***
— Ну что, Вадим Денисович? Поговорим? — недобро прищурившись, Круглов разглядывал сидящего напротив него преступника. Холёный, уверенный в себе, даже сейчас, после игры в догонялки с оперативниками ФЭС, не растерявший своего лоска Камардин только усмехнулся: — О чём мне с тобой разговаривать, майор? — пренебрежение в голосе задержанного было настолько явным, что Петрович поморщился: — Не переигрывайте, Вадим Денисович, со мной эти штучки не проходят. Вы думаете, перехитрили всех? — Ну так улик-то у вас против меня нет, — всячески демонстрируя своё превосходство, протянул Вадим. В профессионализм сотрудников полиции, в то, что они могут сделать качественные экспертизы, он не верил абсолютно. — Потрясающая самоуверенность. Вы решили, что помыв машину, избавились от всех следов? Кстати, зря вы шины не сменили. — Какие следы, начальник? Какие шины? Ты о чём? Не понимаю. — Камардин упорно играл в несознанку, чем снова вызвал ироничную улыбку на лице Круглова. — Ещё минута у вас есть, когда я готов выслушать чистосердечное признание. Потом я начну говорить сам. И вот после этого можете даже не надеяться на сотрудничество со следствием. — Какое признание, майор? Вы ещё извиняться будете, вся ваша шарашкина контора. — Рогозина, наблюдавшая за разговором из теневой, встала, резко отодвинув стул, и стремительно вышла. Так же резко толкнула дверь допросной, кивнула Круглову. Уступив ей место за столом, Николай Петрович прислонился спиной к стене. — Время признаний вышло. Нет у вас больше ни секунды, и извиняться перед вами никто не будет! — глаза Галины Николаевны метали молнии, а от ледяного тона, казалось, и стены покрылись изморозью. Камардин, нервно хохотнув, попытался что-то сказать, но полковник остановила его властным жестом: — У вас была возможность говорить. Теперь наша очередь. Итак, Вадим Денисович, на полу вашей квартиры обнаружена кровь и частицы мозгового вещества вашей жены, Кристины. Кристину мы тоже нашли, в заброшенной усадьбе Троице-Лобаново. Вы на своей машине отвезли её туда — совпадают следы протекторов. Рядом с телом Кристины была найдена бронзовая статуэтка — орудие убийства. Отпечатки вы стёрли, но на ней остались ваши потожировые следы. Ознакомьтесь, пожалуйста. — По мере того, как смысл происходящего стал доходить до Вадима, он бледнел всё сильнее. А маска, эта тщательно подогнанная маска самоуверенности и лоска, трещала и отваливалась кусками. Рогозина же продолжала, выкладывая на стол перед Камардиным результаты экспертиз: — Вот данные геолокации с вашего планшета, распечатки звонков с вашего телефона, в том числе — с неавторизованной сим-карты, ну, и наконец — перемещения вашего автомобиля. С точностью до минуты. Уже этого достаточно, чтобы обвинить вас в убийстве. — Ну и зачем вам мои показания? У вас и так всё есть, а я имею право не свидетельствовать против себя. — Вадим пытался хорохориться, но голос сорвался на хрип, и попытка получилась жалкой. — Любопытно стало, что вы можете сказать, — презрительно сощурилась Рогозина. — Но идём дальше. В вашем доме была найдена карта памяти, а там много чего интересного. В том числе видеозапись, на которой Кристина рассказывает о прелестях семейной жизни с вами. Обо всём, Вадим Денисович. И о том, как вы издевались над ней и детьми, и о выложенных на порносайты фотографиях и видеороликах ваших с ней интимных отношений. О том, как по вашей милости она потеряла работу и чуть не потеряла детей. Что за игра в пиратов? А? Вадим Денисович? На верёвках, изъятых из вашей квартиры, эпителий и потожировые следы. Ваши — и ваших сыновей. Молчите? Да вам тут на приличный срок набирается. И не думаю, что ваше пребывание в колонии будет приятным. Кстати, Кристина предвидела, что вы захотите убрать её. И сказала об этом на записи. А ещё оставила на той же карте памяти все ссылки. В вашем ноутбуке мы восстановили оригиналы всего, что вы записывали в своей спальне. Доказательства ваших измен тоже. В дневнике у Кристины тоже много откровений. Например, про то, как вы изнасиловали её, сняли это на камеру и слили в интернет. И как она потом жить не хотела, только из-за детей держалась. На фоне этого — согласитесь, её рассказ о том, где найти доказательства ваших финансовых махинаций, так, безделица. — Да что вы понимаете?! — обвиняемый вскинул тяжёлый взгляд на Рогозину, потом уставился в потолок. — Она только моя была! Только моя! Я ей шикарную жизнь предложил, единственное условие было, чтобы она сидела дома, с детьми. Какое изнасилование? Она моя жена! — Это вы её за непослушание так наказывали? — язвительно уточнила Галина Николаевна. — А убили за что? За то, что из вашей клетки захотела выбраться? Или всё-таки на наследство нацелились? Квартира становится вашей, всё, что в браке на имя Кристины приобретали — тоже, а это вся бытовая техника в доме, ювелирные изделия, коллекция картин… У нас и за меньшее убивают. Или причина в том, что ей стали известны ваши фокусы с интимными видео? Откинувшись на спинку стула, Камардин ухмыльнулся, уже не заботясь о том, какие делает признания, заговорил: — Да вам-то какая разница? Нашли, поймали — сажайте. Какого хрена в душу лезете?! — Да знаешь, интересно просто, что движет такими уродами, как ты, — не выдержал хранивший молчание Круглов. — Что, не смог её желание уйти от тебя, подонка, достойно принять? — Я не хотел её убивать! Не хотел, понятно вам?! — подскочив, заорал Вадим. — Сядьте! — хлопнув ладонью по столу, властно приказала Рогозина, пресекая истерику Камардина. Круглов, заломив Вадиму руку болевым приёмом, усадил его обратно. Сам встал за спиной, на тот случай, если у подозреваемого снова сдадут нервы. — Не хотели убивать? Да врёте вы, Вадим Денисович. Хотели. Планировали. Только, возможно, не так. Мы восстановили историю запросов в вашем ноутбуке. Вот, пожалуйста: раздел о ядах, раздел «Смерть от несчастного случая», вот — заброшенные объекты Москвы и Московской области. Вот — очень красноречивое название запроса: «Как скрыть следы убийства»… — Рогозина добивала Камардина следующей партией экспертиз. Тот, казалось, окончательно сдулся. Лицо посерело на глазах, от вальяжности не осталось и следа. А Галина Николаевна продолжала: — Мне только одно непонятно. Вы так тщательно готовились, выбирали вариант, изучали, как уничтожить улики — и так бездарно всё провалили. Что произошло? — Она показала мне заявление о разводе и заявление в полицию, — хрипло выдавил Вадим. — Справки всякие, побои сняла, сучка! — Выбирайте выражения! — Рогозина не скрывала неприязни к задержанному. — Извините. Я её… Кристину… статуэткой по голове долбанул, она упала, на полу моментально лужа крови натекла. До меня не сразу дошло, что я сделал. Я в состоянии аффекта был, понимаете?! — Ну, это вы в суде рассказывать будете, — устало вздохнула Рогозина, — хотя не думаю, что вам поверят. Дальше что было? — Да вы дальше и сами знаете. Замыл кровь, включил тепловентиляторы. Кристину в одеяло завернул. Угораздил чёрт Федьку проснуться, пришлось импровизировать. — Выкинуть детей на обочину, словно мусор — это вы называете импровизацией? Надеюсь, вам назначат максимально возможное наказание. Вы правы. Что было дальше, мы знаем. Стало быть, и разговаривать больше не о чем. Такие, как вы, не умеют беречь то, что им достаётся. У вас были люди, которые любили вас. Вы сами уничтожили их и разрушили свою жизнь. Ничего хорошего в ней больше не будет. Никогда. — С этими словами Рогозина нажала кнопку на крышке стола. — Уведите! — Галь… — Круглов присел напротив, сочувствующе глянул на Рогозину. — Ну ты как? — Нормально. Не привыкать, — вздохнув, Галина прикрыла глаза рукой, потёрла переносицу. — Галь… Ты чего, засомневалась, что я его без твоей помощи в асфальт закатаю? — Не в этом дело, Коль. Ненавижу, когда ФЭС называют шарашкиной конторой. И кто? Вот такие моральные уроды? У меня сразу планка падает. — Не кипятись, — чуть улыбнувшись, Петрович протянул руку, накрыл своей ладонью ладонь Галины. — Ты же знаешь, у них нет шансов. Найдём, и не отвертится. Этот уже понял, так и со следующими разберёмся. — Жаль, что они будут, следующие. Тёмный путь, он проще. Пойдём, Коля. Дел полно. Истошный женский крик в коридоре заставил их переглянуться и пулей выскочить из допросной: — Сволочь! Убийца! Да будь ты проклят!!! — заплаканная, аккуратно одетая старушка, шатаясь, лупила Камардина сумкой, стараясь попасть по лицу. Опешившие от неожиданности охранники остолбенели на несколько мгновений, потом попытались оттащить её от преступника. Но та вырвалась, вновь кинулась к Вадиму, пустив в ход всё ту же сумку. Внезапно, словно вмиг обессилев, зашаталась, осела на пол, запричитала в голос: — Девочка моя, девочка! Да за что ж тебя, маленькая?! — Коля, Антонову сюда, с успокоительным! Ну, что встали?! В камеру его, быстро! Хотя, постойте, — Галина Николаевна стремительно шагнула к Камардину, прищурилась, сквозь зубы произнесла: — Это — тоже на вашей совести, — от взгляда, полыхнувшего гневом и презрением, Камардин дёрнулся, как от удара. А Рогозина, несильно размахнувшись, коротко врезала Вадиму кулаком в солнечное сплетение. — Увести! — скомандовала она и поспешила к убитой горем матери. — Надежда Ивановна! — помогая подняться плачущей женщине, Галина проводила её в переговорную, поддерживая под локоть, усадила в кресло. Минутой позже подоспели Круглов с Антоновой, следом влетела перепуганная донельзя светловолосая девушка. — Мама! Мамочка, ну зачем ты? — Надежда Ивановна, вам нужно отдохнуть и успокоиться. — Валя, закатав рукав её свитера, сделала укол. — Руку в локте согните, вот так. — Надежда Ивановна, я вам слово даю — он не уйдёт от наказания. Вы соберитесь, пожалуйста. Вам ещё мальчишек растить. Вы им нужны, слышите? — Спасибо вам, Галина Николаевна, — дрожащими руками Надежда Ивановна взяла предложенный стакан воды, отпила пару глотков, поставила на стол. — Вы знаете, Кристиночка моя такая светлая девочка была, солнечная. Мальчики на неё похожи очень, и на Танечку. Они у меня обе как солнышки… Ирод проклятый, да за что ж он с ней так? — по морщинистым щекам снова покатились слёзы. Таня, стоя у матери за спиной, положила руки ей на плечи. — Надежда Ивановна, он сядет, я вам обещаю. Надолго, если не пожизненно. — А на зоне насильников и тех, кто над детьми издевается, очень не одобряют. Так что о смерти он мечтать будет, — мрачно усмехнулся Петрович. — Надежда Ивановна, давайте я вас с Таней домой отвезу? — Получив молчаливое одобрение Рогозиной, Николай, пропустив женщин вперёд, накинул куртку и взял ключи. — Галь, я скоро. — Та только кивнула, провожая Круглова взглядом.***
— Вот такие у нас дела, Аполлон Ильич. — Аделаида вздохнула и поставила чайную чашку на столик. Сегодня она принимала гостя у себя — уж очень мерзким было настроение с самого утра, и она позвонила своему приятелю с экзотической фамилией Какава, пригласила на чай с пирогом. — И я теперь даже и не знаю, что мне делать. Каришенька Максимушку так любит, но сейчас девочка очень обижена. Я её понимаю, конечно — но разве можно что-то говорить мужчине, когда он под алкоголем? Надо тебе поговорить — ну выжди ты момент, зачем же так скандалить? — Аделаида Вольдемаровна, душенька, ну не берите вы так близко к сердцу. Сами, поди, разберутся, взрослые же люди. Давайте о приятном лучше. Пирог ваш, душенька, выше всяких похвал! Не отрежете ещё кусочек? — Скажете тоже, Аполлон Ильич! — засмущалась Криволапова, но слова воздыхателя её всё же были приятны. — Вот, держите. Пойду-ка я чайник ещё раз поставлю, да конфетки принесу. — Стараясь не шаркать симпатичными тапочками по полу, Аделаида Вольдемаровна удалилась на кухню, Аполлон же, пользуясь моментом, поднялся, изучая обстановку. «Мда… Поживиться тут особо нечем, хотя колечки на пальчиках у бабули приметные. Как знать, может тут ещё какие сюрпризики есть? Цацки, аль заначка?» — заслышав шаги, поспешил плюхнуться в мягкое кресло, сделав вид, что его заинтересовал журнал о комнатных растениях. — Аполлон Ильич, не знала, что вам цветы интересны, — кокетливо заулыбалась Аделаида, вернувшись в комнату. — Это вы зря, сударыня, неужто забыли, где мы с вами познакомились? — включив всё своё обаяние, Аполлон Ильич продолжил вести светский разговор, хотя, положа руку на сердце, страшно не любил, когда операция по извлечению материальных ценностей затягивалась надолго. Он общался с Аделаидой уже недели две, а всё ещё никак не понимал, стоит игра свеч, или не очень. И слепки с ключей сделать пока не получалось.***
— Серёг, погоди! — рыжеволосая, стройная женщина с красивыми янтарно-зелёными глазами окликнула майора возле переговорной. — О, Ритуль! А ты чего тут? Ты ж в отпуске. Пошли кофейку попьём? — Приобняв коллегу за плечи, Сергей подтолкнул её в сторону буфета. — Да ты знаешь, поездка сорвалась — а дома как-то невмоготу торчать. Как думаешь, Рогозина разрешит приступить к работе? — Случилось чего, Ритусь? — включив кофе-машину, Сергей достал из шкафчика вазочку с печеньем, поставил её на стол. Устроившись на барном стуле, пытливо взглянул на Власову. — Майский, сделай одолжение, не лезь в душу, — огрызнулась Маргарита, отводя глаза. — Так! Капитан Власова! А ну-ка отвечать на вопросы старшему по званию! — Серёг, да нормально всё. Обычное бабское нытьё. Не парься. Расскажи лучше, что у вас тут? — Да всё как всегда, Ритуль. Очередного упыря сегодня взяли, жену убил, детей на улице выкинул. Двое мальчишек, четыре года и два. — Сергей помрачнел, вспомнив все находки в доме убийцы. — Они хоть живы? — Пацаны-то? Слава Богу, да. Их сестра убитой забрала к себе. Будут растить, вдвоём с бабушкой. — Отвлёкшись на пискнувшую кофе-машину, Сергей повернулся спиной, налил кофе, поставил на стол чашки. — Вот, держи. Сахар тут. — С ума сойти! Сам майор Майский мне кофе сварил, — иронично изогнула бровь Маргарита. — Ну-ка, постой! — Чего такое, Рит? — заоглядывался Сергей. — Руку дай. Правую. Погадать хочу. — Недоумевая, Майский протянул ладонь. — Серёг, ты когда жениться успел? Мы ж с тобой буквально за пару дней до отпуска закончили с делом, ну помнишь — с «обнимашками»?* И ты ни слова не сказал. Это по-дружески, да? — Рита, разыгрывая возмущение, наблюдала за Майским из-под ресниц, изо всех сил стараясь сохранить серьёзность. Дружили они давно. Хоть и не сразу нашли общий язык, зато теперь готовы были порвать друг за друга кого угодно. — А, это… Да вот как ты в отпуск ушла, так и познакомился. — Рита не верила своим глазам. Чтобы засмущать Сергея — это умудриться надо было. Зрелище оказалось забавным, и Рита продолжила, хотя смешинки во взгляде скрывать становилось всё труднее: — Серый, я тебя не узнаю. А на свадьбу чего не позвал? — Рит, ну чё ты? Да не было её толком, свадьбы… Так накрыло, что просто караул, — помолчав, Сергей коротко рассказал об изменениях в своей жизни. — Слушай, Серёг, — Рита уже не скрывала смех, — я знала, что ты авантюрист, но что настолько… Ладно, дружище, поздравляю. Рада за тебя. — Спасибо, Рит. Вот, гляди, — смущённо улыбнувшись, Сергей достал телефон из кармана, показал фотографию Лины. — Красивая. Познакомишь? — Приезжай вечером, только позвони сначала, на тренировке можем задержаться. Чёрт, опаздываю уже! Прости, Ритуль, я поехал. Тебя подвезти? — быстро ополоснув кружку, Майский уже в дверях обернулся. — Да езжай ты уже, я всё равно к Галине Николаевне ещё хочу зайти. — Подмигнув Рите, Сергей стремительно вышел. Власова же ошарашенно проговорила вслед: — Ну и дела…