***
Познание человека, которого ты уже как девять лет знаешь иногда становится и не познанием даже, а подтверждением своих то ли ожиданий, то ли предчувствий. То есть, иногда это, конечно, познание и открытия те еще, особенно на той территории, которая Дэмиену по понятным причинам была недоступна, но в основном они оба друг друга кучу лет уже знали и о каких-то привычках и деталях друг друга просто-напросто догадывались. Привычки сна, например, тайной не были ни у того, ни у другого, под них просто приходилось подстраиваться — для более комфортного существования. Механизмы защиты, здоровые и не очень, и выживания — над которыми было необходимо работать — тоже; детали в общении и юмор, вкусы в кино и книгах — все это было известно достаточно хорошо, чтобы на этой устойчивой почве находить и строить что-то новое. Новым для Дэмиена не было и знание о том, что Тим не особенно заботился о поглощаемой им пище. Готовить он (и Дик, про которого часто думали, что он просто катастрофичен на кухне) умел на достаточном уровне, чтобы сварганить простенькие завтрак, обед и ужин и не отравиться при этом. Умел, но не особенно этим умением пользовался, просто потому что был стеснен во времени: работа в WE, миссии и в целом вся эта супергеройская мишура — у них с Брюсом в этом плане очень совпадали графики, чудо, что в навыках выживания Тим отца обходил. Впрочем, по способности прожить без Альфреда первым шел Джейсон, последним — Брюс, между ними теснились Дэмиен и Тим с Диком, соответственно. Все бэт-девушки стояли на уровне с Тоддом, а Барбара — и того выше. Так или иначе, пищевые привычки у последних трех в списке оставляли желать лучшего, и если о Брюсе пекся Альфред, а Дик перебивался покупной едой (и хлопьями, Боже) и иногда готовкой своих пассий, то Тим со временем вообще перестал обращать внимание на то, что ел, а временами и не ел почти. Спасибо, что с этой нездоровой привычкой они разобрались. Дэмиен готовкой раньше никогда особо не наслаждался и не учился ей, пока не попал к Альфреду в руки, хотя мать и замечала — если ты не уверен в слуге, что готовит тебе еду, лучше научиться нехитрому мастерству самому, чем быть отравленным. Да, в этом мире, мире отца, яд в пищу никто никому не подмешивал (в качестве тренировки тоже, к чему Дэмиен не скоро смог привыкнуть), но готовка вскоре стала навыком, который юноша освоил. Сначала из-за того, что хотел быть лучше Тодда и доказать свое превосходство над ним, позже — повзрослев — потому что было как-то неудобно перед Альфредом — в будущем быть настолько зависимым от дворецкого, как отец в свои сорок с лишним, Дэмиен не хотел. Да и сейчас, столько лет прожив в Готэме, юноша предпочитал восточную кухню американской, даже если к последней он адаптировался. Но это также нагружало Альфреда — так как кроме Дэмиена блюда арабской кухни спокойно переваривали и принимали только Тодд, Дрейк и Стэфани; у отца обнаружилась аллергия на несколько специй, а Дик, хоть стоически терпел и корчил довольную мину, некоторые блюда вкусными не считал, хоть они Альфредом приготовлены и были. (Его нелюбовь к бобовым, например, многие рецепты вычеркивала из списка). Поэтому и в особняке Дэмиен вставал пораньше, чтобы приготовить себе завтрак, не нагружая при этом хлопотавшего на той же кухне дворецкого. Способность Тима есть практически все, что угодно, сыграла им на руку, потому что так Робин расширил рацион привычными лично для себя блюдами, которые при этом с удовольствием ел и Тим, а Тим, в свою очередь, не давился сидевшей уже в печенках яичницей. И жил без периодически вылезавшего из-за всякой дряни гастрита, спасибо большое. Он зато брал на себя уборку, мытье посуды и прочая и прочая, по нескольким причинам — с одной стороны это его успокаивало и давало время подумать, а с другой — он привык к определенному порядку и системе расположения вещей, которую не любил менять, а потому Дэмиен в это не вмешивался. Ему же проще было. К тому же, в личное пространство друг друга — кабинет и мастерскую — они все равно не лезли, так что всех все устраивало. Одно радовало — вместе или по отдельности, без Альфреда они вполне могли выжить. Робин ожидал, что осложнит их пищевые привычки то, что он был вегетарианцем, но и это на удивление легко преодолевалось — Тим не заботился о том, сколько мяса было у него в тарелке (в отличие от Джейсона, он без этого жить не мог) и было ли вообще, а если ему и хотелось чего-то, что Дэмиен не ел, он готовил себе сам — иногда полноценное блюдо (редко), иногда просто что-то мясное к уже сделанному гарниру. К тому же, Альфред все равно их закармливал, когда они были в особняке, а сам Робин заботился о том, чтобы запасы белка пополнялись если не мясом, то бобовыми — так что никакой катастрофы не было. Иногда юноша думал о том, сколько занимает вся эта рутина с готовкой и уборкой, когда рядом не было дворецкого или материных слуг. Не столько, конечно, сколько патрули, но все-таки довольно значительную часть дня. Это, наверное, тоже можно было к познанию отнести. — Дэми, — хрипло пробормотал Тим, выбираясь из спальни (громко шаркая пятками, чтобы Робина не пугать, потому что в первый раз в него полетел инстинктивно брошенный нож и это было не самым приятным пожеланием доброго утра, а Тим на своих ошибках учился). Юноша к нему повернулся и ткнул в его сторону ложкой. — Не думай даже. Тим широко зевнул и привалился к косяку, и улыбнулся уголком рта хитро и довольно. — Не думать о чем? — О чем бы ты ни думал, — предупредил Дэмиен, — у меня есть сковорода. В лучших традициях мультипликационных фильмов. — Кто тебе сказал что я вообще думал? Робин фыркнул и отвернулся к тарелкам, добавив на всякий случай: — Катаеф еще не остыл, я уж не говорю про сковородку. — Тебя Дик несчастными мультиками с головой засыпал, да? — чуть посмеиваясь поинтересовался Тим, подходя к Дэмиену и утыкаясь в шею со спины. — А как же колюще-режущее? — Бока твои жалко. — То есть голову тебе мою не жалко? — уточнил парень, все еще смеясь, обвив младшего поперек груди и хорошо при этом чувствуя, что Дэмиен и сам смеется. — Кто же будет светить своим прекрасным… э-э-э… капюшоном, как не Красный Робин, если он вдруг сляжет с сотрясением мозга? — Сляжешь ты, — пробормотал Дэмиен, раскладывая питу в большом блюде, — как же. Тим поерзал носом по чужому плечу, прежде чем, когда юноша отстал от тарелки, потянул его на себя. — У меня намура в духовке, — предупредил Робин, тыкая старшего в плечо. Тим загудел, не оставив при этом попыток юношу поднять. — Сколько ей еще? — Около получаса, примерно. — Отлично, — пробормотал Тим, окончательно Дэмиена поднимая, — жаворонок несчастный. — Сейчас час дня, — неверящим тоном заметил Робин, не пытаясь, впрочем, вырываться. Тим его все равно стиснет сильнее, и это ничего не даст. Проходили уже. — И прекрати меня на руках таскать. — Хочу и таскаю, — фыркнул старший, поворачиваясь в спальню. Он помолчал, аккуратно роняя Дэмиена на покрывала и падая рядом сам, прежде чем добавил уже другим, более сонным и уязвимым, как будто, тоном: — И я не выспался. Полчаса сна сверху звучит отлично. — Удивительный ты человек, — тише заметил Робин, позволяя себя уложить, обхватить руками и переплести их ноги, — то ты спишь круглыми сутками, то не спишь круглыми сутками. — Меня надо исследовать как аномалию, — глухо согласился Тим куда-то в темную макушку. Он замолчал, и Дэмиен подумал, что старший уже задремал; но тот пару секунд спустя добавил тихим шепотом: — Полчаса, а потом я встану, обещаю. Юноша опустил ладонь Тиму на затылок, поглаживая волосы. Старший довольно засопел, и Робин подумал, что да, поваляться еще полчаса действительно звучит отлично.***
— Сейчас даже не зима, — заметил Тим, едва только зашел в кухню. Дэмиен чуть плечом в ответ повел. Робин был лучшим из лучших почти во всем, за что он брался. Он был замечательным ассасином и воином, одним из лучших мечников, с которыми Тим был знаком; несмотря на все его достижения, он был все еще человеком, а человек имел свои слабости. У них у всех они свои были: Дик, например, и сам Тим тяжелее всех в семье переносили токсин Пугала, а Джейсон боялся маленьких замкнутых пространств (крышка гроба каждый раз вставала у него перед глазами), а Дэмиену досталась повышенная температура тела, которая аукалась ему плохой переносимостью холодов. Что приводило к тому, что квартира у них почти с сентября начинала обогреваться с помощью кондиционеров, а сам Робин запаковывался в два слоя одежды. А когда готовил, часто сидел как можно ближе к плите или духовке, потому что он был тем еще теплолюбом. Брюсу пришлось помучиться, когда он подбирал Дэмиену подходящую форму Робина на зиму, чтобы мальчишка не отмерзал до костей в первые полчаса, даже активно двигаясь. Сейчас юноша с книжкой сидел около плиты, в одной из своих теплых водолазок с высоким горлом и в толстовке поверх нее, в широких домашних штанах и, судя по всему, спортивных леггинсах под ними. Образ подчеркивали выглядывающие из тапок исключительно яркие фиолетовые носки с летучими мышами, которые Робину задарила Стефани некоторое время назад. — Я могу еще температуру подкрутить, — предложил Тим, и Дэмиен пробормотал: — Тебе же жарко будет. — Ну я-то могу и полегче одеться, а тебе только пальто и осталось, — усмехнулся старший, подходя к плите и заглядывая в кастрюлю, одной рукой при этом зарываясь в чужие волосы. Дэмиен подался навстречу ладони. — Я, кажется, даже знаю, что это за блюдо, — мягко заметил Тим, глядя как Робин переместил его ладонь к своей щеке и так и придерживал ее там, прикрыв глаза. — По одной только чечевице догадался? — тихо усмехнулся Дэмиен, опуская книгу на колени. — По тому, что в последний раз нам оно с тобой понравилось. И по овощам. И у тебя в телефоне рецепт открыт, — усмехнулся старший, на что Робин его легко ткнул в бок, оттесняя от плиты, и возвращаясь к овощам. — О-о, великий детектив. — Я такой, — согласился Тим, обнимая юношу со спины и устраивая подбородок у него на плече. Дэмиен только с чуть заметной улыбкой закатил глаза, когда парень расстегнул свою кофту и обнял младшего ее полами, оставив руки в карманах. — Мне овощи нарезать надо, тебе неудобно так будет, — заметил Робин, на что Тим безмолвно переместил голову с правого плеча на левое и пробормотал: «Самое то». Юноша только фыркнул. Где-то в середине процесса нарезки болгарского перца Тим заскулил шутливо: «Дай, дай,» и широко открыл рот так, что у него звонко щелкнула челюсть прямо около уха Дэмиена; юноша едва не вздрогнул. — Это перец, а не томат, — предупредил он, но Тим только буркнул: «Ну, он не острый же,» и открыл рот еще шире. Робину ничего не оставалось кроме как отрезать ему кусок, и дать. Тим радостно захрустел овощем, прямо ему в ухо, снова. Этот Тимов жест для Дэмиена уже новым не был, но впервые, когда Тим без предупреждения прижался к его спине, юноша от неожиданности отдавил ему ногу; Тим тогда же случайно укусил Робина за пальцы, когда выклянчивал у него нарезанный огурец. Когда старший первый раз оглушительно щелкнул челюстью прямо юноше на ухо, они оба чуть кипятком не обварились, из-за того что Дэмиен дернулся инстинктивно и неосознанно. Познания не всегда случаются значимо, подумал тогда Робин. Иногда они случаются… вот так. Неловко почти. Тим ткнул его носом. — Маджара же, да? — Маджадара, — поправил его юноша. Тим довольно кивнул, закутал Дэмиена в кофту сильнее и снова громко щелкнул челюстью.***
Открытия продолжались, продолжались и подтверждения предположений и догадок: Робин знал, например, что Тим в запале начинал шутить про все подряд, начиная тонкими и саркастичными и заканчивая самыми что ни на есть идиотскими шутками, которые можно было только придумать. Дэмиен раньше считал, что у него высокое чувство юмора и что им будет не особенно легко в этом плане с Тимом, но правда была таковой, что юноша периодически до слез смеялся — да, не сильно часто, но чтобы его до такого состояния веселья довести надо было очень постараться — потому что с Тимом вообще любой фильм смотреть было невозможно. Он принимался его комментировать, пародировать и передразнивать на все лады, а из-за этого даже классика превращалась в чертово стендап шоу. Это работало и в другую сторону, потому что теперь, прочувствовав околоироничные замечания Дэмиена, случались ситуации, когда во время обеда в особняке у Тима от смеха чай начинал литься из носа. Гордился ли Робин собой? Определенно.***
Для Тима было открытием, что Дэмиен, на самом деле, был достаточно тактильным созданием. Возможно, это оправдывалось его теплолюбием, но, так или иначе, юноша еще в особняке, под крылом Дика, выучил, что устраиваться у кого-нибудь под боком не стыдно; не стыдно было самому к кому-нибудь прижиматься и вообще просить тактильного контакта и нуждаться в нем. Тим иногда думал, были ли раньше постоянные задирания Робина и следующие за ними драки сигналом неосознанной нужды в прикосновениях — в конце концов, в спарринге они тоже были. Может, провоцируя драки, мальчишка получал то, что ему было нужно, не осознавая чего конкретно ему не хватало. Может, для аль Гуловского воспитания такое выражение необходимости было почти нормой. Ни черта это нормой не было, если честно, но радовало то, что Дэмиен смог превозмочь этот пробел в себе и вполне недвусмысленно показывал, что ему был нужен физический контакт, не начиная драки при этом. Ему не всегда было комфортно самому до кого-либо дотрагиваться и обнимать, но это окупалось тем, что те, кому он доверял, и сами понимали, когда и что ему было нужно — Дик его вообще бы из рук не выпускал, если бы мог — да и читал он Дэмиена достаточно хорошо, чтобы знать, что нужно сделать. Джейсон тоже хорошо младшего понимал (у самого раньше подобные проблемы были) и отчетливо видел, когда ему надо руку на макушку положить, даже если Робин на него ворчал из-за этого. Тима спасало то, что, во-первых, он и сам постоянно ко всем прибивался и руки на всех закидывал неосознанно, а во-вторых, они с Дэмиеном договорились, что если юноше что-то будет нужно, он скажет — потому что Тим его за это не осудит, а в качестве бонуса не будет тупить, потому что с расшифровкой намеков у Красного Робина было туговато. А еще здорово помогало то, что Тим, сам не обращая на это внимания, постоянно к Дэмиену притрагивался — тыкался губами в макушку мимоходом, хватался за спину и пояс, когда ситуация позволяла, терся носом об плечо, касался лица, волос, спины — всего, в общем-то, до чего мог дотянуться. Открытием было еще то, что Дэмиен издавал маленькие звуки, когда Тим до него дотрагивался. Это заставляло парня касаться Робина больше. Последним открытием, что сделал Тим, было осознание — Дэмиен не инициировал физический контакт иногда не потому что все еще нес отголосок воспитания Талии — что это было ненужно, глупо и слабо, — а потому что боялся надоесть. Красный Робин понял это, когда краем глаза заметил, что юноша к нему потянулся, а потом замер на секунду и отстранился. Если это не разбило тогда парню сердце, то он не знал, что тогда жест юноши с ним сделал. — Иногда я в тебя вцепиться хочу так, чтобы ты выбраться не мог, — признался Дэмиен, отводя взгляд, когда Тим его про это спросил, — иногда я боюсь что это… неуместно. Я не знаю, что из этого ближе к правильному. Что вообще приемлемо. Я на неизвестной для себя территории. — Ты можешь дотрагиваться до меня когда угодно, — пообещал Тим тихо, не отводя от Робина взгляда, — в любой момент. Если ты боишься — спроси, можно ли, но, если честно, ответ всегда будет «да». Все хорошо, — прошептал он, осторожно обхватывая юношу за плечи, — ты всегда к месту. Всегда вовремя. Все хорошо. Дэмиен издал крошечный звук, и Тим потянулся к его лицу и нежно потерся своим носом о чужой — Дик делал так с ним, когда Красный Робин был просто Робином, и это было невероятно успокаивающе и обнадеживающе — Тим хотел, чтобы для Дэмиена это было также — надежно и ласково; чтобы показать — смотри, ты можешь делать так тоже и все будет в порядке. Юноша снова издал маленький звук, не такой отчаянный, как первый, и осторожно обхватил Тима за запястья. И если после этого Тим не подставлял вечно лицо и щеки и не хватал при любом удобном случае Дэмиена за руки и талию, и не поощрял всячески любые прикосновения юноши к нему, то что он тогда делал.