***
— Серёг, ты б оружие взял всё-таки, — Степан нахмурился, наблюдая за действиями напарника. — Обойдусь, — буркнул Майский. Однако, обернувшись, поймал взгляд перепуганной донельзя жены и всё же забрал пистолет. — Ладно, надо будет — там продемонстрирую мирные намерения. Нагляднее получится. Всё, Стёп, работаем. — Сергей подмигнул Василине, и оперативники направились в здание. Стараясь двигаться максимально бесшумно, подстраховывая друг друга, проникли в школьный холл. В пустом фойе было тихо, только из приоткрытого танцзала изредка доносились детские всхлипы. Майский, подкравшись ближе, прислонился спиной к стене возле двери, почти врастая в шершавую поверхность, кивнул Данилову. Тот, стараясь не попадать в поле зрения бандитов, опустился на одно колено, держа на прицеле дверной проём, чуть заметно кивнул в ответ. — Эй, парень! — выдохнув, начал диалог Сергей, открывая дверь чуть шире. — Не дури! Отпусти детей, поговорим спокойно. — Да пошёл ты!! — словно подтверждая гневные слова, по дверному косяку чиркнула пуля, отколов несколько мелких щепок. Майор отшатнулся, отплёвываясь от попавших на лицо деревянных ошмётков. Разноголосые вскрики и отчаянный плач резанули по нервам. Однако Майский всё еще надеялся завершить операцию хотя бы относительно мирно. — Не стреляй! Давай поговорим, чего ты хочешь? — Сергей знал, что каждый звук улавливают чувствительные микрофоны на отворотах форменных жилеток, знал, что в случае необходимости окно в зале буквально за несколько секунд разобьёт спустившийся со второго этажа спецназ. Знал он и то, что ситуация может выйти из-под контроля в любой момент. И всё же пробовал раскручивать преступника на разговор. — Даже не пытайся сюда зайти! — снова рявкнул налётчик. — Да не захожу я, не нервничай так! Ну сам подумай, я без оружия буду, чего я сделать-то смогу? Ну не веришь — видеозвонок прими, я тебе с телефона, на который ты звонил, наберу и продемонстрирую. Я даже броню не надел! — Вам, ментам, верить вообще нельзя! — злобный выкрик красноречиво давал понять: горе-террорист на грани и вот-вот сорвётся. Ещё настораживало молчание второго, а от Лины опера знали, что террористов двое. На мгновение Степан перехватил пистолет одной рукой, второй же изобразил характерный жест, словно птица щёлкает клювом, подкрепив его выразительной мимикой. Сергей коротко пожал плечами: мол, как я его разговорю, если он истерит? — Послушай… — снова начал уговоры Майский, — ну ты же умный человек, должен понимать, ту сумму, что ты запросил, ни один банк за час наличкой не приготовит, ты ж знаешь нашу бумажную волокиту. Если по частям собирать, тоже время нужно, не час, как ты размахнулся. А дети маленькие, ещё немного, и у тебя начнётся рёв. Это они ещё сдерживаются, а захотят есть, пить или в туалет — ты их не успокоишь. Тебе этот концерт нужен? — Сергей автоматически подбирал слова, лишь бы слегка усыпить бдительность, возможно — отвлечь и обезоружить. В наступившей тишине было отчётливо слышно, как с лёгким шелестом движется секундная стрелка огромных настенных часов, да где-то течёт вода из незакрытого крана. А из хореографического класса донеслись приглушённые голоса, и Майский разобрал отдельные фразы: — Через час не выйдет… Валить надо… Тачку может? Вертолёт не сядет… Штурмовать начнут… — и потом чуть громче: — Да иди ты нахрен, Лёха! Я б сдался, да не успею, ты ж пристрелишь! — Алексей! Слышишь меня? — вновь включился Майский. — Майор, ты достал уже! Скажи своим: сунетесь сюда — получите трупы мелких и их училку. — Парень, притомил ты меня изрядно! — разозлился Сергей. — Слушай сюда! Отпустишь детей — останешься жив. Если хоть кто-то пострадает — я тебя лично продырявлю. Приказ стрелять на поражение у нас есть. Так понятнее?! С вертушкой — это ты размечтался. Баксы тебе соберут часа через три, не раньше. Значит, детей нужно либо отпускать, либо доставить сюда воду и еду. Мой тебе совет — отпускай всех, я останусь. И потолкуем нормально, за жизнь перетрём. — Мент, ты ж вроде не тупой! Ну кто за тебя столько бабок отвалит? — хмыкнул Лёха. — А за этих сопливых ещё и приплатят. — Соображаешь, — в тон ему отозвался Майский. — Ты только одного не учитываешь. Чем больше ты выёживаешься, тем меньше у вас шансов хоть что-то кроме дырки в башке получить. — Ну значит тем более, терять нам нечего. Какая разница, сколько будет трупов? — Не скажи, — возразил Сергей, — можешь согласиться на лимон рублями, его быстрее привезут, а вместо вертолёта — наш микроавтобус в аэропорт и билет в любую страну мира. Отпусти детишек-то. Уходить будете — они вам только помешают. — Лёх! — подал голос второй захватчик, — Давай уже решать чего-то. Хрен с ними, с баксами, ноги бы унести. — Толян, ты дебил? Кто нам сейчас уйти даст?! — паника в Лёхиных интонациях была настолько осязаемой, что напряжение усилилось в разы. — Я, может, и дебил — только предпочитаю быть живым. Толку от этого бабла, если при задержании грохнут? — Придурок! Да я тебя сам грохну, задержания ждать не буду! — а в следующий миг сжатая до отказа пружина развернулась, взламывая тишину выстрелом, истошным женским криком «Варька!!!» и звуком упавшего тела. Не медля больше ни мгновения, Майский распахнул дверь настежь и дважды выстрелил почти не целясь, стараясь задеть плечо или руку бандитам. Четыре выстрела слились в один — Данилов не подвёл — и оба захватчика рухнули на пол. Впрочем, сил на крик и маты у них ещё хватало. Сергей, постучав по микрофону, распорядился: — Спецназу отбой. Чего вообще ребят беспокоили? Сказал же — сами справимся. Врача сюда, срочно! — Степан же, заметно побледнев, бросился к скрючившейся на полу Вике, со стоном зажимающей окровавленную руку чуть ниже плеча, присел рядом. — Вик! Дай, гляну… сквозное, кость вроде не должна быть задета. Такое даже Валя починить может. Что тут произошло? — Варька… Он бы в Варьку попал! — морщась от боли, всхлипнула Вика. — Потерпи, малыш. Сейчас перевяжут, обезболят, — легонько коснувшись её волос, негромко произнёс Данилов. Выпрямился, уступая место врачам. Маленькая Варька, осознав, какой опасности избежала, расплакалась навзрыд. Степан поднял девчушку на руки, прижал к себе, успокаивая, что-то шепнул ей на ухо. Понёс к выходу из зала. Сергей помогал встать остальным детишкам, которые так до конца и не осознали ещё, что всё закончилось, а этот высоченный дяденька не друг тем, с пистолетами, а вовсе даже наоборот. Слушались по инерции — всё ещё было страшно. Поверили же в то, что бояться уже не нужно, только оказавшись на улице, рядом со своими родными. Оцепление постепенно убирали, машины экстренных служб одна за одной покидали территорию школы. Майский вывел детей из здания, передал с рук на руки измотанным ожиданием и страхом родителям, вернулся, придержал дверь. Сначала на носилках вынесли Вику, потом обоих бандитов. Степан, коротко кивнув напарнику, направился было в машину скорой помощи, но был решительно остановлен худенькой, невысокой и, наверное, поэтому очень сердитой медсестричкой: — Молодой человек, вам сюда нельзя! — Мне можно, это моя невеста! — не менее решительно отбрил Степан и всё-таки устроился на сиденье внутри микроавтобуса, рядом с девушкой. Вика слабо улыбнулась, но спорить не стала. — Стёп… — еле слышно шепнула она, — Тёмку и Снежку надо к маме моей отвезти. Скажи Лине… — Сделаем, Вик… Даже не переживай. Тем временем Сергей спрашивал у медиков, готовящих к отправке в больницу незадачливых террористов: — Ну что, ребят? Выживут? — До суда починим, — усмехнулся молодой парень в форменной синей куртке, стягивая защитную маску и вдыхая весенний воздух полной грудью. — Качественно вы их продырявили, грамотно. Как говорится, больно, но не смертельно. Фигня. Перевязали, заштопаем. — Ну-ка, погоди, — Майский притормозил санитаров, язвительно прищурился, обращаясь к Алексею: — Дурак ты, Лёха. Отпустил бы детей сразу — был бы целым. Увозите! Василина, сидя в фэсовском «Форде — Транзит», застывшим взглядом уставилась в одну точку. Услышав выстрелы, сжалась в комок и замерла-заледенела, изо всех сил вцепившись в края шерстяного пледа. Страх — холодный, безжалостный — сковал сердце когтистой лапой, грозя разорвать его в клочья. Дышать получалось через раз и неглубоко — иначе боль становилась нестерпимой. Лина не представляла, насколько это может быть страшно — когда не на экране, когда реально оказываешься включённым в подобные события. Только сейчас, увидев Сергея и его коллег в деле, она в полной мере осознала, что такое — его работа. Опасность стала не абстрактным словом — материализовалась в одночасье сочетанием стоп-кадров, звуков и мыслей, подкралась совсем близко, стала осязаемой. Такой вот, оцепеневшей от ужаса, её и застал Майский. Присмотрелся, подошёл ближе, взял её руки в свои. Лина чуть вздрогнула, словно очнувшись, еле слышно выдохнула: — Живой! — и расплакалась, как ребёнок. Чувствуя, как спазмом перехватило горло, Сергей вытянул жену из автобуса, крепко обнял. Единственное, чего лихой рокер и гроза всех злодеев, майор Майский, не переносил совершенно, были слёзы. Женские, детские — неважно — он сразу терялся и не знал, как себя вести. Вплоть до того, что от этой вот растерянности мог начать орать на того, кто плачет. А вот сейчас его накрыло волной какой-то непонятной, щемящей нежности к той, что тихо всхлипывала, спрятавшись у него на груди. Поцеловав Лину в макушку, Сергей поинтересовался: — Ну, а причину-то пояснишь? Что такого страшного тут без меня произошло? Взрыв, пожар, наводнение? Или инопланетный десант высадился с неприличными предложениями? — Василина непроизвольно фыркнула, и тут же возмутилась: — Товарищ майор, а что — испугаться я совсем-совсем не могла? Сначала дядя Юра, потом эти дятлы, ваши маски-шоу со спецэффектами да плюс воображение — и всё, Вася — истеричка, — и она, вздохнув, прижалась к нему крепче, потерлась носом о жёсткий отворот жилетки. Сейчас, когда Сергей был рядом, все страхи казались надуманными и нелепыми, жуткие картинки тускнели, уступая место уже другой реальности: солнечным бликам на окнах, любимым глазам — так близко, тёплому дыханию — возле самых губ. — Вот. Телефон твой, — вдруг растеряв все слова, Сергей вложил смартфон Лине в ладонь, накрывая её пальцы своими. — Цел и невредим. «Главное, что ты цел и невредим» — тут же прочёл в её взгляде и не смог сдержать порыв — всё-таки припал к её губам, наплевав на время и место. — Серёж… — приходя в себя, Василина легонько отстранилась, напоминая мужу о необходимости вернуться к делам, — надо Снежанку найти, она где-то тут, за оцеплением была. А где Вика? Я не вижу её… — Вась… Ты только не волнуйся, с ней всё хорошо будет … — Майский! — Лина снова почувствовала острые когти у сердца. — Вась, ничего страшного. Она девчонку с линии огня оттолкнула. Чудом просто успела. Сама слегка под пулю подставилась. Да ты чего, Вась? Ну хорош реветь! Говорю же — подлечат. Немного в больничке полежит. Ну не веришь мне — сама ей набери. — На сей раз растерянность от нового потока слёз заставила-таки Сергея повысить голос, и Василина испуганно заморгала: — Чёрт! Тёмка и Снежка! Серёж, их надо забрать. — Да, Вика просила отвезти их к её маме, — вспомнил Майский. — Это далеко, — отмахнулась Лина. — Слушай… Давай я их к себе на Арбат сегодня заберу? Садик и школа тут рядом, а к Вике за вещами для детей заеду. Только надо ключи… Серёж, я в школу могу вернуться? Свои вещи возьму и её сумку. — Можешь, — улыбнулся Майский. — Только оборот «к себе» мне категорически не нравится. К нам. И одну я тебя не отпущу, хоть и в твою же квартиру. Пора привыкнуть, Вась.***
Максим Криволапов, устроившись на лавочке, не спеша открыл жестяную банку с пивом, сделал несколько крупных глотков, выдохнул и аж зажмурился от удовольствия. Вечер обещал быть как минимум, без нотаций маменьки и без истерик Карины. Выйдя с Казанского вокзала, мужчина позвонил домой и, разыгрывая вселенскую грусть — печаль, поведал о злом директоре, который оставил его чуть ли не на всю ночь дежурить в диспетчерской. Сам же, от пуза поужинав и наградив себя рюмкой водки в забегаловке недалеко от метро, начал без цели колесить под землёй, бездумно пересаживаясь с поезда на поезд. В какой-то момент, не отдавая себе отчёта, вышел, а ноги непроизвольно принесли его на Старый Арбат, под окна к Василине. Если бы его кто-нибудь сейчас спросил — какого чёрта он тут ищет, Макс бы не смог ответить, однако вот уже несколько дней подряд с завидным упорством повторял один и тот же маршрут. Что-то его сюда притягивало, словно магнитом. С некоторых пор Василина не выходила у него из головы, всё появлялась перед глазами — стройная, уверенная, смеющаяся. А замужество её, судя по всему, вполне счастливое, задело его, задело очень-очень сильно. Но признаться в этом даже самому себе Максим не мог — тогда пришлось бы признать и то, что он всё ещё любит бывшую жену. Он и женился-то во второй раз назло матери и Василине, да лишь бы себе доказать, что прошлое его больше не волнует. Ведя Карину под венец, мстительно думал, что вот узнает Васька — и все локти себе сгрызёт, что потеряла его навсегда. И тут вдруг — встреча в аквапарке. И как-то не похоже было, что её вообще хоть сколько-нибудь интересовала его жизнь. Это уж не говоря о том, что один только взгляд на её избранника напрочь похоронил Максика под обломками собственной самооценки. Признать, наконец, что у них действительно всё в прошлом — и в таком прошлом, которое женщина вспоминать не очень стремится, Максим не мог тоже. И раз за разом возвращался в знакомый двор. Но окна на третьем этаже оставались тёмными, и Максим присаживался на скамейку у подъезда, сидел там около часа, выпивал банку пива, курил — и возвращался домой. Ни разу у него не получилось дождаться Лину, ни разу не вышло встретить её случайно где-нибудь в городе, рядом с местом работы или там, где они любили гулять вместе пятнадцать лет назад, но Макс не терял надежды. Зачем? Он и сам не знал, но желание увидеть её превратилось в навязчивую идею. Допив нагревшееся в руках «Клинское», Криволапов поморщился, поболтал остаток на дне банки, смял её, кинул в урну. Туда же спустя пару минут отправился окурок. Максим поднял голову и невольно вздрогнул: в нужной ему квартире зажгли свет, и было это настолько неожиданно, что в первую минуту мужчина растерялся. Вот, дождался — и что теперь? О чём он собрался разговаривать?? Разозлившись на самого себя, Макс, неловко шатнувшись, встал с лавочки. В конце концов, он дождался. Сейчас зайдёт к ней, и они поговорят. О чём — по ходу придумает. Вон и дверь в подъезд открыл выходящий парнишка с великом. И в домофон звонить не придётся.***
— Коля! — едва заметив Круглова за дверью своего кабинета, Рогозина поспешила ему навстречу. — Коль! Одобрили наш с тобой запрос, мы Надю можем прям сегодня домой забрать. Там небольшие формальности с документами остались, но это можно позже уже. А девчонку я бы сегодня увезла оттуда. Ей и так эти несколько лет после того дела…* Петрович сначала не понял, о чём речь — недавние события напрочь вымели всё из головы, но потом сообразил — и тоже заулыбался: — Галь, так это же отличная новость! По хорошему — всю троицу оттуда надо забирать. Дети сдружились — их бы не разлучать. — Я подумала об этом, — плюнув на приличия, Галина подошла к Николаю вплотную, с видимым удовольствием позволила себя обнять. — Юрика Селиванов в гости ждёт, а Катюшку к Петру Сергеичу завезём. Он после смерти дочери совсем загрустил. Катенька славная, они наверняка подружатся. А в выходные все вместе куда-нибудь выберемся. И ребята пообщаются. — Ну и отлично. С едой на вечер и с вещами для Нади по пути разберёмся. Поехали? — Петрович помог Галине надеть пальто, пропуская вперёд, щёлкнул выключателем. Какое-то время Круглов вёл машину молча, изредка поглядывая на занятую своими мыслями жену, потом всё же спросил: — Галь… А девочка-то в курсе? — Я просила, чтоб её аккуратно подготовили к переменам в жизни. Но основное решится сегодня, конечно. Мы-то всё для себя по полочкам разложили, а ребёнок должен иметь право выбора тоже. — Как сама думаешь — захочет она с нами жить? — мельком посмотрев в зеркала, Петрович перестроился в крайний левый ряд, прибавил газу. — Не знаю, Коль. Ей почти пятнадцать уже. Сможет ли? Всё-таки, устоявшийся образ жизни… — Это да, но ты вспомни — она от тебя в восторге полном была. — Ох, Коля, — грустно вздохнула Рогозина, — за эти несколько лет много воды утекло. И кто может точно знать, что у другого человека на уме?..***
Василина, приготовив кровать для Артёма и Снежаны, отправила обоих в ванную: непривычно молчаливый Тёмка вдруг ни с того, ни с сего застеснялся и отказался идти мыться с кем-то, кроме сестры. Вообще, ребятишки были подавлены случившимся с их мамой и весь остаток дня хмурились, разговаривать с Линой не хотели, и та не стала их донимать. Поставив на стол кружки с тёплым молоком и печенье в вазе, Лина машинально присела на табуретку, прикрыв глаза, сжала ладонями виски. Днём неотложные заботы вытеснили неприятные мысли, а вот сейчас они снова ожили, противно зазмеились, переплетаясь с картинками недавнего захвата, а в ушах вновь зазвучали выстрелы. Василина помотала головой, пытаясь избавиться от навязчивых воспоминаний, а память услужливо подбросила дровишек, добавив к выстрелам полный ужаса крик Снежки, когда та поняла, что Вику увозит скорая, плач маленького Тёмки, которого вдруг из садика пришла забирать мамина подруга, хоть и хорошо знакомая, но всё же не мама. Вася понимала, почему Снежка и Тёмка грустят. Всё-таки, на них сегодня многовато свалилось. Сначала — вся эта история с заложниками в школе, растерянность — хоть детей и пытались успокоить, но Лина знала по себе, насколько выматывает страх за близкого человека. Потом — хоть и знакомая, но чужая квартира, неопределённость полная, когда всё-таки вернётся мама. Вздохнув, Василина поднялась, подошла к двери в ванную, постучала. — Снеж, вы там как? Нормально? Что-нибудь нужно? — Нет! Мы сейчас, минут десять ещё, — девочка ответила незамедлительно и тут же понизила голос, втолковывая что-то Артёмке. Наверное, внушала, что они в гостях, хотя слов было не разобрать. Василина улыбнулась, скользнула взглядом по своему отражению в зеркале в прихожей — и вздрогнула от резкого звонка. Сразу же засияла, бросилась открывать: — Серёжка! — не глядя, щёлкнула задвижкой замка и остолбенела. — Ты? Какого чёрта ты тут делаешь? — попыталась захлопнуть дверь, но Макс не позволил. Отодвинув женщину, переступил порог и уселся на пуфик, прислонившись спиной к стене. — Ну здравствуй, любимая! — криво ухмыльнулся, глядя снизу вверх. — Неужели не рада? — Тебе как ответить? Честно? — Василина снова ощутила противный, липкий страх — случайности, подобные этой, выбивали из колеи. Как-то не приходило в голову, что бывший муж начнёт искать встречи с ней, и как себя сейчас вести — она просто не понимала. К тому же, скоро должен был приехать Сергей — зная его взрывной характер, Лина с трудом представляла себе, к чему может привести разговор. — Ну так ты же у нас известная правдолюбка! Так и скажи правду, — выпитая бутылка пива после водки слегка подкорректировала дикцию, и Криволапов поморщился — так некстати были эти огрехи в произношении. — Правду? Легко! Я про тебя и думать забыла. И про тебя, и про твою маменьку, да пусть она будет здорова! Уходи. — Лина открыла дверь настежь, скрестила руки на груди. — А как же чаю предложить любимому мужу? А поговорить о жизни? — Максим стремительно наглел, понимая, что прогнать его она попросту не сможет — физических сил не хватит. — Ты что-то путаешь. Любимый муж у меня сейчас. А ты — бывший, и разговаривать нам не о чем, — спасительная злость вытеснила испуг, стряхнув оцепенение, Василина посоветовала: — Давай, поднимай свою задницу и шагай отсюда, если не хочешь растерять последние зубы. — Уж не ты ли меня с лестницы спустишь? — продолжал кривляться Макс, не двигаясь с места, ещё и поёрзал, поудобнее устроившись на пуфике. — Она — вряд ли, ей тяжести таскать нельзя. А вот я — запросто, если сам не уйдёшь, — Майский поднялся практически следом, распахнутая дверь его насторожила, и на мгновение он притормозил, по инерции схватившись за оружие. Держа Криволапова на прицеле, Сергей негромко скомандовал: — На выход! Живо!! — Мужик, ты чего? Ты совсем псих?! — Максим подскочил, как ужаленный, стукнулся головой о счётчик на стене, чуть не свернул его, но боли даже не почувствовал. — Я поговорить зашёл! — Значит так! Пока — запомни — пока я только предупреждаю: ещё раз увижу тебя возле моей жены — и твоя следующая поездка будет в травматологию. И мне ничего за это не будет. Уяснил? На выход! — Выразительный жест Майского не оставлял сомнений — сегодня Максу невероятно повезло. Моментально протрезвев, он практически бегом преодолел лестничный пролёт вниз, уже со второго этажа вдруг рявкнул: — Придурок! Вы меня ещё вспомните! — Обязательно. В некрологе!! — рыкнул Сергей, убирая пистолет и прижимая к себе Василину. Толкнул входную дверь ногой, захлопнул её, прикоснулся ладонью к Васиной щеке. — Испугалась? — та лишь кивнула, спрятавшись в родные объятия. — Выдрать бы кое-кого за такие фокусы! — притворно нахмурился Майский, поднимая к себе её лицо и целуя в губы. — Ну кто не глядя дверь открывает? Вот эта штучка глазок называется. Как думаешь, зачем она? — Вообще-то я тебя ждала… — Потрясающий довод, — разворчался Сергей, и Лина лишь виновато вздохнула: — Выдрать — не получится. Дети. — А я дождусь удобного момента, — расхохотались оба, стресс требовал выхода — любого, и Лина предложила: — Пойдём лучше ужинать. Сейчас как раз малышня водные процедуры закончит. Остаток вечера прошёл уютно и тепло. Василина, стремясь доставить Тёмке и Снежке хоть немного приятных минут, сгладить впечатления жуткого дня, нашла старый диск с подборкой «Тома и Джерри», и вскоре уже не только детвора, но и они с Сергеем покатывались со смеху, наблюдая за вечными драками кота и мышонка.