Март. 1992 год.
— Служба эвакуации ЩИТа, — она закатывает глаза и по слогам повторяет. Резко перестав улыбаться, Джей серьезным голосом говорит. — Возьми свою куртку и пошли. — Что за контроль за заболеваниями? — Не понимая, зачем агент так сказала, хмурится Кэрол. — А ты хотела, чтобы я на весь коридор кричала «я из ЩИТа»? — Сделав вид, будто держит рупор, усмехнулась Джей-Джей. — Я ждала вас утром — уходя в комнату, говорит Кэрол. Джей-Джей проходит внутрь, прикрывая дверь. — Не! — Прикрикнула она, заставляя Кэрол замереть, — подходи к окнам. Только куртка. И идем. — А мои вещи? — Кэрол возвращается в коридор. — Поверь мне, сейчас это не самое главное для тебя, — Кэрол кивает. Джей поправляет темно-каштановые волосы у зеркала, пока блондинка обувается. — Чайник, — вдруг говорит Кэрол, переводя взгляд на агента, но та только отрицательно качает головой. — И свет оставь, пусть думает, что ты здесь. — Кто думает? — Джей-Джей выглядывает в коридор, затем жестом зовет и Кэрол выйти. — Дверь прикрой, — Кэрол послушно захлопывает дверь, следуя за брюнеткой. Одета эта девушка странно, как для агента. Длинная плащевка, почти до колен, заправленные в берцы рваные светло-синие джинсы. А вместо рубашки или футболки какой-то латексный топ лилового цвета, больше похожий на купальник. И эти странные очки… она скорее похожа на нарколыгу, чем на агента ЩИТа. Кэрол ожидала парней в костюмах, а не вот это. — Почему сегодня? Ник сказал, ждать вас завтра, — спрашивает Кэрол, догоняя замершую у лестницы Джей. — Вот поэтому, — кивает брюнетка на стоящего в пространстве между этажами мужчину в черном. Его руки спрятаны в карманы, а пол лица прикрывает кепка. Когда он поднимает голову, два холодных серых глаза впиваются в блондинку. — Наверх! — Выкрикивает Джей, отталкивая Кэрол к стене. Две пули тут же пролетают мимо, одна впивается в чью-то дверь, вторая в руку брюнетки. Джей отстреливается, подталкивая Кэрол по ступеням вверх. Мужчина в два быстрых шага поднимается следом, уворачиваясь от пуль, преодолевает один за другим этажи. — Двигай к пожарной лестнице, — шепчет Джей, протягивая Кэрол ключи от машины, — черный форд стоит прямо у лестницы. Найди в бардачке штуку, похожую на пейджер, нажми на «отправить». Отъедь на два квартала и стань между седьмой и восьмой улицами, у входа в тридцать четвертый дом. Жди семь минут, не больше. Ты запомнила? — Кэрол кивает. — Надеюсь, Фьюри в тебе не ошибся, — бросает она, перезаряжая пистолет. — Стой, — брюнетка ловит ее край ветровки. — Куртку дай, — Кэрол быстро стягивает с себя куртку, забирая из рук Джей-Джей ее ветровку. Брюнетка высовывается в пролет, делая пару выстрелов, скрывая за голосом тихий скрип пожарной двери. Он ждет. Ждет внизу, когда она высунется, чтобы снова выстрелить. Нападать на стреляющего в упор — плохая идея. Она может его застрелить. Солдат держит на прицеле пространство в районе одиннадцатой ступени — она высунется там, он знает. Кэрол исчезает за дверью, ведущей к пожарной лестнице, досчитав до десяти; Джей рвется наверх, чтобы через железную высокую лестницу выйти на крышу. Солдат следует за ней, перехватывает ее за ногу уже у самой двери и стаскивает вниз, швыряя на бетонный пол. Он передергивает затвор и наводит на нее пистолет. Ее обувь. Он не успевает выстрелить, замечая обувь, в которой была другая девушка. Идиот. Он сдергивает капюшон, сжимая ее шею, поднимает на ноги. Она почему-то шокировано смотрит на него. Так, будто знает его. И ему почему-то ее лицо кажется смутно знакомым. — Где блондинка? — Рычит он, сжимая ее шею бионикой. Она только таращится на него голубыми глазами. — Джеймс Барнс? — Хрипит женщина. Он знает это имя. Но оно не его. — Где она? — Повторяет он, ударяя ее головой о стену. Он бы ее узнал, все путают ее с матерью — одно лицо. Он бы узнал, думает она. И все же, он ее еще не убил. — А будь я блондинкой, — хрипит она, с трудом вдыхая, — я бы тебе понравилась? Ну же, посмотри на меня! Ты меня знаешь. — Она выдавливает вымученную улыбку. — Я Сьюзен. Ты меня знаешь, мы с детства дружим, — он теряется на мгновение. Отшвыривает ее в сторону и оглядывается по сторонам. Он был не готов к миссии. Ни плана дома, ни квартала в принципе. Только имя и адрес. Куда она могла пойти? На крышу — оттуда можно было бы уйти по крышам других домов. Он двигается в сторону лестницы, но замирает, будто окутанный старым воспоминанием. Светловолосая девушка в нежно-персиковом платье, с бокалом шампанского. — С новым годом, сержант Барнс! — Тихо говорит она, целуя его в щеку. Солдат оборачивается, смотря на пытающуюся подняться брюнетку. — Блондинка, — говорит он, рассматривая ее лицо. — Ты была блондинкой. — Да, — она кивает, потирая краснеющую шею. — Ты помнишь Стивена? — Его глаза лихорадочно шарили по полу, будто он не мог понять, где находится. Джей аккуратно ступила к нему, протягивая вперед руку, чтобы коснуться его плеча. — Баки?! — Она уже видела такое, среди ребят которых они вывозили из горячих точек или «провальных» операций. Он не «не помнит», он отстранен от того, что травмирует, заключает она. Но мысль о том, что он был потерян лет пятьдесят назад, и все еще молод и теперь работает на кого-то. Кого-то нехорошего, понимает Джей. И это уже не вписывается в банальное, но тяжелое ПТСР. Они оба вздрогнули, услышав сирены за окном. Солдат сбросил ее руку, быстрым шагом двигаясь к крыше. — Найди меня, Джеймс! — Крикнула ему вдогонку Джей. Он даже не остановился. Когда дверь на крышу закрылась, Джей рванула к пожарной лестнице, перепрыгивая с одного пролета на другой, она спрыгнула на асфальт и побежала через квартал, периодически оглядываясь на крыши. — Я сказала ждать семь минут, — цедит Джей, залезая в машину. Кэрол, увидев ее в стекло заднего вида, быстро перебралась на пассажирское. — В ЩИТе все точно, чтоб ты знала! — Кто это был? — Спрашивает Кэрол, оглядываясь на окна. — Понятия не имею, — выезжала на центральную, бросает Джей-Джей. — Спасибо, — кивает блондинка, — за то, что приехала сегодня. — Пожалуйста, — улыбается Джей, пожимая плечами. Улыбка выходит слишком натянутой, она это понимает. Но это лучше, чем тот нервный крик, который вот-вот вырвется из ее горла. Одна единственная мысль «что, блядь, вообще происходит?», мысль которую и разделить не с кем, занимает все пространство вокруг Джулии. Кому она расскажет об этом? Что если, рассказав кому-то, подвергнет опасности и Его, и того, кому расскажет? — Я Кэрол Дэнверс, — Джей кивает. Она и так знает, как ее зовут. Но игнорировать протянутую руку неприлично. — Джулия Джонс, — пожимая ее ладонь, говорит она.***
Они пересекли Канаду, через Онтарио в Квебек. Затем из Нью-Брунсвика в Новую Шотландию. Сели на корабль, пересекли северную часть атлантического океана и добрались до Португалии. Останавливаясь не больше, чем на три-пять дней. Барнс на ее просьбы побыть еще денек говорил, что им нужно двигаться быстро, запутать следы. А потом они осядут. Лана не спорила. В конце-концов, это в ее интересах. Сейчас уже был июль. Они были в Фару — небольшой туристический городок, где никто не запомнит парочку туристов непонятно откуда. Море, солнце, маленькая квартирка с балконом в старой части города — идеально. Лана сидела в шезлонге, на балконе, жарясь на солнце, от чего ее всегда бледная кожа стала чуть розоватой, с золотистым оттенком. Джеймса на балкон она смогла затащить только ко второму дню. На пляж они ходили ночью, ввиду того, что «железная рука, несомненно, притянет к себе внимание» ворчал Барнс. Лана и сама это понимала, нужно быть совсем тупой, чтобы сказать ему, «да брось, никто не заметит». Сам факт ее наличия раздражал Барнса, так что усугублять она не собиралась. И высокие перила балкона на последнем этаже здания выше, чем того, что напротив, прекрасно скрывала эту парочку днем. Но толку от этого было мало, кожа Барнса даже не румянилась. А его самого раздражала еще и жара. — Может, стоило поехать в северную сторону? — Сидя в шезлонге, как-то спросила она. Джеймс стоял в дверном проеме, в своем домашнем темно-синем поло и пил кофе, щурясь от солнца. — Да, конечно, — саркастично усмехается Джеймс. — Именно там меня и будут искать. Там, где холодней, нужно больше одежды и легко скрыть, — он замолкает, подбирая слово вместо «это ебаное бионическое уродство», — этот дефект — выплевывает он. Лана закатывает глаза: эта ненависть к себе ее раздражает. — Мне нравится эта рука, — замечает она, снова подставляя лицо солнцу. Джеймс усмехается. У нее действительно какой-то нездоровый фетиш, замечает он, возвращаясь в комнату. — Потерпи, уже вечер, — то ли ему, то ли себе говорит Лана. — Гребаная жара, — бурчит он, стягивая с уже мокрого тела поло. — Это же Португалия, — доносится до Джеймса с балкона. У него отвратительно хороший слух, — могло быть и хуже. — Да, уж, — справившись с поло, замечает он. — В Пакистане было хуже, помнишь? — Он говорит это мимоходом, направляясь в ванну. Постоять под холодным душем — это сейчас почти что его мечта. Все-таки он Зимний Солдат и холод переносит куда лучше. Лана отрывает голову от шезлонга и оборачиваясь, смотрит, как он скрывается за дверью в ванную. Какой-то невероятный пазл складывается в ее голове. Тряхнув головой с мыслью «да, нет, херня какая-то», она возвращается в шезлонг, наблюдая, как солнце постепенно опускается, а ветер становится прохладнее. Барнс все еще сидит в ванной. Лана поднимается с шезлонга, окидывая взглядом улицу, потягивается и уже решает присоединиться к нему, как ее взгляд цепляется за ноут, лежащий на столе. У них не было телевизора, так что Лана уговорила Джеймса купить ноутбук. Заклеить камеру изолентой и никому с него не писать. Только смотреть фильмы, слушать музыку и заполнять пробелы Барнса в истории. Убрав с него стопку газет, Лана села за стол, покосившись на дверь ванной. Он мог там часами торчать, а ей и нужна-то пара минут. Как она думала, но уже через час девушка поняла, что тут и вечера не хватит. Джеймс уже сидел на кровати, просматривая газеты. Когда он вошел, она сказала, что ищет фильм. И теперь чувствовала себя не очень. Надежда, что ее бредовая, отвратительная теория всего лишь теория, крепчала с каждой минутой. Когда вечер спустился на Фару, а точнее, очень темная часть вечера, Барнс решил, что хочет пройтись. — Хочешь со мной? — Спросил он, натягивая тонкую ветровку поверх майки. — Нет, — улыбается Лана, притягивая к себе Барнса для поцелуя. — Тебе нужно отдохнуть от меня. — Я не устал, — говорит он, касаясь губами ее лба. Лана улыбается, и он решает, что вероятно, одиночество нужно ей. Кивает и обувшись, покидает квартиру. Слишком много файлов. Она пересматривает заголовки один за другим, пролистывая их как можно быстрее. Пока его нет, делать это легче. Девушка уже решает, что это глупости, и пора закругляться, когда в этом ворохе мусора ГИДРЫ находит то, что не хотела бы найти. Trent Reznor & Atticus Ross - Lincoln Tunnel — Я тут покопалась в интернете, в файлах ГИДРы, — стоя у стола, спиной к Джеймсу, отвечает Лана на его приветствие. Барнс замирает у двери. Он знает, что она нашла. Знает. — Часть информации уже подчистили, конечно. Но зеркалок слишком много. Я все думала, почему он убил ее? Почему? Почему, — выдыхает она, и мужчина замечает, как она опускает голову, будто в панике пытаясь вдохнуть. — Лана, — Джеймс делает шаг ближе к ней, но она жестом останавливает его. Он должен был сам сказать, когда вспомнил, но испугался. Великий и ужасный Зимний Солдат струсил, как мальчишка. — У них была я. Какие-то отношения, наверняка. Он сказал, что любил ее. Может, соврал. Может. Что такого она могла узнать, что ему пришлось убить ее? Ответ один, самый очевидный. Она узнала о ГИДРЕ. Как? Она, конечно, была умной, но не гением. А ГИДРА успешно скрывалась почти пятьдесят лет, на тот момент. Как она узнала? — Девушка замолчала, разворачиваясь к нему. — Ведь все до смешного просто. В Исламабаде, в мае девяносто второго, был убит глава оппозиции. И началась настоящая бойня. Вполне в стиле ГИДРЫ, да? Стрелок не найден. Оружие не идентифицировано. Да еще и так хитро его убили. Не каждый сможет. Разве что это не Зимний Солдат постарался. Помнишь, ты сказал «я знал тебя»? Я решила, ты о Сью. Может и о ней, мне трудно понять о ком ты думаешь, когда смотришь на меня. Ты говорил «будь осторожна, в этот раз он тебя не пощадит». Я думала, в какой «этот»? В Пакистане было хуже, помнишь? Мы никогда не были в Пакистане! — Кричит она. — Ты был там, в Пакистане, ты там был! Как? Как это вышло? Она встретила тебя? Выслеживала тебя? Спала с тобой? Почему он убил ее? Отвечай мне! — Не заставляй меня, — он хмурится, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. Он знает, что будет, когда он скажет. — Ты не хочешь знать. — Я и так знаю, — шипит девушка. — Хочу, чтобы ты сказал! — Она выследила меня, — собравшись с духом, произносит Джеймс. Говорить это оказывается труднее, чем вспоминать. — Мы встретились на одном задании. Потом она нашла меня в Пакистане. В ГИДРЕ узнали. Пирс приказал привести ее. — И ты привел, — она сверлит его взглядом, едко усмехаясь. Дескать, посмотри на себя, Барнс, ты жалок, — а Пирс убил. Потому что?.. — Потому что она искала того, на кого я работаю. И могла найти ГИДРУ. Она хотела помочь мне, но они приказали, и я не смог. — Джеймс делает шаг к ней, снова. Он хочет подойти, обнять ее, объяснить ей. Ведь Лана поймет. Она всегда его понимала. Но снова напарывается на вытянутую вперед руку, — не смог не подчиниться… — заканчивает он. Лана отворачивается к столу, сжимая столешницу. Джеймс замечает, как белеют ее пальцы, так сильно она сжимает дерево. — Она хотела помочь тебе, а ты сделал меня сиротой, — шипит она, — моя жизнь — долгие, дерьмовые двадцать семь лет! Благодаря тебе. Если бы она была жива, если бы была со мной, моя жизнь была бы лучше. Я бы не бегала и не пряталась по норам, как крыса, боясь попасть в камеру супермаркета. Я бы не пошла в ЩИТ. Потому что мне не нужно было бы идти наперекор Сьюзен, которую я ненавидела всю свою жизнь! — Ее голос постепенно крепнет, переходя в крик. Джеймс только лишь смотрит в пол, не в силах поднять глаза. Она права. Это его вина. Все это, его вина. — Я была бы художницей… черт, я могла бы быть кем угодно! И у меня была бы нормальная жизнь, а не вот это вот все! Но ее никогда не будет! И я даже не смогла уйти достойно, еще тогда… потому что Ты забрал это у меня! Ты! — Она одним движением смахивает со стола все, и комната наполняется грохотом падающей вазы с фруктами, ноутбука и шелест бумаги. — Почему ты? Всегда ты, — оперевшись о, теперь уже, пустой стол, шепчет Лана. Слезы, все это время держащиеся на ресницах, скользят по щекам, когда она прикрывает их. Стоило позволить ему убить ее, еще в Берлине, думает Лана. Господи, сколько всего не случилось бы из-за нее. А главное, она бы так и не узнала об этом. Лана ненавидит его за то, что он сделал, так сильно, что еле удерживает себя, чтобы не накинуться на него. Сделав глубокий вдох, она открывает глаза потупив взгляд в стену. — Я хочу, чтобы ты забрал свои вещи, — Джеймсу кажется, что он слышит свой собственный голос. Стальной и холодный голос Зимнего Солдата, — все, до единой тряпки, и убрался ко всем хренам из моей жизни. И никогда, никогда не возвращался. — Когда-то ты сказала, что не пистолет виноват, а стреляющий, — говорит он, наконец, посмотрев на нее. — Убирайся! — Выкрикнула Лана, швырнув в него стоящий у стола деревянный стул. — Прости меня, — проговорил Джеймс, закрывая за собой дверь. Все, что он взял, это то, что было на нем и его «тревожный рюкзачок», как она говорила. Задерживаться там, в этой квартире с ней, он не хотел. Ненависть к себе росла с геометрической прогрессией, так что он уже всерьез задумался о том, чтобы положить дуло в рот и выстрелить. Смешная кончина великого Зимнего Солдата. Он потерял себя. Потерял дом, потерял Стива. И все, что у него было, это Лана. Теперь нет и ее. Барнс быстро спустился по старым ступеням и побежал по пустой, ночной улице, желая скрыться как можно скорее. Он боялся, что она узнает. Узнала бы. Он так много иногда говорил, что его мысли не всегда успевали за языком. Впереди показалась группка смеющихся девчонок, так что он сбавил ход, чтобы не привлекать внимания. Что делать теперь? Тоже, что и раньше, думает он. Купить билет на автобус, добраться до Испании, оттуда двинуться на юг. Мужчина останавливается. Нет. Он не уедет. Не оставит ее. Она же как магнит для неприятностей. Джеймс горько усмехается, отступая с дорожки к старой каменной стене. Как-то же она притянула его — одну большую, бесполезную неприятность. Барнс прикрыл глаза, опираясь о холодный камень. Земля резко ушла из-под ног. Лана умудрилась выбить ее одним коротким разговором. Наверное, сейчас, он как никогда близко подошел к осознанию ее значимости. — Любую угрозу нужно опережать! — С укором произносит Солдат, качая головой. И Джеймс впервые с ним согласен. Если бы он сам рассказал Лане, возможно, все вышло бы иначе. Стоило рассказать, как только он понял, что это за воспоминание. Как только понял, что та женщина совсем не Лана. «Вот же черт»… прикрыв глаза, мысленно застонал Барнс. И почему именно на него, страдающего от расстройства памяти, свалились три одинаковых женщины? Что это за везение такое? Джулия… подумав о ней, ему вдруг снова отчаянно захотелось запихнуть дуло в рот. Она пыталась спасти его. И она бы спасла. Джеймс помнил, как там, в Карачи, она улыбалась, показывая ему старые фотокарточки его уже порядком состарившейся сестры — Ребекки. Ее семью. Кажется, у нее все сложилось неплохо, подумал Джеймс. Но не в тот момент. Тогда он думал о времени, о том, что скоро сюда придут люди, чтобы убить эту женщину, которая обманывает его. Ему даже казалось, что в тот момент, он ненавидел ее. Александр был его «лучшим другом», и он сказал, что она лишь обманщица. Джеймс помнил, как слушал ее. Помнил, как взгляд остановился на чуть помятом фото с девочкой в зефирном платье. — Это моя дочь. Здесь ей три года, но сейчас уже пять. Ее зовут Лана, — улыбнулась Джулия, — я назвала ее, как актрису — Лану Тернер. Ты помнишь? — Переспросила женщина, и он кивнул. «Лана Тернер» — сейчас Барнс знал кто это, но тогда это была просто какая-то женщина, которую он не убивал. А потом… потом пришли люди, окружили их, а он ушел. Оставил ее там, одну. И, наверное, теперь никогда уже не сможет забыть выражение ее лица в тот момент. Когда она поняла, что произошло. Отчаяние, страх, разочарование. Она не плакала и не просила, как другие. Она только говорила ему в спину, пока дверь за ним не закрылась. — Никто не поможет тебе, Баки! Никто, кроме меня. Потому что никто не знает, кто ты такой! — Я Зимний Солдат, — это было последнее, что она услышал от него. — Ты Джеймс Барнс! — Выкрикнула она, в последней попытке докричаться до него. — Сержант армии США! Ты был членом Ревущей Команды, ты сражался с Гидрой. Стив Роджерс — Капитан Америка, твой лучший друг, ты должен вспомнить, Джеймс! — Он даже плечом не повел. Не остановился. Не посмотрел на нее. — Пожалуйста… — прошептала она. Джулия шумно выдохнула, опуская голову, затем засмеялась. Она пришла сюда, чтобы спасти его, а он сдал ее. Она вдруг ясно осознала глупость своего поступка. Никто не знал, что она здесь. Никто не придет за ней. Джулия оглянулась на мужчин в экипировке, понимая, что знает, чья это экипировка. ЩИТ. Но ее это больше не заботило. Вряд ли сейчас выйдет «начальник» и погрозит ей пальцем, нет. Ей конец. Она знала, что все так и кончится однажды. Знала, когда вступала в ЩИТ. Знала, все годы, что служила ему. И с грустью думала об этом, когда решила оставить ребенка. И все, что ее волновало — это дом, на берегу океана, в Калифорнии. Тот дом, в который она хотела увести Лану. Она ведь обещала, и выходит, соврала. Вот кем она останется в ее памяти — лгуньей.