Iolanta

      — Нашел подружку? — улыбается она, услышав на другом конце сказанное мрачным, до боли знакомым, голосом «алло».       — Лана! — услышав ее, он тут же оживился. — Как ты? Где ты? Хотя, ты все равно не скажешь.       — Не скажу, — улыбается в трубку она. — Я в порядке, дедуль, побереги нервы. Не мальчик ведь.       — Да уж, с вами побережешь, — смеется он. Лана следит, через стеклянные стены магазина, за стоящим у машины Барнсом. Внешне он спокоен, но она точно знает, что он волнуется, периодически сжимая в кулак, скрытую под перчаткой, бионику. Номера на машине чистые, как и их документы. Вряд ли ЩИТ объявил его в розыск, из соображений безопасности тех, кто будет «брать» его.       — Почти четыре месяца, Лана, — тянет Стив своим фирменным голосом. Который тут же заставляет ее чувствовать себя пиздец какой виноватой. — Теперь-то ты добралась до дна?       — О, я была на таком дне, — тихо смеется она, прокручивая в руках бутылку шампанского. — Прости, я правда не могла позвонить. В силу того, — помолчав с минуту, добавляет она, — что у меня не было телефона!       — Ты цела? — он спрашивает с заботой и теплотой. Девушка закусывает губу, чтобы не расплакаться.       — Да. Я в полном порядке. А ты?       — Ну, я вернулся в Нью-Йорк, — она слышит, как он улыбается. И тоже улыбается, быстро смахивая с щеки слезу.       — Столичная жизнь не для тебя, да?       — Мне Бруклин милей, — он замолкает. — А ты? Когда мы сможем увидеться?       — Пока не знаю, — она хотела бы сказать, где она или где будет, но это плохая идея, Лана это понимает. Джеймс ясно дал понять, что не хочет встречаться со Стивом. Не то, что дал понять, он об этом сказал. И пускай это было несколько месяцев назад, вряд ли его решение изменилось. Встречаться тайно тоже было плохой идеей. Капитан Америка слишком заметный, привлечет к себе много внимания и приведет с собой кого-нибудь. Да, и узнай Джеймс о таких тайных встречах, хрупкий мир между ними разлетится в дребезги. — Я еще позвоню, ладно? Мне нужно идти.       — Постой, постой, — тараторит Стив. — Лана…       — Да? — не выдерживая долгих пауз, тянет она.       — Ты с Ним? — девушка шумно выдыхает, опуская голову. Соврать ему? А зачем?       — Я… — она уже хочет сказать, что нет, как он прерывает ее.       — Скажи. Я хотя бы буду знать, что ты в безопасности. — «С ним-то?», смеется ее внутренний голос. Подавив желание произнести это вслух, она просто говорит.       — Да. Он не в порядке, — предугадывая его следующий вопрос, произносит Лана, — внешне вроде нормально, но… с головой не очень.       — Это он не хочет встречаться со мной? — Она так отчетливо слышит обиду, мальчишескую обиду.       — Не вини его, Стив. Он просто не готов. Пока не готов, — желая хоть как-то сгладить, говорит Лана, — но и то, что мы беглецы, знаешь, не особо способствует.       — Я поговорю с Фьюри. Я договорюсь, — быстро проговаривает Стив, но Лана обрывает его на полуслове.       — Стив! — Жестко произносит она. — Ты так много сделал для меня, для нас. Ты уже дал нам обоим достаточно шансов. Не подставляйся больше! Я позвоню, когда он будет готов или когда мы будем в безопасности. Обещаю! — Она отключается, убирая телефон в карман. Берет пару бутылок шампанского и, оплатив их, выходит. Барнс внимательно смотрит на нее. Он знает. Эта мысль крутится в голове, не давая покоя. Нужно бы самой ему сказать, но Лана не решается. Телефон остается в мусорном ведре туалета придорожного кафе, безжалостно разломанный на две части. А они уже едут по чистой от снега канадской дороге, когда Джеймс, наконец, заговаривает с ней, напрочь уничтожая надежду на то, что «Барнс ничего не подозревает».       — Кому ты звонила? — Спрашивает он. Лана отрывается от разглядывания пейзажа за окном, но продолжает молчать. — Лана, не нужно думать, что я не понял. Ты сначала торчала в том магазине на заправке, а потом полчаса шампанское выбирала? Что, нельзя было потом купить?       — Может, я именно это хотела, — поджимая губы, говорит она. Его тон ей совсем не нравится и ничего хорошего он не сулит, это уж точно. И на что она рассчитывала?       — Кому ты звонила? — Снова спрашивает Барнс, хотя Лана отчетливо слышит голос Зимнего Солдата, — и что ты сказала?       — Никому я ничего не сказала! — Выпаливает она. Он подозревает ее в том, что она сдала его? Лана прямо смотрит на мужчину, обида от его подозрений растекается по всему телу. Барнс притормаживает и под недовольные сигналки других водителей съезжает на обочину. — Что ты делаешь? — восклицает Лана. Он хватает ее за затылок, притягивая к себе. — У тебя в кармане пальто что-то лежало, — шипит он, — ты его не застегнула, когда выходила из магазина, а ткань кармана довольно тонкая. Что-то, что ты оставила в закусочной. Я думаю, это телефон, который ты купила на заправке. Стоило мне тебе довериться, оставить одну, как ты тут же побежала кому-то звонить! Так что прежде чем я заберу вещи и свалю, я спрошу еще раз, кому ты, блядь, звонила? — Чеканя каждое слово, спрашивает он. — Ну! — Прикрикивает Барнс.       — Стиву! — Выкрикивает в ответ Лана. Его рука на затылке больно сжимает волосы, грозясь выдернуть их все. А больнее то, что он считает, что она его сдала. Но самое неприятное — это страх, который он сейчас заставляет ее чувствовать. Его холодный, прозрачный взгляд, плотно сжатые губы и это выражение лица, будто он сейчас ей голову оторвет. Она уже и забыла, как выглядит лицо Зимнего Солдата, когда он хочет убить тебя. — Я звонила Стиву. Я ничего ему не сказала. Он волнуется, — тараторила она, желая сказать как можно больше, пока он не решил уйти, — всегда волнуется. Он даже звонил мне и спрашивал, поела ли я. А тут я пропала на месяцы. Я должна была ему позвонить. Просто сказать, что я в порядке.Ты должен мне поверить! — Он смотрит в ее глаза еще с полминуты, пытаясь понять, врет ли она. От ее округлившихся от страха глаз становится не по себе.       — Сразу бы сказала, — уже спокойней произносит Барнс. Его взгляд теплеет. Он чуть склоняет голову, касаясь ее лба своим, и разжимает пальцы на ее затылке, приглаживая волосы. — В следующий раз, когда я спрошу, ты мне ответишь. Сразу. Ты поняла? — Он заглядывает в ее глаза, девушка только смотрит вниз, не решаясь посмотреть на него. — Лана, ты поняла меня?       — Да, — сквозь зубы цедит она, прикрыв глаза. Чувство собственной беспомощности против него раздражает. А дикий страх сменяется злостью. Воздух из легких вырывается через сомкнутые зубы, создавая звук, похожий на шипение. — Сделаешь так еще раз, — собрав себя в кулак, она смотрит на него, — и следующего раза не будет! — Лана скидывает его руку со своей головы. — Я могла убить тебя два миллиона раз! Пока мы были в ГИДРЕ, на Нулевом. Я могла просто застрелить тебя. Я могла убить тебя в Миннесоте, пока ты спал, пока был в душе, пока ты ел, пока мы трахались. Пока мы ехали, прямо сейчас, черт бы тебя побрал! — Кричит она. — Но я этого не сделала. Не доверять мне, Барнс, это лучшая награда за мою верность! — Она толкает его в грудь. Бессмысленный жест, ему это не навредит, но ей как-то полегчало.       Лана возвращается в кресло, отворачиваясь к окну. Проходит минута, другая, третья. Она перестает их считать. Только смотрит в окно. Бросив на него быстрый взгляд, девушка понимает, что он делает тоже. Откинувшись на спинку кресла, Джеймс просто смотрит на дорогу, перед собой, с силой сжимая руль. Может, обдумывает ее слова, может, нет. Кто знает, что творится в его голове? Может, там розовые пони танцуют джигу?       Проносящиеся мимо машины ударяют по ним потоком воздуха и мелких капель грязной воды с шоссе. Вот он снова что-то сделал. Обидел ее, но почему-то не считает себя виноватым. Это так странно. Джеймс думает, почему он так поступил, и только один ответ кажется ему здравым. Инстинкт. Инстинкт Зимнего Солдата — защищать себя от любых угроз. Лана отчасти права. Она могла убить его в любой момент. Он ждал этого. Ждал каждый день. В чем-то должен быть подвох. Почему она так к нему относится? Почему она все еще с ним? И он все ждал и ждал, вот сейчас, вот сегодня. И теперь, когда ему показалось, что это случилось, он будто был рад. Странное чувство удовлетворения. Зимний Солдат — машина для убийств… урод, отвратительное создание, разве это не странно, что она не попыталась избавиться от него? Разве она могла не сделать этого? Он ведь дал ей неплохой шанс. Много шансов. Но она этого не сделала.       Барнс почему-то верил ее словам. Все тот же инстинкт. Зимний Солдат будто сказал, «она не врет» и, прихватив свой табурет, ушел в другой угол темной комнаты. Дескать, «разбирайтесь сами, ребята, я в драме участия не принимаю. Будет жесть, зовите». Барнс чуть было не засмеялся вслух от этих мыслей. Момент был более, чем неудачный. Да и собственное напряжение не дало этого сделать. То самое, странное удовлетворение, сменилось чем-то другим. Сначала разочарованием: ему даже показалось, что он чувствует этот горький вкус во рту. Отвратительный вкус. Почувствовав его, он и разозлился. А теперь, Джеймс чувствовал облегчение. Во всяком случае, это чувство было на него похоже. Слишком много эмоций для того, в чей эмоциональный спектр пару лет назад входило лишь «защищать ГИДРУ ценой всего». Вряд ли это можно назвать эмоцией, скорее чужой мыслью, прописанной в его голове, но это все, что у него было.       — Может, поедем уже? — Бурчит Лана, не отрываясь от окна. — Или можешь, как и планировал, выйти, поймать попутку и свалить, — чего-то такого она и ожидала. Да-да, это случилось. Вот сейчас, он заберет свою сумку, прихватит пару припрятанных в потайном днище стволов и исчезнет. — А то вдруг я тебя ЩИТу сдала. Спасая свою задницу. Может, мне за тебя вторую звезду героя дадут, — размышляет она, затем переводит взгляд на него. — Хотя, за такого-то уебка и двух не жалко, — Барнс находит единственное, по его мнению, решение этого конфликта. Снова притягивает ее к себе, сжав за затылок. Теперь она упирается, кричит на него, и бьет, довольно болезненно, но ему все это кажется забавным. Джеймс целует ее, терпя еще с минуту попытки оттолкнуть его. Затем обнимает ее, насколько это позволяет его положение, и Лана постепенно расслабляется. Ее губы чуть раскрываются, давая ему возможность углубить поцелуй.       — Я тебя ненавижу, — шепчет она, когда он отрывается от ее губ, все еще обнимая.       — Неправда, — Барнс усмехается, в последний раз касаясь ее губ почти невесомо, и возвращается за руль, выезжая обратно на дорогу.