Амбивале́нтность — двойственность (расщепление) отношения к чему-либо, в особенности — двойственность переживания, выражающаяся в том, что один и тот же объект вызывает у человека одновременно два противоположных чувства.
У Асумы с Куренай в квартире так по-домашнему: кружавчики на окнах, заросли в горшках на подоконнике, красивая посуда за стеклянными дверцами навесных шкафов, заныканные то тут, то там детали от конструкторов, игрушки, всякие книжки с картинками или раскраски.
Уютно.
В доме Какаши чего-то не хватает. Его квартира маленькая, там совсем немного мебели и лежанка для Буру — ничего лишнего. Он уже давным-давно купил квартиру в районе, который никак не напоминает о тяжёлом кровавом прошлом — оно последние дни маячит в тумане на границе сознания, словно медленно, но верно пробираясь на свет.
Эти воспоминания, которые, казалось, уже давно должны были исчезнуть — совсем не хочется воскрешать. Даже желудок напряжённо поджимается в предчувствии: хотя для Какаши, судя по всему, это теперь стало нормальным состоянием — учитывая всё, что случилось за последние пару дней.
Чем новая реальность решит огорошить его сегодня?
— Чего они так долго там возятся? — Асума на взводе после вчерашнего — тут уж ничего не попишешь. Это чудо, что Мираи вчера нашлась. Действительно чудо.
В рапорте сюжетных дыр с три короба, но пока что Минато не акцентировал на этом внимание — все пока просто выдохнули, что девочка нашлась.
— Мираи-чан, может быть у офицера, с которым ты вчера каталась, были родинки? Шрамы?
— Нет, он был очень красивый.
Какаши делает глоток уже подостывшего горького кофе, трёт уставшие глаза. За ночь так и не удалось хотя бы сколько-то нормально поспать — всё время в голове вертелся их разговор с похитителем, их стычка: он словно даже сейчас ощущает горячую кожу парня, чувствует боль в выдёргиваемых волосах, пульсацию в глазу и мерзкий привкус крови во рту. Крови, которая совершенно точно была не его.
Он перебрал в своей памяти все пролистанные в детском саду комиксы — уже и не упомнить, с чего он ими тогда так интересовался, — но подходящее объяснение найти всё равно не выходит.
Описание Мираи немного успокаивает — по крайней мере теперь Какаши уверен, что это не он сам её похитил. Хотя основных вопросов это не снимает: какого чёрта это всё-таки было?
— У него были чёрные волосы и глаза.
Так себе описание: добрая четверть города под него подходит.
Похититель и правда красивый, но как же половина лица в шрамах? Такое описание бы явно сузило круг подозреваемых. Хотя чего ждать от трёхлетки — испугалась, не заметила, сакцентировавшись на что-то другое…
Не понять.
И всё же: кто, чёрт возьми, этот парень? Зачем он похитил девочку? Чем по его мнению она опасна? Мираи же маленький дружелюбный ангел во плоти. Что бы он сделал с ней, если бы Какаши не влез? Который это по счёту похищенный ребёнок?
Теперь к просматриванию тысяч шрамированных преступников прибавляется перелопачивание всех дел о пропажах детей. И это не считая основной работы и заказа того самого похитителя.
Да, поспать бы явно не мешало перед этим явно нелёгким деньком. Жаль, уже не удалось.
В висках монотонно гудит, снова рассыпая мысли на обрывки серьёзных вопросов.
Что вчера случилось? Это что-то вроде телепатии? Связи? Тогда почему именно между ними двумя?
Эта связь с преступником, какой бы она ни была, Какаши совершенно не нравится. Хоть и вышло так, что он сам только подпитывает её, согласившись на условия похитителя. Пока ни в кого не пришлось стрелять, вполне можно немного посодействовать тому, что пока совпадает с ближайшими целями самого Какаши, хоть он пока и толком не понял во что ввязался.
Куда ни повернись — вокруг одни вопросы, ничего не разглядеть сквозь толщу клубящегося вокруг тёмного и немного пугающего тумана.
Туман — всегда такой: скрывает правду, скрывает спрятанные вокруг ловушки, скрывает бродящих в нём монстров…
Затаи дыхание за ближайшим кустом — и, наверняка, тебя не смогут найти даже эти-самые монстры.
Вот только Какаши не может позволить себе оставить всё как есть, спрятаться и оставить на свободе того, кто похищает детей.
Даже если между ними есть какая-то неизвестная и непонятная связь.
— Ты точно не встречала его до этого? Может он был похож на кого-то из папиных друзей из полицейского участка? Или маминых?
— Мираи, солнышко, ты же знаешь, что нельзя никуда ходить с незнакомыми, почему ты пошла с ним? — сейчас очередь Куренай присутствовать на допросе ребёнка, поэтому Асума уже весь извёлся на кухне.
Вряд ли они предполагали когда-то приглашать в свой уютный дом с кружавчиками на окнах, красивой посудой за стеклом, и разбросанными игрушками, детского психолога.
Некстати вспоминается, что когда-то очень давно Какаши тоже наблюдался у него, и тогда удавалось врать только в путь. Мираи еще слишком маленькая для этого, так что всё, что говорит — несомненно правда, разве что извращённая и приукрашенная детским мозгом.
Хотя сейчас, спустя пару десятков лет и всколыхнутый туман в воспоминаниях, Какаши почему-то кажется, что его правда может тоже была извращённая и преукрашенная.
Только вот о чём там всё было?
Джирайя-сенсей своё дело знает, но ответы Мираи не меняются.
У мужчины, с которым она ушла, чёрные волосы и чёрные глаза, он красивый и без запоминающихся черт внешности. Одежда «как у папы на работе», машина «внутри большая», снаружи — не запомнила. Номеров ни на машине, ни на форме, нигде — не видела.
— Нельзя никуда ходить с незнакомыми, — повторяет она слова матери, — но мне показалось, что это был друг.
Когда этот похититель спас Какаши от того, чтобы размазать память о себе по насыпному гравию железной дороги, ему тоже казалось, что это был «друг». Что они могли стать близки, общаться, проводить вечера вместе, тусить… стричь вместе газоны, или что там считается показателем лучших друзяшек.
У Какаши уже есть лучший друг — Гай, — и если тот позовёт его стричь газоны, максимум, что он сделает — отпустит туда Буру, чтобы приобщился к массовке, а сам заляжет в самом дальнем гамачке рядом с холодильником с пивом.
… со спасителем с моста Какаши был готов бежать стричь газоны, если это нужно. Он даже не звал Какаши стричь долбаные воображаемые газоны, но Какаши уже готов. В самом начале был готов, и сейчас готов, и если сейчас он поедет на работу, потом вернется домой хотя бы на пару часов подремать после смены, и его разбудят — пойдёт тоже.
С каждой очередной неуместной мыслью о чёртовом похитителе-спасителе, Какаши словно еще крепче приклеивает к нему. Он словно муха, которую поймали в сети паука, и с каждым лишним движением он становится все ближе к пауку, все меньше возможности для спасения оставляет себе.
Какаши никто никуда не запутывает, похититель не звал его в свою машину, спаситель оказался на мосту, наверняка, точно так же — не осознавая этого, и того, что это реальность.
Но Какаши уже засосало во всё это, так что он просто обязан во всём разобраться. Чтобы похититель занял заслуженное место за решёткой, детей не похищали, а паршивое чувство, нарастающее с каждой минутой, наконец, отпустило.
Мираи разговаривает с психологом в комнате. Асума нервно меряет шагами кухню. Куренай в комнате говорит спокойно, хотя даже отсюда слышно, какая она уставшая после вчерашней нервотрёпки и, наверняка, тоже бессонной ночи.
В уютной обстановке уютной кухни, в тепле от недавно выключенной плиты, хаотичные мысли всё-таки расслабляются и раз за разом соскальзывают к эфемерному ощущению того, как под предплечьем напряжённо билась вена, проталкивая кровь наружу.
Рука, вцепившаяся в волосы, сжимала с силой: слышно было, как трещат корни, вырываясь. Глаз, кажется, побаливает до сих пор — еще бы немного, и Какаши вполне мог остаться без него. Или похититель остался бы без него — пока не очень понятно как они могут воздействовать друг на друга физически: кровь из разбитого носа ощущалась очень чётко, но по факту нос остался разбитым только у самого похитителя.
Что это вообще такое?
От того, насколько происходящее не вяжется с известными законами физики и всего такого — голова идёт кругом.
Хорошо, что сейчас по крайней мере сознание не разрывает, спутывая образы в один тугой клубок, что давит на виски, того и гляди норовя разорвать череп. Нонсенс, но после их вчерашней встречи с тем парнем в машине — стало намного-намного легче. Какаши и заметить не успел, как прошли внезапные побочки и отходняк от таблеток.
Рука непроизвольно дёргается, выпуская кружку с кофе, и та разлетается по полу тысячами чёрных брызг. Они стекают по кафелю грязными подтёками — мутными и полупрозрачными, — совсем не такими как буквально поглощающие тьму лекарства, что Какаши пьёт уже последние лет… двадцать?
Для чего он начал их пить? Как вообще так получилось, что он оказался пациентом Орочимару?
Внутри снова неприятно крутится пока непонятное предчувствие, расплывчатое и такое же мутное, но по позвоночнику неприятно бегают мурашки.
— Эй, ты чего? Ты в порядке? — Асума цепляет за плечо, встряхивает — больно от пальцев, больно дёргаются напряженные мышцы при встряхивании.
На лице все ещё ощущается чужая рука. И неприятное предчувствие окончательно скручивает внутренности в тугую спираль.
Какаши слишком давно не спал, но мозг сейчас словно работает в тысячу раз лучше, чем все последние много-много лет.
*
— Мей-сан, ну что Вы! — Гай в разговорах с так называемой в управлении «вулканической королевой» ведёт себя как всегда преувеличенно вызывающе, хоть и планирует, по его словам, всего лишь выразить своё уважение. — Всё, что мы посчитали уместным — мы описали в своём отчёте. Ну зачем Вам знать, когда и сколько раз мы останавливались пописать и покурить? Мужчинам, знаете ли, некомфортно обсуждать такие неуместные личные моменты с такими очаровательными леди.
Если бы не Гай, Какаши бы уже давным-давно сцапало главное управление, чтобы выяснить, что за причины такие заставили их сорваться с назначенного поискового квадранта. Что за повод послал их внезапно туда, где им «по счастливой случайности» удалось обнаружить похищенного ребёнка.
Они написали чудесный отчёт про чудесного осведомителя — анонимного наводчика, который даже капитан Минато пропустил сквозь пальцы, позволив ему отправиться наверх. Вот только по какой-то неведомой причине главному управлению ни жить, ни быть, нужно выяснить всё самим лично.
Поэтому сама Королева, правая рука полковника Учихи крутится здесь с самого утра, заставляя всех ниже лейтенантского звания скручиваться в испуге. Даже Какаши уже успел устать от её допросов. Или это общий раздрай окончательно вымотал его.
— Но я с радостью расскажу вам о себе целую кучу личного на скромном ужине в ближайшем ресторане. Как вы на это смотрите?
Если бы Гай не привлекал к себе внимание так старательно и так правдоподобно — Какаши бы уже давно повязали за его галлюцинации.
Нет, спаситель-похититель больше не мерещился, и жалкие попытки Какаши снова нащупать то место, где тот находится, потерпели разгромный крах, искрами отдаваясь в мозгу.
Как Какаши нащупал дорожку, по которой можно дойти до того самого похитителя, так и тот откопал в своём кармане и старательно расставил баррикады, за которые не заглянуть. Какаши раз за разом прикрывает глаза, расслабляется, отдаваясь исключительно инстинктам и эмоциям, как в тот самый раз, но те лишь раз за разом выталкивают его обратно под блёклое небо реальности в ровном квадрате окна.
В кабинете Минато открыто окно: промозглый ветерок скользит по полу, дует по ногам, забираясь под штанины, поднимает дыбом волоски на ногах. Сам Минато — непонятно где: может полковник снова послал его за «кофе», а может тот просто как в старые добрые времена сбежал к ненаглядной женушке.
В участке снаружи кабинета пусто и глухо: максимум, что можно услышать от оставленного пастухом стада овец — без капитана Минато в присутствии людей сверху они потерялись.
Гай раскрыл в себе суперспособности переговорщика с начальством восьмидесятого уровня, списав всё, что происходило до этого на непредвиденные обстоятельства обычной миссии.
Это и была обычная миссия: задание (похищенный ребёнок), наводчик (записей, конечно нет), результат — в аресте каких-то мелких нарколыг, по несчастью обосновавшихся неподалёку от заправки, на которой нашли похищенного ребёнка.
Кто-то задержан, но, видимо, полковник совсем не согласен с тем, что всё было случайно.
*
День длится целую вечность. Какаши забирает с собой часть папок с отчетами по пропавшим детям за последние пару десятков лет, рабочий ключ доступа для того, чтобы планомерно просмотреть всех задержанных или просто когда-либо упоминаемых преступников со шрамами, но все лица сливаются в одно, заползают под веки щиплют там, дезориентируя.
Какаши пролистывает, наверное, пару сотен фоток, до того, как его в одно мгновение просто выключает.
И там, на изнанке век, которые настолько тяжёлые, что поднять их не представляется возможным, там — ненавистное прошлое, скрытое туманом: там хоровод непроходящей грусти, страхов и перемешанных обрывчатых образов, там долгая тёплая весна с пронизывающим до костей аномальным холодом внутри, там яркий лунный свет, лающий Паккун и чёрная в темноте струйка крови, стекающая из виска.
Там просто вселенский холод, что раздирает на части туманные воспоминания.
…и горячая ладошка, что крепко сжимает руку, не давая окончательно соскользнуть в бездну.
*
В кои-то веки выспавшийся мозг просто позволяет отдохнувшему телу расслабленно впитывать еле светящие утренние солнечные лучи, греться от них.
Буру заботливо пытается не прерывать внезапное единение Какаши с природой, но его сопение всё равно вытаскивает обратно в реальность.
— Ты всё, нагулялся? — Какаши треплет пса за длинным ухом, и тот радостно виляет обрубком хвоста в ответ. — Тогда идём, пора на работу.
Пара сотен фоток преступников — такая мелочь. Какаши кажется, что сегодня он успеет просмотреть несколько тысяч — и найдёт того-самого спасителя-похитителя.
Какаши в этом уверен, ведь ладонь словно до сих пор приятно греет чужая горячая ладошка — словно поддержка из злых и страшных снов.
*
Задание от галюциногенного товарища вполне простое и понятное, и пока что совсем не противоречит целям самого Какаши: найти того неизвестного убийцу из далёкого прошлого и прошлого недалёкого до того, как это сделает Мадара и пронюхать про него самого что получится.
Пока что не имеет смысла задумываться о том, зачем они понадобились похитителю детей — да и у Какаши будет время покопать и узнать сразу про всю эту чернявую троицу.
Он поднимает руку и громко стучит костяшками пальцев, вытягиваясь по струнке — даже слышно, как расставляются по местам позвонки.
Дверь открывают практически сразу.
— Доброе утро, полковник Учиха. Лейтенант Хатаке прибыл по Вашему приказу.
