***
POV Сергей Майский Наверное, я ужасный собственник, но мне ни на минуту не хотелось оставаться без Василинки. Хотелось обнимать её всё время, расплетать и снова заплетать её замечательную косу, целовать, касаться нежной кожи, говорить о каких-нибудь пустяках… Сам не ожидал, что врасту в неё, вот так — стремительно и насовсем. Раньше я не спешил возвращаться домой, тихо там было и пусто. Даже если какая-нибудь барышня скрашивала вечер — я старался побыстрее выпроводить её с моей территории. А уж после того, как Лиза — невеста моя несостоявшаяся — сначала мозг вынесла тем, чтобы я работу сменил, а потом и вовсе сподличала, позарившись на лёгкие деньги…* Дело давнее, конечно, но после Лизы я практически никого домой не приводил. Встречался либо на нейтральной территории, либо сам ездил в гости. Опять же — по клубам тусил, да по ночным дорогам всегда любил погонять. А за эту неделю обо всех своих рокерских — байкерских тусовках напрочь забыл. Домой теперь летел, как на крыльях, знал, что ждёт меня моя девочка. Хотелось почаще радовать её какими-нибудь мелочами, только о ней все мысли и были. Удивительно, но её постоянное присутствие рядом абсолютно не напрягало. Она так органично вписалась в моё пространство, что без неё уже было невозможно. И даже её наглый, рыжий дружбан не бесил ни разу. Наоборот, очень легко прижился, как будто тут и был. В общем, для всех, кто меня знал — случилось нечто странное. Неисправимый бабник, раздолбай и циник, майор Майский в одночасье превратился в примерного семьянина. Коллеги подшучивали, конечно, но я не обижался. Главное, что мне в этом состоянии было очень комфортно. И очень неуютно без Лины. Вот и сегодня — успокоился только, когда от неё сообщение пришло, что добралась. Заставил себя сосредоточиться на работе, чтобы сделать максимум. Потому как задерживаться очень не хотелось. Кстати, Галя меня понимала, как никто, пожалуй. На поздние выезды старалась не отправлять, давала возможность нам хотя бы вечерами вместе побыть. Вообще, эта первая неделя побила все рекорды по странностям. Она вроде и пролетела, как один день, а в то же время, мне казалось, что мы уже много лет с Линой вместе. Ну её к дьяволу, эту работу! Я хочу услышать любимую женщину, и пять минут для звонка ей найду прямо сейчас! Однако не успел я выйти на улицу и достать из кармана смартфон, как он ожил у меня в руках, захлебнулся мелодией. Мама! Чёрт побери, а я ведь так и не сказал ей, что женился… Ох и неслабо ж я выпал из реальности. Так. Надо разруливать, но не по телефону же такие вещи сообщать. Значит, будем знакомить мамулю с невесткой. Впрочем, я уверен — они подружатся. Я улыбнулся и ответил на звонок. — Серёжкин, ты что-то замолчал надолго. Сын, у тебя всё в порядке? — всегда удивлялся, насколько молодой и жизнерадостный голос у моей Ирины Васильевны. Если не знать, что ей хорошо за шестьдесят, сроду не догадаешься. Она у меня и выглядит шикарно, лет на пятнадцать моложе, чем есть. — Мам, всё хорошо. Извини, дел много было. — Я чуть-чуть посомневался, стоит ли намекать вот так, в телефонном разговоре, но всё же решился: — Мам, я тебя познакомить хочу кое с кем. — Как её зовут? — проницательностью я точно в неё пошёл, бесполезно было вокруг да около ходить. — Василина. И сейчас всё очень серьёзно, мам. Я только тебя прошу — не начинай считать, сколько раз ты от меня это слышала! — в трубке раздался возмущённый кашель, но я не дал ей возможности перебить меня: — Подробности — при встрече, ну, скажем, сегодня в 19.00. Мы тебя в Афимолл Сити будем ждать. Не придёшь — останешься без замечательной новости. — Я сбросил вызов, по опыту зная, что в 18.55 матушка будет нарезать круги вокруг фонтана в холле. Оставалось только предупредить Василину. Однако не успел я коснуться экрана, как телефон снова ожил. Рогозина. Просто так она не звонит.***
— Галина Николаевна, можно? — Оксана замерла на пороге, не решаясь зайти без приглашения. — Да, Оксана, заходи, присаживайся. Что у тебя? — Практически ничего. Вы просили про Лину узнать… В общем, там есть странности, но сейчас уже не выяснить. — Оксана, не томи! — Рогозина нахмурилась, и Амелина, положив перед ней историю болезни Василины, начала рассказывать: — Понимаете, если у женщины случается выкидыш, обязательно делают анализ крови. Я узнавала, так положено, чтобы исключить проблему со свёртываемостью. Здесь, — Оксана перелистала карту, — его нет. А должен быть. Ещё — обязательно проводят обследование, чтобы понять — что могло стать причиной прерывания беременности. Так вот, и описание обследования какое-то невнятное. И мне интересно — это случайность, или результат был намеренно изъят? — Понятно. А что у нас по датам? Сколько лет прошло? — 2005 год. Четырнадцать, — Оксана чуть виновато пожала плечами, будто это было её упущение, Галина Николаевна же задумчиво проговорила: — Получается, официально мы ничего не можем сделать… Ладно. Шантаж в их копилке уже есть, понаблюдаем чуток. Вряд ли угомонятся, гнилая семейка. — Галина Николаевна! — в кабинет к Рогозиной, по традиции, едва не выломав створку, ворвался Тихонов, размахивая над головой чуть помятыми листами, — Вы просили про Криволаповых информацию! — Иван! А можно без выноса дверей и без хождений вокруг да около?! — полковник начала закипать. — Извините, Галин-Николавна! Но у меня интересненькие факты. По сыну всё чисто, пока — разве что штрафы за безбилетный проезд. А вот маменька у него — та ещё штучка. В середине 80-х она проходила свидетелем по делу об отравлении соседа по коммуналке. Тогда списали всё на несчастный случай — якобы, мужик бутылки перепутал, только никто так и не понял, каким образом в бутылке из-под водки оказался хлорный отбеливатель. В общем, доказать ничего не смогли, дело закрыли. Мужик одинокий был, комнату свою продавать отказывался. — Так… — Галина в раздумьях побарабанила пальцами по столу, — Сергею не помешает быть в курсе, — сделав Ивану знак остановиться, она набрала номер Майского. — Серёж, ты не уехал? Зайди ко мне ненадолго, есть новости. Спустя пару минут Сергей появился в кабинете Рогозиной, чуть помрачнев, выслушал всё, что Оксана с Ваней уже успели изложить начальству. Помолчав, уточнил: — Значит, прижать мы их не сможем? Галь, ну должен же быть какой-то вариант! — Сергей, не горячись! Мы именно этим и заняты сейчас — ищем всё, что можно, — Галина устало вздохнула, потёрла лоб рукой. — Иван, продолжай. — А вот дальше — начинается самое интересное. Бабуля наша каким-то образом становится владелицей весьма неплохой по тем временам отдельной двухкомнатной квартиры. Коммуналку же ту занимает некий Грызов, начальник военкомата, друг усопшего мужа Аделаиды Вольдемаровны. И этот же самый друг в 90-х устраивает Максиму службу в армии — в Подмосковье. Ему по роду деятельности в Хабаровск дорога светила, а оказался он в военно-строительных частях. — То есть, ты хочешь сказать… — Майский нахмурился. — Я предполагаю, что одинокий сосед мог отравиться не случайно, Аделаиде он здорово мешал в решении квартирного вопроса. — Даже если ты прав — доказать что-то сейчас практически невозможно, и тоже срок давности истёк, — Галя вопросительно глянула на Тихонова: — Это всё? — Не совсем… — Вань! Я тебя сам придушу! — Майский повысил голос. — Ну конечно, художника обидеть может каждый. Я тут вам факты на блюдечке, а меня — душить, — вдруг закапризничал Тихонов, делая вид, что не замечает убийственных взглядов друга. — Короче, Склифосовский! — рыкнул Сергей, потеряв терпение. — Да пустяк, в общем-то… — Иван!!! — хором возмутились Рогозина и Амелина. Произведённым эффектом Ваня остался доволен и продолжил уже серьёзно: — Карина по младости лет подворовывала в супермаркетах. На́ спор с подружкой. Несколько эпизодов, засыпалась, в общей сложности, трижды. Ей тогда всего двенадцать было, поэтому ограничилось всё приводом в детскую комнату милиции и постановкой на учёт. К четырнадцати годам её с учёта благополучно сняли, но информация осталась. — Странно, что её с таким фактом в биографии в школу взяли, — Оксана в удивлении пожала плечами. — Нет, тут как раз понятно всё. Судимости не было, нет причин не брать на работу, — вздохнул Сергей, — милая семейка подобралась. Галь, как их прижать-то? — Серёж, если Вася напишет заявление — у нас пока что только доказанный шантаж. Но ты знаешь — интуиция мне шепчет, что проявится ещё истинная натура. Семейка гнилая, — повторила Рогозина. — С Лины — глаз не спускай. Но сам не вздумай мстить. Всё, ребят, спасибо. Идите работать. Майский, задержись!***
POV Иван Тихонов Чёрт бы побрал Амелину с этой её внезапной идеей устроить личную жизнь! Мы столько лет знакомы, что подумать страшно, примерно столько же я люблю эту дикую кошку. Каких только эпитетов в Оксанкин адрес я за это время не услышал! И холодная-то она, и чёрствая, и даже циничная — были у нас такие, кто её откровенно не переносил. Только я за этим всем видел совершенно другую Ксюшку. Ранимую, нежную. Очень сильную — и при этом невероятно слабую. Ксюшку, которая отчаянно нуждалась во внимании, тепле и защите, а с другой стороны — так же отчаянно боящуюся поверить. Кому? Да мне, хотя бы! Нет, я, конечно, сам виноват — всё никак слова в кучу собрать не мог, однажды даже колечко прикупил, только так и не подарил. Испугался, что рассмеётся в лицо, хотя момент вроде подходящий был. А я его тогда бездарно профукал. Хотя было подозрение, что она коробочку всё же углядела. Но ничего не сказала.** В общем, долбил я сам себя за нерешительность, но продолжал дожёвывать этот кактус. А она будто не понимала ничего. Вон, уже дня три по телефону «уси-пуси» с кем-то, и уже на выходные о свидании договаривается. Щас! Так я её и отпустил! Вот не мог я это объяснить, но после знакомства с Василиной, да после того, как у Майских дома побывал, как-то так обидно стало… Нет, я был искренне рад за Серёгу — настоящий он мужик, и эта его… как бы помягче-то… любвеобильность — не от хорошей жизни возникла. Он хоть и делал вид, что ему всё — трын-трава, и такой вот он раздолбай и ходок по бабам, и ему это типа в кайф — я-то его тоже — другого знал. Не везло ему на нормальных. Ну, или он не там искал. А вот Вася — настолько его женщина оказалась, настолько они друг друга чувствовали, что поневоле зависть брала. Желание найти ту самую, единственную, становилось мучительно острым. Я знал, что я её нашёл — Оксанка вот только не особо догадывалась и продолжала испытывать меня на прочность. А ещё — она абсолютно точно не подозревала, что как раз сегодня я всё-таки готовлю ей сюрприз. Я ж колечко-то сохранил. И отказать мне она не сможет. Измором возьму, но всё-таки женюсь на моей пантере! Нельзя свою жизнь на потом откладывать. Серёга в этом смыле чертовски прав!***
POV Оксана Амелина Как же я устала от необходимости носить эту чёртову маску — маску Снежной королевы! Отметать малейшие намёки на внимание и заботу, делать вид, что я выше всего этого, такая вот вся из себя холодная и неприступная. Особенно сложно было сохранять лицо, когда рядом Ванька. С некоторых пор я стала понимать, что моё отношение к нему несколько изменилось. Да к лешему! Кого я пытаюсь сейчас обмануть? Я люблю его. Вот такого, какой есть. Помешанного на работе, неповторимого в своей гениальности, ироничного, взрывного — и очень доброго. Я хочу за него замуж, ребёнка от него хочу. И дело не в том, что уже пора — «часики тикают», и всё такое. Мы знакомы больше десяти лет, и за эти годы в моей жизни так никто и не появился. Всерьёз. А Ванька был постоянно рядом. Родной во всём — в ворчании, в его бесконечных подколах и со всеми его безумными следственными экспериментами. Боялась признаться в этом самой себе, но я скучала без него — всегда, когда выпадало дежурство с Холодовым. Искала повод задержаться в лаборатории подольше, если наши смены с Ванькой совпадали. Иногда казалось, что и Тихонов неравнодушен ко мне, но… Он ничего не говорил, то ли смущался, то ли отказа побаивался, то ли… То ли не было никаких чувств, и я всё себе придумала. Стоило мне чуть-чуть приблизиться — как он отдалялся, и снова казался чужим. И вот как мне понять, что у него на уме? Эта неопределённость здорово меня измотала. Я пыталась вызвать ревность, но Ванька не реагировал, только больше подкалывать начинал — и всё. К чёрту это! Надоело. В конце концов, нам обоим уже хорошо за тридцать, сколько можно играть в эти подростковые игры? Вон Вася — ненамного старше, а рискнула, и как мне кажется — ни она, ни Серёжка не пожалели, что так быстро у них всё получилось. Им ещё многое друг о друге узнать предстоит, но то, что они друг друга любят — в глаза бросается. Вот и не верь в судьбу после этого! А мы тут — как дети — в непонятки играем. А время безвозвратно уходит. Всё, Ванечка. Захочешь — будем вместе, нет — ну что ж теперь, но зато я буду знать точно, и может быть, смогу ещё стать счастливой.***
Прикрыв дверь, Майский повернулся к Рогозиной. — Серёж, меня волнуют два момента, — сдерживая тревогу, она прошлась по своему кабинету, остановилась напротив Майского, чуть прищурилась, испытующе глядя на него. Тот же, внимательно наблюдая за её перемещениями, открыто встретил её взгляд. Глаз он не отводил, и Галина незаметно выдохнула. Сергей подтвердил её догадку: — Галь, я не идиот же. Роль народного мстителя — не моё. Что ещё тебя тревожит? — на сей раз уже Рогозина не опускала взгляд: — Василина. Она может быть уязвима. Глаз с неё не спускай. Я не верю, что её бывший муж успокоится. Вы ему на больную мозоль хорошо так наступили. И не забывай — там ещё маменька и жена. Милое семейство. Усмехнувшись, Сергей покачал головой: — Галь, я не могу закрыть Лину дома. Она от скуки взвоет. Ей работать нужно обязательно. И мне, кстати, тоже. — А я тебе и не говорю, что ты должен бросить всё и водить её за ручку. Но меры принять необходимо. У меня нехорошее предчувствие. — Отбросив скепсис и усмешки, Сергей кивнул: — Галя, ты же сама мне карт-бланш дала. Маячок — и программа слежения в телефоне. Ванька всё грамотно сделал. Если что-то будет не так — он тут же мне позвонит. — Отлично. Появится информация — сообщай сразу. — Кивнув ещё раз, Сергей вышел из кабинета.***
— Вань, чай будешь? — Оксана, поставив на столик две чашки и вазочку с печеньем, вопросительно глянула на Тихонова. Тот кивнул, наблюдая, как девушка заливает чайные листья кипятком, так спокойно и по-домашнему накрывает чайник полотенцем, тяжело вздохнул. Эту картину он готов был созерцать часами, и не только на работе. Оксана же, ожидая, пока листья отдадут весь свой аромат горячему напитку, присела напротив Ивана за буфетный столик, подпёрла голову руками, лукаво улыбнувшись, уставилась на Тихонова в упор. Внезапная нежность в зелёных глазах смутила его, выбила из колеи. Ещё никогда Оксана не смотрела на него так тепло и ласково. Не выдержав, Иван закашлялся, хотел что-то сказать — не получилось, голос отказывался слушаться. Оксана же, вдруг женским чутьём уловившая ответ на свой главный вопрос, не отводила взгляда. Разозлившись сам на себя, Иван запустил пальцы в свою и без того лохматую шевелюру, растрепал её ещё больше. Потом осторожно накрыл ладонь Оксаны своей, поднёс к губам, поцеловал. Девушка вздрогнула, но руки́ не отняла. — Ксюш… — Ваня говорил шёпотом, боясь разрушить нечто хрупкое и невесомое, разлившееся в воздухе, — может, мы… Ты… Чёрт! — Ваня замолчал, в волнении прижав её ладошку к своей щеке, отчаянно подбирая нужные слова, Оксана же вдруг зажмурилась, из-под плотно сомкнутых век вырвались на волю две слезинки. Открывая глаза, Амелина шепнула: — Тихонов, ты такой дурак… Да! — То есть ты… — сглотнув подступивший к горлу комок, Иван потянулся к ней через стол, не отпуская руки, ткнулся лбом в лоб Оксаны. — Да, чёрт тебя побери… Да. Да! Да!!! — Оксана уже не прятала счастливых слёз, Ваня же, судорожно вздохнув, взял её лицо в ладони, поцеловал, ещё не до конца поверив в то, что нет больше измучившей его, холодной куклы. А есть живая, любимая Ксюшка, и эта Ксюшка только что ответила ему «да» на так и не высказанное предложение. — Ксюш, я не могу без тебя, веришь? — справившись с эмоциями, Тихонов достал из кармана бархатную коробочку, открыл её перед изумлённой Амелиной. Слёзы застилали глаза, девушка смогла только кивнуть, вновь зажмурившись на мгновение. Почувствовала, как Ваня надевает ей колечко, а он, вдруг забыв про всю свою растерянность и смущение, договорил: — Ты мне нужна. Только ты. Больше никто. Пожалуйста, Ксюш… Не ищи никого. — Тихонов… Ты точно дурак, хоть и умный. Кого искать, если я тебя люблю? — Тогда… переезжай ко мне? Сегодня? — засмеявшись, Оксана вытерла слёзы и уже сама поцеловала Ивана. — Пойдём работать, а? Иначе нам вместо переезда тут ночевать придётся, — чуть пригладив его непослушные вихры, Оксана подмигнула любимому, и, обнявшись, ребята скрылись в лаборатории.