Дышать в твоем присутствии

Нежное ты солнце мое. - Почему ты меня все время игнорируешь? Считаешь меня тебя недостойным, да? - Уйди с дороги, - Итачи даже не смотрит на него. Вернее не так, смотрит, но с большой долей раздражения во взгляде. - Я два раза не повторяю. - Хм, мы еще посмотрим кто-кого, - Хидан ухмыляется, намеренно выпячивает грудь, вставая на пути. - Ты все равно никуда не денешься. - Да неужели, - Итачи без промедления бьет в лицо. Проходит мимо, не обращая внимания на следы крови, что окрашивают только выпавший снег. Хидан не смотрит ему вслед. Лишь тяжело дышит. Да что со мной не так-то? Почему этот тупой кусок поломан? Зачем стучит? Какого хрена ускоряется? Заткнись! Остановись нахер. - Эх, рубашку придется выбросить, - Хидан растягивает губы в ухмылке и уходит в дом. Внутри теплее. Он игнорирует насмешки со стороны Дейдары в свою сторону, посылая того к дьяволу. Можно человека разумом ненавидеть, а сердцем любить? У него в комнате окна всегда зашторены. Чтобы никто не видел, как ему бывает больно. Хидан вел раздолбайскую жизнь и все его устраивало. Деньги то там, то сям зарабатывал, таскал теплую черную куртку летом и зимой и спал спокойно. Пока не попал не в то место и не в то время. Той ночью он пришел в себя уже в этом доме. Тело болело сильно, на скуле красовался синяк, а шея была перебинтована. Сквозь белые лоскуты бинта проступала кровь. И говорить было сложно. Он потянулся было пальцами, но был прерван. - Я бы не советовал, - Итачи Учиха, Хидан немногим позже узнал, как его зовут, поставил перед ним чашку с парующим напитком и ушел, тихо закрыв за собой дверь. Хидан автоматически тянется к бинтам, что теперь скрывают рубец, невесомо проводя по длине. Сегодня он член семьи Учиха, и пусть у него другое имя и все такое, в этом доме он свой. Носит неизменно белую рубашку, брюки и черный пиджак. Со своей жизнью играет в быть или не быть, а жизнь главы семьи - в приоритете. Но если быть с самим собой честным - не только его. Он не раздумывая закроет собой Итачи, пусть тот в этом и не нуждается. Может ли любовь быть в зависимости? Поймешь всю суть моей верности? Хидан расстегивает испачканую своей кровью рубашку, сбрасывает ее на пол, смотрит в пустое пространство несколько мгновений, а потом закрывает глаза. Если бы существовал Бог, в которого бы я верил, я бы попросил Бессмертия - для тебя, и Смерти - для меня. Чтобы я смог стать призраком и смотрел бы на тебя целую Вечность. Пожалуста? Пальцы дрожат. Может все еще не отошли от холода, что снаружи. Хидан хотел бы, чтобы наступила весна. Чтобы потеплело. Этот зимний холод заколебал уже. Он стискивает ладонь в кулак, вытягивает вперед и притягивает к себе, ударяя в грудь. - Заткнись, сволочь, прекрати стучать. Это так, сука, больно, - в дверь раздается стук. Хидан останавливает занесенную для следующего удара руку. - Свалите нахер. Я занят. - Интересно, чем таким? - Итачи открывает дверь. Проходит внутрь, цепляя пальцами включатель. Свет расползается по комнате, разгоняя тени по углам. Встает напротив. У Хидана сбивается дыхание, а гребанное сердце стучит так громко, что слышно на улице. Ему требуется немного больше, чем мгновение, чтобы собраться, спрятать болючее во взгляде, и вернуть дрогнувшему голосу похабность. - Ты все-таки решил сдаться? А, Итачи? - Хидан играет превосходно. Он рад, что Итачи не может заглянуть внутрь и увидеть, где болит, а снаружи не видно. - Или чего это ты вдруг соизволил сюда явиться? - Вдох-выдох. - Ты обычно даже свой взгляд не опускаешь ниже моей макушки, Итачи, а сейчас вот здесь стоишь. Какого черта? - Выдох-вдох. - Я тебя спрашиваю... - Да, - тихо, едва слышно. - Что "да"? - Сдаюсь - делай, что хочешь. У тебя есть три минуты, - они встречаются взглядами. - Считай, что шутка удалась, мы посмеялись, а теперь уйди, - ни вдоха, ни выдоха, черт возьми, Хидан очень близок к тому, чтобы поверить. Очень. - Две минуты, сорок пять секунд, - Итачи толкает Хидана в пропасть, совсем к нему не прикасаяь. Смотрит ему в глаза и опускает руки. - Ты больной? - Хидан теряется. - Я сказал, блять, уходи, пока я ... - Две минуты, десять секунд. Хидану даже не за что ухватиться. Пропасть огромная, широкая и пустая. Он злится. Хватает одной рукой Итачи за рубашку на груди, вторую заносит для удара кулаком. - Две минуты, Хидан. У Хидана слабеют руки. - Мне тебе помочь? - Безразлично бросает Итачи. Скользит рукой по белым лоскутам бинтов, останавливаясь на затылке, второй прикасается к щеке Хидана и сокращает расстояние между ними. - Я думал, ты поумнее будешь, - в самые губы. Итачи закрывает глаза Хидана своей ладонью и прикасается губами к его. Хидана рвет на части от сильной боли, пронзившей грудную клетку. Он уже понимает, что не сможет без. Поднимается ладонью к коже на шее, что спрятана под наглухо застегнутым воротником белой рубашки. Проводит по кромке волос, собраных в хвост, и замирает - он готов поклясться, что почувствовал, как Итачи вздрогнул. - Время вышло, - точно таким же спокойным, как и раньше тоном, говорит Итачи, отталкивая его от себя. - Я надеюсь, этого достаточно, чтобы ты прекратил свои спектакли? Разве может так сильно болеть? Итачи выходит из комнаты, бесшумно прикрывая за собой дверь. А как же Хидан, что упал в пропасть? Кто его вытащит? Да кому он нахер нужен? Хидан опускается на колени и заходится громким смехом. Странно, что смех на вкус соленый и мокрый. Все чувства это полное дерьмо. Сегодня он решает забыть Итачи. Утром Хидан склоняется в поклоне перед Обито, когда тот проходит мимо и не поднимает глаз, пока глава семьи не пройдет мимо, и лишь потом спрашивает есть ли у Обито для него задание, которое могло бы длиться подольше. Обито оборачивается, смотрит удивленно. - Зачем? - Да просто, развеяться немного. - Поднимись. И пойдем со мной. Хидан безпрекословно выполняет приказ. - Вот, - Обито протягивает черную папку с документами. - Посмотри на досуге и потом скажешь мне свое решение, если... - Я согласен, - еще даже не прикоснувшись к картону, говорит Хидан. Обито поднимает взгляд на него, Лучше бы он ставил очки в футляре. Иногда лучше не видеть. Таким ненастоящим Хидана он еще не видел. Обито вздыхает. - Как хочешь. Но возьми с собой кого-то. Итачи, например. - Только не его, - срывается с языка без разрешения. Хидан матерится про себя. - Я имею в виду, что Итачи ваш личный телохранитель, я не посмею его побеспокоить таким заданием. Обито снимает очки. Насмотрелся. - Хорошо, - выдыхает он. - Можешь идти. Обито прикасается пальцами к холодному стеклу окна, ведет пальцами вниз, смотрит вслед удаляющейся фигуре Хидана. Сжимает пальцы в кулак, смотрит, как закрываются врата и только потом оборачивается к Итачи: - Я даже знать не хочу, что ты сделал. Но, черт возьми, если он не вернется, отвечать будешь именно ты. Итачи смотрит в ответ совершенно спокойно, холодно. - С чего ты взял, что я в этом вообще как-то замешан? - Не вешай мне лапшу на уши, ладно? - Думай, что хочешь, я... - Твои глаза, Итачи. Они поменяли свой цвет. Итачи вздрагивает, в глазах мелькает ошарашенность, замешательство, он опускает взгляд в пол и дрожит всем телом. - Твои чувства - настоящие. Хочешь ты того или нет. - Обито ковыряется в кровоточащей ране. Итачи возвращается в то мгновение, когда так и застыл с занесенной для стука рукой, после того, как Хидан сказал "Только не его". Начало болеть. Войти он так и не решился. Больнее всего - делать вид, что не больно. Итачи поднимает взгляд. За окном сыпется белый снег.