Iolanta

      Виды из лифта Трескелиона были завораживающие. Весь город как на ладони. Столько времени он провел здесь, но каждый раз, заходя в кабину, Стивен замирал перед стеклом, наблюдая как лифт постепенно поднимает его над Вашингтоном. Раньше такого не было. Эта мысль все еще посещает мужчину. Столько времени он провел в этом новом мире, но все никак не мог привыкнуть к нему. Лана говорит — не все сразу. Но ему кажется, это никогда не случится. Он никогда не будет чувствовать здесь себя своим. Все другое и люди другие. Иногда он не понимал их. И довольно часто. Лана, например. Когда Фьюри познакомил их, она была…другой. Он даже и слова не мог подобрать. Странная, как ему показалось в первые минуты, развязная. Сломленная под грузом своей вины. Пожалуй, только это он мог понять. Вина. Сжирающая их обоих, будто пламя, вина. Но без нее, без Ланы ему, наверное, было бы еще тяжелее. Первые недели он все время хотел назвать ее Сью, когда это имя вырывалось из его губ, она злилась. Он не мог понять почему… Он помнил свою сестру, она была хорошим человеком, своевольным и своеобразным, с трудным характером, но она была хорошей.       — Она была сукой, — как-то сказала Лана. — Мы не замечаем недостатков в тех, кого любим, — добавила она. Да, наверное, так и есть.       — Отдел 23, — оповестил его электронный женский голос. Двери лифта открылись. Перед ним появился серый коридор, такой же, как и другие здесь. Когда он вышел, какая-то девушка выбежала из своего кабинета и пробежала мимо него, вошла в другой. Никого больше он не видел. Обычно, когда он заходил, агенты отдела 23 сидели по своим местам в кабинетах с прозрачными стенами. Здесь всегда было шумно, постоянно звонили телефоны. Но сегодня, кажется, он пришел не вовремя.       Лана не говорила, чем они занимаются, ей достаточно было провести черту словами «государственная тайна» и Стив больше не переступал ее. Это ее работа, так что обижаться повода он не видел. Он прошел дальше, остановившись перед стеклянными стенами ее кабинета. Сейчас он был заполнен людьми, кажется, все сотрудники были здесь. Лана стояла у огромного монитора, однако, что было на нем изображено, он не знал. Отражатели в стеклянных стенах не давали постороннему увидеть ничего кроме людей внутри. Стив усмехнулся. Наверное, поэтому его так легко сюда пускают. Лана что-то грозно рассказывала своим подчиненным, которые, казалось, даже боялись пошевелиться. Что именно, он не слышал. Да и не его это дело, государственная тайна ведь.       На работе она обычно выглядела одинаково. Светлые волосы были гладко зачесаны назад и закручены в какую-то «баранку» как называл это Стивен. Черный брючный костюм, легкая шифоновая блузка. Как правило, в зеленых оттенках. На фоне их, ее зеленые глаза казались чистыми изумрудами. Цепкими, злыми и угрожающими изумрудами. Подчиненные ее боялись, это точно. В ЩИТе она была знаменитостью, но никто больше не смел послать ей косой взгляд. Как-то она рассказала Стиву о своей команде, о том, что они попали в засаду, и их всех перебили, а она одна осталась жива. А всю вину негласно переложили на нее. Мол, капитан Джонс не вызвала поддержку. Поторопилась. Слишком самонадеянно повела людей на бойню. А ЩИТ только покрывает ее.       — Я одна из самых ненавистных женщин Америки, — повторяла она. Стив так не считал.       — Нужно перехватить его до того, как он пересечет границу, — проговорила Лана, смотря поверх голов агентов. Она заметила Роджерса за стеной. Не вовремя, подумала девушка. — Как только Паршенс пересечет границу Израиля, агенты МАСАДа возьмут его под крыло. Так что все, что он прихватил с собой, окажется у них.       — Но он уже у них под крылом, — подал голос агент где-то с первых рядов. — Они сопровождают его.       — Кто-нибудь ударьте его, — закатив глаза, говорит Лана. Она часто так говорила, и понять, приказ ли это или нет, было довольно трудно. — Пока он не на их земле, ничего им не отдаст. Он же перебежчик, — кривится она, затем переключает слайд на мониторе. — С ним пять агентов в качестве сопровождения. Наша задача по-тихому убрать его и изъять информацию. Только! — восклицает она. — Так, опездалы, чтобы наши обрезанные друзья потом не выебывали мне мозг, ясно? — агенты закивали. Каждый начал делать пометки в планшете. — Я жду от вас внятного плана через 25 минут. Через 30 группа должна отправиться за ним. Поживее, дамы! — захлопав в ладоши, подгоняя их, крикнула Джонс. — Убрать экран, — проговорила она, и экран позади нее исчез. Стив дождался пока все выйдут, и Лана махнет ему рукой, приглашая войти.       — Прости, не получится поужинать, — с сожалением сообщает она. — У нас тут шпион-перебежчик.       — А мне можно об этом знать? — усмехается Роджерс. — Я принес тебе сэндвичи и салат, — показав ей бумажный пакет, говорит он.       — Ой, да ты просто душка! — она берет пакет и легко чмокает его в щеку. — Как Лемурианская звезда? — спрашивает Лана. — Кофе хочешь? 10 минут у меня есть, — он отрицательно качает головой. Каждый раз, когда она задает вопрос о заданиях, он удивляется, но потом вспоминает, она знает все о работе здесь.       — Нормально, — отвечает Роджерс, присаживаясь на кожаный диван. — Справились.       — Насчет Батрока не волнуйся. Мои ребята уже выслеживают его.       — Я… — он замолкает, а затем смеется, — Знаешь, иногда ты меня пугаешь.       — Хотела спросить тебя, — Лана дожевывает бутерброд и поднимается с дивана, на котором они сидели, идет к столу. — У меня появилась пара путевок, — вытащив конверт из стола, Джонс протягивает его кэпу и опять садится. — Может, съездишь отдохнуть? Выглядишь…вымотанным, — две глянцевые бумаги сообщают ему, что он стал обладателем прекрасного тура на Майорку, — соглашайся, дедуля, — она хитро прищуривается и улыбается. Затем откидывается на спинку дивана и, закинув голову, закрывает глаза. — Только представь, голубая вода средиземного моря, белый песок, пальмы. Экзотические фрукты, вино и девушки в бикини. И ты, такой в плавках выходишь из воды, проводишь рукой по мокрым волосам и смотришь на солнце, — она засмеялась. — Прекрасно ведь!       — Их две, — замечает Роджерс, уже готовый согласиться. Кажется, это отличная идея, отпуск бы не помешал.       — Можешь взять с собой свою подружку, — пожимает плечами Лана. — Кейт, например.       — Соседка? — уточняет мужчина, засмеявшись. — Мы едва знакомы!       — И что? Это Майорка, а она медсестра. Я бы не отказалась, — немного помолчав, она произносит. — Обещай, хотя бы подумать.       — Ладно, — он убирает путевки обратно в конверт, — я подумаю.       — Ура! — смеется девушка, хлопая в ладоши. — Только не затягивай с решением. Самолет вечером в одиннадцать, — Роджерс кивает. Лана так рада, что он соглашается, почему? Стив отгоняет от себя эту мысль, слишком долго он общается с Романофф. Начинает присматриваться к каждой мелочи. Лана просто заботится о нем. И нет в этом ничего странного!       — Дедуль, — она окликает его, когда Стивен уже стоит у двери. Ей так хочется сказать о Барнсе. Дурацкий порыв. Она не должна этого делать. Улыбнувшись, Лана произносит. — Не забудь крем от загара, — он широко улыбается, кивает и уходит. Kettering — The Antlers       Лана выравнивается и смотрит перед собой в окно. Эта зона отдыха с диваном и парой кресел расположена в углу ее огромного кабинета, смотрит прямо на панорамные окна. Ее туфли стоят на полу, а ноги девушка подогнула под себя. Еще когда они сидели тут со Стивом. Нужно возвращаться к работе, понимает Джонс. Но так не хотелось. Она бы весь день просидела бы на этом диване, пялясь в окно, в компании только лишь наушников. Будто в тон ее настроению, мужчина затянул грустную песню о раке… Лана шумно выдохнула, прикрывая глаза.       Марта — ее помощница, высокая брюнетка с вечным пучком на макушке и в черном платье, таком же вечно скорбном, как и ее лицо. Она заходит почти бесшумно, возникая рядом с диваном. Лана почувствовав чье-то присутствие, открывает глаза и выровнявшись вытаскивает наушник из уха. Женщина отдает ей планшет с планом и проложенным маршрутом, смиренно ожидая вердикта. Пару минут изучая его, Джонс кивает и перечисляет агентов, которые будут выполнять эту миссию. Марта записывает это в свой планшет, а затем так же молчаливо движется к двери.       — Что с Батроком? — окликает ее Лана.       — Уже взяли, — сухо отвечает Марта. Лана кивает, даже не оборачиваясь.       — По делу Паршенса все на мой экран, — говорит девушка, затем добавляет. — Включая переговоры агентов. И никакого радиомолчания!       — Да, мадам — кивает женщина уходя. Лана возвращается к созерцанию окна, но понимает, что чем больше времени она проводит без дела, тем больше вопросов задает сама себе. А когда не задавала бесполезных вопросов, думала про «день Х».       Пирс не посвящал ее во все дела, и сроки он объявил приблизительные. «Послезавтра» для нее сейчас казалось точкой невозврата, к которой они уже мчались. Раньше она думала, что они еле тащатся, а теперь добравшись до вершины, они запрыгивают в сани и мчатся на всех порах вниз. Вот-вот и ее месть случится. И теперь то самое «разберусь с этим позже» все больше давило на нее. Позже уже наступило, что делать она не представляла. Лана вот-вот потеряет Стива. Стоит ли оно того? Наверное. Месть за смерть матери, за гибель ее группы, за три года, что об нее вытирали ноги и кричали в спину «убийца»…наверное, это последняя потеря, но Джонс все уверяла себя, что переживет.       В моменты сомнений, она все думала: «А что бы сделал Солдат?» И ответ появлялся в голове сам собой — выполнил бы приказ. Без вопросов и сожалений. Но Лана не он. Он как-то сказал:       — Не удивительно, что все твои люди мертвы, учитывая, что их капитаном была плохо-соображающая, непроходимая тупица, — кажется это было в одну из первых тренировок. Лана тогда от злости накинулась на него, тут же осознав, что он прав. Он чертов Зимний Солдат, только идиотка могла напасть на него, посчитав, что одолеет. Он легко отшвырнул ее в сторону, заставляя снова распластаться на полу. — Попробуешь еще раз? — спросил Солдат, складывая руки на груди. Лана опустила голову, уперевшись лбом в пол. Какой смысл? Чтобы она не сделала, эффект будет тот же. Наверное, поэтому он здесь, поняла она тогда. Заставить ее смирить гнев. Научить тому, чему не научил ЩИТ — мыслить холодно. Но вот получалось у него крайне херово. Пускай он не смог бы найти слов, изощреннее и обидней чем те, что она говорила себе сама, он не имел права заговаривать об этом. — Так и думал, — кивает Солдат, сходя с площадки. Посчитав, видимо, что на этом они закончили. Лана делает пару глубоких вдохов, прикрывая глаза и оттолкнувшись от пола, поднимается, расправляя плечи. Если она чему и научилась в ЩИТе, так это тому, что заносчивых мудаков нужно бить. Солдат останавливается, краем глаза замечая ее выровнявшуюся фигуру. Он делает шаг назад, возвращаясь на площадку. Лане казалось, что, если бы на его лице не было маски, она бы увидела скучающее выражение его лица с огромной надписью на лбу: «Я тороплюсь, вообще-то. Ты не могла бы лечь обратно?»       Он заносит руку, собираясь нанести удар. Лана уворачивается, заставляя его, поддавшись вперед, нагнуться. Она бьет ногой по его спине, сразу понимая, что идея была так себе. Его броня слишком плотная, и удар выходит скользящим, приходясь прямо на ее пятку довольно болезненно. Солдат отшатывается, но тут же выравнивается, разворачиваясь к ней. Лана встает в стойку, готовая обороняться. Раньше она нападала первая, теперь решает уступить ему. Один удар, второй, она отбивает их, прилагая огромные усилия, но устоять на ногах не удается, когда он бьет бионикой, отталкивая ее в сторону. Джонс бьет ногой ему в живот, зная, что он перехватит ее ногу, и когда это происходит, она отталкивается, упираясь о него, и бьет второй прямо в голову. Солдат отпускает ее, отступая, но быстро возвращается. Пропускает еще один удар, приходящийся на уши, но только для того, чтобы схватить ее в стальное кольцо своих рук. Лана слышит, как хрустят ее ребра. Чувство, будто твои кости вот-вот лопнут было, наверное, худшим их всех. Она сопротивляется, бесполезно стараясь выкрутиться из его рук. Когда дышать становится нечем и она уже даже не может сделать вздох, Солдат отпускает ее. Девушка валится на пол, чувствуя себя мешком, набитым ветошью.       — Ты же просто кусок мяса, — холодно и равнодушно произносит он, возвышаясь над ней. — Теперь, думаю, закончили.       — Пошел ты, майор Пейн, — шипит девушка, сжимая руками саднящие ребра. — Я блядь только начала, — произносит Лана, ударяя носками ботинок по его коленям. Солдат чуть приседает, метнув на нее злобный взгляд. Но ей плевать. Он же не может убить ее, рассудила Лана, ударяя подошвой ботинка в его висок. Джонс отползает, стараясь быть как можно дальше от него. Выходит криво и, наверное, вид у нее сейчас как у собаки, попавшей под грузовик.       — Не безнадежна, — слышит она. Обернувшись, Лана видит, что он поднялся и смотрит на нее. Затем уходит, больше не говоря ни слова. Не безнадежна, думает она, это что похвала такая?       »… «Я только начал», говорил он мальчишкам в подворотне, которые били его каждый день. Они били его, потому что он казался им слабым, но они ошибались. «Я только начал» — говорил он, сражаясь с Красным Черепом в Европе. Шмидт считал, что никто не одолеет его, но он ошибался…» Сьюзен Джонс-Роджерс «Воспоминания об Американской Надежде» 1966 год.       И почему тогда, она вспомнила именно этот отрывок? Почему вспомнила о Стивене? Потому что он никогда не сдавался, перематывая ноющие мышцы тейпами, подумала Лана. Он сражался снова и снова, значит и Лана будет. Особенно если сражаться нужно с неуязвимым, самодовольным мудаком.       Лана поежилась от этих воспоминаний. С ностальгией вспоминая боль, с которой она выползала каждый раз после тренировок. «Мазохизм, не иначе» — усмехнувшись, подумала девушка. Так много тренировок, заданий. Иногда настолько глупых и простых, с которым справился бы и рекрут из академии. Что уж говорить о парочке, в которой один неуловимый убийца-призрак и его тупица-воспитанница. А для того, что они делали не нужно было бы обладать какими-то особыми способностями или талантами. Но Лана быстро поняла, что Пирс просто хотел, чтобы она пачкала руки. Неважно, что она делает, главное, чтобы проливалась кровь. Главное, чтобы она была «замазана» с ними, и понимала, что, если предаст ГИДРУ, ее казнят с остальными и никакого «прощения» не будет.       — Капитан Джонс, — Лана не сразу замечает электронный голос, зовущий ее. — Капитан Джонс, — настойчиво повторяет он.       — Да?       — Советник Пирс хочет вас видеть, — сообщат женский голос и добавляет. — Немедленно!       — Иду, — бросает Лана, поднимаясь с дивана. Она обувает свои туфли и останавливается у зеркальной поверхности стекла, осматривая себя. Она побледнела. Сделав пару глубоких вдохов, Лана натянула на губы улыбку. Пирс не должен знать, что она сомневается. Не должен. Убьет ли он ее? Однозначно. Советник Пирс ясно дал понять — ГИДРА превыше всего. И даже то, что Лана его дочь, значения не имеет.