Это жертва повинности за вину, которою он виновен пред Господом.
***
«Госпоже Лонгфе́дер. Ваше Благородие, пишет Вам г-н Фе́ржен. Надеюсь, это письмо застанет Вас в богатстве и здравии, ведь спешу сообщить Вам не самые приятные новости и доложить о нашей общей жизни в далёких от Вашего дома землях. Пишется мне, что светлейший г-н Себастьян Лонгфедер пропал без вести около двух недель назад, до сих пор найден не был. Предполагают, что был убит вражеской рукой прямо на подступах к Заполярному острову сразу же после конца сражения, но информация не была подтверждена. Наш строй продолжает поиски г-на Лонгфедера, как и других пропавших магов. Бои продолжаются уже восемь недель практически без остановок, но наша армия грандиозно одерживает победу в каждом из них, и считается, что скоро это всё окончится, и мы вернёмся на наши места. Высший Жрец эньерский, Эрнест, как поговаривают некоторые наши братья, планирует сослать к нам пару своих доблестных стражей на помощь, но никакого официального сообщения пока дано не было. Это было бы очень кстати, ведь эньеры всегда умели держать строй, заходить с тыла и разбивать огромные отряды за пару минут. Стоит отметить мастерство голубой армии и ожидать её прихода к нам на подмогу. Удивляюсь глупости местного народа. Война закончилась множество лет, нет, даже декад назад, Ваше Благородие, но нас всё продолжают гнобить за произошедшее. За что гнобят — честно не знаю, клянусь сердцем и душой, ведь наш народ выиграл в тот раз, и выигрывает сейчас, причём честно, без хитростей. Мы играем по правилам, чего нельзя сказать о зелёной армии, которая всячески пытается схитрить и поймать нас за нос. Не знаю, что не так с Верховным Шаманом Лотосом, который пытается постоянно построить какие-то военные связи с остальными, использовать магию каким-то другим путём, подстрелить наших воинов уже после конца сражения, в мирный час, как это случилось с господином Лонгфедер. Мурны такие подлые, мадам, даже в своей речи. Я считаю, что используют они свой родной язык только ради шифровки, чтобы передавать информацию и оскорблять других господ прямо у них за спиной. Ну что за наглость и недалёкость? Наши дорогие братья считают, что весь необъятный Деройсити уже давно должен полностью перейти на один общий язык, так будет лучше для всех нас. И, почему бы не распространить его и на другие миры? А как ваша светская жизнь и работа с Вашей «секретной командой», уважаемая госпожа Лонгфедер? Коль родился, здоров ли Ваш второй прекрасный сынок, чьего имени ещё не услышал свет? Мне ужасно жаль, что отец так и не сможет увидеть своего младшего наследника, которого Вы смогли выносить, в отличие от первого. Не сочтите это за оскорбление, Ваша Светлость, и глубоко извиняюсь за столь интимные слова, которые могут показаться для Вас возмутительными, но что же стало с Вашим прекрасным первенцем? Осведомлён, что из-за кары природы Винсент родился раньше предназначенного срока, и Вы констатировали, что в будущем малыш и взлететь не сможет, если доживёт до сознательного возраста, но что же Вы решили с ним делать? Растите его, иль отдали куда? Будет крайне интересно услышать Ваш ответ. На этом я умолкаю в глубочайшем уничижении, Ваш покорный слуга, г-н Фержен».***
«Господину Фержен. Уважаемый господин Фержен, пишет Вам г-жа Лонгфедер. Неделю назад Вы прислали мне крайне уважительное письмо, в котором изложили все последние события Вашей жизни и мнения о ней, но я не спешила на него отвечать из-за своего болезного состояния. Не скажу, что пропажа господина Лонгфедер столь подкосила моё здоровье, но удар пришёлся прямо в сердце, посему не могла подобрать верных для ответа слов. Надеюсь, что поиски увенчаются успехом, и мой дорогой муж вернётся домой живым и здоровым. Соглашусь с Вами по поводу мурнов, уж больно они много о себе возомнили. Зачем они вообще подняли столь старый и глупый вопрос войны, которая закончился пару декад назад? Неужели им так важно победить нас, или же им просто скучно? Ну что за народ, никакого ума на них не напастись. К счастью, наши доблестные воины смогут одержать над ними лучезарную победу, и этот мрак прекратится. Смутные времена, дорогой мой г-н Фержен. Касаться вопроса о нашем объединении с целями поиска недостающих деталей устройства мира Деройсити я не желаю и извинений не выражаю. Что же, Вам не терпится уже встретиться с моим сыном? Родился он, здоровый, сильный и необычайно приятный, нарекли Вильямом. Крайне красивое и аристократичное имя, прекрасно подходит к его светлому и опрятному лицу, золотистым волосам и большим ярким голубым глазам. Лекарь говорит, что этот точно выживет и вырастет отличным магом с многими большими возможностями, очень верю в это. Жалею, что г-н Лонгфедер не присутствовал при его рождении, но это не столь важно теперь. Мы ждём Вас обоих, чтобы встретиться за обеденным столом. Сначала честно не знала, что же делать мне с Винсентом, ведь больного и слабого ребёнка содержать крайне трудно и затратно, а деньгами я сейчас не располагаю. Какое-то время держали его в лечебнице, затем в лазарете, ведь подоспела куча раненых магов, затем лекарь передал, что нужен новый взнос, а тогда золота у меня вообще практически не было. Я посчитала, что мне такие трудности в жизни явно не нужны были, особенно перед рождением второго сына, и Винсент был передан в интернат при Пурпурной Академии в родном нашем измерении. Теперь, как Вы можете понять, большей информацией о его местоположении не владею, но надеюсь, что с ним всё в порядке. Надеюсь, это всё, что Вы желали от меня услышать. Пишите мне в случае чего, держите в курсе событий, это важно сейчас для всех нас. Ожидаю Вашего визита. Ваша, г-жа Лонгфедер».***
«Госпоже Лонгфедер. Приветствуем, Ваше Благородие, госпожа Лонгфедер. Пишет Вам лекарь мурнского происхождения Кунцит, в настоящее время работающий при интернате Пурпурной Академии по заказу Верховена. Сначала хочется выразить Вам соболезнования за гибель Вашего уважаемого мужа г-на Лонгфедер годы назад на поле боя. Сейчас, когда сражения закончились, как и разногласия между нашими с Вами народами, имя этого доблестного мага стоит у всех на ушах. Наше королевство старается загладить свою вину перед Вами, и сам я сейчас работаю на благо Вашего молодого поколения. Помнится, пару лет назад Вы передали нам с барского плеча Вашего прекрасного первенца, который был слаб и болен, и его содержанием занялись врачи и профессора Академии. За долгое время своего нахождения здесь Винсент Лонгфедер успел вырасти и возмужать, стал отличным маленьким учеником, очень умным и уже достаточно сильным — теперь он способен полностью самостоятельно раскрывать свои крылья, которые стали больше благодаря мурнским методам лечения, смешанными с приёмами самих кеатлов. Мы было планировали поставить какие-нибудь фиксаторы или протезы, которые держали бы их, но Винсент опередил нас с радостными новостями. В общем, Ваш сын оказался даже способнее других наших больных подопечных. К сожалению, Вас давно не слышно — материальной поддержки Вы не приносите ни нам самим, ни в фонд Пурпурной Академии; сыну писем не пишете, да и он не горит желанием, кажется, не знает даже Вашего имени. Наш прекрасный Блюститель решила, что Вам больше Ваш Винсент вовсе не сдался, но мы решили написать это письмо, чтобы убедиться, что Вы точно не хотите забрать его назад с лечения. Пожалуйста, дайте нам чёткий ответ в течение двух недель, иначе малыш Винсент навсегда останется сиротой. С уважением, мурнский лекарь Кунцит и вся Пурпурная Академия».***
«Мурнскому лекарю Кунциту и Блюстителю Пурпурной Академии. Здравствуйте, уважаемый лекарь мурнского происхождения Кунцит, отвечает Вам на письмо г-жа Лонгфедер. Делайте с ним, что хотите. Спасибо за уведомление. г-жа Лонгфедер».***
Иногда говорят, что вместе с личностью умирают все её слова, мысли и идеи, но это не так — всё это остаётся в разумах друзей, знакомых и семьи, которые будут нести память об усопшем до конца времён. Единственное, что уносит за собой смерть вместе с дорогим человеком, это дар речи всех окружающих, ведь в такие моменты невозможно выдавить из себя ни звука. Всё это уже не нужно, ведь чувства познаются только в молчании. Кеннет и Ялекс вернулись в Деройсити уже в кромешную тьму, которая повисла из-за внезапно усилившегося бурана, даже если пару часов тот вполне себе успокоился. Ребята буквально танцевали в воздухе среди мягких снежинок утром, а теперь все их палатки оказались под завалом, как и остальные вещи. Снег, лёгший на весь мир плотным слоем, активно поглощал все звуки вокруг, поэтому в воздухе висела отвратительная тяжёлая тишина, будто бы все маги и животные вдруг впали в спячку. Их тут же пробрал прямо до костей очень противный и колющийся мороз, сразу же сковавший их лица и руки. Всё вокруг теперь казалось каким-то серым, отвратительным и печальным, и мутный голубой глаз парня выражал лишь какое-то странное презрение, повисшее в нём вместо всех остальных чувств. Прямо как северный ветер сейчас уносил с собой все голоса и звуки вслед за снегом, огромная волна эмоций, захлестнувшая Кеннета, утопила в себе все его мысли, и в голове стало абсолютно пусто. Он ощущал себя как-то отстранённо, будто бы своими же руками очертил вокруг себя мелом линию и отделил от друзей, с которыми некогда был скован одной цепью, связан одной целью. Эньер выглядел мрачно и потерянно, всё молчал и даже не смотрел в сторону приятеля, который тоже не горел желанием разговаривать. Ступив на холодную заснеженную землю, Ялекс быстро прошёл мимо Кеннета и присел на какой-то камень поодаль от их палаток, закрыв лицо руками. Кажется, ему нужно было побыть в одиночестве, поэтому парень, вздохнув, покрепче взял красный камень и тоже подошёл к лагерю. Из своей палатки он достал свою сумку, нашёл Горизонт со всеми четырьмя линзами и, закрывшись от снега и подсветив устройство светом нового кристалла, срочно принялся искать полезную информацию по поводу погоды в Деройсити и её изменений с помощью перемещения камней среди измерений. К сожалению, как уже успели заметить ребята, возвращение красного не вернуло погоду этого мира в норму, либо ему нужно было чуть больше времени. Этот молчаливый момент выглядел вполне обычно для Хранителей Покоя, когда они сильно уставали, но сейчас их было лишь двое, а на лице обоих повисла какая-то необъяснимая эмоция, какой раньше никогда не было. При трауре люди надевают на себя не только чёрную одежду, но и мрачное лицо, маску, сквозь которую не было бы видно слёз. Это случилось очень быстро и смазано, будто бы какая-то мимолётная шутка, которую ребята должны забыть уже через пару минут. Хранители Покоя множество раз видели кровь, видели травмы, смерти, сами испытывали тяжёлую боль на своих шкурах, но почему-то именно это зрелище оставило на их душах неизгладимый след. Кеннет понимал, что это явно не было в их планах, а этот день сулил лишь его собственную смерть, но Винни, видимо, решил принять на себя этот удар судьбы. Либо парень вновь ошибался в своих выводах и решениях, как бывало крайне часто, либо это очередное доказательство того, что Божественный порядок всё ещё может быть изменён, несмотря на предначертанность судьбы каждого существа во Вселенной. Создатель не привык давать простым магам власть над своей жизнью, как утверждают пророки и послы Божьи, поэтому прописал её каждому самостоятельно, не допуская каких-либо изменений истории. Но, видимо, встречаются ещё бунтари, которые не желают следовать порядку и идут против правил, собственноручно строя своё будущее. Ну, или ломая. Мысли до сих пор не вернулись в пустую голову парня. Кеннет просто сидел и занимался самой обычной его рутиной, сухо наблюдая за происходящим. Его руки продолжали трястись то ли от напряжения, то ли от холода, и он даже иногда не попадал линзами по прорезям в серебряном корпусе Горизонта. Протез странно заедал, перчатка сползала с левой руки, его правый глаз снова начал ужасно болеть, и из-под повязки выступили редкие слёзы, которые уже стали его фишкой. Они быстро застывали под ледяным ветром, который бил по лицу маленькими льдинками и хлопьями снега, и теперь на его щеке рядом со шрамом красовалась ещё и тонкая полоска от слезинок, не успевших опуститься даже до его подбородка с лёгкой красноватой щетиной. Кеннет уже очень давно не брился, на что намекала не только его «детская» бородка, но и еле заметные усы, которые нереально бесили самого парня. Времени следить за собой явно не было, как и банального желания. Теперь точно. Тот единственный их друг, который всегда продвигал моду и красоту, теперь растворился в тысяче чужих голосов и амбиций, став жертвой не только тирании эньеров, но и эгоизма Кеннета, который сейчас тупо сидел и смотрел на тусклые картинки из Горизонта на белом снегу. Он просто надеялся, что сегодняшний день не был напрасен, и с помощью этого камня они смогут вернуть Деройсити в его первозданное состояние и наконец увидеть тёплое осеннее солнце, которое было с ними пару недель назад. Наверное, мир стал ещё темнее теперь, ведь ребята лишились и своего персонального солнца. Винни был не только самым весёлым из них, кто прекрасно умел поддерживать их дух, но и в целом носил яркую одежду и имел светлый золотой окрас, прямо как звезда над их головами, спрятавшаяся во тьме вязких чёрных туч. Ялекс недоверчиво поглядывал на парня, который безуспешно пытался найти хоть что-нибудь полезное и закрывал свою голову руками в непонимании. Не было ничего такого, что описывало бы подобную ситуацию, и, кажется, Горизонт был бесполезен, хоть это и случалось крайне редко. Казалось, будто автор этого устройства жил просто бесконечное количество веков вместе с самим Создателем и вёл такую подробную летопись, переведя всё потом на тонкие резные линзы так, чтобы получить безграничный ценный справочник, но и в нём были свои недочёты. Видимо, этот исследователь никогда не встречался с подобной проблемой, и именно поэтому Кеннет начинал себя чувствовать бесполезным и глупым, не понимая, что они сделали не так. Красный камень был возвращён в Деройсити и должен был сейчас же «нагреть» его, прогнав бурю прочь, но снег лишь пошёл с большей силой, сделав на голове юноше уже целый сугроб. Вздохнув, эньер, всё это время сидевший поодаль, вдруг встал и с каким-то странным незнакомым презрением во взгляде изумрудных глаз подошёл к приятелю, смотря на него сверху вниз. Ялекс устал наблюдать за его жалкими попытками сделать хоть что-нибудь уже на протяжении получаса, да и тишина начинала нагнетать. — Дай мне пару минут, — на тихом выдохе резко кинул ему Кеннет, даже не поворачиваясь на друга. Он прекрасно слышал его шаги за спиной, поэтому решил опередить его и сразу же оправдаться, даже понимая, что пары минут здесь не хватит. — Надо ещё раз проверить комбинацию белой и красной… Ялекс прищурил глаза. — Ты проверял этот вариант уже трижды, Кейн, — серьёзно начал эньер, и из его рта пошёл плотный белый пар, который тут же заставил запотеть его золотой клык слева. Никто из ребят до сих пор не знал, где он его получил. — Даже я уже понял, что это бесполезно. — Бесполезно? Ты издеваешься?! — парень повернулся к нему с недовольным лицом. — Горизонт — единственный источник нормальной информации для нас сейчас, и только в нём мы можем найти хоть какой-то способ, нужно просто… Попробовать всё… К чему ты это вообще сейчас? Хочешь сказать, что это всё было зря?! Не ожидав такой внезапной агрессии от Кеннета, вызванной, видимо, на нервной почве, Ялекс отошёл от приятеля на безопасное расстояние и скрестил руки на груди. Он тоже был крайне опечален и раздражён, поэтому такое поведение эньеру явно не понравилось. Не только Кейн здесь потерял друга, плюс он почему-то выглядел странно спокойным по этому поводу. Именно парень дал согласие Рейвару и променял Винни на красный камень, именно Кейн стоял прямо перед его размякшим телом, упавшим на его чёрные сапоги, и ничего не делал, просто отдал приказ возвращаться в Деройсити. В те моменты Ялекс потерял дар речи и ничего не смог сказать, но у него явно чесались руки, чтобы впервые за всё их знакомство ударить друга в сердце, чтобы тот понял, какую боль испытал эньер. Ещё совсем недавно Винни смотрел на Ялекса своим пронзительным взглядом лазурных глаз, в которых выражалась такая искренняя лёгкая ревность, ведь кеатл понимал, что, видимо, его друг уважал Кеннета больше, чем его самого. Ялекс был готов на всё ради парня, ради того, кто вытащил его из тёмной дыры, и только сегодня портрет Хилла в его душе вдруг оказался залит кровью и грязью. Эньер осознал, что Кеннет не святоша и никогда им не был, и ему стало стыдно за то, как яро он защищал его перед Винни, который вполне правильно осуждал их лидера за неправильные действия и подозревал его в нехороших вещах. «Паскаль… Прости, Паскаль, это тоже он, да? Куда я смотрел…» — Хотелось бы верить в обратное, надеяться хотя бы на то, что его жертва не была бесполезной… Но всё почему-то уверяет меня в обратном. Где же обещанное солнце, где же обещанное тепло от этого камня? Ты же был уверен в том, что эта мисфитская безделушка вернёт всё в строй? — Это же было очевидно! Если баланс нарушился из-за замёрзшего красного камня, значит, стоит его вернуть в Деройсити, как этот ужас прекратится. Мы все были согласны с этим, ведь другого варианта банально не было, — хмыкнул он. — Наверное, ему просто нужно время… — А если нет? А если это всё правда бесполезно? Кейн, ты знаешь, я ненавижу такой грустный настрой, но я просто не знаю, что ещё сделать или сказать. Это всё твоя идея, твоё согласие, и ты должен ответить перед нами за это, — Ялекс снова подошёл ближе. — И ответить перед Винни… Ладно, никто уже теперь никогда не сможет сделать этого. Я столько всего не успел сказать. Кейн отвернулся и прищурил глаз, смотря куда-то в пустоту. Видимо, эньер не совсем понимал, почему именно парень согласился на это. Собственно, он и сам не мог дать точного ответа на этот вопрос, ведь испытал действительно сильную боль, наблюдая за всем этим, но и была другая причина, которая всплыла на поверхность только уже после того, как ребята вышли из дворца. Судя по всему, это золотое правило всегда сидело у Кеннета в разуме, и, даже не думая о нём, парень пользовался этими словами, вспоминая их чуть позже. — Успеешь ещё, — тихо ответил парень, непринуждённо продолжив ковыряться в Горизонте. — Всё решится. — В смысле? В смысле «успею»? — охнул Ялекс, обходя Кейна кругом. Он недовольно покачивал хвостом и опустил голову вниз, мрачно рассматривая собственные ноги. — Эх, ладно… Такими темпами мы оба сойдём здесь с ума. Кеннет встал с его места и повернулся к другу. Его лёгкий плащ, обмотанный вокруг шеи, красиво развивался на ветру вместе с красными волосами, в которых продолжали путаться снежинки. Если бы не все события дня и кромешная тьма вокруг, это был бы очень красивый момент для них обоих, но теперь это всё вызывало лишь дикое отвращение. И к себе, и к остальным, и к миру в целом. — Никто нигде с ума не сходит, а я лишь констатирую факт. Подумай получше… — Это было обидно. Я не могу читать твои мысли, ничьи, в принципе, и понятия не имею, о чём ты вообще, — недовольно шикнул Ялекс, снова пугаясь такого тона его лидера. Им обоим не нравился этот разговор. — Он… Он мёртв, Кейн, из-за всей этой ситуации. Я точно видел… Парень не ответил. Видимо, Ялекс не был приучен к этому великому закону местной природы из-за особенностей своей расы, поэтому и не смог вспомнить трёх важных для них слов. Кеннет прошёл мимо эньера и ушёл в свою палатку, оставив друга в одиночестве и тишине танца снега высоко в небе. Между этими двумя часто проносились ссоры, прямо как между Винни и Кейном, что могло говорить только об ужасном характере парня. Лидер Хранителей Покоя верил исключительно себе самому, был слишком прямолинеен и часто переходил границы свобод других окружающих его магов, преследуя свои цели и ища какую-то выгоду. Он правда пытался хоть как-то стать лучше для других, но у него в упор ничего не получалось: Кеннет был так воспитан Витс и её прихвостнями, заменившими маленькому мальчику настоящую любящую семью, и всех этих отвратительных привычек и мыслей у него нельзя было отнять. Пришла ночь. Тяжёлая и неприветливая темнота на улице несколько пугала ребят, как и зловещее завывание ветра прямо где-то около «дверей» их палаток, поэтому ни Ялекс, ни Кеннет не отважились выйти наружу, чтобы заварить чай на костре. Собственно, это было в целом невозможно из-за снега, который уже успел превратить их милый лагерь в огромный литой сугроб, поэтому парни сегодня остались голодными и расстроенными. Картина из дворца никак не выходила из ума, но никто ещё не отважился даже проронить слезу, лишь душевные терзания не давали им покоя. «Винни бы не хотел видеть наши слёзы», — грустно вздыхал про себя Ялекс, смотря в тёмный потолок своей палатки. Он лежал практически в позе трупа, сложив руки на груди, и не планировал даже сдвигаться с места, не понимая, что им теперь вообще делать. Смысл всего этого путешествия вдруг пропал, как и все надежды и мечты канули в Лету вместе с жизнью его лучшего друга. Ялекс подружился с Винни очень быстро, будто бы эти двое буквально были созданы друг для друга, и Кеннет даже казался каким-то третьи лишним рядом с ними. Хотя, каждый чувствовал себя так: кеатл считал, что его друг будет лучше таскаться за парнем, а эньер, в свою очередь, прекрасно понимал странную привязанность своего златокрылого приятеля к Хиллу-младшему, словно к подопечному, за которым кеатл обязан следить целыми днями напролёт. Как говорил сам Винни чуть ранее Ялексу в один из их душевных разговоров тет-а-тет, его друзья начали подозревать кеатла в подобной увлечённости, которую никак нельзя было даже описать со стороны дружеских отношений, ещё очень и очень давно, во время битвы с эньерами в Храме, ведь именно тогда Гастон подчеркнул какое-то особое отношения приятеля к маленькому человеку. «Кто-то тебя уже охмурил своей пышной каштановой шевелюрой? — слово в слово процитировал его Винсент, вальяжно развалившись на своей кровати, пока Ялекс сидел поодаль. — И это прозвучало как шутка, и все посмеялись, а я так, позлился и тоже посмеялся. И да, это был момент, когда я ещё не таскался за ним всюду и продолжал называть идиотом, не знаю, с чего Гастон это взял. Потом встретился с Эли, которая была в меня по уши влюблена, что я активно игнорировал, и она мне такая, мол, что, уже променял меня? Куда я кого менял? Я разве с кем-то вообще встречался? Задумывался об отношениях? Оно мне, свободной Златокрылой птице, вообще надо или нет? Вот именно, что нет, и никогда такого не было. Ходить с кем-то на свидания и иметь беспорядочные половые связи с шестнадцати лет явно не равно любить кого-то, я полагаю». Пока Винни вёл активную распутную жизнь и познал все её прелести, Ялекс и Кеннет никогда даже влюблены не были. У них не было потребности в сексуальном удовлетворении, но если эньерам это в целом не нужно было из-за особенностей их расы, то парень просто не имел никаких познаний в этой области, даже таких банальных, на которые кеатл намекал ему пару дней назад. Кейн никогда даже не задумывался о такой близости с кем-либо, да и не особо хотел этого, даже если он всё ещё был обыкновенным человеческим парнем, который прожил свой пубертатный период в полном одиночестве и изоляции. То же самое можно сказать и о влюблённости и отношениях: он был слишком занят и печален для такого, и с его сложным характером мало кто мог бы его выдержать. Винни был единственным, кто за долгое время поднял такой вопрос в их чисто мужской компании и намекнул, что их жизнь уж больно серьёзная и иногда стоит отвлекаться, но эти слова были легко проигнорированы, не было времени и желания думать о таких мелочах. Кеатл уже даже успел обидеться на этих двух зануд за их постоянные придирки к его образу жизни и вторжения в комнату без стука, но ребята это тоже опускали. Теперь Ялекс понимал, насколько эти забавные мимолётные моменты были важны для их компании и как легко разряжали атмосферу, но никто их не ценил, как и самого Винни. Дело было даже не в теме полового влечения, а во всех этих шутках и разговорах в целом, ведь их друг просто пытался поддерживать их приятное настроение и подавлять ссоры, даже несмотря на то, что сам часто вступал в перепалки со всеми подряд. Всё же эньер не выдержал, и по его широкому лицу стекла маленькая холодная слеза, которую Ялекс тут же смахнул рукой. «Нет, так нельзя», — вздохнул он, смотря на свою сумку рядом. В ней маг носил не только все важные свои вещи вроде одежды, но и какие-то подарки от ребят и сувениры из их путешествий. Буквально недавно они вместе бегали на ярмарку и покупали там разные забавные вещи вроде украшений для длинных вибриссов кеатла и браслета для эньера, а все купленные там безделушки тупо лежали в сумке и пылились вместе с тем самым мячиком, с которым ребята играли этим утром. Это все снова и снова напоминало Ялексу обо всех моментах, что они успели пережить вместе за эти короткие месяцы. «Эх, а чувство, будто всю жизнь знакомы…» — эньер повернулся на бок в сторону палатки Кеннета. Её не было видно сквозь плотную ткань, но он точно знал, что там горел свет, и парень тоже не спал. «И с Винни, и с ним тоже… А я думал, что Рен и Конри были лучшими… Интересно, как там они? Надеюсь, с ними всё в порядке. Как бы хотелось их увидеть и точно в этом удостовериться, а то… Теперь уже ничего не понятно». Затем он задумался о войне и их будущем в целом. Конфликт мисфитов и эньеров ребята более-менее уладили, вернув себе красный камень, нашли Горизонт, разобрались в проблемах мурнов и вернули Кейпу в строй, с кеатлами никаких тёрок у них не было… В целом всё выглядело достаточно хорошо с точки зрения простого народа, но, углубляясь в политику, весь рынок и отношения рушились на глазах последние лет пятнадцать. Много раз уже Ялекс слышал, как народ говорит что-то вроде «Война уже идёт, разве ты не видишь?» или «Осталась буквально пара дней до вашего конца», но всё это звучало как очередные запугивания и какие-то тонкие намёки, попытки разжечь конфликт между Хранителями Покоя. Да, войны шли, но лишь между определёнными фракциями, и про «весь Деройсити» пока говорить было ещё очень рано. Эньер пытался верить, что всё решится мирным путём, ведь сражаться против своих друзей из дворца он явно не хотел. Ялекс в принципе не хотел драться и участвовать в войне, считая, что это слишком жестоко, но, смотря на Кеннета, почему-то понимал, что здесь уже всё решено. У всех было плохое предчувствие, и только Винни как-то держался от мыслей об этом… Почему даже самые отстранённые размышления возвращали Ялекса к его теперь уже погибшему другу? Существовать так было просто невозможно, и, вздохнув, он повернулся уже на другой бок, не понимая, как ему лечь удобнее. Эньер не знал, что ему делать и стоит ли снова говорить с Кейном, ведь Ялекс даже не мог сказать точно, какие именно чувства он испытывал к парню. Это было и сочувствие, и горечь, и какая-то неизмеримая ярость, которая начинала очень медленно разгораться в душе голубого мага. Даже прекрасно понимая, что Кеннет не был виноват в произошедшем полностью, Ялекс помнил и неумолимо перематывал момент, где парень своим собственным трясущимся голосом, похожим на женский, сказал решающее слово, из-за которого тот самый кинжал вспорол тонкую шею Винни. Это всё было просто невыносимо. «Я не могу… Я не могу мстить ему за него…» — Ялекс посмотрел на собственные руки. Золотистые острые когти, давно потрёпанные двуцветные бинты, все те же тёмно-фиолетовые пятна на костяшках. «Тогда чем я буду лучше других эньеров?.. Всех тех тиранов и убийц, от которых я убежал… Благодаря Кейну». Кейн, Кеннет, Хилл-младший — что не так было с этим именем? Когда оно стало тем самым, к которому все возвращались из раза в раз, к которому можно было прийти из любого разговора? Все обсуждения в Деройсити сейчас были только о нём, только о Хранителях Покоя и войне, несмотря на то, что сами парни себя настолько популярными не считали. Им всем было не больше тридцати, Кеннету вовсе даже двадцать один год ещё не исполнился, а Ялекс считался крайне молодым по меркам эньеров. Их имена каким-то странным образом успели разнестись по всему миру и залезть даже в самые отдалённые его места вроде королевства мурнов, ведь Сапсан знал о них ещё до прихода ребят в Тайфаламити. Раньше, когда всё это ещё не началось, на слуху у всех стоял и другой Хилл — Эрнест, родной старший брат Кеннета, о чём он сам выяснил не так давно, как сказал Ялексу. Последний же застал всего лишь пару лет его правления, самый конец, в очень юном возрасте, поэтому даже никогда не видел Жреца в лицо. Как говорил отец, мать Ялекса была крайне близка с Эрнестом, и ей приходилось скрывать ото всех свою деятельность, даже от своей семьи. Молодой эньер не знал, как именно это происходило, поэтому решил, что какие-то загадочные «Миротворцы» давят на их семью, заставляя молчать их врагов вроде его матери. «Где она сейчас…» — он провёл ладонями по лицу, оттягивая свои веки. Ялекс сейчас просто плыл по безумному потоку своих мыслей без возможности остановиться и привести себя в порядок. «Отец с мисфитами, а матушка-то где… Жива ли, как и Рен с Конри, или уже нет? Да чего я надеюсь вообще… Может, мы и сами давно мертвы, и это лишь наши последние воспоминания?» Сам же вездесущий Кеннет сейчас тихо сидел в своей палатке с зажженной керосиновой лампой и продолжал упорно копаться в своих собственных записях и Горизонте. Парень давно не доставал свой кожаный дневник, просто не находя времени на документацию всего происходящего вокруг, поэтому его записи оборвались где-то месяца два-три назад. Тут был и портрет Винни, и зарисовка Нимбуса, и пейзаж Зеркальной долины и вулкана мисфитов, какие-то заметки, чертежи; на вложенном большом листе коричневого пергамента красовалась система созвездий ложного небосклона Деройсити, с помощью которой Магистры эньеров предугадывали судьбу всех новорождённых этого мира, но Кеннет явно разочаровался в ней, поняв, что с ним такое не сработало. Даже если парень родился в мире людей, когда над мирами первой подгруппы сиял Астратот, самый редкий и ослепительно яркий спутник, вместе с созвездиями мечты, желания и надежды, ничего такого в нём и не было. Все его мечты оборвались вместе со спокойной жизнью, желания очернились потерями и болью, надежда умерла, хоть и самой последней. Звёзды самозабвенно врали ему, луна скрывалась в тёмных облаках, света вокруг не осталось, несмотря даже на горевшую рядом лампу. Он свято верил, что красный камень вернёт всё на свои места и поможет им, поэтому и согласился на такой шаг, но теперь и этот план провалился вместе с осколками его сердца, упавшими в бездну его внутреннего мира. «Моё лимбо — это чёрный провал, на дно которого я буду падать целую вечность. Это будет прекрасным наказанием для меня», — подумал Кейн, смотря на своё отражение в белой линзе. Она была самой гладкой и красивой из всех остальных известных ему, будто бы была создана самой первой, самой важной. Судя по одержимости Эрнеста и Нимбуса, так и было. «Или, может, это будет бескрайний ледяной океан? Замёрзнуть насмерть, захлебнуться и пролежать там, на дне, ещё одну вечность… И смотреть вверх, на лучи солнца, которые пробиваются сквозь поверхность замёрзшей воды. Туда, где ещё кто-то да остался, ходит и смеётся над моей слабостью. Да, Эрнест?» Никто ему не ответил, и Кеннет ещё сильнее поник. Даже надоедливый и противный ему брат покинул опустошённого мага, и он остался совсем один. Винни пожертвовал собой ради их планов, и парень не знал, когда теперь кеатл сможет вернуться к ним, но точно знал, что он сделает это. Винни никогда открыто не говорил о силе своей магии и оболочки, но часто хвастался тем, что имел в запасе стандартные две жизни мага. «Наверное, это хороший повод вновь поверить во что-то… — Кеннет посмотрел на собственные руки. — В кого-то. Везёт кому-то же так спокойно жить, зная, что вторая жизнь перечеркнёт всю боль от первой смерти… И вот я. Я даже не уверен, есть ли у меня второй шанс. Есть? Нет? Скорее всего, нет. Я такой слабый и такой… Немощный, что ли. Что было пару недель назад? Моё сознание просто взяли и вычленили из моего тела, скомкали и выкинули к остальным отходам, будто бы мусор какой-то, что-то грязное и противное. Да я и сам такой, и понимаю это, Эрнеста тоже. Он ведь Путеводная звезда Деройсити, он даровал им свет и надежду, а я… А у меня она умерла вместе с мечтами где-то в глубине меня самого… Я не звезда, я лишь её труп, не создавший даже вокруг себя красивой и блестящей туманности». Хилл-младший ненавидел думать и говорить о своих лучших и худших чувствах, предпочитая прятать всё в себе до того момента, как они все захлебнутся во тьме его души. Ему казалось, что слёзы — это показатель непростительной слабости, как и крик или тихая просьба о помощи, которые легко можно было прочесть в рассказе о мыслях другого человека. «Слабым не нужна помощь, — беззвучно зашипел парень, сжимая в руке линзу. — Мне… Мне не нужна помощь. Мне нужна надежда». — Кеннет! — послышалось вдруг с улицы. Голос Ялекса растворялся в вое сильного ветра, но юноша всё равно легко его различил. — Нам нужно поговорить.***
Сквозь закрытые двери тронного зала до длинных ушей Жрицы доносились чьи-то встревоженные голоса и тяжёлые шаги стражи, лязг брони и мечей, хлопки крыльев и трескотня голубого огня в огромных факелах на входе. Весь этот кавардак, устроенный встревоженными часовыми, уже успел надоесть Витс, поэтому она встала со своего места и начала расхаживать кругами, думая, чего же такого важного могло произойти. Её мундштук давно перестал дымиться, на полу виднелись длинные дорожки от широкого фиолетового хвоста, и некоторые лампы уже успели погаснуть. Жрица никогда не любила подобную суету и суматоху, предпочитая решать всё в тишине и спокойствии, но иногда это было просто необходимо. Что тут говорить, если даже Советы Хранителей постоянно срывались чьим-то буйным недовольством и криком, и иногда это была сама Витс, которой опять кто-то перечил. Иногда это был Пастор, проводивший совершенно иную политику в своём королевстве, а в другие разы и Сапсан начинал какую-то потасовку из-за различных взглядов. Консервативные мурны не принимали новшеств кеатлов, кеатлы видели в абсолютной монархии эньеров варварство, а эньеры просто терпеть не могли раздробленность территорий мурнов. Это был замкнутый круг ненависти, из которого правители даже не думали выходить, считая свою точку зрения единственной правильной. Во времена Эрнеста и старых Шамана с Верховеном было гораздо спокойнее: на Советах всё ещё присутствовали представители мисфитов, согласие достигалось крайне легко, разногласия решались мирным путём. Иногда Витс даже завидовала такому спокойствию бывшего Жреца, восхищаясь его идеями и выдержкой сквозь толстую пелену ненависти. Этот человек принёс ей лишь боль, и она давно поклялась отомстить Хиллу любой ценой. Тяжёлая тёмная дверь распахнулась, и в зал аккуратно прошёл Рейвар, тут же поклонившись своей жене, которая остановилась перед ним и недовольно скрестила руки на груди. Встав и поправив свой пиджак, Жрец окинул взглядом Витс и кивнул. — Дело решено, — коротко кинул эньер, показывая свой окровавленный кортик. — Это были те самые… Хранители Покоя, как передала Кассандра чуть ранее. Принц Кейн, сбежавший страж и какой-то кеатл. Жрица даже усмехнулась, услышав знакомое имя. Да уж, давно же она с ним не виделась, даже не знала, как парень выглядит сейчас. Было желание увидеть его, особенно после всего произошедшего у кеатлов; с тех пор эти двое так и не встречались, чему Кеннет был даже рад. — Как неожиданно… — наигранно выдавила из себя Витс, закатывая глаза. — И что? Только не говори, что ты их всех перебил. — Нет, мы не переходим границы дозволенного. Как и было приказано, мы поставили перед Принцем эньерским, Кейном, ультиматум: он нам одного из своих прихвостней, а мы ему камень, — объяснил Рейвар, и Жрица даже оживилась. Ей было интересно, принял ли парень такое предложение, но что-то она в этом сомневалась, хотя следующая фраза её мужа заставила Витс широко раскрыть все четыре лиловых глаза. — Они решили напасть первыми, точнее, один из них, и мы его тут же схватили. Кейн спокойно отдал его нам. Конечно, я хотел его сначала допросить, но ситуация была такая, что мы просто и быстро его устранили, заперев в коридоре, который ведёт к закрытой двери. — И кого же именно вы убили? — с какой-то слабой заинтересованностью спросила Витс, строго посмотрев на Рейвара. Она просто надеялась, что сейчас не прозвучит имя Принца, ведь без него ей будет просто банально скучно. — Кеатла, мадам. Я понятия не имею, кто это, — честно признался Жрец, на что Витс недовольно покачала головой. Такой ответ её не устроил, ведь она больше надеялась на стража-предателя. Главное, что это был не Кейн. — Камень они унесли в Деройсити. Говорят, там из-за этого с климатом проблемы начались, буран поднялся. Мы уже отправили один наш отряд во внешнее поселение на проверку обстановки, но что-то я не особо верю этой шайке детей. Вдруг в помещение прошла и Кассандра, которая все это время следовала прямо за Рейваром, желая быть в курсе всех событий. Она выглядела крайне обеспокоено и встревоженно, ведь боялась, что Высшие Жрецы прознают об ее наглых попытках прикрыть Хранителей Покоя. Даже до сих пор не понимая, что с ней именно произошло, и почему она решилась на такой шаг ради какого-то там Кейна, Принца эньерского, Кассандра бы даже не смогла ничего ответить на обвинения. Ей казалось, что что-то туго связывает ее с самим парнем, и эньер должна выяснить, что именно. «История берёт новый поворот… Точнее, оборот, — грустно подумала придворная дама про себя, смотря на завешанный тканями портрет на стене, который еле-еле на ней держался, весь пыльный и грязный. — Грядёт…» — Кассандра, что ты здесь забыла? — недовольно спросил повернувшийся к ней Рейвар. Он явно хотел поговорить с Витс в полном одиночестве, без лишних глаз в виде возможного предателя. — Возвращайся к работе и не ходи куда попало. Мы обсуждаем важные вопросы. — Извините, Ваше Высочество, но… — ей срочно нужна была какая-то убедительная отмазка, но на ум приходил только какой-то полный бред. — Но уверены ли Вы в том, что с изменником покончено? Помнится мне, что кеатлы имеют свойство возрождаться после первой их смерти, если ранение незначительно, а Вы его так просто оставили там лежать. Звучало странно, ведь Кассандра не знала, умирал ли когда-либо тот самый приятель Кейна, которого, вроде как, звали Винни. Она была единственная, кто запоминил их имена, ведь даже сама Витс до сих пор не знала, кем был этот кеатл, и как он выглядел. Впрочем, в темноте было сложно что-то различить, но Кассандра точно видела яркую алую кровь, которая разлилась по белоснежной груди мага. Поняв, что Рейвар реально это не проверил, Витс очень недовольно вздохнула и топнула ногой, смотря на мужа. Да уж, она явно давно начала сомневаться в его умственных способностям. Жрец же лишь нахмурил брови и отвернулся. — Рейвар, пошёл отсюда вон. Собери стражей и выстави их по дворцу, — хмыкнула Жрица эньерская, покачивая своим хвостом. Король уже было возмутился, но она быстро его выгнала парой ласковых слов. Матриархат эньеров в полной своей красоте. — А ты, Кассандра, иди назад и проверь труп. Вздохнув, недовольный Жрец вышел из зала и хлопнул дверью, и дама уже было пошла за ним, но Витс вдруг её остановила за руку. Она была вдвое больше своей подруги, поэтому Кассандра очень испугалась, но постаралась сохранять спокойствие. Неужели она всё узнала?.. — Кэсси, дорогуша, постой, — уже тише сказала она, будто боялась, что кто-то их услышит. Её подруга лишь застыла на одном месте и напряглась. — Скажи мне, как зовут того кеатла, которого вы убили? Кассандра опустила взгляд в пол. Что это за вопрос такой? — Винсент, если я не ошибаюсь, Госпожа. Сам Принц зовёт его Винни, — смущённо ответила дама, продолжая смотреть вниз. Эньер просто надеялась, что она сейчас не ошиблась и не назвала неправильное имя. — Это всё, что я могу сказать. — Винсент, говоришь? — Витс задумалась и отошла от подруги, пытаясь понять, где она уже слышала это имя. — Не Лонгфедер ли? Пытаясь понять, к чему именно ведёт Жрица, Кассандра принялась перебирать все знакомые ей фамилии известных богатых родов Деройсити, но ничего такого вспомнить и не смогла. Такого имени она точно не слышала, а с Винсентом познакомилась всего пару месяцев назад, и то из-за Кейна. У эньеров всегда всё постоянно сводилось либо к Эрнесту, либо к его брату, и даже этот банальный разговор. — Понятия не имею, Госпожа. Какой-то Винсент, фамилии он своей никогда не называл, — она пожала плечами и вздохнула. — А к чему это Вы? — Было дело в прошлом, дорогая. Знала я одного кеатла по фамилии Лонгфедер, и однажды у неё родился сын Винсент, от которого семья благополучно отказалась, — задумчиво объяснила ей Витс, отходя дальше. Жрица направилась к своему трону, намекая, что разговор подходит к концу. — Не знаю, может, это просто совпадение. Если же это тот самый Винсент, о котором я думаю, то у него может быть очень важная для нас вещь. Кассандра, притащи тело сюда, мне нужно его проверить. Взмахнув рукой, она отправила свою придворную даму вон из зала, а сама присела на своё место. Трон Витс, украшенный сотней драгоценных камней и металлов, был выполнен прямо под неё лучшими мастерами королевства, но никогда до сих пор не знала, куда делся старый, на котором раньше восседал старый исчезнувший Жрец. История Эрнеста была одной из самых загадочных во всём Деройсити, и Жрица даже несколько побаивалась всего этого из-за прямой связи с этим опасным человеком. Если её догадка по поводу убитого кеатла подтвердится, то это могло бы послужить ключом к разгадке, который точно не должен был оказаться в руках брата Эрнеста. Ни за что. Кассандра же медленным шагом отправилась выполнять приказ своей госпожи, хотя что-то ей подсказывало, что трупа она уже найти не сможет. Эньер не замечала каких-то отличительных черт во внешности Винни, которые могли бы намекнуть на его смерть, как это было у других: например, у мёртвых кеатлов всегда были опущены уши, а с крыльев выпадали некоторые маховые перья. Может быть, конечно, он просто очень хорошо маскировался и скрывал свои недостатки, но Кассандра всё ещё так не думала. Кеннет бы не стал так рисковать другом с одной жизнью в запасе, учитывая то, как парень вступился за Ялекса. Всем прекрасно было известно, что все эньеры имели только один шанс, как и солусы, и общее правило магов на них не работало, что очень огорчало. Наверное, это была расплата за огромную силу, но никто до сих пор не понял, почему Создатель решил поступить именно так. Легенда гласит, что первые хранители голубой магии были сотканы из света сотен тысяч звёзд под покровительством Столас — Дракона-хранителя, коей Боги и подарили эньеров. В то время Вселенная стремительно росла, появлялось огромное количество новых измерений, а Деройсити быстро менялся, и именно поэтому Драконам и понадобились преемники. Кто-то поговаривает, что голубые маги в первые же годы своего существования попытались свергнуть Столас, посему и лишились своей оболочки, но подтверждения этому до сих пор нет. Это было то, о чём любила размышлять Кассандра по ночам, ища своё истинное место в этом мире. Может быть, именно грешное происхождение эньера и было причиной её странному поведению сегодня. Вся эта странная помощь Хранителям Покоя была обусловлена тем, что она вдруг уловила какой-то странный резонанс между её магией и Кеннетом с Ялексом, чего раньше никогда ни с кем не испытывала, не считая, конечно, родителей. Ни одного из них она не видела уже очень давно, поэтому это чувство резко и сильно ударило Кассандре прямо в сердце. Что-то промелькнуло в её разуме, и эньер вдруг решила отставить все попытки убийства парней и разобраться во всём происходящем. Сейчас же, медленно ступая по мягкому, но пыльному ковру, она всерьёз надеялась не найти трупа Винсента, чем бы подтверждался его побег из дворца. Либо же, если он до сих пор не убежал, Кассандра бы хотела поймать его и поговорить с кеатлом обо всём, что её беспокоило, но это была уже какая-то личная утопия. Подойдя к двери, которая вела в тот самый коридор, где они оставили кеатла умирать, эньер потопталась на месте, не зная, что именно её сейчас ждёт. Аккуратно открыв огромную тяжёлую дверь, Кассандра прошла в тёмное помещение и тут же наступила в огромную лужу крови, которая покрывала практически весь пол вместе с ковром. Дама резко одёрнула ногу, не желая пачкаться в этом месиве, но тут же поняла, что это была не просто лужа, а целая дорожка, ведущая к выходу отсюда. А кеатла здесь, конечно же, уже не было. «А чего я ещё могла ожидать…» — вздохнула она про себя, осматриваясь. Запечатанная дверь напротив осталась нетронутой, и Кассандра с облегчением провела рукой по груди, понимая, что Винни не проник в тот самый зал. Теперь оставался лишь один вопрос: куда именно делся этот кеатл? Она легко бы могла пройти прямо по кровавым следам, оставленными беглецом, но они странно обрывались прямо около выхода. Видимо, Винсент просто взлетел и зажал рану, скрывшись в неизвестном направлении. Кассандра мелкими шагами вышла из коридора и вновь осмотрелась. Её сердце билось очень быстро, а ладони сами сжимались в кулаки из-за некоторого тупого страха, ведь дама понимала, что дать отпор кеатлу она не сможет. Винни сильно возмужал, он стал крупнее и сильнее, да и сама эньер бы не хотела драться с тем, кому пару минут назад пыталась всеми силами помочь. Воздух вокруг становился тяжелее с каждым шагом, Кассандре становилось всё тяжелее идти из-за напряжения, но она постоянно одергивала себя и возвращалась в своё обычное состояние. Это была её работа, и дама должна была держаться стройно. Решив проверить всё досконально, она пошла вперед и свернула в один момент налево, в небольшой проход, который вёл в заброшенный архив. Это место постоянно считалось отличным для побега и укрытия, поэтому эньер вполне могла угадать и найти беглеца там. К сожалению, где-то на полпути она вдруг споткнулась обо что-то и чуть не упала, но сумела удержаться на ногах. Посмотрев под себя, Кассандра увидела лежащий на каменном полу стальной меч, коих у эньерских стражей точно никогда не было. Только вот у кеатла она тоже такого не припоминала, поэтому тут же откинула его от себя и напряглась. «Неужели эти двое не ушли отсюда…» — тут же пронеслось у неё в голове, ведь маг точно не знала, где и как ушли Кеннет и Ялекс. Её, наверное, уже заждалась Витс, но интерес был выше, потому Кассандра продолжила идти вперёд. Что-то сзади резко хлопнуло по каменным стенам, и это заставило испуганного эньера подскочить и развернуться вокруг своей оси, оглядываясь по сторонам. Её ярко-голубые элероны на голове тут же опустились вниз, как уши у испуганного животного, а в руках дамы появилась и её длинная голубая шпага. Рядом не было дежурных, от чего Кассандре даже стало как-то спокойнее, но, пройдя дальше, она поняла, что проблема была не в этом. По всему полу были разбросаны осколки того самого энергетического кубика, который либо сам взорвался, либо кто-то сбил его с потолка, ведь наверху остался стальной штатив и трубки. Стены остались забрызганы полупрозрачной голубой субстанцией, вылившейся из устройства, и эньер даже поёжилась. Здесь явно творилось что-то неладное. Остановившись на месте, чтобы рассмотреть весь этот бардак, Кассандра даже не заметила тяжёлых шагов прямо позади неё. За спиной эньера вдруг выросла сгорбившаяся массивная фигура, и агрессивно настроенный незнакомец тут же схватил маленькую даму, зажимая своей огромной когтистой рукой ей рот. От неожиданности её меч тут же выпал из рук, и пленница смогла лишь безуспешно начать дёргаться и пытаться вырваться, но всё было тщетно. — Прекрати сопротивляться, — послышался вдруг знакомый ей голос, но какой-то сильно хриплый, будто бы его обладатель чем-то подавился. — Сейчас же. Нападавший надавил на Кассандру сильнее, и та правда расслабилась, поняв, что это не просто какой-то там нарушитель и подлец. На своём лице она вдруг почувствовала что-то влажное, и тут же узнала металлический привкус крови, оставленной руками мага сзади. — Ты… Ты всё-таки жив, ха-ха… — выдохнула эньер, размахивая длинным хвостом в воздухе. — Как это ещё за тобой не прибежали лишние морды… — Маги умирают дважды, — уже громче прошипел златокрылый кеатл, бросая Кассандру на пол. Вокруг не было ни одного факела, поэтому она даже не смогла рассмотреть своего обидчика, который прятался в темноте и закрывался огромными перьевыми крыльями. — Вы все такие придурки, ха-ха-ха! Да не удосужились спросить об этом! Вы серьёзно подумали, что я бы так просто пошёл на верную смерть, зная, что это моя последняя жизнь?! Идиоты! Эньер понимала, что Винсент был абсолютно прав, и тут же про себя рассмеялась от тупости Рейвара. Мало того, что он не удосужился даже поинтересоваться о количестве жизней фиолетового мага, так ещё и сделал настолько банальную рану, которая легко срослась всего за полчаса под воздействием энергии и осколков чёрной оболочки. Это ещё раз доказывало силу этого Хранителя Покоя, а также его подготовку, смекалку и смелость, раз он решил пожертвовать собой ради их общей цели. Теперь ребята не только были в полном собрании, но и с камнем. Всё это было печально для королевской семьи Витс, но пришлось прямо на руку для Кассандры, которая только на это и надеялась. Пока та размышляла обо всём произошедшем, кеатл вдруг призвал свою огромную алебарду, которая, видимо, стала ещё больше после его перерождения, и угрожающе занёс её прямо над эньером. Дама тихо взвизгнула и отскочила назад, встав с пола, чтобы ей невзначай не прилетело. Да уж, она попала под горячую руку. — Не знаю, что ты там такое крутишь и почему пытаешься прикрыть нас перед Жрецами, но получается у тебя плохо, — хмыкнул Винни, закидывая оружие себе на плечо. Фиолетовая каёмка рукояти слабо осветила его лицо, и Кассандре показалось, будто бы в нём что-то изменилось. — Вот что ты делаешь, а? Пакость такая. Эньеру не нравилось такое обращение с собой, но она была сейчас не в том положении, чтобы спорить с крупным оппонентом. Настало самое время включить порядочную придворную даму. — Я же вам всем сказала, что уловила странный резонанс моей магии и Кеннета с Ялексом, мне просто интересна эта ситуация. А что я буду делать, если хоть кто-то из вас погибнет здесь? Пропадёт весь интерес, весь азарт. Поверь, Витс думает точно так же, — она ухмыльнулась и отряхнула своё нежное платье. — Почему ты до сих пор здесь? Винни хотел сначала сказать что-то вроде «не твоё собачье дело», но затем понял, что Кассандра может стать неплохим источником информации и проводником по дворцу, без которого он не справится. — Да дело одно есть. Камень камнем, но мне вот другое тоже интересно: что там была за огромная ледяная дверь? Я попытался её открыть, но толку от этого не было, — спросил кеатл, складывая длинные худые руки на груди. Его алебарда растворилась в воздухе, от чего эньеру стало даже как-то спокойнее. — Что вы там прячете? — Я там ничего не прячу, все вопросы к Витс. А если серьёзно, дружок, то этот зал — королевская тайна, равно как и всё то, что там спрятано. Не могу тебе ничего сказать, — с усмешкой ответила Кассандра, но Винни вдруг громко зарычал и стал подходить к ней. — Ладно, ладно, поняла! К этой двери… Нужно два особых ключа. Один большой такой, из эньерской стали, и в него можно б-было, вроде, что-то вставить, не знаю точно. А второй чуть меньше и выглядит по-другому, он нужен для второго замка, иначе дверь не откроется… — И где они?! — Большой ключ, знаю, давно пропал у нас из дворца. Витс постоянно бормотала себе что-то про воров и подлецов, которые украли его, но так ничего мне и не сказала. А маленький у нас… Когда Кассандра начала вспоминать ситуацию с кражей стального ключа от секретной двери, она вдруг поняла, к чему Жрица спрашивала фамилию Винни. Все подозрения всегда падали на какую-то мутную семью кеатлов, раньше работавшую с самим Эрнестом, что и могло послужить причиной недовольства Витс. «Неужели этот парень реально сын госпожи Лонгфедер… — подумала дама, пытаясь рассмотреть мага напротив. Огромные золотистые крылья, медовая шерсть, чёрные когти и большие лазурные глаза… Всё это почему-то было до боли знакомо ей. — Быть не может. Вся семья много лет назад пропала… И если это всё-таки тот самый Винсент, то у него должен быть нужный Витс ключ… Что же делать?» — Отдашь мне ключ — и я спокойно уйду. Давай, это вопрос твоей жизни и смерти, — Винни рассмеялся с ноткой угрозы в голосе. — Я на все сто уверен, что ты знаешь, где Витс его держит. Эньер потупилась. Она правда не знала, что ей делать. Кассандра окончательно и бесповоротно потеряла свою маску холодной и решительной убийцы, которую заставляла носить её Жрица, и теперь дама просто оказалась потеряна перед таким ультиматумом. Было видно, что кеатл мстит тем же, что сделали для Хранителей Покоя эньеры, и Кассандра прекрасно его понимала. «Какая же я всё-таки дура… — с отвращением к себе подумала она, расстёгивая пуговицы рубашки на своей груди. — Если дело дойдёт до зала, то я… Не знаю, что случится». Под воротником блестел тот самый ключ, о котором Кассандра говорила ранее. Сняв с себя серебряную цепочку, на которой он держался, эньер небрежно кинула безделушку прямо в руки Винни, и тот победно ухмыльнулся, смотря на такой «подарок». Как-то больно легко он ему достался, поэтому кеатл даже усомнился в честности слов «скользкой дамочки» напротив, но всё же принял такой ответ. — Надеюсь, что это не фальшивка, потому что иначе тебе крышка. Меня вот что беспокоит: откуда у тебя такая важная штучка для всея владычицы, её Величества? Кассандра замялась. — Неважно… Хозяин ключа доверял мне, — тихо ответила она, смотря в пол. — А теперь ты уходишь отсюда, не так ли? Я выполнила свои обязательства. Это была уже вторая сделка за день, и, как видишь, голубые маги всегда держат свои обещания. Хмыкнув, Винни лишь надменно посмотрел на неё. Да уж, после смерти его взгляд даже как-то поменялся, и сам кеатл стал… Серьёзнее? «Да если бы все голубые маги реально держали свои обещания, то меня бы здесь не было, — печально подумал он, вспоминая все его разговоры с Кеннетом. Сейчас явно не был момент для этого, но Винни понимал, что им точно предстоял длинный и тяжёлый разговор в будущем. — Я должен сказать ему… Я должен помочь ему». Взмахнув хвостом, Винсент создал под собой портал и резко скрылся в неизвестном направлении, оставив Кассандру в полном одиночестве. Яркая вспышка фиолетового света осветила всё пространство вокруг, что явно привлекло внимание проходившего мимо стража, но тот уже ничего не застал, лишь испуганную придворную даму Витс, стоявшую прямо посреди коридора в крови и грязи. Теперь ей нужно было ещё и как-то объяснить всю эту ситуацию Жрице, и Кассандра уже даже не знала, какого ответа ей ожидать. Она пыталась прикрыть Хранителей Покоя, упустила пленника, так ещё и отдала ему самый важный ключ в королевстве, не выведав, где лежит второй. «Что же со мной творится, отец…» Судя по тому, как уверенно кеатл выпрыгнул на другой стороне своего портала, расположившегося аж за пределами самого дворца, где-то на пустыре Звёздного пика, он был целиком и полностью уверен в своих действиях и знаниях, а его силы стали больше в несколько раз. Оболочка, которая сковывала его все эти годы, наконец треснула и выпустила наружу его «истинную форму», хоть и звучало это просто ужасно. Первая смерть по-разному влияла на каждого мага индивидуально, для кого-то начиная «новую жизнь», а для других портя их состояние в край. Наверное, Винни оказался слишком оптимистичным и сильным духом, и даже его внутренняя энергия пошла навстречу разуму. Или же это было совершенно другое чувство, вернувшее его к жизни и открывшее в кеатле второе дыхание? Ему только предстояло это узнать. Всё же, Винсент впервые столкнулся со смертью лицом к лицу, и теперь его жизнь должна была кардинально измениться. Конечно, и крайне негативные чувства и эмоции захлестнули его с головой. С промокшей шеи все еще периодически капала кровь, ведь у Винни не было с собой никаких бинтов или повязок для таких случаев, а всё тело отвратительно сильно болело из-за разрывающей его изнутри энергии. После смерти физическая форма многих магов сильно меняется, ведь они теряют свой предыдущий «скелет» в форме оболочки, и даже Винсента это затронуло. «Ну, парни попадают просто», — подумал он, вспоминая, как же ему вернуться в Деройсити. Ощущения были, конечно, странными. «Я только что пережил смерть… Стоп, это звучит ужасно смешно. Пережил смерть! Ха-ха! Но, чёрт, это же правда — я пережил смерть… Так, всё, надо успокоиться». Его разум будто бы оказался в совершенно новом теле, незнакомом и пока не подчиняющемся ему, но в то же время таком родном — те же шикарные золотистые волосы, огромные крылья, худой торс и выделяющаяся сильная грудь… Единственное, чего не понимал Винни — почему его уши не поднимаются? Мышцы будто бы атрофировались, и кеатл больше не мог управлять ими. «Наверное, побочный эффект. Поговорю с Кейном… Эм, так, а что Кейн может знать об этом? Он ведь не умирал никогда… Правда же? Да что я к нему прицепился! Без Кейна сможем! Смогу… Правда же?» Винсент уже поднимал этот вопрос однажды, но получил отрицательный ответ.***
Кеннет стоял посреди огромного белоснежного поля, словно застывший истукан, не колышимый даже ледяным ветром, который играл с его волосами и длинным порванным плащом. Крупные хлопья снега опадали на него и путались в кудрявых локонах, с каждой минутой делая парня похожим на огромный сугроб. Позади угрюмо бродил Ялекс, который уже успел протоптать несколько глубоких дорожек вокруг своего приятеля, ведь так и не смог начать с ним разговор. Эньер хоть и сам позвал второго на пару слов, но подобрать их у него никак не получалось, язык сам не поворачивался что-либо сказать. Выйдя на улицу, все мысли и эмоции будто ветром унесло вместе с пеплом из давно потухшего костра рядом с пустующими палатками, и в данной ситуации уже никакие слова ничего не значили. Кейн продолжал тихо стоять и смотреть себе под ноги, размышляя обо всём происходящем, не поворачиваясь к обеспокоенному Ялексу. — Так и не смог ничего придумать, не так ли? — вдруг хмыкнул последний, подойдя чуть ближе к приятелю, но тот ничего не ответил, даже ухом не повел. Эньер лишь недовольно вздохнул и сложил свои руки на груди, размахивая длинным перьевидным хвостом. На белом фоне голубой маг казался особенно красивым, таким сверкающим, но уж больно печальным. — И… И всё это… Всё это было зря? Ялекс был отвратительно прав, буквально отвратительно. Парень не хотел принимать этого, он всё ещё пытался найти хоть какую-то зацепку, упорно продолжал разбираться с Горизонтом, пробовал абсолютно все возможные комбинации, менял интенсивность изображения, цвет огня, крутил проектор… Но ничего не получалось. Красный камень же казался таким холодным и бесцветным, будто бы выцвел и остыл за время своего нахождения на Звёздном пике, потеряв все свои бывшие свойства, и Кеннет даже не представлял, как себя сейчас чувствуют мисфиты. Всё это и так давило на него с ужасной силой, а теперь ещё и Ялекс начинал закипать. Оставалась одна единственная надежда, но время шло, и она тоже начинала медленно тонуть в кислотном океане души лидера Хранителей Покоя. — Почему ты мне не отвечаешь, Кейн? Неужели не можешь больше продолжать давать нам… Мне, точнее, надежды? — упорно продолжал эньер, не понимая, почему именно Кеннет сейчас молчит. Этим он только сильнее раздражал Ялекса, который никогда раньше на своих друзей не срывался. Никогда. — Хотя, ты всегда её сначала даёшь, внушаешь всем, что у нас всё получится, а в итоге… Помнишь, как ты помог мне? Мы вместе сбежали со Звёздного пика, ты спас меня от тирании Витс, заверил, что мы с тобой теперь друзья… А потом открыто выражаешь свою ненависть ко всему нашему народу прямо перед моим отцом. Теперь же ты обещаешь нам, что сможешь вернуть в Деройсити тепло и спокойствие, но лишь… Убиваешь Винни. А что будет дальше, Кейн? Всё ещё обещаешь всем, что ситуация решится, а сам… Начнёшь войну? Ветер продолжал завывать, буквально оглушая Кеннета, и даже голос Ялекса терялся в этом диком громком вое. Откуда-то из леса слышался крик чёрных воронов, предвестников смерти, и парень медленно начинал трястись, но не из-за холода. «Если я вчера и не умер, то обязательно сделаю это сегодня… — шептал про себя Кеннет, смотря на собственные ноги, утопающие в толстом слое снега. Слова Ялекса заставили его ещё раз полностью убедиться в своей теории: его ненавидят все здесь, включая и двух ближайших друзей. — Винни был прав… Я правда лишь порчу всем жизнь… Прямо как это было в детстве, прямо как это было пару лет назад, как это было у мисфитов… Я закончу начатое, я закончу своё дело! Рано или поздно… Я больше… Не могу». Несмотря на огромный вихрь мыслей в голове, вслух парень ничего не мог сказать, будто бы его язык просто замёрз и превратился в твёрдую ледышку. Да и говорить было нечего: Кейн сам не знал, что их ждёт в будущем, теперь уже точно. Все произошедшее подкосило его слишком сильно. «Прошу, вернись… — не было ясно, к кому именно обращался маг. — Хранители Покоя… Могут перестать существовать прямо сейчас». — Да почему ты молчишь?! — уже разозлившийся Ялекс вывел его из мыслей, заставив вспомнить обо всём происходящем. Кеннет очень редко слышал такой злой голос эньера. Это звучало очень странно для них обоих, ведь Ялекс никогда не думал, что однажды сможет сорваться на своего любимого приятеля. — Скажи хоть что-нибудь! Или ты так и будешь продолжать молчать? Просто ответь… Что нас ждёт в будущем, Кейн? В… Ближайшем будущем. Кто ещё умрёт? Может, это будет мой отец? Кейпа? Эдди? Я сам? А ты будешь просто стоять и молча смотреть на это всё… Прямо как это случилось с Винни… Несмотря на то, что лицо Кеннета оставалось буквально каменным, а сам парень выглядел очень спокойно, внутри себя он уже давным-давно разрыдался так, как не рыдал никогда. Многие в Деройсити подчистую забыли, что Кейн всё ещё был просто обычным слабым парнем, ещё даже не достигшим своего совершеннолетия, а не каким-то всесильным Богом, спасителем, великим магом. Все просто требовали от него того же, чем прославился брат Кеннета, Эрнест, но Хилл-младший явно не был ему ровней. Да, эти двое были очень похожи во внешности, но не в характере и способностях. На парня давил весь мир, все маги, все его друзья, а теперь ещё и вечно поддерживающий его Ялекс, и это стало последней каплей. Этот мальчик и так слишком рано оказался в этом замкнутом круге войн и потерь, крови и жестокости, который никогда не сможет разорвать самостоятельно своими слабыми руками. «Это мой суд… Но суд за что?» Слёзы для Кеннета всегда были показателем непростительной слабости, но как же ему сейчас хотелось вылить всю ту желчь и кислоту, которая накопилась в бедной разбитой душе Хилла. «Я не выдержу войны…» Ялекс продолжал что-то ему говорить, но юноша уже даже не слышал, если только какие-то отрывки. Перед глазами медленно темнело… Да, Кеннет уже видел раньше смерти прямо рядом с собой, видел реки крови и открытую горячую плоть, но гибели друга выдержать так и не смог. «Прошу… Я же знаю, что у тебя есть второй шанс…» — Кейн, он просто хотел извиниться перед тобой за всё сделанное. Это была единственная фраза, которую парень услышал отчётливо, и она так резко и больно резанула его слух. Кеннет встрепенулся и развернулся к напуганному и одновременно разозлённому Ялексу, чуть не ударив того своей стальной рукой. Эньер мог заметить еле видные капли на глазу своего приятеля, но тот продолжал держаться. Лидер Хранителей Покоя просто не мог позволить себе заплакать второй раз за последнее время. Это будет просто унизительно. — Да что за бред ты несёшь, Ялекс?! — впервые за долгое время заговорил Кеннет, но это было больше похоже на истеричный крик, а не нормальную речь. Голос парня всегда был очень высоким, но сейчас всё стало ещё хуже. Он срывался. — Чего ты пытаешься этим добиться?! Если ты пытаешься вывести меня из себя, то это была самая ужасная попытка сделать это. — В смысле?! Я не вру! — эньер немного испугался внезапного крика Кеннета, обрушившегося на него, поэтому даже отошёл от греха подальше. — Ты думаешь, мы не обсуждали это с ним? Да, Винни действительно не умеет извиняться, но всё то, что он сказал тебе, было лишь попыткой!.. — Хватит мне лгать! У нас война на носу, у нас столько проблем, трудностей, весь мир почти на грани уничтожения, а ты мне про какие-то высшие чувства говоришь! — снова зарычал парень, но тут же попытался успокоиться, глубоко вдохнув. Его слова эхом разносились по всей долине, но достаточно быстро терялись из-за снежного покрова и ветра. — Да и тем более… Он просто ненавидит меня, как и все остальные. Ты считаешь, что всё сказанное Винсентом было попыткой извиниться?! Ненависть — это любовь?! Эньер опешил и вопросительно поднял брови. — С чего ты вообще это взял? Никто никогда такого не говорил. Мы любим тебя, Кейн, правда, но сейчас… Сейчас я даже не знаю, что сказать, — он одновременно хотел и поддержать Кейна, и заставить его почувствовать ту боль, которую испытал сам эньер от такого предательства с его стороны. Ялекс просто не мог видеть его страдания, которых сам же и желал. Что с ним не так? — Винни… Он просто такой. Разве ты никогда этого не замечал? Своими тупыми шутками и оскорблениями он просто закрывал настоящего себя. — Прошу, просто… Просто замолчи, — выдохнул наконец Кеннет. — Я уже не могу это всё слушать. Винни уже однажды почти довёл меня до суицида, а ты теперь пытаешься завершить начатое, да? Ялекс снова охнул. Он не знал этого, кеатл никогда не говорил ему. Внимательно посмотрев на Кеннета, эньер вдруг вспомнил про тот самый загадочный шрам на его шее, который появился так же внезапно, как и сильные разногласия между Кейном и Винни. Теперь всё встало на свои места. — Нет… Пожалуйста, перестань воспринимать всё в штыки. Ты неправильно трактуешь наши слова и действия, — делать было нечего, и эньеру пришлось начать успокаивать Кейна. Да уж, Ялекс не скрывал своей мягкотелости. — Пойми, иногда всё идёт не так, как ты хочешь, и нужно признавать это. Мы тоже не машины, мы живые существа, как и ты, и мы тоже можем испытывать чувства и иметь собственные мысли, идеи, какие-то предложения. Или ты думал, что я так, даже ухом не поведу по поводу того, что ты натворил сейчас? Или что Винни серьёзно ненавидит тебя после всего того, что ты сделал для него? В таком случае… Тебе стоит начать присматриваться к другим ближе, а не судить по обложке, Кейн. Впервые кто-то смог сказать Кеннету, что он здесь не один и другие тоже могут чувствовать. Какое-то время парень даже считал, что Деройсити — это всего лишь какая-то шутка его разума, а маги, раз они не люди, не могут испытывать таких же высших чувств, как и он сам. К сожалению или к счастью, Кейн был не прав, ведь, несмотря на свой нечеловеческий вид, каждый из представителей рас Деройсити всё ещё был неповторимой личностью с собственным уникальным характером, мыслями и чувствами. Хилл-младший тут же почувствовал себя самовлюблённым идиотом, но принять чувства Винни так и не смог. Банально потому, что он в них не верил. — Опять ты молчишь… Ладно, нет смысла пытаться до тебя достучаться, — вздохнул Ялекс, обняв сам себя. Он стал медленно отходить от Кеннета, ведь сказал ему большую часть того, чего хотел. Эньеру оставалось лишь надеяться на самого парня и его способности к переосмыслению ситуации. — Я понимаю, что ты хочешь спасти всех от опасности, но в данном случае самая большая опасность — это ты сам. Ялекс медленно поплёлся к своей палатке, оставляя своего приятеля в полном одиночестве. Ночь становилась ещё темнее и холоднее, Кеннет уже весь замёрз и дрожал как осиновый лист, но уходить со своего места не собирался. Он продолжал стоять посреди этого белого пустыря, вслушиваться в угрожающий крик стай чёрных воронов, смотреть на собственные утопающие в снегу ноги и рыдать внутри, сохраняя спокойствие на лице. Апатия. Несмотря на прекрасное начало дня, вкусные сэндвичи и такой родной смех Винни, который он слышал в течение всего путешествия, закончилось всё просто отвратительно. Не было теперь никакого звонкого голоса и самого друга под боком, теперь осталась лишь умирающая надежда на его возвращение. Только сможет ли Кеннет спокойно смотреть ему в глаза после всего произошедшего? После того, как парень отправил его на верную смерть, несмотря даже на просьбу самого кеатла сделать это? «Ещё и Ялекс со своим… Боги, выдумает же… Он думает, что это смешно? Что это как-то исправит наши отношения с Винни?! — Кейн вздохнул и сжал кулаки. — Нам предстоит долгий разговор…» Ветер был настолько сильным, что парню казалось, будто он медленно сдувает его, будто горку пепла. С возвращением красного камня в Деройсити ничего не поменялось, буран, наоборот, стал лишь сильнее, не желая прекращаться ни на минуту. Немного подумав, Кеннет вдруг вынул у себя из кармана ту самую белую линзу, которая загадочным образом оказалась у него в руках после затяжной комы, и стал тупо смотреть на неё, как баран на новые ворота. В полупрозрачном стекле отражалось его измученное лицо, смоляная повязка, отвратительный тёмный шрам на всю правую часть лица, грязные кроваво-красные волосы… Кейн ненавидел свою внешность в любом возрасте. В школе его называли толстым, как это делала и сама Витс, пытаясь заставить мальчика начать заниматься каждый день; затем его стали травить за излишнюю худобу и некрасивые острые скулы, сильно выступающие на смуглом лице; а теперь некоторые не скупились назвать Кейна «больно каким-то феминным» за длинные волосы и андрогинное телосложение. Каждый раз, видя себя в зеркале, ему тут же хотелось ударить стальным кулаком прямо по стеклу, лишь бы не видеть себя, что взыграло в парне и сейчас. Перехватив линзу протезом, Кеннет пару раз её покрутил и с силой надавил на безделушку, буквально сжимая её в своей железной ладони. Вещица была достаточно большой, но парень всё равно мог полностью спрятать её у себя в руке, но что-то всё ещё было не так… Она не поддавалась даже огромной силе его протеза. Слышался громкий треск, какой-то звон, но стекло просто отказывалось ломаться, как и чёрная кайма. «Чтоб тебя…» — недовольно зарычал Кейн, нажимая сильнее, но всё было тщетно. Да уж, Эрнест явно позаботился о своём детище, как и о белом камне с его линзой. Вдруг ветер стал ещё сильнее, а где-то вдалеке послышался очень громкий звук, который парень мог сравнить с летящим истребителем. Подняв голову, Кеннет увидал за чёрными облаками ярко-фиолетовую комету, которая своим светом осветила всё небо и крайне быстро приближалась к земле. Понимая, что сейчас произойдёт что-то неладное, юноша вдруг подорвался и попытался убежать, но глубокие сугробы просто не пускали его, и Кейн повалился прямо в обжигающий холодом снег. Непонятный сияющий объект летел прямо к нему, и парню оставалось лишь наблюдать за ним безжизненным взглядом, уже ожидая собственной смерти. «Знамение…» — печально подумал он, прежде чем прикрыть глаза. Последовала ослепительная белая вспышка и громкий звук удара чего-то тяжёлого о землю, но это всё внезапно даже не задело Кеннета, который лишь зря прикрывался руками. Снег разлетелся во все стороны, образуя глубокий кратер, и юноша всё-таки открыл глаза, движимый собственным интересом, игравшим даже сквозь его дикую апатию. Не успев встать с земли, парень увидел прямо перед собой чью-то чёрную дымящуюся фигуру, будто бы остывающий метеорит, которая медленно стала подходить к нему. Уже вблизи Кеннет смог разглядеть знакомые огромные крылья и яркие лазурные глаза, которые смотрели прямо на него. Остановившись перед упавшим приятелем, кеатл небрежно кинул какую-то маленькую блестящую вещь прямо ему в руки. — Мы пройдём этот путь вместе, Кеннет, — медленно проговорил Винсент, смотря на своего друга так, будто бы не видел его лет десять. — От начала и до самого конца. В каком-то забвении парень принялся рассматривать маленький серебряный ключ, который отдал ему Винни, а тот протянул ему свою длинную худую руку, приглашая встать. Кейн принял его помощь, хоть и с большой задержкой, и, ухватившись своей здоровой ладонью за чужую, подтянулся и встал на ноги, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Он не говорил ни слова, лишь глупо рассматривал кеатла, будто бы не верил, что тот правда вернулся. Пару минут назад Кеннет уверял себя в существовании второго шанса у магов, а теперь… Забыл о нём, как Ялекс. Какое чудо. Сквозь лёгкую пелену на глазах парень заметил во внешности кеатла какие-то маленькие изменения: под его глазами появились две белых полоски, будто бы дорожки от слёз, в качестве нового элемента его окраса; золотистые волосы сильно поседели на концах; на руках Винни были надеты похожие голубые перчатки, но теперь полностью покрывавшие его средний и безымянный пальцы. Кейну также казалось, будто кеатл стал чуть выше и мускулистее, ведь поднимать голову приходилось пуще прежнего. «Внешность мага… Меняется после смерти?» — Я почему-то уверен, что второй ключ именно у тебя. Не так ли, ха? — продолжил Винни, кивая на маленькую вещь в руках его друга. — Ты знаешь, что с этим делать. Настало время вернуть Путеводную звезду на небеса Деройсити.