он, бесполезно жестикулируя. Снейп снова кивнул. — На здоровье, Гарри. Как ни странно, мне доставляет удовольствие обучать тебя. Ты очень интересный ученик, — он сделал паузу, и на его лице появилась ухмылка, прежде чем он добавил: — Ну, кроме зелий. Гарри мог только рассмеяться и согласиться, что все еще посредственен в Зельях, хотя сейчас он сосредоточился на них больше, чем раньше, желая произвести на Снейпа впечатление. — Да, сэр, — озорно сказал он, а затем повернулся, чтобы уйти в холл, прежде чем Снейп решит подразнить его чем-то, что заставило бы его мятежное тело реагировать и смутить его еще больше. — Спокойной ночи, — пропел он, направляясь к лестнице. — Сладких снов, мистер Поттер, — сказал Снейп ему вслед голосом, теплым от юмора и чего-то похожего на нежность. У Гарри было ощущение, что в этот раз они такими и будут.***