***
Тим не возвращается. Тим лежит где-то в грязном закоулке, где даже фонари светят грязным серо-оранжевым, а воздух пахнет затхлостью. У Тима в боку — сквозная дыра, сломаны ребра и глаза заливает кровь из-под маски; Тим еле дышит, задыхается, срываясь на хрипы, кашляет багряно-красным. Он лежит так долго, пока не закоченеют руки — так, что он не чувствует уже сломанных пальцев. Фонарь под утро перестает светить, а Тим все ещё встать не может — но кто-то падает рядом с ним, доставая попутно из пояса бинты. — Дурак, полный дурак, — шепчет перепуганный Дэмиен, яростно разрывая бинт и принимаясь затягивать бок; Тим не особо знает, остановилось кровотечение или нет — его лихорадит, перед глазами пляшут цветные огни странного, непонятного фестиваля. Что-то внутри говорит ему — не дотянешь. Дэмиен рядом клянётся, что если Тим откинется, он собственноручно достанет его с того света и убьет ещё раз — чтобы неповадно было. Что-то внутри смеётся, шепчет: «Круг замкнулся». Тим понимает, что нет, ещё пока нет, но для этого нужно всего ничего, а потому он шепчет: — Дэми… — Даже не думай! — рявкает юноша, смаргивая злые слезы. — Я достаточно был палачом. Не… не смей! — Больно, — шепчет Тим, улыбается кровавой улыбкой. Дэмиен отрицательно трясет головой. — Дэми, р-родной, больно. Не дотяну. — Куда ты денешься, — яростно шепчет Дэмиен, но Тим заходится в кровавом кашле — и юноша отстраняется. — Я не хочу, я не хочу, я не… — Дэмиен срывает маску. От неба света едва-едва, но закоулке кроме них и их дыхания нет никого и ничего, а потому — — Я не хочу быть десятой звездой, — шепчет Дэмиен, размазывая грязь по щекам, наклоняясь ближе, лоб ко лбу — Тим смотрит мягко, понимающе. Скрипит зубами от невозможной боли, но не требует, не позволяет больше ни звуку протиснуться меж стиснутых зубов. — Ты будешь моим солнцем, — шепчет он, стирая разводы. — Это все ещё звезда. — Тогда луной, — Тим улыбается, грустно; уголок губ кривится вниз, ему так больно, что горько на кончике языка. — Тогда растущей луной, месяцем среди моей беспробудной ночи. Малыш, пожалуйста. Я не дотяну. Дэмиен захлёбывается в слезах — ему откровенно плевать на собственное запястье, но замкнутый круг на чужой руке будет вечно сниться ему во снах — о возможности замкнуть свой, Дэмиен не думает. Знает, что после первой, ни одной больше не будет. Одиннадцать звёзд на двоих — символично, напополам — ни туда, ни сюда; ни жить, ни умереть. Он позволяет наклонить своё лицо, позволяет стереть грязные подтёки, позволят на мгновение прижаться лбом ко лбу (снова) — как раньше, когда все было хорошо — и шепчет: — Я не хочу быть палачом. — Ты будешь моим освобождением, — бормочет Тим на грани слышимости — силы покидают его, но он приподнимается, чуть подаётся вперёд — Прикосновение тёплое, родное, нужное; Дэмиен от этого хочет плакать ещё сильнее. Небо любым способом хочет забрать Тима у него, и он не понимает, почему, за что — Тим же улыбается. Руку не жжет, как раньше — Тим знает каково это — получать звезды, Тим знает, что это всегда больно. А потому, когда внутри него что-то восстанавливается, он смеётся, отстраняется на мгновение и, глядя в зелёные глаза — как вода в самой глубине — и подаётся вперёд снова. Дэмиен бросается проверять чужое запястье едва Тим опускает голову на камень асфальта. Круг по-прежнему разомкнут, но теперь Дэмиену мерещится на месте пустоты растущая луна. Тим смотрит на него т а к — и смеётся.***
Тима, естественно, вытаскивают. Дэмиен, разумеется, отвешивает ему не одну затрещину, но Тим только уворачивается, смеясь, и целует его. Много позже, Дэмиен маркером (Тим позволил ему делать все, что захочет его душа) рисует на месте пустоты на чужом запястье растущую луну. Вскоре Тим приходит с этой же самой луной — только вшитой в кожу навсегда, несмываемой; и Дэмиен улыбается солнечно и ярко. Круг замкнулся. И теперь Дэмиен этого не боится. Дэмиен прижимается к чужой груди — под ухом упорно бьётся сердце, не расколотое даже целой галактикой. У них на двоих — замкнутый круг и снежно-чистое полотно; прикосновение лба ко лбу перед поцелуями; у них на двоих — девять звёзд, все ещё пополам — ни туда, ни сюда, а ещё в довесок — растущий месяц. У них на двоих — звёздное небо и две нерасколотых жизни. Дэмиен больше не боится звезд — он загадывает желания. И они — может, месяц посодействовал, — сбываются.