***
Когда Вейдер вошел в коридор дворца, он ожидал увидеть группу сановников, собравшихся, чтобы встретить вернувшегося на Корусант Императора. Но вместо этого нашел нескольких нервных помощников и советника. — Где приветственная делегация? — спросил он. — Боюсь, это все, что есть на данный момент, милорд, — указывая на двоих помощников, сказал советник. — Гранд-мофф Кинар должен был быть уже здесь, но он так и не явился. Сейт Пестаж уехал на его поиски двадцать минут назад. Вейдер устало вздохнул и окинул взглядом ангар. Алые гвардейцы, штурмовики и другие военные офицеры находились там в полном составе. Снаружи сотни эскортных кораблей готовы были сформировать защитный «коридор», когда появится шаттл Императора. Его не особо интересовала вся эта пышность, тем более когда люди оказывались неспособны ее организовать. С неохотой он достал свой комлинк, решив взять ситуацию в свои руки. Люк ответил почти сразу. — Привет, отец, — невнятно произнёс он, будто только что набил рот едой. — Да, я лечу в сенат. — Ты? — Вейдер на мгновение задумался, но потом вспомнил о политических уроках. — Хорошо, — исправился он. — Где ты? — спросил Люк. — Во дворце, — произнес Вейдер. — Надеюсь, ты не разговариваешь за рулем. — Мы остановились перекусить, — отозвался Люк. — Я не могу заниматься политикой на голодный желудок. — В таком случае, я надеюсь, что не найду на обивке спидера жирные пятна, — сказал Вейдер. — Я приведу его в порядок, — закатив глаза, ответил Люк. — До свидания, сын. Вейдер прервал разговор, заключив, что попросить Люка занять пустующее место не получится. Кроме того, лучше лишний раз не привлекать внимание Императора к его взрослению. Звук шагов прервал его размышления. — Шаттл уже приближается, — войдя в комнату, произнес Сейт Пестаж, — мне удалось убедить гранд-моффа Галифакса присоединиться к делегации. Со мной нас будет достаточно. Удалось убедить? Вейдер с отвращением взглянул на гранд-моффа. Он, вероятно, заплатил бы за такую возможность круглую сумму. — Где гранд-мофф Кинар? — потребовал Вейдер. — Схвачен повстанцами, — объяснил гранд-мофф Галифакс. — Об этом говорили в голонете несколько минут назад. Он направлялся на Корусант, когда связь с его кораблем была потеряна, а весь экипаж попал в плен. Вейдер сжал кулаки, молча спрашивая Силу, что еще может пойти не так. — Отлично, — огрызнулся он. — Мы разберемся с этим позже. Поспешите. Он отошел от смотровой площадки и направился к лифту, который должен был доставить их в ангар.***
Посадочные площадки возле сената были забиты до отказа, как обычно, перед заседанием. К счастью, этим утром отец выдал ему пропуск на VIP парковку, а это означало, что он мог воспользоваться императорской посадочной площадкой. Бен откинулся назад, когда Люк заглушил двигатели. — Эти сидения такие удобные. Я не хочу выходить. — Мне нравятся подстаканники, — поднимая одноразовый стаканчик и убирая остатки еды, отозвался Люк — И шестиканальная аудиосистема, — сказал Бен. — Терминал голонета, — добавил Люк. — Не могу поверить, что отец позволил тебе летать на нем в школу. — Это награда за то, что я отрегулировал двигатель, — выйдя на посадочную площадку, объяснил Люк. — В прототипах всегда есть недочеты. Наконец, Бен прекратил наслаждаться мягкостью сидений, и они подошли к причудливо украшенному входу, к которому вела красная дорожка. Алые гвардейцы, неподвижно стоявшие по обе стороны, сами походили на изваяния. — Жаль, что он не разрешил мне взять «Дюнное море», — продолжил Люк, — он не хочет, чтобы я в одиночку летал на космических кораблях. Сила знает, почему. — Тебе не на что жаловаться, — отозвался Бен. — Мой отец считает, что семнадцать лет — это слишком юный возраст, чтобы летать на спидере. — У родителей всегда так, «ты слишком юн для этого», — вздохнул Люк. Гвардейцы пропустили их внутрь. В коридоре их встретил другой стражник. — Люк Скайуокер, вас ожидают в комнате Процветания, — он взглянул на Бена. — У вас гость? — Это мой друг, Бен, — объяснил Люк. — Бен?.. — Джарнет, — добавил Бен. — Хорошо. Господа, следуйте за мной, я объявлю о вас. Гвардеец развернулся. — Вы не обязаны это делать, — поспешив за ним, произнес Люк. Он ненавидел, когда о нем объявляли так, будто он был членом королевской семьи. Стражник не услышал его или, быть может, решил проигнорировать. Когда они добрались до нужной комнаты, гвардеец вошел первым. Люк последовал было за ним, но Бен оттащил его назад. — Ты не должен заходить, пока о тебе не объявят, — прошептал он. — Прости, — пробормотал Люк. Он проскользнул за спиной гвардейца, который только начал говорить. — Позвольте представить Люка Скайуокера, первенца его светлости, имперского силовика Его Величества, лорда Вейдера. Он перевел дыхание. — И его гостя, Бена Джарнета. Бен встал рядом с ним. Люк едва скрыл улыбку, когда гвардеец повернулся к ним. — Господа, позвольте представить профессора Неви Графаса, члена факультета политологии при Первом университете Корусанта, и советника его высочайшего императорского величества Палпатина. Профессор официально поклонился. На мгновение Люк растерялся, но тут же последовал примеру Бена, немедленно сделавшего то же самое. Когда-то отец учил его этому, но единственное, что Люк помнил о том уроке, это как он ударился обо что-то головой и чуть не упал. К счастью, в этот раз подобного не произошло. Гвардеец ушел, и Люк взглянул на Бена. — Первенец, — пробормотал он. — Я его единственный сын! — Он представил меня так, словно я пустое место, — прошептал в ответ Бен. В этот момент профессор подошел ближе, заставив их замолчать. — Это честь для меня, — протянув руку Люку, произнес он. — Это мой друг, Бен, — объяснил Люк. — Он умнее меня и лучше разбирается в политике, поэтому я позвал его с собой. — Очень приятно, — пожав руку Бену, он указал на стол. — Почему бы вам не присесть. Мы немного поговорим о том, что сегодня происходит в сенате. Затем мы сможем перейти в зал наблюдения и посмотреть, как все это происходит. Люк внимательно слушал на протяжении всей первой части занятия, хотя большинство вопросов задавал Бен. Профессор вновь напомнил им о правилах проведения процедур, как бы освежая их память, а после рассказал какие вопросы сегодня на повестке дня. Когда они поднялись, чтобы перейти в комнату наблюдения, Люк увидел хорошую возможность задать интересующий его вопрос. — Профессор, я никогда не понимал одну вещь, — сказал он. — Например, вы сказали, что сенаторы будут обсуждать новый закон о защите военно-космических офицеров от судебных процессов. Разве мнение сената будет иметь значение? В конечном счете Император решает будет ли принят тот или иной закон. Зачем тратить время, если их мнение ни на что не влияет? — О, как бы там ни казалось, их мнение имеет значение, — сказал профессор. — Их мнение — показатель галактической справедливости. Очень важно, чтобы правительство считалось справедливым. Если сенат проголосует за принятие этого законопроекта, то даже те, кто были против, будут вынуждены признать, что он вступил в силу вследствие справедливого голосования. — Но что, если сенат проголосует против, — не совсем поняв, произнес Люк, — а Император все равно примет этот закон? Разве в таком случае все обсуждения не будут бессмысленны? — Император крайне редко принимает законы, отклоненные сенатом, — объяснил профессор. — Исключением может стать закон, необходимый для обеспечения галактической безопасности. — Разве это не произошло только на прошлой неделе? — спросил Бен. — С поправкой к Закону о подавлении подстрекательства к мятежу? — Это немного другой случай. Этот закон необходимо было принять быстро, поэтому он миновал сенат и попал сразу на стол к Императору. — Но если бы он оказался на рассмотрении сената, его бы приняли? — поинтересовался Бен. — Сложно сказать. Это выглядит немного… противоречиво. По крайней мере, для меня. — В чем конкретно заключается противоречие? — спросил профессор. Люк перестал слушать, решив, что он уже получил ответ на свой вопрос. Сенат заставлял население думать, что их правительство справедливо. Император позволял сенаторам обсуждать законопроекты только в том случае, если был уверен, что их примут. Он все еще не понимал смысла всего этого представления, но, возможно, это находилось за пределами его понимания политики. Он прильнул к стеклу, любуясь огромной комнатой. Он бывал здесь не раз, но ощущение новизны не пропадало. Его всегда интересовал вопрос, бывало ли сенаторам настолько скучно, что они готовы были полетать по залу на своих платформах. Хотя он сомневался, что они смогли бы набрать большую скорость, учитывая маленький размер их репульсоров. Бен и профессор замолчали, когда Мас Амедда, председатель сената, объявил о начале заседания. Как уже говорил профессор, рассматривался законопроект о предоставлении юридического иммунитета офицерам военно-космического флота в любых судах, кроме имперских. Люк наблюдал за тем, как сенатор с планеты, о которой он никогда прежде не слышал, завел длинную речь в пользу данного законопроекта. По его словам, это хороший способ выразить благодарность смелым и преданным людям, которые каждый день защищают галактику. Он утверждал, что это наименьшее, что можно сделать, чтобы оградить их от злонамеренных и надуманных судебных процессов, призванных помешать им выполнять свою работу. Если данный закон будет отклонен, могут пострадать невинные люди. — Они будут голосовать? — спросил Люк, когда сенатор, под гром аплодисментов, занял свое место. — Думаю, сейчас самое время. — Судя по аплодисментами, они с тобой согласны, — заметил Бен. — Голосование состоится после выступления оппозиции, — объяснил профессор. — Теперь слово предоставляется сенатору от системы Альдераан, ее королевскому высочеству принцессе Лее Органе, — объявил Масс Амедда. — Альдераан, — повторил Люк. — Где это? — Ты даже Корусант на карте не смог бы найти, — закатив глаза, сказал Бен. — Неправда! Могу поспорить, ты не знаешь, где находится Тату… Взглянув на гигантский экран, Люк замолк. — Она красивая, — заметил Бен. — Она прекрасна, — поправил Люк. — И она ваша ровесница, — сказал профессор. — Обратите на нее внимание. Ее выступление, без сомнения, будет интересным. Его не нужно было просить дважды. Люк встал и прижался к стеклу, желая получить наилучший обзор. — Достопочтенные представители Империи, — начала она, ее звонкий голос заполнил зал. — Мы не можем допустить, чтобы этот мерзкий законопроект был принят. Это ни что иное, как коварная попытка позволить офицерам военно-космического флота пытать и грабить мирных граждан без каких-либо последствий. — Ух ты, — потрясенно произнес Бен. Другие сенаторы разразились негодующими криками и оскорблениями. Принцессу явно ни во что не ставили. — То, что мы сейчас видим, это попытка поставить офицеров военно-космического флота выше закона. Один закон для них, и совсем другой для нас. Я обращаюсь к вам, коллеги-сенаторы, что если кто-нибудь из нас возьмет в плен случайного прохожего, запрет его и замучает до смерти? Каковы будут последствия? Встреча с психиатром-криминалистом? Пожизненное заключение в исправительном учреждении? Если этот закон вступит в силу, то единственное, с чем столкнется военно-космический офицер, это с поданным на него иском в военный имперский суд, который только в прошлом году снял девяносто процентов обвинений. Некоторые сенаторы пришли в неистовство. Люк видел как в сторону принцессы полетели какие-то вещи. — Неужели я когда-то думал, что будет скучно, — взглянув на друга, произнес он. Бен был слишком удивлен, чтобы отвечать. — Сенатор, можно задать вам вопрос? — спросил Мас Амедда. — Я вас слушаю, — ответила принцесса. В центр зала выдвинулась еще одна платформа, на ней находились неизвестные Люку инопланетяне с щупальцами. Они не говорили на общегалактическом, но из динамиков прозвучал электронный перевод их слов. — Может ли сенатор предоставить доказательства того, что в имперском флоте практикуются пытки? Это запрещено многими законодательными актами. — Он шутит? — обращаясь к профессору, спросил Люк. — Всем известно, что имперские военные пытают людей. Один раз я наткнулся на пыточного дроида в собственном доме. — Официально, они не прибегают к подобным мерам воздействия, — объяснил профессор. Люк в замешательстве нахмурился. Он хочет сказать, что Империя лжет людям, уверяя их в том, что ни о каких пытках не может быть и речи? Принцесса заговорила прежде, чем он успел озвучить свой вопрос. — Вопрос не в том, практикуют ли имперские военные пытки, — сказала она, — а в том, что этот закон позволит им делать это, пользуясь правовой неприкосновенностью. — Умно, — отозвался Бен. — Она перенаправила вопрос. — Один из признаков прирожденного политика, — ответил профессор. — Следует задать себе вопрос, — продолжила принцесса, — если мы настолько доверяем нашим вооруженным силам, что любые разговоры об их преступлениях возмутительны, то зачем нам подобное нововведение? Неужели у наших офицеров так часто возникают проблемы с судебными системами планет? Их признают виновными? Возможно, прежде чем принимать подобный закон, нам следует выяснить, почему это происходит. Возможно, нам нужно принять тот факт, что пытки распространены — и даже поощряются на самом высоком уровне. Возгласы «предательница» были оглушительны. Мас Амедда призывал к спокойствию, но количество предметов, летящих в сторону сенатора, лишь увеличилось. — Даже в школьной столовой все не настолько плохо, — сказал Бен. — Детский сад, — глядя на экран, согласился Люк. — Бывает гораздо хуже, — произнес профессор. В конце концов Мас Амедда объявил перерыв. Крики утихли, как только платформа Альдераана вернулась на место. — Я удивлен, что она сказала подобное, — произнес Бен. — Но это же правда, — настаивал Люк. — Правда весьма часто зависит от точки зрения, — заметил профессор.