Проклятье чувствовать

Сон лопается мыльным пузырём, оставляя за собой практически невидимый след из мелких прозрачных капель, но стоит Какаши повернуться на бок, открыв глаза — клубится за спиной, не позволяя протрезветь рассудком окончательно. Буру снова громко лает, бегая от кровати в прихожую к трезвонящей двери — последняя неделя и на него повлияла странно. В горле стоит сухой комок, такой плотный и злой, что царапает, не давая сглотнуть и крикнуть в сторону прихожей о том, что он идёт — а это, судя по всему, посетителю явно необходимо: звонок не затыкается, больно впиваясь в до сих пор не прошедшую голову. Хоть Буру и не реагировал бы так на чужаков, паранойя настолько пропитала Какаши, что он по старой детской привычке замирает сбоку от двери, громко спрашивая: — Кто там? Он ни разу не слышал, чтобы звонившие реально расстреливали через тонкую дспшку двери хозяина квартиры, если не в фильмах, но становиться первым в их городе все равно бы не хотелось. За окном еще светло — вряд ли он проспал долго, но явно уже успел что-то пропустить. Какаши сжимает вытащенный из подушки пистолет, направляя в сторону дверного замка. — Какаши! Мирай не у тебя? — у Куренаи очень взволнованный голос, буквально на грани истерики. Какаши отмыкает замок, убирает цепочку в сторону, поворачивая ручку двери. Подхватывает ворвавшуюся напуганную подругу за предплечья, останавливая. — В садике сказали что Мираи забрал мужчина в форме. Скажи что это был ты, Какаши, пожалуйста! Её трясёт; она вырывается, проходя в квартиру. — Мираи, ты здесь? Мираи! Мозг, судя по всему до конца не проснулся — потому что никак не получается сложить два и два: Какаши действительно забирал Мираи из садика. Что было после того, как они сели в машину никак не поймать в расфокусированном стреляющем мозгу. Если он не отвёз её домой, значит мелкая где-то здесь? — Мираи? — повторяет Какаши. Асума же сам попросил забрать её, в чём тогда проблема? Куренаи бегает по квартире из спальни в кухню-гостиную и обратно, чуть не выламывает ручку туалета, резко распахивая его, заглядывает под кровать, хлопает дверцами шкафов. Буру утих, цокает когтями по линолеуму за девушкой туда-сюда, не понимая, что они ищут, но искренне пытаясь помочь. Какаши порывается помочь, но тело снова ватное — он прислоняется к двери и зажимает виски руками, прокручивая в голове недавние события. Картина садика и странная коробка передач в тонированной машине стойко стоят перед глазами. После встречи с полковником Какаши даже подвёз домой кохай — он действительно потом сам поехал за Мираи? — Её забрал из садика полицейский, — Куренай опадает на диванчик, обшарив всю квартиру, вцепляется в волосы, поднимая мокрые глаза на Какаши. — Два часа назад. Перед глазами до сих пор стоит то, как он подсаживал девочку в машину, как пристёгивал её, как заводил внедорожник. Это был он? Это действительно был он? … Это не его машина. не его отражение в зеркале заднего вида. Наверняка и Мираи видела не его, когда вырывала руку из его твёрдой хватки. — Папа говорил никуда не ходить с незнакомцами. Какаши чувствует, как сжимает в руке детскую ладошку. Слышит, как скрипят кожаные сиденья, вдыхает запах цитрусового освежителя. В зеркале заднего вида не он. Существует ли вообще тот «спаситель с моста» или это просто воображение Какаши придумало ему некое альтер-эго? Существует ли вероятность того, что если ему просто «приснилось» как он забирал ребёнка из садика, а то, что тот потом пропал — это всего лишь совпадение? Или он действительно сделал что-то с девочкой, когда пребывал в не совсем адекватном состоянии. Ноги подкашиваются, и Какаши тоже оседает — только у двери, медленно по ней сползая. — Какаши! — Куренай сбрасывает накрывшую её панику, собравшись в одно мгновение, в отличие от Какаши, который теперь вообще не понимает где сон, а где явь. Кишками чувствует, что то, что сейчас происходит — наяву, и то, что случилось до этого — тоже. — Помоги её найти. — Конечно. Что он сделал с Мираи?

*

Вся полиция поднята на уши, но регламенты и правила никто не отменял — Какаши не может выйти в патруль один, слава богу сейчас Гай доканывает врачей, чтобы его выписали как можно скорее. Еще минут десять или пятнадцать — и он снова окажется на свободе. Они смогут курсировать по своему району, — хочется верить — смогут найти Мираи. Что такое десять или пятнадцать минут? С точки зрения их реальности — можно успеть простоять пол очереди за кофе или успеть задремать на скучной слежке. Что такое пятнадцать минут для Мираи? Страх крутится в грудине, снова и снова показывая недавний сон-не сон. Вот сейчас выйдет Гай и они поедут прочёсывать свой район. Вот сейчас… Какаши прикрывает глаза, вспоминая напуганную девочку и тёмный кожаный — не его — салон. Не его лицо в зеркале заднего вида. Образы крутятся в голове хороводом. Не его машина — не его салон — не его лицо, все вокруг — не его. Он зажмуривается крепко-накрепко, до белых вспышек на изнанке век, делает глубокие вдох и выдох. Это точно был не просто сон. Может это глупо, поверхностно, наивно, но кажется, что чем бы это ни было — это возможность найти Мираи как можно скорее. Если с похищения ребёнка проходят сутки, то вероятность найти его живым — практически нулевая. У Какаши совсем нет желания уточнять, сколько на самом деле часов у них есть. — Центральная, это АНБУ-50, у нас все чисто. — АНБУ-170, район чист. — АНБУ 33, задержали мелких наркоторговцев в районе Кабуки-чо, но известий о ребёнке нет. Чисто. После каждого стартового пиликанья рации сердце подскакивает к горлу, а затем снова ломится куда-то в живот: давит, крутит, накрывает паникой. После смерти отца, Какаши казалось, что он окончательно стал эмоциональным сухарём, но когда кошмары снова не где-то за пуленепробиваемым стеклом полицейской машины, а прямо здесь, рядом — успокоиться не так уж и просто. Они с Гаем подвозили вечно-опаздывающего Асуму в роддом забирать Куренай с Мираи. Мираи постоянно тусовалась в части, пока Асума не заканчивал свои делишки. Какаши возился с ней кучу раз за эти три года, и сейчас, когда он пусть всего на десять минут застрял в ожидании Гая, страх кроет и кроет. Он пошёл в полицию совсем не «по стопам отца», а лишь для того, чтобы быть в состоянии защищать близких себе людей. Да и, когда вокруг сильные и крутые полицейские, которые сами могут постоять за себя, — чувствуешь себя в любом случае уверенней. Какаши гипнотизирует мигающие точки на часах в машине. Пульс стучит в ушах, нагнетая обстановку, заглушает далёкие сирены и шорох шин по неровному покрытию парковки рядом. В той машине пахло цитрусами. Какаши окончательно прикрывает глаза и глубоко вдыхает — ёлочный освежитель Гая дерёт по мозгам. Неважно. Какаши расслабляется еще больше и вдыхает снова. Снова. Снова. Снова, и снова, и снова. Пока ёлка не исчезает, забивая все лёгкие ядрёным мандарином — раздирает грудь, выталкивая в другую туманную реальность. Шины мерно шуршат по — определённо — трассе. Душно, ужасно сильно шмонит мандарином. Впереди что-то жужжит, и лёгкие наполняются свежим воздухом. Какаши приоткрывает глаза, на этот раз оказываясь не в чужом теле, но сзади него. Этот салон и запахи вокруг — слишком знакомы. Какаши вдыхает глубоко раз, другой. Оглядывает обстановку сквозь полуприкрытые глаза. В зеркале заднего вида спаситель с моста — похититель из сна, — он вяло скользит взглядом по сторонам, притормаживая в начинающейся пробке. Какаши подскакивает, выглядывая из-за его плеча: впереди выставлен полицейский кордон. Рука машинально тянется к ручке двери, но замирает через секунду. Сталкиваясь в зеркале заднего вида с глазами спасителя-похитителя. Его глаза всепоглощающе черные. Казалось, что они действительно смогут стать хорошими друзьями, но обстоятельства сложились совершенно иначе. Мираи лежит на соседнем с ним переднем сиденьи. У неё закрыты глаза и фокус Какаши соскальзывает с заклинившего отражения в зеркале: он дёргано протягивает руку к девочке. Ударом обжигает основательно — спаситель с моста явно не в настроении. — Проваливай. Руку жжёт, шелест шин за окном не просто звук — он ощущается всем телом, вибрацией по нему расходясь. Даже если это всего лишь сон, он слишком — чертовски — реален, чтобы позволить себе упустить такой шанс спасти ребёнка. — Мираи! Эй, Мираи! — Какаши перегибается через спинку кресла, одной рукой вцепляясь в форменную полицейскую рубашку. — Эй, что с ней? — Спит, — парень вяло отмахивается — не похоже, что он заинтересован в разговорах. Снаружи слепит разноцветными огнями — полицейская машина проезжает практически в упор рядом. — Эй, — Какаши дёргает за ручку двери, но она не поддаётся — заперта, или ему просто не хватает сил. Очень хочется верить в это, а не в то, что Какаши не может как следует за нее уцепиться — хотя боль в руке, по которой ударил «спаситель» — очень даже реальная. — Отпусти её. Полицейский кордон останавливает каждую машину — и поэтому они двигаются нереально медленно. В любом случае, скоро остановят и их. — Зачем ты это делаешь? Уже осень и вечереет совсем быстро. К тому времени, как они подъезжают к кордону, на улице уже темень. Сейчас досмотрщики заглянут в машину и всё закончится. Какаши снова вцепляется взглядом в лицо похитителя в зеркале заднего вида — тот спокоен как удав. Слишком-слишком спокоен. По спине сбегают холодные мурашки, и сердце на секунду замирает, когда машина притормаживает перед охранниками. Вот, сейчас… Охранник отходит в сторону, прокручивая жезл вперёд: проезжайте, мол. Машина медленно трогается, и паника всё-таки берёт верх. Какаши дёргает ручку двери снова, но она снова не поддаётся; хватает пистолет из-за пояса, но руки снова сжимают пустоту. Машина выглядит вполне реально, просто сам Какаши как будто не совсем здесь. — Эй, куда мы едем? Парень за рулём трёт висок костяшками пальцев, и Какаши залипает на них: какие они тонкие и белоснежные. Ему нужно по современным тусовкам зависать, а не похищать полицейских детей. — Ты какой-то шумный, — он крутит рукой зеркало заднего вида, прерывая зрительный контакт. — Будь добр свалить из моей машины. Полицейский кордон за спиной отдаляется секунда за секундой. Пора бы что-то сделать. Мираи совсем рядом, но он словно действительно не может до неё дотянуться — даже вытягивая руки по максимуму. Вдох-выдох. Они проходили это в академиии. — Отпусти ребёнка, чёртов педофил. Он определённо не похож на педофила, а спокойствие его — совсем не настоящее. Какаши чувствует бурлящее внутри пламя, которое просто нужно немного раздуть. По крайней мере водитель чуть поворачивает голову, снова встречаясь со взглядом Какаши в отражении. — Даже ты больше в моём вкусе, чем она, придурок. Я просто помогаю ей. — Помогаешь, похитив её? — Можешь считать, что она опасна для себя и для других. — Ей три года, как она может быть опасна для кого-то? Отпусти её, или я… — Или ты что? — фыркает парень. Какаши снова перегибается через спинку кресла, вцепляясь в его руку — дёргает на себя: и так это действительно работает; машину ведёт в сторону, и похитителю так и так приходится отмахнуться от него. — Ты идиот? Хочешь угробить свою девчонку за компанию? Какаши свободной рукой обхватывает шею парня через подголовник сиденья, сжимает, чувствуя пульсирующую вену предплечьем, судорожные попытки вдохнуть. Это действительно помогает — машина сбавляет скорость, они съезжают на обочину и тот свободной рукой отпуская руль вцепляется в руку Какаши, зажимающую ему шею. Когда они останавливаются, второй рукой хватает Какаши за волосы у виска, тычет большим пальцем в глаз. Все-таки приходится его отпустить — отдёрнуть голову пока не лишился глаза — Какаши машинально хватается за него, и пропускает косой удар в челюсть: благо в машине тесно, а его противник все еще пристёгнут — не развернуться и не размахнуться нормально. — Проваливай, придурок. Он бьёт еще раз: Какаши чувствует, как кровь заливается в рот, бьёт в ответ, но не дотягивается. — Какаши, эй, Какаши! — Гай стоит у водительской двери, встряхивая Какаши за шиворот двумя руками, Буру снова лает. Больничная парковка покрыта мягким светом от здания и ряда фонарей в ограждении, которые сейчас танцуют вокруг хороводом. Вкус крови никуда не исчез: Какаши только успевает перегнуться наружу, когда его вырывает прямо на асфальт парковки, чуть ли не под ноги едва успевшему отскочить напарнику. Никакой крови нет, но он отчётливо чувствует её. — Эй, что случилось? — Гай снова подходит ближе, складывая руку Какаши на плечо. Обзор расплывается от слёз, выступивших после такого жёсткого выворачилова, а внутри всё горит огнём — так же, как болит глаз, так же, как болит горло, словно это его пытались задушить, а не он пытался задушить своего вымышленного собеседника. Зацепка есть зацепка, жаль о таком не сообщить по всем постам — он даже номер машины не видел. В любом случае, если это всё вообще может быть реальным, у Какаши по крайней мере есть направление, в котором искать. Он вытирает предплечьем влагу с глаз, снимая рацию. — Центральная, это АНБУ-173, мы не можем заступить в патруль на свой квадрат. Вышлите другой отряд. — АНБУ-173, принято. Передадите отчёт через капитана Намикадзе. Гай с подозрением смотрит на напарника, оттягивая ухо успокоившемуся псу. — А мы что будем делать? — Садись за руль. Нам на север по 74ой трассе. Я, кажется, знаю, где Мираи. — Какаши пересаживается на соседнее кресло, пристёгивается, и снова расслабляется, прикрывая глаза. — А меня до КПП… не буди, пожалуйста. Хорошо, что они уже столько лет знакомы с Гаем, и ничего не нужно ему объяснять при необходимости. Тот спокойно садится в машину следом за запрыгнувшим псом, поворачивает ключ в зажигании, и выруливает с парковки одной рукой, на всякий случай забивая номер трассы в навигатор.

*

На этот раз Какаши немного лучше понимает, как это работает, так что оказаться в кожаном салоне с его воображаемым другом совсем не составляет проблем. — Опять ты?! — похититель с негодованием закатывает глаза. У него разбит нос, и кровь стекает по губам и бороздкам шрамов на подбородке ярким красным. Да уж, если бы не бессознательная Мираи на соседнем сидении, это даже, возможно, в какой-то степени начинало бы казаться Какаши забавным. За окном, через несколько метров после мелькающих фонарей, беспросветная полоса леса, так что точно не определить, где они. С такой скоростью, как шпарила машина только что, уже отъехали от КПП довольно далеко, но пока еще, слава богу, на трассе. Это очень хорошо. — Хочу предложить тебе кое-что взамен, — Какаши складывает локти между передними креслами, и парень немного отстраняется от него, даже скорость на всякий случай сбавляет. — У меня есть связи, есть полицейские полномочия. Я уверен, есть что-то, что тебе нужно. «В рамках разумного» хочется добавить, но Какаши проглатывает эти слова. Сквозь мерное шуршание внедорожника по трассе слышно дребезжание двигателя родной служебной машины и сопение Буру на заднем сидении. Их с похитителем связь — чем бы она ни была — нестабильна, а значит совсем не факт, что он сможет просто проследить за тем до пункта назначения, в который тот везет девочку. Тот хмыкает, но заметно, как прищуривает глаза, задумываясь. — Ну, может, и есть кое-что. Расписку напишешь?

*

До КПП ехать минут пятнадцать — сирена возвращает его обратно, когда Гай объезжает пробку по обочине. Бегло показывает проверяющим документы, открывает багажник, расталкивает Какаши окончательно, чтобы тот показал и свои. — Вы досматриваете все машины? — это не тот охранник, что недавно пропустил похитителя с ребенком, найти его сейчас всё равно не представляется возможным, хоть Какаши и крутит головой, вглядываясь в лица, скрытые вечерней теменью. — Да, приказ сверху. Это было понятно еще тогда, когда похитителя пропустили, не останавливая, но уточнить на всякий случай стоит, потому что такое развитие событий полный отстой: — А правительственные машины вы досматриваете? Охранник разводит руками. — Нет, ты же знаешь протокол. Но вряд ли бы кто-то из важных шишек решил сегодня прогуляться так далеко от города в такой момент. А вы сами куда? Не слышали, что происходит? — Слышали. — К сожалению, у нас другое дело, — Гай выставляет большой палец вперёд, всем своим светящимся видом выражая боевую готовность. Охранник стучит по крыше, и они трогаются, объезжая пост. Гай переключает передачи, разгоняясь — но с их скоростью они бы все равно ни в жизнь не догнали внедорожник. — Расскажешь, что тебя натолкнуло на мысль, что она может быть где-то там? Гай, конечно, много странностей Какаши за эти годы повидал, но такого он явно не переварит, если даже сам Какаши пока не понял толком, что происходит. Чем бы оно ни было: раздвоение личности, голоса в голове, вещие сны или телепатия — всё это пока что звучит крайне бредово. — Если эта зацепка к чему-то приведёт. Потом... может быть. Так что пока остается только темная дорога с равномерными слишком редкими на этом участке фонарями и призрачная надежда на счастливое развитие событий. Думать о том, что они просто так сорвались с патруля к чёрту на кулички, совсем не хочется. Свет фар блестит на указателе на поворот к стоянке дальнобойщиков. — Вон там, стой! — Гай сворачивает по подъездной дорожке, и бьёт по тормозам, когда Какаши порывается выпрыгнуть из еще движущейся машины. На стоянке для дальнобойщиков всё точь в точь, как в том сне-видении. Пусто, только ряд туалетных кабинок и пара столов, за которыми можно посидеть потрещать с другими дальнобойщиками. Какаши подбегает к ближнему столу, сзади тенью следует Гай с пистолетом. Разворачивает покрывало, аккуратно зажимая запястье девочки и выдыхает, нащупав равномерный пульс. — Вот это сила юности! Ты реально оказался прав! Гай раскутывает Мираи, убирая покрывало в пакет для улик, и аккуратно берёт её на руки. — Осторожнее, — Какаши забирает ребёнка, только сейчас вспоминая о ранении напарника. На улице ужасно холодно. Сколько она провела здесь? Если бы сам Какаши похитил её из садика, она уже замёрзла бы насмерть. Мираи шевелится во сне и что-то бубнит себе под нос. На долгие километры вперёд тысячи гектаров леса, попиленных между важными шишками и тысячи купленных и списанных домов: если бы похититель не согласился на обмен — они бы её наверняка не нашли. — Ты молодец, Какаши, — Гай радосто бьёт по плечу. А за Какаши теперь большой должок, который неизвестно во что выльется. — Знать бы только теперь, что мы будем писать в отчёте. — Что-нибудь придумаем, но честный рассказ всё-таки хотелось бы услышать от тебя из первых уст. Я же говорил, что это суперспособности, помнишь? — Нужно сообщить на базу. Но сначала позвонить Асуме и Куренай. — Точно. Если это действительно суперспособности, Какаши бы лучше выбрал телепортацию или что-то подобное. Вместо странного виртуального дружка, похищающего детей. И нет, они совершенно точно не могли бы стать друзьями — как ему вообще могло так показаться в самом начале?