Так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили,
но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих.
С раннего утра разразился самый настоящий июльский шторм, накрывший весь Деройсити. Вихрь облаков казался настолько далёким от земли, что маги аж подумали, будто глаз бури находился в измерениях выше, но утверждать никто не мог. Часов в пять утра в дом Хранителей Покоя кто-то постучал, и уставший Кеннет медленно открыл дверь, тут же встретившись глазами со своим братом. После путешествия на Сангоношиму эти двое стали какими-то более мрачными и молчаливыми, а Генерал никак не мог нормально поспать, принявшись за крупные работы. Даже Эрнест чем-то активно занимался, учитывая, как он вечно носился туда-сюда по передовой базе, писал какие-то бумажки, отсылал письма и читал старые книги. В этот раз Кеннет заметил около его головы висящие белый и жёлтый камни, что означало победу Жреца в переговорах с Рейнсолом. Заспанный Хилл-младший показал палец вверх и завис, очнувшись только спустя пару секунд. — Стой, жёлтый?.. — резко спросил он, тряхнув головой. Кеннет шире открыл дверь, и ему в лицо влетел сильный порыв ветра. — То есть… — Поверь, это было крайне легко, прямо как с синими магами. Понимаешь, хранители второй ступени всецело должны доверять ведущим личностям первой и по первому приказу Мечей отдавать свои камни им, а я, как ты помнишь, всё-таки сосуд, — Эрнест повернулся к белому камню. — Плюс, это лишь доказывает нашу власть. И да, я заполучил наконец все восемь камней… Ах, ха-ха-ха… Да уж, когда я собрал их впервые я чувствовал себя намного лучше, чем сейчас. Тогда они достались мне по обоюдному согласию всех сторон, но… Не суть, ты меня прекрасно понимаешь. Кеннет, я знаю, чего ты хотел всю свою жизнь и хочешь до сих пор. Генерал помялся и опустил взгляд. Увидев жёлтый камень, он действительно подумал лишь об одном и теперь не мог выбросить это из головы. Нужно было думать о войне, о спасении Деройсити, а тут… — Ах, не волнуйся. Знаешь, я здесь очень много думал… — Эрнест аккуратно прошёл в дом, и Кеннет закрыл за ним дверь. Хранители Покоя всё ещё спали, поэтому братья как можно тише сели за стол на кухне и перешли на шёпот. — Думал о Нимбусе и его словах. Мне кажется, попасть на Звёздный пик он хотел не только ради «своего дома», но и ради самого Обелиска, о котором ты сейчас подумал. Да, эта Божественная машина действительно расположена там, но… У меня появилась идея о возведении «портативной версии» в Деройсити, чтобы мы были ближе к нему. Нимбус подсказал мне одну идею, но ради её исполнения нам всё равно нужно пробраться в недра замка эньеров, а это… Ты понимаешь. — Ты хочешь, чтобы мы захватили дворец? — строго спросил Генерал, и Жрец коротко кивнул. — Это будет означать победу Квинтета в войне… По крайней мере, в первом её «раунде». Ведь потом нам ещё нужно будет разбираться с кучей других проблем… — Кеннет, дорогой, ты боишься наступать на Звёздный пик только из-за своих старых предрассудков и убеждений. Ты был воспитан эньерами, и они вырастили в тебе страх перед нацией голубых магов, чтобы ты никогда не пошёл против их воли. Но ты однажды уже пошёл против них, и теперь посмотри, где ты оказался? — Эрнест посмотрел в окно, за которым бушевала гроза. — Антала и Тайфаламити пали, Штернштадт захвачен, у них осталась лишь половина былой армии. Плюс… Мой камень снова работает, как и остальные семь. Давай, Кеннет, ты так близок… Мы так близки. Ты же хотел закончить войну как можно быстрее — и вот шанс. Генерал услышал в голосе Эрнеста старые нотки какой-то странной жестокости и честолюбия, прямо как это было раньше. Каждый раз, когда Жрец приближался к чему-то крайне желанному, глаза его загорались яркими искрами, обнажались клыки, когти на руках становились будто длиннее и острее. Осознание, что Эрнест всё это время просто использовал Кеннета ради возвращения власти, просто не давало парню покоя, но он старался откинуть это в сторону и заняться важными делами. Они зашли уже слишком далеко, и останавливаться просто не было смысла. Деройсити стоял на пороге настоящего переворота, которого все так ждали. — Думаешь, это действительно будет так легко? — неуверенно спросил Кеннет, наблюдая за сиянием белого камня. Оно казалось одновременно красивым и каким-то даже пугающим. Наверное, это было связано с самим Нимбусом. — Я… Не хочу снова пользоваться какими-либо уловками, но, кажется, придётся. — Сначала ругаешь своих воинов за их безалаберность и упадок, а теперь и сам думаешь о проигрыше. Соберись, Кеннет, — Эрнест встал из-за стола и подошёл к окну. — В случае проигрыша всегда можно попробовать снова, но я думаю, что это нам не понадобится. Это уже не импульс и точно не рефлексия… Мы восемь месяцев шли к этому. Я думаю, ты окончательно готов отомстить за своё детство и за весь Деройсити. Давай, начинай готовиться и собирать армию. Полагаю, Кейпа будет согласен с нами. И он медленно пошёл к двери, чтобы уединиться у себя в доме ради изучения восьми камней, и внезапно на полпути Кеннет остановил его, поймав за руку. Генерал очень хотел что-то сказать своему брату, но все слова почему-то испарились, и ему понадобилась пара секунд на осмысление. Путешествие на Сангоношиму сильно подорвало его, как и всё произошедшее там. — А… А что мы будем делать с Нимбусом? — ещё тише спросил он. — Прошло уже достаточно времени, но он ещё не очнулся… Я напитал его Божественной энергией Кризалиса, чтобы сохранить его форму и сознание, и теперь, ну… Нужно же что-нибудь придумать. — Ах, это. Не волнуйся, у меня на него свои планы, — Эрнест пожал плечами. — Центральные миры первой подгруппы заключены в некий «шар» из пустоты, который называется Междумирьем. Это переходное состояние миров, через которое можно удобно путешествовать, но только при наличии сильного источника магии, например, камня. Однажды я запер Нимбуса в Истоках, но он смог выбраться оттуда благодаря своей силе, но теперь… У него ничего не осталось. Я просто оставлю его на время в Междумирье — там ему и место, созданию из тьмы. Когда он очнётся… Миры начнут питать его силой. Быть может, спустя двадцать, сорок, шестьдесят лет Нимбус восстановится, переосмыслит себя и вернётся. Знаешь… Каждому существу нужно однажды побыть в одиночестве. Пусть ощутит себя на моём месте. В заточении в Истоках он пробыл всего пару лет. — Это звучит жестоко… Но достаточно справедливо. Хотя я ничего говорить не могу, я не знаю всей истории… — Кеннет поднял глаза на брата. — Надеюсь, ты однажды расскажешь мне её. — Однажды, но не сегодня, — Эрнест отвернулся. В его некогда певучий голос закрался отголосок печали. — У каждого из нас своя история, и рассказы других не должны вмешиваться в неё. Сейчас глаза Вселенной направлены лишь на тебя, не на павших, память о которых уже предана вечному забвению. Просто доверься мне и поверь на слово — я знаю, что делаю. Жрец вышел из дома и захлопнул за собой дверь, оставив Хилла-младшего в полном неведении. Неприятные чувства закрадывались в его душу, хоть раньше парень и говорил, что больше в нём не осталось сожаления к слабым существам. Нет, Кеннет чувствовал вину, испытывал отвращение к себе и собственной злости, которая начинала пылать в битве. Он не знал истории Нимбуса и теперь горевал, что не успел распутать её до некой его гибели, предав неизвестное существо забвению. «Алеф, Отблеск… Всего лишь гибрид, искусственно созданный руками человека… — задумчиво проговорил про себя Кеннет. — Умеет обращаться с камнями и жаждет мести… Эх. Кажется, мы ещё точно услышим от него. Прости меня, Нимбус. Всё не должно было произойти именно так». Стучащий по окну дождь начал будто бы наигрывать какую-то печальную мелодию, что была невыносимо похожа на мелодию народной песни, что постоянно пели вместе Винсент и Кеннет. И почему этот гимн свободы и приключений стал для последнего неким реквиемом…***
А шторм этот затянулся на несколько дней, даже не собираясь успокаиваться. Кто-то из эньеров сказал, что буря разразилась именно на Звёздном пике из-за гибели Анистас, но армию, которая уже собиралась выступать туда, это не особо волновало. Кеннет сегодня выглядел особенно мрачным. Все последние дни он собирал свой народ, готовился, проводил инструктажи и составлял план. Судя по его расчётам, магов Квинтета было действительно гораздо больше, чем у Звёздного Предлуния, но те были гораздо сильнее за счёт драконьей формы. Тем не менее Восстание было целиком и полностью уверено в себе, даже несмотря на поникшего Генерала, ведь все уже давным-давно хотели уничтожить надоедливую Жрицу эньерскую и показать, кто в доме хозяин. В принципе, идея атаковать дворец витала в воздухе уже очень давно, некоторые воины Квинтета даже пытались это сделать, но офицерский состав собрался с мыслями только сейчас. Кейпа закончил все дела в Уэйзи Матакатифу, ведь то уже одержало свою победу, и перевёл всех своих воинов под юрисдикцию Генерала Хилла; Хранители Покоя отобрали самых безучастных солдат Триумвирата, которые были искренне готовы помочь Квинтету, и определили их в армию; некоторые мирные жители тоже взялись за оружие, чтобы наконец покончить с этой войной. Где-то рядом с передовой базой остался сам Эитоли, пообещав ребятам проследить за городом, пока основная масса магов уйдёт на Звёздный пик и в Деройсити после них останется лишь пустота. Дракон сказал, что не будет вмешиваться в это всё, и Кеннет поблагодарил его. Эрнест и Сидония тоже собирались отправиться во дворец, чтобы во всей суматохе набрать материала на случай, если Квинтет всё-таки проиграет. И даже Данлайт сегодня был с ними. Мисфиты успели восстановиться и теперь рвались полностью выйти из зависимости от эньеров, вернуть своё чистое имя и воспылать над горизонтом. Неужели это был конец? Никто не знал, но каждый верил. «История не может закончиться так резко… — думал Кеннет, пока открывал огромный портал на Звёздный пик вместе с сотнями других эньеров Восстания. — Нет-нет-нет… Я не готов… Почему так быстро? Я думал… Это будет триумфальный момент… Почему я не хочу конец?! Почему?! Я же хотел победить…» Звёздное Предлуние, кажется, что-то подозревало, ведь когда маги Квинтета переместились на Пик, то заметили стражу вокруг дворца. Очутились они достаточно далеко оттуда, что позволило этой многотысячной армии укрыться в белоснежных облаках и перевести дух после путешествия. Многие мурны испуганно осматривались по сторонам, ведь ещё никогда не путешествовали по мирам, по эньерским — уж точно, и теперь чувствовали себя как-то странно, не в своей тарелке. В небе сияли все три спутника, приветствуя гостей, и рядом с ними танцевали миллиарды молочных звёзд, что в итоге сливались в единые потоки, уходившие к вершине дворца. Проследив за ними, Кеннет увидел, что прямо над шпилем действительно повис огромный шторм, укрывший собой буквально всё небо над основным поселением. В этом вихре парень явно чувствовал Божественное присутствие, и теперь, понимая, что буря эта была послана Богом всех Гроз и Ветров, Хилл-младший начинал верить и в помощь своего брата, что так желал победы. А здесь же, на отшибе территорий, было относительно спокойно, но очень ветрено и влажно. На Звёздном пике всегда звучало долгое эхо, но сейчас, когда ветра заглушали голоса, Кеннет мог не бояться быть услышанным стражами дворца, пока объявлял команды для своей армии. Рядом с ним этим же занимались Хранители Покоя, Кейпа и другие офицеры Восстания. Настало время покончить этим раз и навсегда. — Что-нибудь ещё, Генерал? — спросил Мэбевеха Мэвекунду, обращаясь к своему новому руководящему. Мурн был ужасно горд за Кеннета, хоть и несколько побаивался его странных тактик. — Всё готово. — Нет, больше ничего, — он вынул меч из ножен и высоко поднял его над собой, призывая весь народ к вниманию. Сам Астратот осветил его высокий силуэт, возвысившийся над всеми магами прямо посреди моря облаков. — Это наш последний рубеж. С гордостью несите эти знамёна, поднимайте их выше к Коронам Мечей и сражайтесь до последней капли крови. Вихрь этот — благословение Лунии Фантазма, наши факела — подарок Сола Анимуса, а свет тысяч звёзд — пророчество Астратота Кризалиса. Главное, помните — только мы знаем исход истории, ведь мы и есть её писатели. В атаку! «Мы держим курс в самое сердце бурной стихии, где дороги уж будут кромешны, непроходимы; но, если будет мир наш подвержен энтропии, души наши будут верны, неуязвимы…» Стройными рядами вся объединённая армия Восстания в полном составе ринулась прямо на дворец, аккуратно оббегая высоченные чёрные горы и провалы, что вели лишь в неизвестность. Прямо по пути эньеры принимали свои драконьи формы и взлетали выше, садя на свои спины лучников из Уэйзи Матакатифу, чтобы прямо сходу начать обстрел, перемешивая зелёные стрелы с голубыми зарядами. Эрнест попросил Кеннета не наносить уж слишком крупный ущерб дворцу эньерскому, чтобы это не случилось как в случае с полуразрушенным Штернштадтом, но на этот раз Генерал ничего обещать не смог, ведь сам не знал, что произойдёт. Вершилась судьба, вершился суд в руках единственного судьи Трибуналов, что однажды сам его и проиграл. Эньеры умели крайне быстро и оперативно разворачивать свою армию практически в любых условиях, особенно — в родном измерении, которое они знали лучше, чем молитву Трём Мечам. Из дворца тут же высыпала целая куча воинов в блестящих латах, вслед за которыми вылетела и кавалерия, которая была почему-то… Очень маленькая? Увернувшись от одного из налётчиков, Кеннет подлетел на своих узорчатых крыльях к Эи, чья драконья форма выглядела очень внушительно, и вопросительно поднял брови, но та лишь самозабвенно помотала головой, не зная причин. Ханзо, сидящий у неё на плече, тоже ничего не сказал — он был занят высматриванием очередной цели для своей быстрой атаки. Эти двое всегда работали в своей собственной удивительной синергии, до которой было далеко даже самим Хранителям Покоя, и Генерал решил им не мешать. Квинтет довольно быстро подошёл к дворцу, и даже скоро построенная стена стражей не сдержала его. Прямо перед огромной горой раскидывалось гигантское пустое пространство, некое поле, которое стало отличным местом для битвы, ведь все эньеры тут же принялись выгонять заявившихся из ниоткуда воинов Восстания именно туда, ближе к обрывам. Мост к парадному входу оперативно подняли и без приказа Жрицы, которая, кажется, только приходила в себя после того, как зазвонили все колокола на десятках башен с включившимися голубыми маяками. Проблема моста, конечно, не особо остановила воинов Восстания, у которых были свои варианты выхода из подобных ситуаций. Целая толпа кеатлов начала быстро перебрасывать не умевших летать мурнов и мисфитов на тот берег, чтобы они продолжили обстрел стен, пока их собой закрывали все крупные эньеры, заливая округу голубым пламенем. Выбросы магии здесь были просто колоссальными, учитывая уже исходную концентрацию звёздной энергии в воздухе данного измерения, и среди солдат началась настоящая бойня за дополнительный заряд, который они начали забирать друг у друга. Пока что всё выглядело очень странно и смазано, будто не битва это была, а какая-то пьяная потасовка, шуточная осада огромного дворца. «И ты веди меня, веди в сердце Божьей стихии, где и потери будут тяжелы, необходимы, и где удача меня уж точно покинет… Но мольбы наши будут грустны, неоспоримы». Теперь народ хотя бы не путал союзников с врагами, учитывая всю символику, что появилась у Квинтета. Их Генерал выделялся своим длинным плащом и белоснежным мехом на плечах, что спутывался с его яркими волосами, и маги больше не теряли его. Орудуя длинным стальным мечом, лезвие которого сияло двумя цветами, он искусно отбивал атаки эньеров похожими приёмами, прямо как в ту судную ночь в Храме кеатлов. На Кеннета снова нахлынуло странное чувство дежавю, такое неприятное и давящее, но одновременно крайне полезное, ведь так парень уже знал, что делать, и имел неплохой опыт. На этот раз его левая рука вновь была свободна, прямо как раньше, и он, недолго думая, призвал свой щит, отразив удар одного из нападавших эньеров. Яркая вспышка света, возникшая от соприкосновения магии, ослепила голубого мага и заставила его отойти назад, потянув за собой и остальных, и, воспользовавшись моментом, Кеннет напрыгнул сверху, нейтрализовав сразу же целый маленький отряд. «Просто удивительно, это всё ещё работает», — довольно подумал Генерал, глазами ища Винсента. Офицер тем временем командовал крупным батальоном из Анталы, который громил укрепления на стенах дворца с помощью энергетических зарядов из порталов. Справлялись они очень неплохо, поэтому Хилл-младший решил им не мешать. Главной целью было не только взятие дворца, но и нейтрализация самой Витс. Такой внезапной и крайне агрессивной атакой Кеннет хотел выманить её наружу и вызвать на дуэль, хоть и звучал этот план крайне рискованно по двум причинам: в случае проигрыша Квинтет потеряет большую часть своей армии, а если ещё и Генерал потерпит поражение… Это станет последним днём для всего Восстания. Витс восторжествует, заберёт себе Тайфаламити и Анталу, построит собственное объединённое королевство на принципах тирании и авторитаризма… И только сейчас Кеннет понял одну важную вещь, которая раньше оставалась для всех магов незаметной: при абсолютно любом исходе в Деройсити образуется единое государство, просто на разных условиях. «О мой Бог… Всё это время мы сражались за одно и то же?! — воскликнул про себя Генерал, смотря на огромный флаг Звёздного Предлуния у себя над головой. — Чёртов идиот… Мне стоило лучше анализировать ситуацию и не воспринимать Триумвират, как нечто раздельное. Триумвират уже был попыткой Витс подчинить себе остальных магов… А я-то их подчиняю или объединяю? Что я делаю вообще?!» Кеннет даже не заметил, как на него сзади кто-то напал, поэтому не успел заблокировать удар и отлетел куда-то назад. Подняв глаза, Генерал увидел перед собой Герцога эньерского Аллена, предводителя всей армии Звёздного Предлуния и некогда временного наставника самого Принца. Встав с земли, Кеннет атаковал в ответ, и между ними разразилась настоящая дуэль на мечах. — Вы до сих пор не научились договариваться, Принц, — между делом произнёс Герцог, напоминая Генералу о гибели его лучшего друга во дворце. — Однажды вы начнёте прислушиваться к ошибкам прошлого. Было ли это сказано к смертям друзей? К ошибкам на переговорах? К глупым нападкам на более сильных врагов без должной надобности? Кеннет не знал и не понимал, поэтому решил ничего не отвечать, просто продолжив атаковать назойливого эньера. Неприятные мысли всё-таки ворошили разум парня, отчего он несколько отвлекался и пропускал удары, чего раньше себе не позволял. Болящее после полёта на Сангоношиму тело только ухудшало ситуацию. Но здесь произошло то, чего не ожидал буквально никто: прямо сверху на огромного Аллена вдруг запрыгнул какой-то другой маленький эньер с коротким мечом, лезвие которого буквально сразу же оказалось прямо в плече Герцога. Тот зарычал от резкой боли и попытался сбросить с себя обидчика, но его тут же подсёк уже сам Кеннет, уронив прямо на каменный пол, и прикончил лёгким ударом в шею. Белое лезвие меча окрасилось сразу в два цвета эньерской крови, точнее, крови того самого опытного воина, что некогда наставлял Генерала и Ялекса с его двумя лучшими друзьями. Странные ощущения нахлынули на Кеннета, ведь это была первая значительная смерть за эту битву, тем более от его собственных рук. — Нет, всё-таки договариваться ты точно научился… — вздохнул тот самый загадочный помощник, коим оказалась Кассандра. Она потрогала тело Аллена, оценивая ситуацию. — Я слышала, что вы вместе с Эрнестом убили Нимбуса. Это правда? Генерал подошёл ближе к ней и посмотрел на её несколько испуганное лицо сверху вниз. — Не убили, но камень забрали, — строго ответил он. — Теперь Эрнест вновь обладает всеми камнями. Неужели ты из-за этого теперь решила пойти против собственной родины, м? — Н-нет, я… Гх, смерть моего «брата» заставила меня немного задуматься о собственной жизни… — Кассандра понизила голос и отвела Кеннета в сторону. — Этот подонок только и делал, что терроризировал меня. Ты же знал, что Анистас не умела говорить по-английски? Мне несколько месяцев подряд приходилось учить Нимбуса драконьему только ради того, чтобы он в итоге стал её «послом»… А я-то думала, что он хочет что-то благое наконец сделать, что он перестанет танцевать свои свистопляски вокруг Витс… Да это он, собственно, и с Витс-то заставил меня дружить. Я просто… Никак не могла этого рассказать тебе, потому что боялась. — Все тайны начинают всплывать только сейчас, просто удивительно, — Генерал возмущённо всплеснул руками и шумно выдохнул. — Ладно, Кассандра, слушай: я всё ещё не доверяю тебе, но чувствую, что тебя что-то сильно беспокоит. Ты уже однажды помогла мне в Штернштадте, но это так, по мелочи. Поможешь и в этой битве — и я, быть может, возьму тебя с собой в город. Идёт? Кассандра помялась. Судя по всему, она всё-таки боялась Хиллов. — Идёт, Генерал. Спасибо за понимание и… И за Нимбуса, — она поклонилась Кеннету. — Моя история не стоит внимания, правда… Просто надеюсь, что меня поймут. «Сейчас глаза Вселенной направлены лишь на тебя, не на павших, память о которых уже предана вечному забвению. Мы не войдём в историю мира, но мы напишем собственную, во что бы то ни стало». Здесь она убежала, чтобы вступить в ряды сопротивления, даже если никогда воином-то не была. «Да уж, мне никогда её не понять, — парень взялся за голову и хмыкнул. — Эти эньеры… Что творится у них в головах? Лучше даже не думать. Пусть надеется, что «её поймут», ведь приспешников Триумвирата здесь явно недолюбливают… Главное, чтобы наши воины её не загрызли». А пока Кеннет разбирался с толпами эньеров и собственными неприятными мыслями, Винсент успешно громил все укрепления на самом дворце, чем предоставлял для своих отрядов отличные места прямо на башнях и стенах, откуда можно было проводить обстрел. Кеатл звонко смеялся, летая туда-сюда с бешеной скоростью, чем пугал всех стражей, и выстреливал из порталов, поджигая флаги и знамёна. И как Винни удивился, увидев прямо перед собой родного Паскаля, того самого милого дядюшку, который снова облачился в свою старую блестящую броню и тоже включился в битву, прямо как в старые добрые времена. Хранитель считал своим долгом помочь друзьям в их, возможно, последней битве, чтобы очистить свою собственную совесть и доказать народу значимость Анталы. И когда Винсента ударил один из эньеров прямо в крыло, по тем самым уже давным-давно травмированным мечом Кеннета маховым перьям, Паскаль легко поймал его с помощью портала. — Спасибо, дядь, — в шутку усмехнулся Винни, вспоминая глупую шутку Фреда. — Я не думал, что ты сегодня с нами. — Не недооценивай меня, — Хранитель тоже посмеялся. Он помог кеатлу расправить контуженное крыло и вновь взлететь. — Если битву организовал сам Эрнест, надо хоть поучаствовать. Гениальные умы, ох уж эти гениальные умы… Давно уже Винсент не сражался бок о бок с этим старым воином, который редко показывал всю свою силу в полном объёме. Смерть, конечно, подкосила организм Паскаля, но в то же время раскрыла новые способности и вернула пару упущенных лет его жизни. «А Кейн боялся всё, что та трещина разойдётся! — триумфально подумал Хранитель. — Не дождёшься!» А рядом с ними сновались ребята из Анталы, которые прибыли сюда пару месяцев назад и уже помогли в захвате Штернштадта. Кеатлы успели привыкнуть к стилю боя Генерала Квинтета, который любил нападать на всех подряд без предупреждения даже собственной армии. Среди них Хранители Покоя не видели простых работников Храма вроде Эли и Токи, но парни знали, что и эти подружки могли в любой момент прийти на помощь с палками и вилами в руках. Маревик кормил всех воинов и раздавал припасы вместе с Акитой, которая уже спрятала все вещи армии в недавно найденном укромном местечке, и эту маленькую станцию защищал целый отряд, собранный самим Гастоном. Он всё ещё не был доволен методами Кеннета, но уже начал понемногу замечать в них и хорошие стороны, например, отличный элемент неожиданности и новые идеи для строя магической армии. «Видать, люди всё-таки могут быть полезны для магов! — заявлял кеатл, разговаривая с Акитой, и та кивала. — Знаешь, а эта идея объединения неплохо звучит, так-то. Эти королевства уничтожили весь баланс Вселенной, ха-ха! Вот, дорогуша, послушай…» Воины Данлайта тоже справлялись неплохо, учитывая, что подобная битва в их жизни уже случалась во времена Бессмертного. Мисфиты сегодня были особенно яростны и сильны в бою, ведь хотели вернуть своё доброе имя и навсегда разорвать рабские оковы прямо пред ликами Мечей, что однажды позволили им пасть так низко. Красные маги крушили голубые маяки на вершинах дворца и зажигали их алым огнём, заявляя о собственном присутствии, и Квинтет армия восторженно кричала, поднимая выше свои знамёна. Юнона же, взяв под руку своего верного офицера Альтаира, пошла прямо к старой площади перед дворцом, где стояла какая-то высокая статуя, вся закрытая плотной тканью. Никак не поднимались руки Звёздного Предлуния окончательно разрушить её, и на то были свои причины: когда два мисфита сдёрнули полотно, всем магам вокруг открылся вид на огромный памятник самому Эрнесту, оставшийся, к сожалению, уж без головы. Он тянул обе руки к небу, будто держа в ладонях давным-давно погасшую, истлевшую звезду, что была готова вот-вот воспылать вновь. Затем Юнона начала точно так же открывать и бюсты других важных политиков, что однажды насолили самой Витс и её матери, чем только добавляли бензина в этот огромный пожар. Не зря же говорят, что иногда психологическая война бывает ещё более жестокой, чем настоящая, ведь кровью обливаются не тела, а сами сердца, что хранят в себе всю культуру народа и ценности личности. Привыкшие к местности мурны научились цепляться хвостами за скалы Звёздного пика и быстро передвигаться по всему полю, чем путали эньеров, что просто крутились на месте, пытаясь поймать проказников. Над землёй поднимались плотные клубы дыма от сотен взрывов и столкновений разных магий, и сильные ветра самого Бога Вихря поднимали их выше и выше, создавая вокруг магов целое непроглядное серое полотно. И снова этот нежнейший тюль на резных окнах бального зала, и снова эти прекрасные танцы со Смертью, снова эти кроваво-алые ковры под ногами отдавшихся страсти пар… И вновь Кеннет оказался лишь сам с собой и своим Жнецом, что аккуратно брал его за руку, сжимая его кулак, и поднимал выше чужой меч, что самым настоящим светочем вёл весь народ вперёд. «Неужели я достоин быть королём этого бала? Неужели я достоин остаться единственным на этой сцене?! — спрашивал себя Генерал, стоя посреди огромного пожара, и его эфирные крылья сгорали в языках пламени, словно перья феникса. — Я уничтожил всё, чем дорожил… Убил всех, кто был мне так дорог. Эрнест был прав: я выложил себе дорогу к победе сотнями трупов и кровью, и теперь именно так должен закончится этот чёртов путь?! Победой в очередной кровавой битве?! После чего я вновь буду говорить какую-то речь про мирное небо над головой, про жизнь в согласии… Неужели я достоин этих слов после всего произошедшего?» «Ни одно преступление не может быть оправдано», — послышался голос Ветра. «Тебе предстоит сделать сотню добрых дел, прежде чем ты сможешь загладить свою вину», — продолжила за ним Надежда. «Очисти душу свою и сожги себя в работе на благо Вселенной», — закончил оду Огонь. «Я… Я достоин… — прошептал наконец тот, чью душу Боги окрестили Решительностью. — Я истлею до самых костей и отдам свою душу тем, у кого я её отнял!» Не только кровью и насилием был выложен этот путь. Оглядываясь назад, Кеннет видел собственные следы, сиявшие тысячами звёзд и улыбок. Прямо как Зодиак, рисовавший на небесах Деройсити все созвездия, Хилл-младший зажигал в сердцах магов новую Надежду и освещал им путь, протягивал руку помощи и воодушевлял их, отдавая абсолютно всего себя лишь этому миру. Казалось бы, за спиной этого глупого парня не было ни одного подвига, ни одного огромного триумфа, но почему-то многие звали его настоящим героем этого романа — и был ли он достоин быть таковым? Воспитанный волшебными книгами и сказками о принцах и принцессах, Кеннет мечтал о захватывающей истории с сотней интересных поворотов, о красочных путешествиях и свершениях, о ярких личностях с горящими авантюризмом глазами, но почему-то построил вокруг себя совершенно иной мир. Собственными руками Генерал возвёл помпезные дворцы и города из параграфов в своих письмах и статьях, он создал идеальную историю в мечтаниях Вселенной, но всё это обратилась в прах, из которого и выросло. Война никогда не будет окрашена сочными цветами неожиданных поворотов из тех самых книг, но она засияет другим — мечтами и надеждами её серых героев. И вот Кеннет снова замечтался, прямо как в старые времена, в первые дни своего путешествия, когда он размеренно сидел в своём дирижабле и рассматривал удивительные пейзажи ещё пока незнакомого для него Деройсити. И этот мир казался для него таким огромным и необъятным… А стал невыносимо тесным, но почему-то родным. Ненависть Кеннета к своей судьбе таяла в моменты, когда он видел на лицах своего народа улыбки и вспоминал, для чего он вообще идёт. «И если история закончится… Я надеюсь, что закончится она хорошо. Я не хочу, чтобы это был красивый и пафосный рассказ для масс, я хочу, чтобы это была последняя элегия моей истлевшей души». «И до гроба́ я буду помнить лишь тебя. Далёкого, закрытого, учившего нас врать, и падать в грязь, затем вставать, рыдать, плевать, от горечи смеяться, и высоко мечтать». Генерал стоял на одной из башен дворца и окидывал своим замыленным взглядом всего одного глаза весь Звёздный пик. Однажды он уже был здесь, совсем маленький и глупый, и трясся от радости и предвкушения нового яркого приключения по сотне измерений. Но и не было этого путешествия, ведь миры рушились, сгорали и уходили на дно своего существования, забытые собственными жителями. Да и плевать на всё, что не успело случиться — мы должны ценить лишь всё произошедшее. Даже если это были некогда тёплые объятия Витс, такие предательские и лицемерные, но чертовски приятные. Голос Кеннета всё ещё дрожит, когда он размыто пытается рассказать мне о своём детстве, но я точно знаю — он всё ещё влюблён в те лживые добрые дни. Прямо как Хилл-старший обещал однажды рассказать свою собственную историю, так и младший в конце концов откроет тайны Изумрудной долины. И не только эти истории станут основой для всего Деройсити. Винсент клялся себе навсегда искоренить проклятие гордости кеатлов, а Ялекс — разбить предрассудки проклятия гнева эньеров. Сражаясь против родных братьев и сестёр, точно таких же голубых магов, Хранитель Покоя видел за их глазами лишь потерянные души, скованные Божественными печатями из-за глупости их создательницы. Ялекс в красках запомнил благородную смерть своего отца, падение его ослабевшей матери и печаль всех близких друзей, поэтому наложил сам на себя клеймо обязанности и долга перед всем родным Звёздным Предлунием, перед всеми Восставшими и консервативными эньерами. «Голубые маги не должны быть забыты миром. Мы тоже чувствуем боль, значит, живём, — говорил Ялекс, одаривая Генерала Квинтета искренней улыбкой. А Кеннет брал его за руку, приглашая взойти на ту же самую башню. — Я тоже отдам свою душу, чтобы вернуть былую добрую славу своего народа!» Вместе с дворцом, что однажды перестроила Витс, рушились старые скрепы. За Сапсаном в могилу ушли стереотипы о мурнах, за Пастором — все ужасные слухи о лицемерии кеатлов. Теперь оставалось уничтожить лишь одно — жестокость власти Звёздного Предлуния. Неужели ради этого Кеннет убьёт некогда самого дорогого для себя мага? Свою приёмную мать и наставницу? Это станет подвигом для Деройсити, но преступлением для того маленького Энджела, что сейчас со слезами на глазах умолял Генерала остановиться. К сожалению, Кеннет никогда не умел общаться с детьми. Он сам-то до сих пор оставался ребёнком. «Нет мира без насилия». «И если история циклична, иного выбора, иной судьбы у нас точно уж нет». Винсент аккуратно подошёл к стоявшим на башне Кеннету и Ялексу, который встретили своего друга с улыбками на лицах, хоть те и были залиты кровью. Кеатл махнул хвостом, подзывая Генерала за собой. — Давай, Кейн, отомсти ей за свою руку, — довольно сказал он. — Мы открыли врата. — Так скоро?! — удивился Кеннет, не обратив даже внимания на странное прозвище, промелькнувшее во фразе Винни. — Я думал, прошло всего минут десять. — Мы здесь с самого утра, а в Деройсити-то уж вечереет, — следом усмехнулся Ялекс. — Не ощущается битва, да? Я тоже удивлён, что мы сегодня так гладко идём. — Это вообще… Невообразимо, ха-ха-ха. Знаете, а всё-таки есть что-то в магических войнах — проходят они гораздо быстрее, чем в Небосклоне, — Генерал почесал затылок. — Хотя, по ощущениям, конечно, я провёл всю свою сознательную жизнь в битве. Но даже если идём мы гладко в сражении, нельзя сказать, что на душе спокойно. Под возгласы всего Квинтета Кеннет заходил во дворец, скрываясь в местной тьме. Эньеры зажигали все лампы на время сезона балов, но теперь они снова затухли в неком трауре. По коридорам гулял шальной ветер, затягивая свою оду и играя с плащом Генерала, который старался держать взгляд прямо, осанку ровно, дух строго. Вокруг всё было таким родным, старым и добрым, но в то же время ужасно неприятным. Тот же самый жухлый цветок в расписном горшке, то же самое знамя, тот же самый закрытый тканью неизвестный портрет… Вот поворот, что ведёт в уборные, где однажды Кеннет усмирил эньерского стража и сбежал в библиотеку, а там впервые испробовал свою «двойную» магию. Эта способность казалась такой интересной и необычной для парня, даже несколько несправедливой ко всем остальным, но в итоге этот самый талант почти никак не пригодился ему в этом путешествии. Так, просто как маленькая приписка к заголовкам про Генерала Квинтета, чтобы народ запугать. Следом виднелась дверь в зал переговоров, где однажды Кеннет сидел рядом с Витс и уже покойным Рейваром и слушал речи политиков Звёздного Предлуния о захватах территорий Анталы, что подарили бы эньерам новые возможности. В то время даже название государства-то не всплывало, ведь сильно связалось уже с самим Эрнестом, и Жрица больше не хотела его употреблять, обращаясь к своему королевству как к Империи эньерской. Но разве эти благородные земли не заслуживали такого же красивого и уникального имени? Кеннет был рад, что Звёздное Предлуние вернулось на страницы новостных журналов и газет. А вот балкон, откуда Эрнест раньше пел свои песни, а теперь там одиноко стояла Витс, наблюдая за внутренним садом дворца. Кеннет медленно подошёл к Жрице, держа в руках меч, но не мог придумать ни слова, которое мог сказать ей в этот момент. Всё ощущалось как-то… Нереально, будто дня этого вовсе существовать не должно было. Может, очередная ошибка Божественного порядка? Всё было совершенно не так. Кеннета настигла дереализация. — Это абсурд, враньё: череп, скелет, коса. Смерть придёт, у неё будут твои глаза… — прошептала Витс, даже не поворачиваясь к Генералу. Тот тихо охнул. — Я знаю, как ты любишь литературу Небосклона. — Ты пытаешься пробудить во мне тогдашнюю любовь, чтобы я расплакался, раскаялся и остановил нападение? Чтобы я вернулся к тебе, в Звёздное Предлуние, и принял твою сторону? — Кеннет сразу перешёл к делу. Он уже слишком устал для всего этого. — Когда перед тобой наконец открылась решётка извечной клетки, вряд ли ты в страхе побежишь закрывать её. Добро пожаловать в новый большой мир, Витс. В наш мир. Последняя фраза впилась когтями в сердце Жрицы и буквально разорвала его. Нельзя было так начинать разговор. — Я всю свою жизнь была права в своих убеждениях, в своих догадках. Вы с Эрнестом похожи как две капли воды — в словах, в действиях, в идеях. Знаешь, если бы не всё произошедшее за последний месяц… Быть может, я повела бы себя как обычно агрессивно, вызвала бы тебя на очередную дуэль, повторила бы всё сказанное в Морозном зале… — Витс развернулась к нему. — Но, прости, нет. Полагаю, больше нет смысла сражаться с тобой. Просто убей меня. — Что?! — воскликнул Кеннет, отпрянув назад и закрывшись рукой. Такого он точно не ожидал, аж весь свой прежний образ потерял. — Прекрати блефовать со мной! Давай поговорим нормально, как цивилизованные, взрослые маги! — А что с тобой говорить, Кейн?.. Я ведь знаю обо всех событиях в Деройсити и прекрасно понимаю, что ты давно перестал «разговаривать» с кем-либо. Знаешь, мне тоже близки эти принципы: сначала аккуратно постучать в дверь и, не дождавшись ответа, выбить её, чтобы потом не горевать от последствий. Ты боишься, не так ли? — Витс позволила несколько шокированному ситуацией Кеннету подойти ближе. — Везде лезешь первым, убиваешь всех подозрительных магов, кормишь свою паранойю… Эх. Чувствуются в тебе нотки эньерского воспитания. Мы ведь все такие. Генерал посмотрев вниз, на спокойный парк. Где-то сзади гремела битва, и крики воинов заглушали даже вой ветров. Речи Витс сегодня были особенно странными, будто бы она планировала это с самого начала. Кеннет чувствовал какой-то подвох, но не понимал его сути. У него уже выработалась привычка искать в словах Жрицы какую-либо уловку, но опыт с нападением Звёздного Предлуния на деревню Уэйзи Матакатифу призывал так больше не делать. — Ты же знаешь, за что на эньеров наложили проклятие? Первые подчинённые Столас уповали лишь на её силу, увидев в покровительнице настоящее Божество, и отвернулись от всего Божественного Пантеона, включая самого Создателя. И однажды они оскорбили Ветра… — Витс подняла голову к буре, что повисла над дворцом. — И Вихрь послал на Звёздный пик точно такой же шторм. Затем Создатель захотел уничтожить богохульную расу, и лишь прошениями Пламени и Надежды эньеры остались живы. И вот, теперь я стою рядом с Божеством, которое однажды спасло мою расу. Она ненадолго замолчала, окидывая Кеннета беглым взглядом невыносимо красивых лиловых глаз, за которыми пряталось что-то большее. — Это был первый раз, когда Бог Надежды ненадолго перенял на себя обязанности Жнеца. Чтобы упросить Отца сохранить расу, ему пришлось убить ту Жрицу, что и восхваляла Столас, и из магии её родилось проклятие, — продолжила она. Генерал молча слушал, смотря куда-то в сторону. — А история циклична. Эньеры застряли в этом цикле войн, потерь и насилия… И ты доказал это своей войной. Я подумала… Если я такая хорошая, известная, сильная Жрица, может, принести себя в жертву? Может, это вновь спасёт мой народ? — Твой народ спасёт не какая-то одна бесполезная жертва, а принятие себя и других магов, прекращение бессмысленных гонений и чёртова дружба, как бы глупо это ни звучало, — выплюнул Кеннет, отвлёкшись от сада внизу. — Я тебе повторяю: прекрати блефовать, это не сработает на меня, только лишь мимолётно шокирует, разве что. Или, может, ты просто хочешь таким образом сбежать от извинений и разговоров со всеми, кому ты навредила, кому врала? Знаешь, Витс… А ведь мне всё ещё больно от твоего, кхм, «предательства». Я понимаю, что сам отправился в это путешествие, но твои изначальные цели на меня просто уничтожили мою душу. — Мир упал в бездну, когда ты открыл дверь Морозного зала, как я и говорила, — безучастно выдохнула Жрица. — А ты просто хромой, слабый ребёнок, потерявший где-то свой правый глаз… Знаю, хочешь отомстить мне за руку. Возможно, это правда было несколько жестоко с моей стороны. — Я сейчас не об этом! — Кеннет ударил стальным кулаком по перилам балкона. Да, этот протез и правда стал его клеймом. — Я не в настроении для всех этих высоких разговоров. Раз ты готова пожертвовать собой, значит, готова пожертвовать и своим королевством, отступив от трона. Вперёд — подпиши акт капитуляции, и дело с концом. Он достал из-за пояса бумажку, на которой уже стояла подпись Генерала Квинтета и его печать. Оставалось лишь одно пустое поле, предназначенное как раз для Витс. Но Жрица лишь уныло осмотрела документ, качнула головой и отмахнулась от Кеннета. — Каждый разговор заканчивается перепалкой, если ты хоть разок открываешь рот… Почему бы тебе просто не исполнить мою просьбу? Я всегда думала, что ты давно хочешь убить меня и покончить с этим всем жёстко и радикально, прямо как Эрнест, — она приподняла брови. — Знаешь, Кейн, а я никогда не смогу пересилить себя, видимо. Как только что-то идёт не по плану, у меня возникает желание взять всё в свои руки и пойти напролом… Так я и сохранила нашу империю. Перестала идти на переговоры, начала ставить ультиматумы, действовать жёстко. А ты всё мечтал да мечтал о чём-то, искал мирные решения проблемы… Теперь посмотри, где ты оказался. — Я пережил свои желанья, я разлюбил свои мечты, — Кеннет будто бы передразнил её. — Я оказался там, где должен быть. Я был на Звёздном Трибунале, я потерял руку, глаз, я видел смерти своих друзей и знакомых, я убивал, уничтожал, сжигал города… Понимаешь?! Прямо как ты, я шёл напролом! Я убил Энджела, убил Кеннета, оставив в себе только Генерала… Но я ни за что не сдамся так просто, как это сейчас пытаешься сделать ты. В этом наши главная разница и главная схожесть, Витс, ведь ты тоже никогда не сдавалась. Это тебя и выдаёт. «Однажды кончатся страдания, однажды кончатся шаги. Но будешь ли идти наперекор своим мечтаньям ты и впредь? Я нет. За мир стоять стеной готов, за мир я жизнь свою отдать готов, но что я не могу отдать — любовь, свой дом, и чувства все свои продать». — Хм, фиолетовые олухи… Вы всегда были такими, — она резко достала свой меч. — Ладно, Кейн, будь по-твоему. Хочешь дуэль — получай. Дело повернулось слишком быстро, настолько, что Кеннет не успел ничего понять. Жрица будто с цепи сорвалась и подлетела прямо к парню, хватая того за мех на плаще, и одним резким броском она отправила двухметровую махину в свободное падение с высокого балкона. Генерал взвизгнул и перевернулся, попытавшись открыть крылья, и смог сделать это только уже у самой земли из-за нестабильной концентрации магии в воздухе. Он взмыл вверх и через пару секунд вернулся на балкон, где атаковал Витс точно так же, как делал это в Морозном зале — подлетая к потолку и падая лезвием вниз, чтобы сбить оппонента с толку. На этот раз, к сожалению, Жрица уже не поддавалась такой тактике, поэтому не путалась в атаках Кеннета и успешно отбивала их. — Я так и знал, что это была просто игра, — хмыкнул Генерал, парируя очередной удар Витс. Они оба стали сражаться лучше с последнего раза. Жрица всё ещё была выше и массивнее парня, но благодаря изменениям Кризалиса у него появлялось некоторое преимущество в скорости и увёртливости. — Если бы я попробовал ударить тебя, ты бы просто выставила вперёд шпагу и ударила меня в живот, да? — Признаю, Кейн, ты умён… Знаешь, я тоже до сих пор вспоминаю те часы, что мы проводили вместе здесь и в Изумрудной долине… Но не я их предала, а ты сам, поэтому вини лишь себя, — Витс ударила магическим лезвием прямо по его протезу, заставив парня скорчиться от неприятных ощущений. — И запей свою вину вином. Ты не представляешь, настолько я зла на тебя… Ты уничтожил тот мир, который я так упорно строила! Для тебя! Когда боль отпустила, Кеннет атаковал в ответ, и меч его прошёлся через всю свободную ладонь Жрицы, задев ещё и запястье. Парень и сам однажды получал такую травму, поэтому прекрасно понимал, насколько это было неприятно и колко. А крови-то сколько полилось на пол! — Вот как мы заговорили… Эх, Витс, а я-то думал, что ты будешь типичным злодеем для детской книги, который сначала злой, а в самом конце раскаивается, чтобы вызвать у читателя к себе сожаление, — голос Генерала звучал очень надменно. — Может, я бы и поверил в твои слова, но не сегодня! Я пришёл сюда победить! Раз и навсегда! Этот разговор был страшнее смертного приговора. Где-то в глубине души оба мага понимали, что такими резкими словами уничтожали всё своё прошлое и всю любовь, которую вкладывали в эту дружбу раньше, но не хотели признавать этого факта. Теперь Кеннет ненавидел Витс за её предательство и ложь, а Витс Кеннета — за измену и уничтожение всех её мечт и надежд. Странно, но эти слова работали в обе стороны. Может, было бы лучше, если бы этот маленький Принц поверил в исповедь Витс и тоже раскаялся. — Никто здесь не знает нашей истории… И никогда не узнает! — взревел Генерал, когда налетел прямо на Жрицу. — Пусть мы навсегда для всех останемся просто врагами без какого-либо прошлого… Пусть оно канет в Лету! — Оно и не нужно больше! Пусть никто не узнает, как раньше разговаривали мы! Пусть никто не узнает о нашей прежней дружбе! — Витс легко выбила из рук парня его физический меч, подцепив его эфес. Кеннет сориентировался и призвал своё магическое оружие, но уже в левую руку, отчего немного сбился с ритма. — Пусть все думают, что мы ненавидим друг друга просто так, что конфликт этот лишь на почве политической! — Пусть никто не узнает, что раньше я жил здесь, в этом дворце! Пусть все забудут, что однажды я любил это место, эти небеса, эти звёзды! — он буквально танцевал с ней, перемещаясь по всему огромному залу. Теперь это точно был танец со Смертью, а не просто битва или сухая дуэль. — Пусть все будут думать, что сердце моё навсегда предано Деройсити, а не иным мечтаниям! Закружилась пыль с пола и маленькие блестящие частички в воздухе, закружились и знамёна на стенах, воспылали все лампы и свечи вокруг них, и стал этот зал той самой кровавой Божьей сценой, на которую обратил свои глаза весь Деройсити. Вот они, последние актёры на ней, которым теперь предстояло решить, кто же останется в лучах неоновых прожекторов, а кто навсегда отправится на растерзание толпой. — И пусть это будет клятва на крови… — но все забыли, что лишь одна фигура этой постановки никогда не уходит со своего места. И это был тот, кто обладал силой Создателя, кто собрал все восемь камней, кто потерял свою власть из-за чужого обмана. — И пусть это будет клятва на мечах… — и он привёл за собой остальных зрителей. Некогда подруга Витс, предавшая Звёздное Предлуние в пользу собственного счастья, вышла из тени вслед за Путеводной звездой. — И пусть это будет последняя клятва! — финальная фигура этого акта, от чьих рук погиб нелюбимый муж Жрицы. Жизни тысяч таких же детей были уничтожены в пламени цикла насилия Звёздного Предлуния. «Но ничто не оправдает преступлений!» «Но ничто не загладит вину!» «Но ты должен принять эту ношу во имя Священного обета!» — Мне не покинуть ад… — прошептал наконец Кеннет. Он зажмурил глаза, отвернул лицо в сторону и резким движением выставил меч вперёд, прямо туда, где должна была стоять Жрица. Магическое лезвие легко прошлось сквозь мягкую плоть, и вдруг вокруг всё затихло. Затухли свечи, перестал выть ветер, исчезли говорившие с Кеннетом фигуры. Нет, на сцене всё-таки было двое. Это были лишь осколки былых надежд. — Такой победы ты хотел? — спросил последний голос, тонкий, детский, с надрывом и одновременно осуждением. Время на секунду остановилось, и перед парнем будто выросло зеркало, из которого на него смотрел он сам. Точнее, уже не он, а потерянный кусочек его души — тот самый кудрявый мальчишка, который однажды хотел написать самую яркую и интересную сказку во всём мире. Ночами он желал идти вслед за блуждающими огнями и напевать мелодию своей жизни, танцуя вместе с сотнями друзей в золотистых лучах солнца, и создать вместе с ними тысячи удивительных воспоминаний, которые он бы пронёс с собой до самой смерти. — Я… — лишь прошептал Кеннет, после чего вновь замолчал. — Тогда радуйся, — всхлипнул мальчик, нахмурив брови. — Только отныне всегда помни, чем тебе она досталась. Спасибо, что разрушил мою жизнь. — Я… Не… Рушил твою чёртову жизнь! — как можно громче зарычал Генерал, и его кулак самовольно ударил по невидимому зеркалу. На самом же деле парень просто замахнулся на воздух перед собой, ведь больше перед ним никто не стоял. — Или же… Или же я её и разрушил… Больше не было рядом того, кого можно было обвинить во всех неудачах, расстройствах и травмах. Теперь Кеннету правда оставалось винить лишь себя самого. И мы никогда не узнаем, верно ли это. Видение рассеялось, как и всё это странное туманное состояние, в которое парень вошёл во время сражения. Закружился, забылся, закрылся в себе и отдался самым глубоким своим чувствам, похороненным однажды в сердце — и совершенно отбился от мира. Сколько времени он провёл в этом загадочном трансе? Сколько уже полегло на улице? Был ли захвачен дворец? Кеннет совершенно потерялся. — Смерть за смертью… — как-то совершенно сухо теперь проговорил Генерал, опуская глаза на труп прямо у своих ног. Тела погибших эньеров теряли свои цвета вместе с зарядом, и больше не было этого красивого лилового оттенка в глазах Жрицы, который так любил сам Кеннет. — Может, это всё-таки последняя? За окнами дворца начался ливень, и капли его снова начали отбивать ту проклятую мелодию по карнизам. «За самый горизонт в глазах несчастных». И Кеннет не знал, сколько ещё времени он простоял там на коленях в полном одиночестве. Ему нужно было немного времени на осмысление. Говорят, что стены дворца до сих пор хранят в себе воспоминания об этом отвратительно печальном, болезненном и громком плаче, но никому и никогда не расскажут этого. Генерал Квинтет армии должен был радоваться победе в войне, а не корить себя за всё произошедшее. Всё-таки, этой клятвой он уничтожал все свои воспоминания и чувства. Но ему было слишком больно. Настолько больно, что, открыв глаза спустя минуты, проведённые в полном забвении, Кеннет кое-как поднял на руки эту огромную тушу и безучастно сбросил её с другого окна, которое вело прямо в тот самый парк, где стояла безголовая статуя Эрнеста. Погибшим в лучах желанного своего солнца Икара упало бездыханное тело величавой Жрицы прямо в руки каменного памятника, и он практически обнял её, прижав к груди. Из магии, что ровными потоками выходила из хрупкой физической проекции эньера, разрушая её структуру, в ладонях Жреца начала зарождаться та самая потерянная однажды звездочка. А Кеннет так и остался стоять прямо перед окном, точнее, на его карнизе, с заплаканными глазами, окровавленными руками и крайне понурым видом. Все сражения перед дворцом остановились, голоса затихли, маги застыли на своих местах, ожидая вердикта. Хотя, какой тут мог быть вердикт? Прямо на руках статуи лежал труп последнего предводителя Триумвирата, а на её подиуме печально сидела Асо армии Древа, что пришла на Звёздный пик в самый последний момент. На неё дождём капала голубая кровь, но и это не волновало мурна. Она поняла, что всё кончено, ведь ни один эньер не пойдёт в контратаку после смерти своего монарха. Когда умирала звезда, затухали и сами небеса. Даже поверженные эньеры и мурны это приняли, а Кеннет — нет. Винсент приземлился рядом с Ялексом, с надеждой заглянув в его изумрудные глаза, но эньер ничего не ответил. Затем к ним подбежал встревоженный Паскаль, спросивший что-то про Кеннета, и Хранители Покоя пожали плечами. К маленькой кучке постепенно начали присоединяться и другие их друзья, включая восторженного Кейпу с Нарвалом, Ханзо с Эи, саму Акиту и Гастона, Маревика, сражавшегося до последних своих сил Тасмана, Юнону и Альтаира вместе с другими мисфитами, маленького Эдди с его небольшим разведывательным отрядом, Беатрис и Фелин, Фреда… И десятки других воинов Квинтета, которые сейчас буквально умирали внутри от невыносимого ожидания. Так много друзей, так много знакомых, так много родных и близких столпилось там, так много имён, которые навсегда останутся в душе и разуме Кеннета. И он просто смотрел на них всех своим единственным глазом, не зная даже, что сказать. «Всё не должно было закончится именно так, правда?..» «Тогда какого конца ты хотел? Ты вообще понимал, что этот самый конец однажды настанет?» «Но не так скоро. Я не хотел, чтобы всё произошло именно так… Ещё неделю назад я спал, точно зная, что завтра продолжится война, что завтра снова будут сражения, снова будет работа… А теперь всё внезапно оборвалось, начался новый этап. Нет-нет… Это всё нереально… Смерть Жрицы не означает победу, сейчас все очухаются и продолжится сражение… Всё не может быть так просто… Я так долго шёл, я так долго не мог ничего сделать, а теперь…» «Но это случилось, пойми. Ты думал, что конец войны будет таким же сакральным, как и Смерть? Почему ты вечно считаешь, что такие события в жизни будут сопровождаться чем-то грандиозным? Нет, дорогой, никогда. Всё происходит быстро и внезапно, грязно и низко». «Я не думал, что я смогу сделать это. Я верил, я хранил надежду, но… Как теперь осознать и принять это?» Кеннет совершенно забыл обо всех своих обязанностях. Только спустя пару минут парень вдруг опомнился, встрепенулся и уже более ясным взглядом окинул всю площадь и весь свой и не свой народ. На онемевших крыльях он слетел вниз, на один из чёрных пиков этого измерения, и поднял какой-то флаг Квинтета, весь разорванный, растерзанный и грязный. Тяжело вздохнув, Генерал наконец вознёс его над своей головой, и толпа взорвалась восторженными криками. И даже вихрь над дворцом начал затихать, сверкнув своей последней молнией за спиной Хилла-младшего.***
На часах три, две точки, сорок два. Вернулась Квинтет армия в Деройсити глубокой ночью — все такие усталые, замученные, израненные, но такие отвратительно довольные и блаженные. Впервые за долгое время на лицах этих бедных магов повисла истерическая улыбка вперемешку со слезами радости. А другие вовсе эмоций не показывали, ведь были настолько поражены произошедшим, что не могли выдавить из себя ни слова, ни движения. Эти сутки действительно перевернули их мир с ног на голову, теперь уже навсегда. Перед ними лежала самая настоящая дорога в неизвестность, и маги всё ещё надеялись, что Генерал останется рядом. А Генерал тоже впал в шок. Под обе руки его тащили за собой Хранители Покоя, пока сзади их страховали Кейпа и Нарвал. Рядом как обычно тряслась Фелин, проверяя состояние своего подопечного, а Эдди всё предлагал починить его слегка поломавшийся протез. Вокруг Кеннета собралась нереально огромная толпа, ведь сегодня он буквально стал лицом всего мира, всего Деройсити, но парень ничем не мог им ответить, ведь пребывал в каком-то странном забвении, снова. Вся эта война, все прошедшие месяцы слились в единое целое, в один единственный долгий и тёмный день, который Кеннет переживал раз за разом. Утром был этот полёт на дирижабле, затем битва в Храме, днём он с Хранителями Покоя отправился в путешествие за горизонт, вечером разбил оковы Эрнеста, и ночью произошло сражение за Звёздное Предлуние. И будто не было всех этих мелких моментов с друзьями, где Генерал сидел со своими ребятами и распивал вино вперемешку с пивом, смеялся, прикрывая руками лицо, сжигал одну за одной сигареты и улыбался с верой в следующий день. Вместе они надеялись на скорую победу и на великий триумф, что принесёт им выигрыш в этой войне, и обещали всему своему народу настоящую абсолютную свободу. Кеннет целыми днями работал, писал статьи, строил деревни и города, полностью уверенный в завтра, а теперь… Это всё действительно оборвалось, будто его меч тогда пронзил не Витс, а линию его собственной жизни, навсегда поделив Деройсити на «до» и «после». Это был последний его танец, последний случайный вальс, постоянно сводивший его с ума, но на этот раз музыка его оборвалась на слове «прощай». Но точно ли это был тот конец, которого так желали Кеннет, Хранители Покоя и весь Деройсити в целом? Да никогда. Ещё столько работы впереди. Жители города встретили победителей этой крупной войны радостными возгласами, поздравлениями и подарками, а Генерала вовсе подхватили на руки и принялись подбрасывать в воздух, выше к чистому звёздному небу, что обняло своими мягкими руками весь мир. На нём не было ни одной тучки, ни одного облачка, и так ярко сияла голубая Луния, будто тоже поздравляла Кеннета и весь Квинтет с победой. И Хилл-младший снова плакал, но теперь уже с улыбкой, хоть и очень горестной, скорбной. Он резким рывком стянул с себя чёртову повязку и отчаянно завыл от сильных эмоций прямо в самое небо, не зная, что ещё сказать. Этот маленький, слабый и некогда бесполезный эксперимент Богов наконец смог докричаться до самого Пантеона, до самого Создателя и высказать ему в лицо абсолютно всё, что думал. Кеннет поставил жирную точку на всём этом эксперименте, дописав своей рукой пятый, финальный его акт. Пир шёл всю ночь, и, кажется, за эти пару часов утекли практически все деньги, которые парни принесли из дворца. Генерал не выдержал и уснул где-то на середине всего пиршества, проснувшись на следующее утро под какой-то лавкой на улице вместе с остальными своими солдатами. «Алкоголь — точно мой враг, — тихо прошипел он, пытаясь открыть глаза. Над передовой базой раскинулось чистое голубое небо, лишь на самом горизонте едва укрытое мягкими облаками, и Кеннет так слабо улыбнулся сквозь туман своего похмелья и посмеялся. На этот раз вино это было не способом убежать от горечи и заглушить свои слёзы, а самым настоящим атрибутом большого праздника, и Генерал позволил себе напиться до беспамятства. — Да плевать. Как же я не видал прежде этого высокого неба?». На следующее утро в газетах по всему Деройсити гремели новые яркие заголовки самого разного содержания. «Битва за Звёздное Предлуние — самая скучная и лёгкая победа Квинтета!», «Генерал Квинтет армии одолел Высшую Жрицу эньерскую в неравной битве!», «Только под самый конец войны Квинтет армия взяла себя в руки: последние новости мира», «Почему дворец так быстро сдали: оценка экспертов». И Хранители Покоя безудержно смеялись, читая все эти статьи, ведь выглядели они крайне комично со стороны тех, кто действительно был там. «Скучная и лёгкая победа?! — с надрывом возмущался Винсент, и парни, уже поджидая какой-то анекдот, заранее закрывали руками рты. — Да если бы при каждом своём падении в пропасть я загадывал падение звезды, я б за вечер уничтожил всё небо к чертям!» Впервые за долгое время они вновь собрались втроём, чтобы обсудить последние новости, повеселиться и вновь выпить. Если бы ещё не давящее чувство вины, что никак не уходило в тень души Кеннета, парень бы с радостью достал свою гитару и сыграл бы что-нибудь. Но он просто не понимал, как можно было буквально сразу же после тысяч смертей пуститься в пляс. Нет, нужно было сделать самую последнюю вещь — проститься со всеми жертвами войны. А также построить новый мир для всех выживших, и взамен на это маги пообещают Кеннету полное очищение его скорбной души. За эти одиннадцать лет маленький человек действительно стал неотъемлемой частью общества Деройсити, и многие уже давным-давно позабыли о его промахах, сколько бы их ни было. И был он раньше слаб потому, что в нём было недостаточно ненависти. Она сработала в качестве топлива, изжив себя до самой последней капли. — Кеннет… — Винсент брал своего лучшего друга за стальную руку и сжимал её так, как настоящую, будто бы чувствуя старое тепло. Генерал больше не сопротивлялся, ведь и сам был рад провести время с друзьями. — Скажи, это конец? Ты ведь говорил, что… Что покинешь Деройсити при первой же возможности, когда поможешь нам разобраться с правительством. Парень долго молчал, смотря в окно, на новый город, который они построили вместе. И битв уже больше не было, и войны, и Триумвирата… — Будь я всё ещё обычным человеком, я бы уже давным-давно сбежал… Просто не дал бы Кризалису возродить себя, — хрипло смеялся Кеннет, распуская наконец свой хвост, что уже стал частью образа Генерала. Его длинные волосы ниспадали на плечи, прямо как раньше, и эта густая чёлка вновь прикрыла травмированный глаз вместо повязки. — Но я дал Священный обет, значит, стал магом и предал свою изначальную цель. И я ни за что не уйду отсюда просто так, пока точно не удостоверюсь, что жители Ковчега счастливы. Наша история ещё не закончена. Позволь мне сначала искупить вину и извиниться. Не догорела ещё Тлеющая звезда, а свету её лишь предстояло осветить новый путь. Свой путь.***
— Думаешь, внешней силой, что помогала нам, всё-таки были Ассо и его Меч? — Скорее всего, ибо я не вижу больше вариантов. Может, и сами камни… Да какая уже разница. Кеннет выполнил свою работу и вернул мне власть, значит, мы можем продолжать работу, — сильной рукой Жрец смахнул пыль с огромной каменной стены, на которой оказались выведены различные руны и символы. — Да уж, без наставлений он бы никогда не смог этого сделать… Эх, а послушал бы меня раньше — избежал бы всех этих потерь, которыми ему досталась эта победа. Вокруг головы Эрнеста висели семь камней, а восьмой сиял в его чёрной короне. Их свет сливался воедино, освещая Обелиск прямо перед ним, совсем как в тот день, когда он с Миротворцами впервые пытался его активировать. Теперь в этой комнате были лишь сам Жрец и одна Сидония, оставшаяся рядом с Эрнестом до самого конца. Какие воспоминания. — Главное, что это всё закончилось, — вздохнула Принцесса, осматривая тёмное помещение. — И какой у нас теперь план? — Рассказал Кеннету про Междумирье… Нужно открыть Обелиск, чтобы запереть там этого надоедливого идиота, — Жрец развернулся и посмотрел на то же самое маленькое чёрное тельце, лежавшее поодаль. Возможно, сам Кризалис держал его во сне. — Они вместе с Ассо убедили меня не убивать Нимбуса, но, в таком случае, нам не избежать последствий — доказано уж. Беда только, что Звёздный пик — измерение второй подгруппы, значит, не связан вовсе с Междумирьем. Именно поэтому я хочу попробовать построить копию Обелиска в Деройсити с помощью своих Божественных сил, а ключом к его открытию сделать… Эрнест аккуратно достал из сумки свой кубик Рубика, сверху которого лежал небольшой браслет с четырьмя крупными камнями цветов первичных магий, что были скреплены между собой бусинками, подходящими под вторичные. — Ты создал браслет из осколков энергетических кристаллов? — спросила Сидония. Жрец отдал ей безделушку, и эньер принялась рассматривать её. — Но тебе он всё равно не нужен, при тебе камни. — Конечно, поэтому я отдам его Кеннету — пусть сам теперь разбирается со своей силой и последствиями деяний. Думаю, однажды ему придётся вернуться в Деройсити… Ах, столько ещё нерассказанного осталось. Надеюсь, однажды мы допишем эту историю, ведь лишь конец есть делу истинный венец. Жребий брошен.