***
Максим проснулся задолго до будильника. Мысли о внезапном везении и обещанных пяти тысячах долларов авансом и такой же сумме после выполнения задания уже практически бывшего шефа кружили голову. В мечтах он уже видел себя доверенным лицом для особых поручений и становился Вадиму чуть ли не партнёром по бизнесу. Ох, какие заманчивые перспективы открывало перед Криволаповым это предложение! Он ещё не знал, что ему придётся сделать, но уже был готов справиться с этим как можно лучше. Не выдержав, Максим поднялся, стараясь двигаться тихо, вышел из комнаты. Быстро накромсал себе бутербродов, заварил чай. Еле дождавшись назначенного времени, неслышно оделся, выскользнул из квартиры, стараясь не разбудить жену и мать звуком захлопнувшейся двери. До автосервиса дошёл минут за пятнадцать и в растерянности замер на пороге. Несмотря на то, что до открытия был почти час, в мастерской уже вовсю кипела работа. Упаковывали непроданные запчасти, спешно доделывали последние заказы. Чуть-чуть понаблюдав за этой суетой, Максим направился в кабинет к управляющему. — Вадим Денисович, можно? — стукнув в дверь для порядка, Криволапов заглянул к боссу. — А, Макс, заходи, — сидя за столом, Вадим просматривал документы, периодически отправляя какие-то из них в шредер, какие-то откладывая в сторону. — Присядь, я с бухгалтерией закончу. Выпить не предлагаю — тебе за руль сегодня. Вон, минералочкой можешь угоститься. Пренебрежительный тон начальника заставил Максима скрипнуть зубами: подчиняться этому самодовольному мальчишке и так было непросто, однако те самые десять тысяч американских рублей сейчас слегка примирили с действительностью, заставляя терпеливо ждать. «Самодовольный мальчишка», который на самом деле был всего на семь лет моложе Макса, тем временем закончил уничтожать бумаги — жужжание шредера смолкло, пожиратель чужих тайн насытился. Вадим ослабил галстук, расстегнул воротник рубашки. Встал, прошёлся по кабинету. Пытаясь справиться с какими-то своими мыслями, сцепил пальцы на затылке, взъерошив идеальную стрижку, над которой явно поработал очень хороший мастер. Тёмные, чуть вьющиеся волосы вздрогнули от такого бесцеремонного обращения и замерли в полном беспорядке, однако даже в этой небрежности сквозил определённый шик. Несмотря на то, что дорогой костюм был слегка помят, а круги под глазами и серый цвет лица просто кричали о бессонной ночи, Вадим Денисович Камардин умудрялся выглядеть импозантно. Высокий, спортивный, ухоженный — он двигался по тесному офису практически бесшумно, и на миг Максиму показалось, что он находится в замкнутом помещении с опасным хищником. Хищник этот не то вышел на охоту, не то заметал следы, но его нервозность передавалась и тем, кто находился рядом. Из неприметного шкафчика в углу Вадим достал бутылку виски и бокал, наполнил его, сделал глоток. Выждал пару секунд и обратился к Максиму, доставая конверт из ящика стола: — Извини. Нервы ни к чёрту. Человечек есть свой в нужной структуре, сообщил мне, что через два часа здесь будет ОБЭП. В лучшем случае, только он. Времени в обрез, поэтому мои люди с пяти утра тут убирают всё. Авто остались только по официальным заказам, бухгалтерия — сам видел. Весь левак мы сейчас увезём к Саниному другу на дачу. Он с нами никак не связан, на него не выйдут. ИП я закрыл вчера, сервис закрывается тоже. — Мало что понимая, Криволапов воззрился на Вадима в немом изумлении. Тот, нервно усмехнувшись, продолжил: — Не парься, это не твоя забота. Вот. Держи. Тут твои пять штук баксов. Это аванс. Сделаешь всё правильно — получишь столько же, и ещё трёшку — если об этом задании никто не узнает. Тебе нужно поехать вот по этому адресу, — Камардин положил визитку в конверт, предварительно показав её Максу. — Там на автомойке работает мой хороший знакомый, но он вообще не в теме. Ему заплачено за мойку машины, заплачено щедро, за срочность в том числе. Проследишь, чтобы сделали качественно. Салон и багажник нужно вычистить тоже. Пусть ещё заменят все коврики и сменят чехлы. После поедешь вот сюда, — на сей раз в конверт лёг небольшой жёлтенький стикер с написанными на нём улицей и номером дома, — оставишь машину на парковке. Там напротив почта. Брелок с ключом зажигания положишь в абонентский ящик, заберёшь второй конверт, закроешь ящик. Ключик от него — выбрасывай нафиг. У меня есть второй. Да не вздумай меня кинуть — под землёй найду. И не болтай нигде. Это в твои обязанности не входит. — Вадим, прицепив к связке ключей ещё один, совсем крохотный, бросил их Максиму через стол, пододвинул конверт с деньгами. Совершенно ошалев от полученных инструкций, Криволапов сгрёб всё со стола, спрятал во внутренний карман куртки. Помолчав, Вадим добавил: — У почты постарайся на камеры не сильно засветиться. Всё, давай. Вали отсюда, пока тут тихо. Мне не звони, будет работа — я тебя сам наберу. Да, погоди! — уже почти у двери Макс обернулся. Вадим протянул ему две таблички с номерами: — Вот это ребятам в сервисе передай, пусть поменяют быстро. И пакетик с мусором прихвати. Желательно по пути где-нибудь спалить его к чертям. Ты всё понял? Что молчишь, как памятник Ленину? Струсил — вали нафиг, другого найду. Прокашлявшись, Максим просипел неожиданно севшим голосом: — Вадим Денисович, я всё понял. Не подведу, — возможность заработать, хоть и явно не совсем законным образом оказалась важнее. Преодолев зазмеившийся по спине страх, Криволапов выдавил улыбку, забрал номера и пакет, в который Вадим ссыпал обрезки из шредера и вышел, аккуратно прикрыв дверь. Минуту Камардин смотрел своему сотруднику вслед, потом негромко ухмыльнулся: — Идиот. Но за бабло удавится. И сделает всё в лучшем виде. — Залпом допив виски, Вадим снова сосредоточился на тщательной уборке пока ещё своего кабинета.***
Не так уж часто Аделаида Вольдемаровна позволяла себе по утрам залёживаться в кровати, однако сегодня ей совершенно не хотелось вставать. Вчерашняя ссора, возникшая, по её мнению, на пустом месте, отчего-то очень сильно обидела. И Каринин характер с другой стороны показала, да и поведение сына царапнуло, особенно эти его намёки на возраст. Криволапова-старшая всеми силами гнала от себя понимание, что неизбежно стареет. Поддерживала себя в форме, за здоровьем следила да за внешностью — очень тщательно. Особенно это стало волновать её сейчас, после случайного знакомства с Аполлоном Ильичом. Начав лёжа делать небольшую гимнастику, Аделаида Вольдемаровна, улыбаясь, вдруг в подробностях вспомнила эту встречу. Любимый цикламен отчего-то зачах с неделю назад, и Аделаида, немного погоревав, выставила горшок с увядшим цветком на балкон и поспешила в цветочный магазин, подыскать замену. Уж больно уютной становилась её комната, когда на маленьком столике поселялся какой-нибудь зелёный житель. Не особо вникая, почему цветы у неё быстро погибают, Аделаида шла и покупала снова. А вот цикламен отчего-то стало жалко, и Криволапова решила помимо цветка прикупить нужную землю и прочие мелочи, чтобы ухаживать за ним всё-таки правильно, а не как придётся. Там и познакомилась с очень интересным, по её мнению, мужчиной. Тот придержал ей дверь, присматривался и подавал дельные советы, а потом вызвался проводить пожилую даму. Седовласый, подтянутый, он привлекал к себе внимание, ярко-синие глаза притягивали магнитом, а от улыбки по лицу разбегались лучики — морщинки, невольно заставляя собеседника улыбнуться в ответ. Не слишком высокий, немного выше неё, худой, жилистый, он с лёгкостью донёс ей до дома тяжёлые пакеты, играючи поднял на третий этаж. Правда, не согласился зайти выпить чаю, сказал, что не хочет обременять хозяйку обществом постороннего человека. Но телефонный номер всё же спросил, уточнил — будет ли удобным — позвонить ей. И вот эта вежливость Аделаиду Вольдемаровну просто покорила. Общение завязалось весьма приятное, женщине понравился учтивый, неназойливый кавалер, прогулки с ним по вечерам стали традицией. Иногда Аполлон Ильич приглашал новую знакомую в гости — а жил он неподалёку в новостройке, в огромной трёхкомнатной квартире — заваривал чай, читал ей стихи или исполнял какой-нибудь старинный романс, аккомпанируя себе на великолепном белом рояле Steinway & Sons, занимающем половину гостиной. А вот сегодня Аделаида решила испечь пирог и напроситься в гости: осадок от скандала остался противненький, хотелось убрать это послевкусие, задавить хорошими эмоциями. Выждав, пока сын и невестка уйдут, Аделаида поднялась, быстро испекла шарлотку, привела себя в порядок и, мгновение поколебавшись, набрала номер Аполлона Ильича.***
Закрывая входную дверь, Василина заторопилась и выронила ключи. Вполголоса сердито выругалась: прособиравшись, чуть потеряла ощущение времени, недосып слегка затормозил движения и мысли, в итоге сейчас Лина безнадёжно опаздывала. Точнее — чувствовала себя именно так. Репетиция у малышей начиналась в 10.30, в запасе было минут сорок, но Василина обычно уже была в школе как раз за полчаса. А вот сегодня припозднилась. Умом понимала, что доберётся быстро, но всё-таки начала нервничать. Справившись, наконец, с хитроумными замками, бросила ключи в сумку, схватив смартфон, набрала Вике, спускаясь по лестнице. — Вик, ты в школе? Слушай, если не трудно — моих запускай, как придут. Не должна, но впритык приеду, скорее всего. Открой им, ладно? Чтоб по коридорам не носились. Спасибище, Вик. Я мчусь! — И куда это ты мчишься? — поинтересовался Сергей, перехватывая её на лестничной площадке второго этажа. Вздрогнув от неожиданности, Василина выпустила сумочку из рук, та повисла на длинном ремне где-то на уровне колена. — Серёжка, напугал! — нахмурившись, Лина удивлённо воззрилась на мужа. Картинка действительности категорически не хотела складываться. — Ты же на работе должен быть. Ой, Николай Петрович, здравствуйте! Случилось что-то? — Привет, Вась, — остановившись на пару ступенек ниже, улыбнулся Круглов, выглядывая из-за плеча Майского. — Случилось. Кое-кто у нас растяпа, телефон дома оставил, — к удивлению Петровича, тот пропустил подкол друга мимо ушей, подтвердив: — Ну. Поторопился утром, прикинь? — Приблизившись вплотную, Сергей приобнял Лину, шепнул ей на ухо: — Совсем из-за тебя голову потерял. — Поняв, что такой ситуацией грех не воспользоваться, поцеловал её, тут же нарвавшись на демонстративное покашливание и ещё одно ехидное замечание от Петровича: — Эй, молодёжь! Не увлекайтесь. Серёг, ты в командировку на три года уезжаешь? Бери телефон и погнали, — Василина совершенно некстати залилась румянцем, в смущении отвернулась от Круглова, Майский же только отмахнулся, во второй раз удивив Николая: — Да погоди, Коль, успеем. Вась, ты чего? — заметив её попытки вывернуться и вскачь пуститься по лестнице, поинтересовался он. — Серёж, у меня репетиция через полчаса, а я дома ещё. Пусти, я побегу, а? — умоляюще взглянула на Сергея Лина, снова попробовав разжать вроде бы некрепкие объятия. Поправив бейсболку, развёрнутую козырьком назад, Майский моментально принял решение. — Коль, спускайтесь, я сейчас. Отвезём, с мигалками, если понадобится. За пять минут управимся. Не опоздаешь.***
Прервав звонок, Аполлон Ильич ухмыльнулся и начал быстро собираться. До Профсоюзной ехать на метро было не слишком долго, но до прихода Аделаиды ещё нужно было успеть выстроить мизансцену, да и себя в порядок привести. Аполлон Ильич Какава был весьма неординарной личностью. Вернувшись недавно из мест, от которых, как и от сумы, не зарекаются, обосновался в своей скромненькой «однушке» с крохотной кухней и совмещёнными ванной — туалетом. Квартирка досталась ему в наследство от пятой жены — той здоровье не позволило вместе встретить старость. Оплакав супругу, Аполлон с удовольствием принял положенное по завещанию жильё, продал свой полуразвалившийся домик с участком земли в Подмосковье, женился ещё раз. Обаянием мужчина обижен не был, за внешностью следил, умудряясь выглядеть моложе своих лет. Разбирался в хорошем алкоголе, был весьма начитанным собеседником, с лёгкостью цитировал любовную лирику Пушкина, Блока и Есенина, мог поддержать беседу о литературе, кино и театре. При необходимости, становился экспертом в делах садоводческих, мог и про рыбок — кошечек — собачек блеснуть эрудицией. Неудивительно, что он привлекал к себе внимание женщин в возрасте от 50 до 80 лет. Ну, а женские слабости и симпатии господин Какава привык использовать исключительно в корыстных целях. Однако кроме вытягивания денег из влюблённых, очарованных его манерами, дам, Аполлон Ильич научился весьма виртуозно вскрывать замки́ любой сложности. Шестая жена подала на развод, едва перед любимым муженьком замаячила перспектива тюремного заключения, но не такой это был человек, чтобы остановиться на достигнутом! Очаровав в переписке симпатичную вдовушку, вернулся он из-за решётки в тёплые объятия. Только семейная жизнь продлилась всего пару месяцев — в быту они оказались абсолютно несовместимы, но при этом остались в дружеских отношениях. Захаживали друг к другу в гости, могли скоротать вечерок за неспешной беседой. Знал он и о том, что Танечка подрабатывает потихонечку, делает уборку да гуляет с собакой для нескольких семей. Знал — и ситуацией пользовался, сделав слепки со всех ключей. Вот и сейчас — открыв ящик тумбочки, где хранил все дубликаты, выбрал связку от квартиры в новостройке. Той самой, с белым роялем. Пока хозяева жили за границей, доверив присмотр за своей недвижимостью скромной, ответственной Татьяне Ивановне, Аполлон не видел ничего зазорного в том, чтобы охмурять понравившуюся бабульку с помощью чужой жилплощади. Не переживал и о том, что подругу свою подставит — невелика потеря. Сколько их, одиноких бабушек, западающих на дедулю в хорошей форме? Правильно, гораздо больше, чем таких вот представительных дедушек. Пускать пыль в глаза Аполлон научился виртуозно, к каждой следующей своей избраннице присматривался очень внимательно, прикидывая, чем ещё может поживиться. Вдобавок ко всему, стремился в очередной своей «операции» испытать и приятные эмоции тоже. Аделаида Вольдемаровна, демонстрирующая весьма неплохие манеры, его устраивала вполне, да пока непонятно было, как у неё с финансами. Впрочем, для Аполлона Ильича задачка эта была недели на две. Сегодня он собирался узнать о новой приятельнице максимум, раскрутив на откровенный разговор. А для этого нужно было создать подходящую обстановку. Чай, фрукты, немного хорошего вина, полумрак и музыка — благо, играть умел с детства. Усмехнувшись ещё раз, Аполлон Ильич поправил галстук-бабочку, провел расчёской по седой шевелюре, подмигнул своему отражению в зеркале и отправился покорять сердце дражайшей Аделаиды.***
— Вань, я тебе сильно надоела, да? Может, я домой перееду? — Амелина, ты в своём уме? — от возмущения Тихонов забыл про вежливость. Оттолкнувшись от стола, откатился чуть-чуть, в полном изумлении уставился на невесту. Оксана же довольно улыбалась. — Я не понял, ты меня троллишь что ли? Попытка не засчитана, — скорчив смешную рожицу, Иван вернулся к монитору. — Да ладно! Ты бы лицо своё в этот момент видел! Так что — прими этот факт. У меня получилось тебя озадачить. — Ксюх, а нафига? — Ну, а как ещё привлечь твоё внимание? Ты уже полчаса на экран, не мигая, смотришь и бормочешь что-то невразумительное. Что-то нарыл? — Оксана подъехала ближе к Ивану. — Смотри, какая интересная штука получается. Адресок, что нам мальчик сказал, я пробил. Квартира принадлежит Камардиным Вадиму и Кристине, собственность оформлена в равных долях. Вот, смотри, там же прописаны двое детей — Фёдор и Валерий, четырёх и двух лет. — Ну и? Чего здесь такого, чтоб зависнуть на полчаса? Обычная семья, папа, мама, сыновья. Что не так-то? — Я попутно телефоны их пробил. Аппарат Кристины перестал фиксироваться в сети в 22.00, в районе дома. А телефон Вадима отключился после звонка вот на этот номер, и дальше — появлялся на очень короткие интервалы времени вот здесь, здесь и здесь, — Тихонов приблизил карту, сделав изображение крупнее, отметил несколько точек красным. — Потом замолкает до пяти утра — и дальше — номер в сети, передвигается вот по такому маршруту. Остановка — вот здесь, ещё несколько звонков — и всё, больше аппарат не включали. Тебе не кажется это странным? — Когда кажется, Ванечка, нужно определённые действия совершать. Звони Рогозиной!***
На ходу расстёгивая пальто, Василина ворвалась в крохотный кабинет, налетев на Вику, которая в этот же самый миг вдруг решила оттуда выйти. Столкновение оказалось чувствительным для обеих, обе отскочили в разные стороны, потирая ушибленные локти и плечи. — О, блин, ураган Василина! Да не опаздываешь ты ещё, выдохни! — буркнула Вика, поднимая с пола смартфон. — Вроде цел. — Прости! Я в первый раз так поздно приезжаю, — скинув верхнюю одежду, Лина переобулась. Дёрнула верхний ящик тумбочки, выгребла шпильки, попутно рассыпав скрепки и булавки, закрутила косу в шишку, пошевелила её, проверяя на прочность. — Мелочь обычно за полчаса тут тусить начинает, носятся, на неприятности нарываются. Им весело, а уроки-то идут. Меня уже Тимофей Ильич просил приструнить этих покемонов. — Удалось хоть раз? — хмыкнула Вика, присаживаясь на скамейку, чтобы снова не попасть в зону действия мини-смерча. А именно это происходило всегда, когда Лина начинала торопиться. — Не поверишь, — фыркнула та. — Ни разу! — впопыхах резко развернувшись, Василина вдруг потеряла равновесие, шлёпнулась на стульчик, который, к счастью, оказался рядом, расхохоталась аж до слёз: — Вот блин, страус на паркете! Ещё на конкурс собралась. Вика, прищурив один глаз, протянула: — Интерееесненько… А чего мы на ногах не держимся, Василина Андревна? — А чего мы любопытные такие, Виктория Игоревна? — Лина не выдержала, заулыбалась, борясь со смущением, всё-таки подняла сияющий взгляд на подругу. — Всё тебе расскажи. — Да можешь не рассказывать. И так понятно. Опоздала, в движениях… эээ… раскоординация. Такое бывает только после… — Вика! — замахала руками Василина, призывая её замолчать. — Хорош! Засмущала тётеньку! — Тётеньке не пора перестать смущаться? — сморщила нос Вика, следя за тем, как Лина собирает ноутбук, колонки и тексты для детей в большую сумку, попутно забрасывает туда мягкие игрушки, маски, разные мелкие предметы для актёрских этюдов. — Насчёт этого я ещё подумаю, а вот на репетицию точно пора. Тебе зал нужен сегодня? — Я внизу позанимаюсь, там станок и зеркала. Ты с темы не съезжай! За обедом всё равно пытать начну. Я любопытная. — Я тоже! — заговорщически подмигнула Василина, перекинула большую сумку через плечо и, схватив ключ и смартфон, выскочила из каморки.***
Наблюдая через стеклянную перегородку за мальчиком, который, слегка сползая с кожаного диванчика в буфете, пытался что-то рисовать, Рогозина позвонила в морг. — Валь, поднимись сюда, пожалуйста. Поручение для тебя есть. Нет, аптечку не надо. — Стараясь не привлекать внимания, Галина Николаевна отступила чуть назад, прищурилась: похоже, малыш рисовал что-то, что очень крепко застряло в его памяти, раз не замечал ни угощение на столике, ни планшет, который несколькими минутами ранее положил на диван поверх своей курточки. Тем временем в коридоре появилась чуть запыхавшаяся Антонова: — Галь, да что стряслось-то? Сама же потом отчёт затребуешь. — Рогозина приложила палец к губам и кивком показала на мальчишку. — Валь, он что-то рисует, и для него это важнее сейчас, чем сладости. Попробуй с ним поговорить? Может, он тебе расскажет? — Галя! — избегая прямого укоризненного взгляда Антоновой, Рогозина рассердилась на себя, снова сердито сдвинув брови, развела руками: — Валь, ну, а кто лучше тебя может найти общий язык с ребёнком? Он собеседнику доверять должен, иначе замкнётся — и всё. А я тут такая… Как директор детского сада — строгая и серьёзная. Давай, Валь. Аккуратненько. — Ох, Галина Николаевна! Умеешь ты аргументы найти. Ладно. Но результат не обещаю. — Сделав глубокий вдох, Валя выдохнула, постаралась расслабить лицевые мышцы — нельзя было начинать разговор с мальчиком с такой вот деревянно-сердитой мимикой. Галя, кивнув ей ещё раз, поспешила в лабораторию, Антонова же переступила порог буфета. Встретившись взглядом с соцработником, поздоровалась с ней глазами, присмотрелась к рисунку. — Федечка, давай сейчас попьём чай, и ты расскажешь, что успел нарисовать? — Валентина подсела к ребёнку. Тот лишь вздохнул и забрался обратно на диван. — Давайте чай, только мне сладкое нельзя. Яблоко — можно. — Выбирай, какое больше нравится, — придвинув к мальчику вазочку с фруктами, Антонова глянула на Елену. Та активно переписывалась с кем-то по телефону и особо к происходящему не прислушивалась. Хотя именно она, как представитель органов опеки, должна была сейчас внимательно следить за разговором. Нахмурившись, Валя покачала головой. Такое вот наплевательское отношение к своим обязанностям ужасно злило. Но сейчас, в попытке хоть что-то узнать от малыша, что могло бы помочь делу, нельзя было давать волю эмоциям, и Антонова снова обратилась к Фёдору: — А почему тебе сладкое нельзя? Аллергия? — Папа не разрешает, мне нельзя, маме тоже нельзя. А Валерке ещё рано, он маленький, — Федя откусил от яблока и торопливо прожевал. — Мама мне иногда сладкий чай дает, когда папа не видит. — И сейчас папа не увидит, а мы ему не скажем. — Ну тогда ладно, — мальчик отложил яблоко, вытер липкие ладошки об комбинезон и взял кружку обеими руками. Подождав, пока ребёнок напьётся, Валентина забрала чашку и только после этого задала вопрос. — Федь, а твой папа уехал с Валерой? — Нет, — Федя отрицательно замотал головой. — Я же нарисовал всё. — Валя взяла листок в руки и начала рассматривать шедевр вместе с автором. — Вот папа, — он показал на лицо, выглядывающее из окна нарисованного фиолетового автомобиля. — Мы с братом сзади, нас не видно. — А мама дома осталась? — Мама с нами поехала, — заявил ребёнок совершенно будничным тоном, — только мы в машине, а она в багажнике.