Iolanta

James Blunt — No Bravery       Она обнаружила себя сидящей во главе накрытого, праздничного стола. Осмотревшись, Лана поняла, что сидит в старой квартире в Бруклине. В вазах стоят цветы. Огромный букет роз в углу. Плюшевый розовый медведь в ее рост, с большим бантом на шее, восседает на диване. Разноцветные гелиевые шарики замерли под потолком, спуская, почти до пола, длинные цветные ленты.       — Лани, тебе положить салата? — Этот голос, она знает его.       — Что? — Переспрашивает девушка, поворачивая голову чуть вправо, к его источнику.       — Салат? — Улыбнувшись, повторяет женщина. Ее темные волосы собраны в замысловатую прическу. В ушах блестят перламутром жемчужные сережки. На лбу залегли морщины. Ей, вроде, лет пятьдесят-пятьдесят пять. Лана не помнит ее такой.       — Мама? — Она во все глаза смотрит на женщину.       — Да? — Выжидающе тянет она, не переставая улыбаться.       — Да, положи, — почти шепотом просит Лана.       — Совсем заработалась! — Смеется Стивен слева от нее. — Уже спит за столом.       — Стив, — выдыхает Лана. Его голубые глаза обращаются к ней. А на губах играет привычная ей улыбка. Он поправляет волосы, заглаживая короткий ежик назад.       — И мне, пожалуйста, — обращается он к Джулии.       — Переодеться не хочешь? — Спрашивает Джулия. Лана опускает голову, рассматривая мягкую зеленую водолазку, и переводит взгляд на темно-синее платье матери. Наверное, стоило одеться изящнее.       — Я так. Если вы не против, — Лана улыбается.       — Лана во всем прекрасна, — отзывается сидящая рядом со Стивеном Шерон, — я бы на ее месте, тоже из джинс не вылезала.       — Ты и не вылезаешь, — чуть приподняв брови, улыбается Лана. — Это что, рыбный пирог? — Чуть приподнимаясь, чтобы рассмотреть стол, спрашивает Лана.       — Положить тебе? — Оставляя салат на столе, спрашивает Джулия. Лана кивает. — Шерон? — Обращается женщина к блондинке, та качает головой.       — Я на салатах, — улыбается она, косясь на Стива. — Нужно соответствовать прекрасной фигуре Капитана Америка.       — Ох, Стивен, — качает головой Джулия. — В девяносто пять нужно быть уже менее придирчивым!       — Я ничего ей не говорил, — хмурясь, возражает Стив. — Она сама!       — Ну, конечно, — усмехается Лана. — Мы всегда все сами себе надумываем, — получая два коротких «да», Лана показывает Стиву язык и улыбается.       — Как ребенок, — качает головой мужчина. — Мне нравится, как ты выглядишь, — обращается он к Шерон. Джулия и Лана обмениваются насмешливыми взглядами. Позади что-то хлопает.       — Я победил! — Победно сообщает голос Барнса. Лана оборачивается на стуле. — С этой чертовой затычкой я разобрался!       — Умница, — тянет Джулия, как будто ему пять.       — Джеймс, — выдыхает Лана. — Ты вернулся, — он сжимает в руках бутылку шампанского, придерживая пробку рукой. Здоровой рукой. Обе его руки на месте. Так странно видеть его таким… целым.       — Меня что, так долго не было? — Он улыбается, подходя ближе. Разливает по бокалам пузырящуюся жидкость. Справившись с этим, он целует Лану в лоб и, обходя стол, устраивается напротив. Он выглядит моложе и, пожалуй, меньше. Не таким мускулистым. Его волосы острижены короче, и аккуратно зачесаны назад. Лицо чуть розовато. А в глазах, вместо этой вечной печали, задорные огоньки. — Пирог отличный, — прожевывая, говорит он. — Джулия, сегодня вы превзошли себя, — женщина смущенно улыбается, отмахиваясь от него. Стивен перекладывает что-то в тарелку к Шерон. Она с ним спорит, а затем он накалывает это что-то и подносит к ее рту, заставляя съесть. Лана улыбается, встречаясь со взглядом Джеймса. Он чуть склоняет голову, рассматривая ее. Затем салютуют бокалом, немного отпивая. Лана делает тоже, отмечая про себя, что у него красивые руки. И белоснежный цвет рубашки безумно ему идет.       — Подарок, Джимми, — тихо говорит Джулия, чуть поворачивая к нему голову.       — Уже? Так рано? — Спохватившись, спрашивает он. Женщина кивает. И в очередной раз, подорвавшись с места, он практически убегает в другую комнату. Воодушевленно-веселый Джеймс Барнс — это нечто.       — Подарок? — Смотря на Джулию, произносит Лана, получая в ответ мягкую улыбку. Через минуту тарелки перед Ланой сдвигаются в сторону рукой Джеймса, а другой он кладет перед ней небольшую, упакованную в нежно-персиковый цвет коробку.       — И что там? — Покрутив коробку, улыбается Лана. Джеймс возвращается на свое место, подпирая голову рукой.       — Открой, — забавно играя бровями, говорит он.       — Давай, — улыбается Шерон, устроив голову на плече Стива. Лана тянет за край упаковки, аккуратно обдирая то, что внутри.       — Альбом?! — Она снова окидывает всех взглядом.       — Мы старались, — улыбается Джулия. Лана поднимает тяжелую обложку, убирая слой шуршащей кальки.       — Боже, — выдыхает она, проводя пальцами по своей старой детской фотографии. Пролистав пару страниц, она поднимает глаза. — Где вы их нашли?       — Ей нравится, — тянет Барнс. Лана смеется, смахивая с щеки слезу.       — О, ну что ты, — тянет Шерон.       — Милая? — Джулия сжимает ее руку.       — Это все так трогательно. Я сто лет их не видела, — продолжая перелистывать страницы, говорит Лана. — А откуда это? — Она всматривается в фото, пытаясь вспомнить, где его сделали.       — О, тут тебе десять, — улыбается Джулия, отпивая из бокала. — Ты не помнишь? Мы тогда жили в Калифорнии. О, а это из художественной академии, — растягивая слова, говорит Джулия, затем смеется. — У тебя тогда был такой забавный цвет волос — синий, вроде.       — Фиолетовый, — поправляет Барнс, — спойлер, — широко улыбается он, — дальше есть я. — Лана перелистывает страницу за страницей. Школьные фото. Фото с матча по лакроссу. Выпускные. Фото напротив картины Капитана Америка, с Капитаном Америка. Счастливые фотокарточки на фоне гор и океана в обнимку с Барнсом. Рождество. Новый Год. День Благодарения. День святого Патрика. Лана отрывает взгляд от страниц.       — Я поняла, — кивая, шепчет она. — Я поняла, этого ведь никогда не было. И не могло быть. Я не могу быть здесь. Я умираю, да?       — Милая, — Джулия снова сжимает ее руку, заботливо смотря на нее, — тебе пора, — говорит она. Одинокая слеза соскальзывает по щеке, падая на страницу альбома. Барнс, выпрямившись, смотрит на нее. Он больше не улыбается, как и всегда. Не улыбались и Стивен с Шерон. Они все сидели ровно на своих местах, смотря на нее.       — Я не хочу, — она качает головой, смотря на Джулию. — Мама, я не хочу. Не сейчас. Я вас всех подвела. Я так сожалею. О стольких вещах сожалею. Ничего, кроме сожалений. Я пыталась изменить хоть что-то, но ничего не вышло. Я не успела, — сквозь слезы, шепчет она. — Не успела даже сказать вам, что люблю вас, — она обводит глазами сидящих за столом, останавливаясь на Джеймсе. — Всех вас. И мне так жаль, что вы никогда не слышали это от меня.       — Мы это знаем, — кивает ей Шерон.       — Пора, — повторяет Джулия. Лана закусывает губу, глотая слезы, и кивает. — Уже пора, милая, просыпайся, — все вокруг растворяется в темноте, оставляя только лицо Джулии. Ее мягкие молочно-шоколадные локоны, блестящие на солнце и молодое лицо. — Будь послушной девочкой, Ланита.       — Просыпайся, — откуда-то издалека до нее доносится приятный мужской голос, сменяя собой голос Джулии. — Милая, завтрак готов, — Лана открывает глаза, часто моргая, пытаясь сфокусироваться. Яркий свет бьет в глаза, от чего ей хочется зажмуриться. Что-то щелкает, и свет исчезает. — Доброе утро, мадмуазель. Как вы себя чувствуете? — Над ней склонился средних лет мужчина. Гладко выбритое загорелое лицо, черные глаза и приятная улыбка. Он внимательно смотрит на нее, будто ожидает ответа. И что ей сказать?       — Херовенько, — шепчет Лана, долго пытаясь вспомнить, как это будет по-французски. А потом еще столько же пытается отлепить язык, присохший к небу. Чувство, будто она пила… много и долго. — Курить хочу.       — Ну, как анестезиолог, могу только добавить морфия, — усмехается он.       — Я в больнице? — Она пытается приподняться, хоть немного, но не выходит. Заметив ее попытку, мужчина легко сжимает ее плечо.       — Да, — кивает головой он. — Не вставайте. Вы потеряли очень много крови и…       — Я думала, я умерла, — перебивает его Лана, тихим шепотом. Ему показалось, что в ее голосе мелькнуло сожаление. — Я видела такой прекрасный сон.       — Это все морфин, — улыбается он. — У вас под правой рукой кнопка помощи. Врач скоро подойдет, но если что, жмите ее. Вы поняли?       — Да, — шепчет она. Доктор кивает и исчезает из ее поля зрения. Лана пытается пошевелиться, но не выходит. Даже пальцы ног не слушаются. Чувство собственной беспомощности и осознание того, что то, что она видела, не правда, вгоняют ее в истерику. Из глаз против воли льются слезы, а в горле что-то болезненно сжимается. Это не правда. Это все не правда. Она зажмуривается, пытаясь успокоиться.       — Лана, — его голос раздается совсем рядом. Очередная шутка морфия. Она только громче всхлипывает, пока его теплая рука не касается ее щеки, вытирая слезу. — Все хорошо, — шепчет он. — Все хорошо.       — Ты настоящий? — Девушка смотрит в его уставшие серые глаза и пытается понять, он это, или очередной сон. И пускай, решает она, пускай сон. Но он с ней.       — Предельно, — улыбается Джеймс, присаживаясь на стул рядом с ее кроватью.       — Это ты привез меня сюда? — Он кивает. — Как? Как ты нашел меня? Как узнал?       — Я следил за тобой, — его рука осторожно накрывает ее. Необычно теплая для него рука. Он смотрит на нее из-под бровей, будто готовится к ее нападкам и обвинениям. Будто он в чем-то виноват… Ах, ну да. Лана хочет сжать его ладонь, но выходит только пальцем пошевелить, чуть ее касаясь. — Я… — он замолкает и опускает голову в пол, рассматривая свою обувь. — Я опоздал. Прости меня.       — Ты пришел, — шепчет Лана. — Я жива. Что еще нужно?       — Ты должна сказать мне номер Стива, — говорит он, не поднимая глаз. Лана задумывается, чтобы вспомнить. — Я должен позвонить ему!       — Зачем? — Она хмурится. Зачем ему звонить? Почему сейчас? Странный повод для примирения.       — Чтобы он приехал, — наконец отрывает от пола глаза он. — Тебе нужна забота, уход… нужна безопасность, время в безопасности, чтобы восстановится.       — Нет, — понимая, к чему все идет, шепчет Лана, чувствуя, как к глазам снова подступили слезы. — Только не уходи.       — Я должен, — Джеймс смотрит в ее зеленые глаза, и тут же переводит взгляд в окно. Смотреть на нее просто нет сил. — С ним ты будешь в безопасности, а из-за меня одни проблемы.       — Нет, — снова повторяет она. — Нет, пожалуйста, не уходи!       — Сам найду, — бубнит он, резко поднимаясь со стула, и направляясь к двери.       — Джеймс! — Собрав все силы, что в ней были, громко окликает его Лана. — Не оставляй меня, Джеймс. Прошу, не оставляй меня, — она бьет его же словами. Барнс шумно выдыхает, собираясь с мыслями. Нельзя позволять себе поддаться ее словам, нельзя. Зимний Солдат бы ушел, без раздумий и без сожалений. Еще до того, как она проснется. Но он сентиментальный дурак, не смог. Он оборачивается и возвращается к ней.       — Ты понимаешь, что будешь бегать со мной бесконечно? Понимаешь, что это из-за меня ты здесь? — Он резко выдыхает, вдруг понимая, как сильно злится на нее из-за глупого упрямства. Почти так же сильно, как и на себя, за то, что не может просто развернуться и уйти.       — «Просто человек», да? — Ехидно отзывается Солдат.       — Я здесь, — тихо говорит Лана, чуть улыбнувшись. — Потому что свалилась с крыши, когда бежала от ГИДРЫ. Это не твоя вина.       — Они пришли за тобой, потому что искали меня, — он что, пытается ее убедить остаться? Хмурясь, думает Лана.       — Они бы все равно пришли, — говорит она. Он ее уж точно не переубедит. — Не все в этом мире крутится вокруг тебя, сержант самовлюбленность! — Его лицо чуть теплеет, а уголки губ едва заметно приподнимаются. Это называется «его улыбка». Не такая широкая и приветливая, как у того, другого парня, но ей пока и этого хватит. — Я понимаю, что сейчас я обуза, если ты пытаешься сказать мне это, то…       — Нет, — отрезает он, отводя взгляд в сторону и качая головой. Бесполезно убеждать ее, но он все равно произносит. — Я пытаюсь заботиться о тебе, — Джеймс опускает глаза к ее лицу, замечая новые слезы. Он хмурится, не понимая, что теперь сказал не так? — Я провез тебя через всю страну один раз, — сдаваясь, произносит он. — Сделаю это снова. Не проблема. Я просто… я думал, ты не захочешь больше быть со мной, ведь пока ты просто под морфием и ты добренькая.       — Ой, заткнись, — кривится Лана, а он снова улыбается. — Я хочу остаться с тобой, пожалуйста.       — Я уйду минут на тридцать. Продержишься сама? — Девушка кивает. Джеймс вкладывает в ее здоровую руку пистолет, пряча его под простыню. — Выстрелить сможешь? — Она снова кивает, нечего ему знать, что она пальца не согнет, решает Лана. Джеймс легко касается губами ее лба.       — Что с персоналом? — Спрашивает Джонс, только сейчас осознав всю серьезность «я в больнице».       — Все улажено, — уверенно отвечает Джеймс.       — Что ты им сказал? — Непонимающе хмурится девушка. Лана знала, как в таких случаях действуют врачи, но ни одного полицейского за стеклом в стене все еще не замечала. Джеймс усмехается, будто смеясь над ее растерянностью, и от этого Лана хмурится еще больше.       — Что мы американцы, — говорит он. — Я разберусь с машиной и заберу тебя.       — Обещаешь? — Она смотрит на него во все глаза, сама не веря, что он не ушел.       — Обещаю, — он выходит из палаты, плотно прикрывая дверь. Джонс провожает его взглядом, затем отворачивается, уставившись на часы. Тридцать минут. Если он не соврал. Он вернется. А если соврал?..       А если соврал, думает она, она это поймет, когда в дверях покажется Стив.