Iolanta

      Ледяная вода стекала по лицу, попадая в нос и рот. Она не могла отвернуться или хотя бы сжать челюсти. Второй человек крепко держал ее за подбородок, не давая закрыть рот. Все тело рефлекторно дергалось, пытаясь освободиться, но не выходило. Посади они ее на стул, она бы уже давно освободилась и убила их обоих. Когда тряпка исчезла с ее лица, Лана закашлялась, пытаясь выплюнуть воду и, наконец, вдохнуть. «Роллинс», — вспомнила она, в минуту «передышки» рассмотрев его лицо.       — И что дальше? — усмехается она. — Иглы под ногти? Как старомодно.       — Нет, — он кивает второму и Лана чувствует, как по столу расходится электрический ток. Слишком слабый, чтобы убить ее. Но достаточно сильный, чтобы всю ее тряхнуло. Она сжимает зубы, удерживая стон боли. — Интересная штука — боль, — произносит он. Ток прекращается, но девушку все еще трясет. — И сколько может выдержать человек? Что она делает с ним. Знаешь, некоторое люди действительно живут. Что-то чувствуют только тогда, когда им причиняют боль.       — Это что, весь злодейский монолог? — Через силу усмехается она. — И что, ты это называешь болью? Да Он меня трахал жестче! — По телу проходит еще один заряд, уже сильнее. Ее тело выгибается дугой. Лана смеется, когда напряжение исчезает, и она возвращается в прежнее положение. Для нее уже все кончено. Лана это прекрасно осознает, и это осознание лишает страха. Знала бы она, или нет. Сдала бы его, или нет. Это все неважно. Они все равно убьют ее. Убьют, а тело скинут в Сену. И может, через пару дней или недель, если повезет, конечно, ее выловят. Опознание будет долгим. Если у нее останутся зубы, опознают по ним. Отпечатки вряд ли сохранятся. Лицо деформируется. И ее вздувшееся, изуродованное рыбами и водой тело, которое будет больше похоже на гребаное желе, отправят в цинковом ящике на родину. Стив расстроится, наверное. Наверное, будет верить, что это не она. Тело-то ему не покажут. Но со временем, когда она не позвонит ни разу лет так за пять, он смирится. Она выбрала эту жизнь и прекрасно знала, чем она закончится.       — Где Солдат? — Снова спрашивает он, смотря на нее.       — Капитан Джонс, — прикрывая глаза, бормочет она. — 941481. Капитан Джонс, — Лана кричит от боли, когда железная дубинка ударяет по лучевой кости, кроша ее. — 941481, — выдыхает она.       Он бьет снова и снова, все повторяя «где Солдат?», а в ответ слышит только бормотание дурацких цифр ее жетона. Она уже не чувствует левой руки, пальцев ног, а дышать становится все труднее. Лана ждет уже того момента, когда ее наконец вырубит от болевого шока, но это все никак не происходит. Она чувствует себя куском мяса. Гребаной, заплывшей кровью, отбивной.       Кровь она чувствует повсюду. Она стекает по рукам и ногам. Ее металлический вкус во рту. И запах. Омерзительный запах крови, бьющий в нос лучше, чем этот ублюдок, каждый раз, когда она пытается вдохнуть.       — Рамлоу звонил, — оповещает ее насмешливый голос Роллинса. Она плохо слышит. И с большим трудом поворачивает голову в его сторону, укладывая ее на бок. — Сказал трахнуть тебя на прощание, за него, — очередное запугивание.       — А я-то думала, почему у него раньше не вышло, — шепчет она, — ебаный некрофил, — ее хриплый смех проносится по комнате, и больше походит на старческий кашель.       — В войну пойманных шпионок немцы трахали всем отрядом. Это, — он смеется, — развязывало им языки. Может, стоило с этого начать?       — О, пожалуйста, — Лана усмехается. — У меня никого не было больше трех месяцев. Ты бы оказал мне услугу. Классный был бы слоган, — замечает она, — «ГИДРА — пытаем и трахаемся». — Роллинс снова шумно выдыхает. Могло бы показаться, что ему это все не нравится. Но он с таким удовольствием резал кожу на ее ногах, чуть ли не царапая ножом кость, что его выражение лица вроде, «я не хочу этого делать, это ты меня вынуждаешь» казалось абсурдно смешным.       — Знаешь, что я сделаю сейчас? — Чуть нагнувшись, шипит он. — Я начну вырывать твои зубы.       — Нет, — жалобно тянет Джонс, — я за них столько денег отдала!       — Спрошу последний раз, — запуская палец в ее разрезанную на ноге кожу, рычит он. Лана кричит во все горло, уже не в силах даже стиснуть зубы. — Где солдат? — Девушка что-то лихорадочно шепчет, что-то, что уже не похоже на ебаные цифры. Роллинс, вслушиваясь, нагибается ближе к ее губам.       — За твоей спиной, — она заходится безумным, истерическим смехом. Скривившись, он выпрямляется. Не оборачиваясь, протягивает руку к своему помощнику.       — Давай плоскогубцы, — рычит он. — Она меня достала, — но вместо железного инструмента его руку сжимают железные пальцы. Он не успевает обернуться, когда его собственная рука отлетает к другой стене? как тряпка. Оглушительный хруст и его крик перебивают смех Ланы. Роллинс оседает на пол, продолжая кричать и сжимать оставшееся предплечье, из которого брызгами, словно в кино, струится кровь. Солдат хватает его за волосы, поднимая на ноги. Его бледное лицо, окрашенное россыпью капель крови, выглядит куда зловещей, чем можно было бы представить.       — Вот он я — голос, будто скрежет металла. Роллинс хватает ртом воздух. Сопротивляться он не может, все тело сковал парализующий страх и боль. Он может только широко открывать рот, будто рыба, и думать о том, как сознание его покидает. Бионическая рука приближается к его лицу, а пальцы проникают в широко открытый рот. Солдат проталкивает руку дальше, с треском разламывая его челюсть. Роллинс продолжает мычать и вопить, пока бионические пальцы не доходят до глотки, чуть не цепляя кость. Они сжимают что-то внутри, а затем Солдат выдергивает это что-то. Теплая кровь ударяет ему в лицо, а тело Роллинса грузно валится на пол. Что именно вырвал ему Солдат, Лана не поняла. Она только заметила что-то кроваво-красное, свивающее с его пальцев, а затем с омерзительным хлюпаньем упавшее на пол.       — Не отключайся, — шепчет Барнс, сжимая ее лицо в ладонях. — Лана! Только не отключайся. Говори со мной!       — Я наконец-то умерла, — шепчет она в ответ. Джеймс несколькими движениями разрывает, приковывающие ее к столу, стяжки. Он перетягивает своим ремнем ее ногу, останавливая кровь. — Больно, — еле слышно шипит Лана. Что именно болит, она не понимает, кажется, что все.       — Нет, не сегодня, — оторвав край футболки, он перетягивает и ее руку. Осмотрев ее, он аккуратно подхватывает девушку на руки.       — Моя сумка, — лихорадочно шепчет девушка. — Забери сумку!       — Черт с ней, — рычит он в ответ, направляясь к двери. Сумка? Она серьезно? Счет идет на минуты. Он буквально чувствует, как она умирает!       — Нет-нет, — Лана качает головой. — Там записная книжка, — шепчет она. — Книжка Джеймса, нужно забрать ее. Вдруг это им поможет… найти его.       — Лана! Я здесь. Это я, посмотри, — чуть не крича, произносит Джеймс.       — Сумка, — повторяет она в сотый раз. Вернувшись в ту комнату, он забирает валяющуюся на столе у стены сумку, закидывая ее на плечо. Выходит в коридор и движется к выходу. Лана только через его плечо наблюдает за размытыми, удаляющимися, разбросанными по коридору телами и частями тел. Вот это действительно мясорубка.       Он усаживает ее на переднее сидение джипа ГИДРЫ. Сюда Джеймс приехал на мотоцикле, но вряд ли ей сейчас будет удобно ехать на нем. Прежний водитель не стал забирать ключи из замка зажигания в виду того, что Джеймс вскрыл ему горло, когда тот еще был за рулем.       — Лани, — зовет он, выезжая на дорогу. Она не отвечает. — Черт! — стиснув зубы шипит Джеймс. Вдавив педаль поглубже, он несколько раз пронесся на красный, выезжая на встречную, даже не думая о полицейских, которые должны преследовать его. На камеры ему плевать, пускай ГИДРА оплачивает штрафы.       Его всего трясет от гнева. Он злится, что не может убить их снова. Злится, что так поздно кинулся ее искать. Это он не уберег ее. Это все его вина. Джеймс резко сворачивает влево, от чего зад машины чуть заносит. Тело Ланы чуть покачивается, но он удерживает ее рукой. Тело. Ужасное слово! Она не умрет. На смену гневу приходит страх. Что, если умрет? Она потеряла слишком много крови. Для него это не было бы проблемой, но она всего лишь человек.       Барнс въехал во двор больницы, остановив машину одним колесом в газоне. Вытащил ее и практически побежал к дверям приемного покоя. Толкнув пластиковую дверь ногой, он чуть не сломал ее. Стоящие в коридоре медсестры тут же уставились на него.       — Врача срочно! — кричит он, и все будто в спектакле, начинает вертеться вокруг. Одна из девушек кидается вызывать врача. Другая подходит к Барнсу, прощупывая пульс Ланы.       — Денис, готовьте реанимацию, — кричит она через коридор другой девушке, та кивает и исчезает в длинном коридоре за прозрачными дверями. — Мадмуазель, — похлопав Лану по щекам, зовет она — Вы слышите меня? — Лана что-то стонет в ответ. — Когда наложили жгут? — Спрашивает она уже у Барнса.       — Пятнадцать минут назад, — отвечает он. Медсестра кивает. — Нужна каталка.       — Что тут? — Подбежав к ним, спрашивает, очевидно, доктор. Барнс зажмуривается на минуту, пытаясь справиться с отвратительными воспоминаниями, что вызывали в нем люди в белых халатах.       — Множественные травмы, — рапортует медсестра. — Большая кровопотеря, слабый пульс. Очень слабый.       — Что произошло? Авария? — Кажется, он обращается к Джеймсу. Открыв глаза, Джеймс чуть приближается к нему. Он бы сейчас с удовольствием подержал за горло этого мудака неторопливого.       — Тащи сраную каталку! — Прикрикивает он, — а не вопросы задавай. — Доктор плотно сжимает челюсть, и его и без того женственное лицо делает его похожим на маленькую, обиженную девочку. Рядом с Барнсом появляется кушетка. Он аккуратно опускает Лану на нее, и санитар увозит ее все в тот же коридор, за дверью. Доктор и медсестра следуют за ними. Схватив врача за шиворот, Барнс припечатывает его к стене.       — Если она умрет, ты будешь следующим! — Угроза на французском звучит так себе, по его мнению. Но доктор все же бледнеет.       — Прекратите! — Его оттаскивает медсестра, крепко сжимая предплечье. — Мы сделаем все, что можем, — заверяет она. — Но ни один врач не захочет помочь вам, если вы будете угрожать!       - Нужно переливание, — вмешивается доктор, Джеймс отрывает взгляд от медсестры, смотря на мужчину. — Какая у нее группа?       — Я не знаю, — качает головой Барнс. — Возьмите мою, — тут же добавляет он, — подойдет.       — Так нельзя! — Торопливо произносит врач, затем обращается к девушке. — Нужно сделать тесты.       — Нет времени, — цедит Барнс.       — Тогда, лучше поторопиться, — доктор уже хочет уйти, но Барнс сжимает его плечо, возвращая на место.       — Моя подойдет, — шипит он, — и тестов не нужно, просто возьмите сколько надо. Никто не узнает, поверьте.       — Так нельзя! — Шипит в ответ доктор.       — У вас нет выхода, — они сверлят друг друга взглядами с пару мгновений, пока доктор не произносит:       — Ладно. Подготовьте его, к прямому переливанию , — кивает медсестре доктор, почти бегом догоняя санитаров.       — Идем, — медсестра тянет Барнса за собой.       Они проходят по светлому коридору через дверь «реанимация», оставаясь в своеобразной прихожей.       — Надень, — медсестра торопливо сует ему в руки упакованный, одноразовый больничный набор. Джеймс быстро стягивает с себя куртку, бросая ее в углу. Натягивает халат, и замирает, наблюдая через маленькое окошко, как врачи подключают к Лане приборы. Снова неприятная волна воспоминаний прокатывается по его телу, будто электрический заряд. Он чувствует, как сердце подкатывает к горлу, оглушительно и болезненно ударяясь о ребра.       — Твоя жена? — Спрашивает медсестра, будто заметив его оцепенение, и пытаясь хоть как-то отвлечь.       — Нет, — сухо отвечает Джеймс, справляясь с доводящими до безумия, раздражающими завязочками на халате. Перчатку с руки он снимать не стал, чтобы не шокировать персонал еще больше. Джеймс натягивает безразмерные штаны и бахилы, и убирает волосы под мягкую полупрозрачную шапочку. Осмотрев его, медсестра кивает, и ведет за собой во вторую комнату. Укладывает его на кушетке рядом с операционным столом.       — Нет. Мне нужна другая, — качает головой девушка, когда он устраивается на кушетке, ногами на изгибе, где должна быть голова, и протягивает ей правую руку. — Ляг, как положено!       — Бери из этой, — девушка шумно выдыхает, понимая, что нет времени на споры. Но когда все закончится, обязательно устроит взбучку этому парню. Она затягивает на его руке жгут, нащупывает вену, вгоняя под кожу иглу, и говорит другой медсестре:       — Готово, — та кивает и «его медсестра» включает какой-то аппарат, стоящий между ним и Ланой. — Если почувствуешь себя нехорошо — скажи, — положив ему на плечо руку, говорит девушка. Багровой дорожкой его кровь заполняет трубку, от его руки к аппарату, и из него к руке Ланы.       — Что произошло, месье? — Снова спрашивает его врач. Теперь их в комнате несколько. Один стоит у головы Ланы. Другой зашивает, уже промытые медсестрами, раны на ее ногах. Док, с которым они уже «познакомились» рассматривает ее ладонь, посиневшую, очевидно, от ударов током.       — Я не знаю, — отвечает Барнс, уставившись в потолок. — Я нашел ее такой.       — Нужно сообщить в полицию — говорит другой врач. — Такие травмы… как из пыточной.       — Разберемся без полиции, — говорит Док.       — Я заплачу, — вдруг говорит Джеймс. — Сколько скажете. Только спасите ее. И никого пока не вызывайте.       — Дело не в деньгах, брат, — говорит один из них, бросая взгляд на Джеймса. — Марко, нужна помощь, — обращается он к врачу. Медсестра несколько раз подходит к Барнсу, проверяя, в порядке ли он. А Джеймс продолжает настаивать, чтобы они взяли крови столько, сколько нужно. Через какое-то время он уже чувствует, как все плывет. А сам он как будто пьян. Медсестра отключает его от аппарата, а на его возражения снова кладет руку Джеймсу на плечо.       — Больше не нужно, — мягко улыбается через маску она. — Этого хватит. Тебе нужно выйти, — прежде чем он начинает отказываться, она добавляет — , но ты можешь посидеть там, — она кивает на комнатку за стеклом. Джеймс решает не спорить. Немного посидев, он поднимается на ноги, и, легко пошатываясь, идет к двери. Девушка поддерживает его, кажется, не в попытке удержать на ногах, а для поддержки. Эмоциональной — понимает Барнс. Любой нормальный человек на его месте был бы в шоке. Но ключевое здесь «нормальный».       — Давление падает, — говорит одна из медсестер.       — Стабилизируйте, — кидает ей врач. Мерзкое пищание в помещение становится еще более отвратительным.       — Пойдем, — девушка тащит его из операционной, а он только смотрит, как врачи суетятся возле Ланы.       Она выводит его, и возвращается обратно. По экрану аппарата плывет ровная линия. Он знает, что это значит. Она там пять секунд, десять. Пока врачи не берутся за дефибриллятор, избивая током тело и так настрадавшееся тело его Ланы. Джеймс прислоняется к стеклу. Один разряд, другой. Врач останавливается и наконец на экране появляется скачок. И еще один, и еще. Барнс шумно выдыхает, прикрывает глаза. Опускается на пол. Желание закурить впервые за весь день посещает его.       — Пора уходить, — говорит Солдат. Джеймс сжимает пальцами переносицу, качая головой. — Все! Мы сделали, что могли. Пора уходить! Сейчас!       — Нет! — отрезает Барнс. — Я не…       — ГИДРА идет за нами, — его шипение звучит над самым ухом, иногда Джеймсу этот шепот кажется уж слишком реальным. Но это лишь его собственный голос, напоминает он себе, значит, его можно послать на хер! — Не уйдем сейчас, вернемся обратно в лабораторию. Хочешь обратно, Баки?       — Я не оставлю ее, — опять качает головой Барнс, получая в ответ громкое фырканье и отборный мат. — Она просто человек, и она в…       — Чертовски верно! — заключает Солдат. Джеймсу даже кажется, что он слышит в голосе досаду и что-то напоминающее обиду. — Просто человек, из-за которого Мы вернемся в ГИДРУ!       — Машину перепаркуй, — раздается насмешливый голос медсестры. Она опускается рядом с ним.       — Ты разве не должна быть там? — Спрашивает он, рассматривая девушку. Низкий лоб, голубые глаза, чуть вздернутый нос. Кажется, светлые волосы. Довольно молодая.       — Уходим, — отзывается Солдат. — Можешь взять ее с собой. Она хотя бы целая.       — Я там уже не нужна, — улыбается она. Уже? Сколько времени он тут просидел? — Я Ингрид, — протягивая руку, представляется девушка.       — Джим, — он легко пожимает ее. А память выдает очередное веселое воспоминание о какой-то блондинке медсестре. Он прикрывает глаза, откидывая голову назад. Сейчас неподходящее время думать об этом.       — Она будет в порядке. Она очень хочет жить, видимо, — через какое-то время говорит девушка. — Думаю, завтра-послезавтра уже сможете поболтать. Внутренние органы не пострадали. Крови потеряла много, да пара костей сломано, всего-то.       — Всего-то, — усмехается Джеймс.       — Отгони ее на задний двор, там стоянка, — говорит Ингрид, поднимаясь, — если конечно не хочешь, чтобы ее отбуксировали. — Барнс, поняв, о чем речь, тоже поднимается. И направляется к выходу, еще раз бросив взгляд на стекло.