***
Тем временем где-то совершенно в другом месте: — Тоби, ну пожалуйста, перестань плакать. Смотри, что я тебе покажу, — Король Гоблинов отправил вверх очередную сферу, и та рассыпалась в воздухе вихрем блесток, оседающих на кроватку малыша, превращая ее в маленький цветник: вот уже на подушке зацвели анютины глазки, деревянные ножки обвило виноградной лозой, а толстенький пушистый шмель, уверенно жужжа, перекатывался по хребтам пухового одеяла. Но Тоби, несмотря на свой юный возраст, уже совершенно точно знал, что именно ему нужно в этой жизни: — Са-а-ла-а! Где моя Сала? Король Гоблинов, тяжело вздохнув, устало ткнулся лбом в бортик детской кроватки. В принципе, парня понять можно — Джарет и сам совсем не хотел без нее засыпать. Бывали моменты, когда и сам Король был готов встать посреди комнаты и, топнув каблучком, вопрошать: «Где моя Сара?! Приведите сюда мою Сару!». Но разве же так делаются дела? Совсем не по-королевски. — Повелитель… — гоблинята, блестя в лунном свете доспехами, пятились назад, в попытке вымолить у своего господина прощение, но, зная не понаслышке нелегкий господский нрав, делать это предпочитали из дальнего угла комнаты. — Пошли вон! — зло шикнул Джарет на своих горе-сиделок. Это же надо было такому случиться — оставил целую свору нянек, чтобы даже муха в комнату не залетела, так нет, надо было друг с другом передраться из-за нард! Ох, гоблины… Если дражайший читатель успел подумать, что проблемы здесь на одно простенькое заклинаньице — спешу заявить, что он сильно заблуждается. Да, Джарет может заставить отца и мачеху Сары думать, что с ними никогда не жила никакая девочка. Он может убедить их проходить мимо ее комнаты, совершенно забыв про ее фактическое наличие в этом доме. Однако забрать у ребенка (а также и главного виновника произошедшего) воспоминания о любимой сестре — это было не только выше его сил, но и просто-напросто ниже его достоинства. — Тобиас. У меня есть к вам серьезный разговор, юный сэр, — это была отчаянная попытка договориться и последний шанс Джарета обеспечить себе покой на ближайшую пару дней. Одним весьма изящным взмахом руки он обратил все свои недавние чудеса серебряной пыльцой, что рассеялась по кроватке. Тоби, хоть и был еще малыш, понял, что время шуток и капризов подошло к концу, поэтому перестал хныкать и внимательно уставился на светловолосого мужчину напротив. — Тоби, ответь мне: ты любишь свою сестру? — Салу? Я очень люблю Салу, — говоря о сестре, малыш улыбался, вспоминая, как та каждый вечер читала ему сказки: взрослые так читать не умеют, так читать умела только Сара. — Тогда скажи мне, Тоби: хотел бы ты, чтобы твоя сестра стала Королевой чудесной, волшебной, сказочной страны? — рассказывая о новом месте жительства Сары, Джарет поднес к мальчику сферу, в которой открывались все прелести этого невиданного края. — Волшебная стлана? Сала забелет меня туда? — малыш просиял при мысли, что они с Сарой станут совсем как персонажи тех книг, которые с упоением каждый вечер читала ему девушка. Волшебный шар в руках Короля Гоблинов сменял в себе один пейзаж за другим, перемещаясь по всему Лабиринту, от города гоблинов вплоть до болота через лес. Тоби помнил свое недолгое путешествие в Страну Гоблинов и не мог упустить возможность снова туда вернуться. — Я думаю, пока что ты будешь приходить к Саре в гости. Но, когда ты подрастешь, ты сможешь остаться, если сам этого захочешь, — сказанное Королем было чистой правдой: просто так взять и забрать ребенка он не мог, но ничто не мешало Джарету-младшему иногда заглядывать на огонек, а при желании, если он сам этого захочет (либо если он очень сильно надоест своим родителям), остаться в Лабиринте навсегда — нет в волшебных законах пункта, препятствующего подобному посещению его дома, это Джарет совершенно точно знал. Глаза мальчика заблестели. Он хоть и был еще мал, но не настолько, чтобы не понять, что его сестра скоро станет волшебницей. И, конечно, Сара-волшебница нравилась Тоби куда больше, чем просто Сара. — Ну, так что, Тоби, ты хочешь, чтобы твоя сестра стала Королевой волшебной страны, в которую, возможно, заберет тебя однажды? — Да! Очень хочу! — Тогда, молодой человек, вам совершенно точно необходимо перестать плакать и набраться терпения. Не пристало брату Королевы вести себя, как какой-то плаксивый ребенок, мы же с тобой серьезные люди, — Правитель Андеграунда подмигнул будущему родственнику, чем вызвал полное доверие мальчика. — Чтобы стать Королевой, Саре необходимо некоторое время. Тебе нужно только немножко подождать, и Сара обязательно к тебе придет. Или… — Джарет понимал, что за это получит по лохматой голове, но не мог же он расстроить маленького ребенка, тем более, практически родню! — Давай, завтра я отведу тебя к Саре? Но только ненадолго. И чтобы родители ничего об этом не узнали. Договорились? — мужчина заговорщицки улыбнулся малышу, и тот радостно захлопал в ладоши, очевидно, выражая согласие. — Вот и славно. А сейчас засыпай, малыш Тобиас, завтра вечером мы с тобой отправимся в маленькое путешествие в чудесные земли. На этих словах последний шар поднялся над кроваткой Тоби и, лопнув, распался на крошки самых сказочных снов, окутавших малыша до самого утра. Заполучив благословение от будущего шурина на их с Сарой брак и отлупив пару нерадивых гоблинов, Джарет заботливо укрыл мальчишку одеялом и исчез.***
Где-то немногим раньше: Сара долго ворочалась в постели, пытаясь уснуть. Несколько раз ей это даже почти удавалось, но ее быстро вырывали назад из объятий Морфея: девушку ни в какую не желали покидать события сегодняшнего дня, хватаясь за нее цепкими гоблинскими лапками. Выискивая в комнате предмет, на котором можно было бы сконцентрировать свое блуждающее по вопросам королевского происхождения внимание, она уперлась взглядом в цветок гортензии, стоявший в вазе на ее прикроватном столике. Протянув руку к нежно-голубым бутонам, почти распустившимся, будто бабочки, что облепили собой китайский фонарик, Сара вытащила цветок из вазы и положила рядом с собою, вертя стебель в руке. — Я вообще ничего не понимаю, — размышляла Сара вслух, будто бы обращаясь к своему немому душистому собеседнику. — Я отказываюсь все это понимать! Как это могло произойти со мной снова, к тому же так глупо! Мало того, что даже выбраться сама отсюда не могу, так еще и местный бог с ярко выраженной манией величия и клиническим нарциссизмом в женихи набивается опять. Тяжело вздохнув, девушка прикрыла глаза и потерла переносицу. Не то чтобы все было очень плохо — скорее, странно. Скорее, не каждый день Саре приходилось попадать в волшебную страну, и теперь ее немного мучили вполне уместные в данной ситуации вопросы: «Как вернее поступить? Стоит ли как-то поступать вообще? Эти персики Джарет специально околдовывает, или они уже растут галлюциногенными? И чего же я, в конце-концов, хочу?» Не одну ночь провела девушка в своей комнате в Верхнем мире за размышлениями о том, что было бы, приди сейчас к ней Король Гоблинов, как бы она вернулась сюда, каким теперь ей показался бы Андеграунд. Конечно, происходящее сейчас не было похоже ни на один из придуманных ею вариантов. Она не скрывала, что очень тоскует по этому месту — по говорящим калиткам, кусачим феечкам, по каждому повороту Лабиринта, который она проходила, каждой ловушке, в которую попадала, по своим друзьям, которым изредка все же удавалось выбраться к ней на чашечку чая, да и чего таить — по их сумасбродному Королю. Наверное, именно поэтому Сара не рыдала сейчас в подушку, умирая от горя, и не штурмовала дворец: ей хотелось побыть здесь немного, тем более, что никто не спохватится ее искать, а за Тоби до утра будет заботливо присматривать волшебная стража (по крайней мере, по словам местного руководства). И, в чем Сара пока еще не готова была себе признаться: на самом деле она очень хотела побыть с Королем. — Почему я так ему сопротивляюсь?.. Сейчас каждый из озвученных выше вопросов изо всех сил стучал по стенкам Сариного мозга и требовал скорейшего ответа, но они не находились, продолжая играть с ней в прятки. А, открыв глаза, девушка увидела, что гортензия в ее руке обратилась солнечно-желтым цветком нарцисса. — Подслушиваешь?! — бросила Сара, устремляя взгляд к потолку. От того, как резко она поднялась на кровати, на миг помутнело в глазах. Придя в себя спустя несколько секунд и тряхнув разок головой, она добавила крайне важное уточнение, которое, судя по всему, Его Величество изволил снова позабыть. — Это МОЯ комната! В отчаянной обиде ударяя кулаками по подушкам, Сара, надувшись, что ее лишают последней возможности на личное пространство, откинулась назад, полулежа на просторной кровати, скрестив руки на груди и пробубнив себе под нос нечто вроде: «Ах да, вот именно поэтому. Точно». Из этого положения было решено детальнее изучить место своего обитания на ближайшие дни, коль сон наотрез отказывается посещать ее сегодня. Стоит отметить, обставлена комната была весьма лаконично: кровать с балдахином, комод, платяной шкаф, два кресла, столик да камин — все, что нужно и ничего лишнего. Ткани использовались довольно плотные, преобладающие цвета — пыльно-розовый и кофейный, холодный пол был устлан шкурами неизвестных жителям Надземья зверей, а дерево, из которого выточена мебель, была странного, но очень красивого темно-вишневого оттенка. А если внимательнее присмотреться к резьбе на ней, то уже нельзя было сказать, что это была нежная комната принцессы: ни о каких розочках и бантиках и речи не было — на уголках комода красовались гоблинские мордашки, ножки комнатной утвари были сделаны в виде гоблинских лап, и в целом убранство спальни уже смотрелось несколько грубее, чем положено покоям сказочных принцесс, хотя от этого не менее красиво — Сару уже давно не пугали ни смешные мордочки, ни лапки гоблинят, она даже находила этих существ весьма милыми. В целом — ей очень нравилась ее новая комната. Пока девушка ближе знакомилась со своей нынешней обителью, о себе неустанно напоминала травмированная конечность: ошпаренная чаем кисть руки противно ныла, отек на ней отдавался слабой пульсацией. — Дьявол, как же больно, — Сара в отчаянии сжала изувеченную руку, надеясь хоть немного унять не прекращающуюся пытку, — что ж такого происходит, что эта боль так разрастается к ночи? Нарушая абсолютную тишину, царившую в комнате, что-то с грохотом свалилось на стол. Подняв голову, девушка не заметила в своей спальне никого постороннего и решила подняться с постели, дабы внимательнее осмотреть место их с Джаретом недавнего чаепития. Как выяснило следствие, причиной шума стала баночка с мазью, упавшая на стол, рядом с которой легла записка от гоблинского Короля:Дорогая Сара! Спешу уверить, что я полон искреннего раскаяния и смиренно прошу прощения, что заставил тебя страдать от нанесенных самой себе увечий. Мазь поможет унять боль, а к утру не останется и следа от последствий твоих самопроизвольных повреждений. Сладких снов, моя Королева
Джарет, твой будущий заботливый супруг
— Ну, шут гороховый, — пробурчала Сара, обреченно мотая головой, — даже сейчас без своих фокусов обойтись не смог. Сара, конечно, поворчала для вида, но от помощи не отказалась. В стеклянной баночке квадратной формы с пробковой крышкой, перевязанной бечевкой, находился густой крем оранжевого цвета с зеленоватыми вкраплениями, кажется, какого-то растения, с первых нот залетая в нос запахом тыквы и меда. Девушка с энтузиазмом принялась втирать его в не так давно образовавшийся отек: от мази действительно стало легче, кожу приятно холодило, а по комнате разносился свежий запах ментола, уверенно занимая лидирующие позиции после вскоре ретировавшего медового плода, и Сара улыбнулась в невысказанной вслух благодарности Королю — невысказанной, потому что и так уже этот фанфарон больно много о себе думает, решила Сара. Закончив свое лечение, девушка поставила баночку обратно. На этом же столе остались с вечера стоять недопитый чай Джарета и нетронутый Сарой фрукт. Воспоминания нескольких часов попытались вернуться на свои законные места в закоулках Сариного мозга, но та, решив, что если она победила однажды Короля Гоблинов, то и мысли о нем прогнать сможет, направилась обратно в постель, с твердым намерением уже наконец заснуть и не пробуждаться до самого утра. Устроившись в куче мягких подушек, она бросила последний взгляд на румяный плод и позволила себе еще одну-единственную мысль, прежде чем провалиться в сладостную дрему: — Кажется, я уже не очень уверена, так ли мне хотелось выиграть этот персик.***
Где-то совсем немножко позже: — Я не собираюсь ей врать. Врать — это для простых смертных мальчишек. А я — Король, я никогда не лгу. Я преподношу правду должным образом и в нужное время. И не мои проблемы, если кто-то воспринимает ее превратно, — убеждал себя Король Гоблинов, беспокойно метаясь из одного угла своих покоев в другой не менее прекрасный их угол. Тяжело вздохнув, он остановился у окна, опершись руками о подоконник, и понуро склонил голову над простирающимся перед замком пейзажем: — Я действительно не могу нарушать мирское равновесие. Надо чем-то жертвовать, если хочешь что-то получить. И ты обязательно должен что-то получить, если чем-то пожертвовал, — глубокая ночь, что уже несколько часов как накрыла собой Андеграунд, отвечала его правителю ни сверчком не нарушаемой тишиной, отождествляя собой совершенный покой, в противовес раздраженному Королю. — Необходимо выучить урок. Иначе все становится бессмысленным! Джарета съедали сомнения: насколько правильно он поступает? И, нет, как мог бы подумать простодушный читатель, терзала его вовсе не моральная сторона вопроса: муки совести — не те муки, что мешали бы ему крепко спать по ночам. Король страстно желал, чтобы его маленькая Сара сама захотела остаться с ним — слишком просто было всего лишь не пустить смертную девчонку домой (хотя и для этого ему приходилось изрядно исхитряться). Что именно и как ему предстояло совершить, чтобы точно нигде не оступиться? Развернувшись на каблуках, мужчина в утомленной грации обрушился в просторное кресло, в уже столетиями укоренившейся привычке закинув одну ногу на подлокотник, а подбородок подперев рукой. Вновь подхватывая очередную сферу, Король решил разузнать, насколько удачно прошли сегодняшние переговоры с юным бунтовщиком — успокоить разбушевавшегося негодника стоило немалых магических усилий. Однако Тоби сладко спал, тихонько посапывая, полный предвкушения долгожданной встречи с Сарой — кто бы мог подумать, что за несколько часов малыш так соскучится по отправленной (будем откровенны — не без энтузиазма) куда подальше сестре. Просто удивительно, как дети умудряются искренне обожать тех, кто однажды пытался от них избавиться (и от кого буквально мгновение назад радостно избавились они). Забавные создания. Джарет улыбнулся хрустальному шару в своей руке: он вспомнил, как нянчился с этим проказником, как пел ему песенки, как заставил всех гоблинов плясать для него волшебный танец… Не надо было отпускать их. Надо было оставить и Сару, и Тоби — конечно, она бы его жутко за это возненавидела, но у него была бы целая вечность впереди, чтобы загладить перед ней свою вину. «Стерпится — слюбится» — так, кажется, говорят в Верхнем мире? Один рывок и сфера растворяется в воздухе. Король поспешно огляделся в поисках предмета своего тотчас приобретенного беспокойства: кто-то позвал его по имени, или это уже начались галлюцинации на нервной почве? Черт-те что и все в его собственном доме. Эти женщины кого угодно сведут с ума, не правда ли? — Сара? — вопрос повис в воздухе, наполняя свинцовой тяжестью все пространство, полный надежды монарший голос растворялся в гудящей тишине, которая служила ему ответом. Сердце Короля съедала досада, точа его, словно спелое яблоко червь, и горечь от обиды разливалась в его душе мазутом, заполняя собой тысячелетиями разраставшуюся пустоту: почему она все еще не пришла к нему? Почему до сих пор не толкнула своими крохотными ладошками дверь в его комнату, с очередным колким замечаниям на губах не бросилась в его объятия? И бессмысленно было сейчас взывать к голосу королевского разума — Джарет не желал ждать, его выводил из себя сам факт необходимости ожидания. С какой стати он, сам Великий и Ужасный Король Гоблинов, вообще должен ждать хоть чего-нибудь? Но Джарет точно знал, что она скоро придет — она скоро придет к нему, и не понадобятся для этого ни другие миры, ни целая вечность, и приход ее станет его главной победой — а эта победа стоила даже ущемленного королевского самолюбия: все происходит так, как должно было произойти, и они оба будут наконец счастливы, он совершенно точно это знал. Наверное, исключительно на этой поразительно непоколебимой самоуверенности и держался Правитель Лабиринта последние несколько лет. — Сара, Сара… как чувствует себя мое сокровище? Джарет видел, что первая ночь на новом месте давалась девушке крайне нелегко: едва ему почудилось, что Сара сдалась объятиям Морфея, как ее умудрился разбудить какой-то неповоротливый олух в коридоре — жаль, негодный успел скрыться от праведного монаршего гнева! — и вот уже полночи она то бродила по комнате, то сидела на подоконнике, то укрывалась одеялом с головой, но сон наотрез отказывался к ней возвращаться. И сейчас Король надеялся, что ей наконец удалось войти в страну грез без его непосредственного вмешательства. И вот новая сфера медленно перекатывается в королевских ладонях, тая в себе портрет столь дорогого сердцу Повелителя создания. Вглядываясь в волшебный шар в своих руках, он в приятном удивлении приподнял свою и без того чрез меру вздернутую совиную бровь. — Спит, или… — в одно мгновение пластично соскочив с кресла и сделав шаг вперед, он оказался возле Сариной постели, преодолев за этот самый шаг расстояние в несколько метров и две закрытые двери — не без помощи магии, разумеется, — …нет? Лицо Джарета озарила торжественная улыбка. Его милая Сара, его Сара, спала весьма беспокойно, но в этом сне она упорно звала его, повторяла его имя — готова она была признаться в этом или нет. Мягко приземлившись на край кровати, мужчина неспешно склонился над спящей девушкой, едва коснувшись губами ее лба, проведя самыми кончиками пальцев вниз по раскрасневшимся щекам до подбородка. Он долго изучал любимое лицо, задаваясь единственным вопросом: — Что же снится тебе, сокровище мое, что не дает тебе никак спокойно спать? — и снова шар, уже семнадцатый за вечер, отвечает Королю на его вопрос, словно стеклянный оракул у цирковой гадалки. Понадобилось всего каких-то несколько секунд, чтобы глаза Джарета начала стремительно заволакивать темнота, пока сфера любезно вырисовывала ему картину, разворачивающуюся в голове у юного создания перед ним. В разных зрачках уже затеял свои дикие пляски огонек, яростно разжигающий в Короле который год тихо тлеющее желание, пламя которого в один миг охватило собой каждый нерв, чем-то покалывающим отдаваясь по тонкой коже. Не то чтобы Король Гоблинов не видел этих снов Сары раньше — но раньше она не была так близко, не звала его так упрямо. — Так вот, прелесть, что лишает тебя сна, — хрипло прошептал мужчина, и губы его растянулись в хищной улыбке, лишь едва не перешедшей в оскал, — возможно, я смогу тебе помочь. Над головой Сары просыпались золотые блестки — небольшое безобидное заклинание, чтобы не разбудить возлюбленную. — Не рассчитываю на благодарность, но, как джентльмен, я просто не могу оставить тебя страдать, дорогая, — видя, как его сокровище корчится в постели, терзаемая собственными демонами — одна — Джарет твердо решает ей «помочь», окончательно теряя свой рассудок и полностью оправдывая себя в своих глазах. Припав сухими губами к шее девушки, он с силой впился в нежную кожу, оставляя на ней красные следы. Пока одна рука поддерживала ее затылок, вторая внимательно изучала каждый изгиб ее такого сейчас податливого тела: оно лениво извивалось под ним на простынях, жадно выгибаясь навстречу его ладони — даже сквозь слои материи, разделяющие их, он чувствовал жар, которым полыхала ее кожа, стоило ему к ней прикоснуться. Пройдя путь от ключиц и до самых ступней, Джарет возвращался обратно, скользя ладонью по щиколоткам, бедрам, попутно задирая подол прозрачной ночной сорочки, неторопливо открывая своему взору столь долгожданный вид. На несколько секунд задержавшись на нем взглядом, он, полон предвкушения, аккуратно отодвинул край ткани, скрывавшей столь желанный уголок, мягко, но весьма уверенно погрузив изящные пальцы, обтянутые тонкой кожей перчаток, в девичье лоно. Из груди Короля вырвался сдавленный рык; закрыв глаза и вздернув подбородок, он сосредоточился на ощущениях: как намокали его тонкие перчатки, как миллиметр за миллиметром он проникал в нее все глубже, так медленно, смакуя каждое мгновение происходящего сейчас в этой комнате, запечатывая в памяти каждый порыв, рождавшийся тогда в его душе. Чистейшая страсть, и ничего лишнего. Делал ли он что-то не так? С точки зрения бога, пожалуй, нет: звала ли его Сара? Конечно, она его звала. Желала ли она его прикосновений? Очевидно, что она желала. А желание Королевы — нерушимый закон для ее Короля, который он обязан исполнить. — Обещаю, девочка моя, ты заснешь самым сладким и крепким сном из всех, что были в твоей жизни, — прерывистое дыхание Джарета обжигало девичью шею и щекотало ее шепотом срывающихся с уст монарха клятв. — Ах, — громкий вздох вырвалась из груди Сары, разлившись в душе Правителя елеем. — Да, мое сокровище, вот так, не слишком глубоко… — ласка становилась более настойчивой, а скорость движений нарастала до тех пор, пока пальцы Короля не обволокло теплым нектаром, знаменуя завершение акта. Уже в который раз пробуждаясь за эту несчастную ночь, Сара резко вскочила на постели и крик наслаждения сорвался с ее губ. Напугав им саму себя, она смущенно закрыла рот рукой, судорожно пытаясь понять, что могло спровоцировать ее на подобное действо. Оглядевшись, девушка осознала, что все так же находится в своей новой комнате, и что она все так же в ней одна. Тяжело дыша, растрепанная и раскрасневшаяся, Сара откинулась на спинку кровати, смыкая трясущиеся ноги. — Какой… живой сон, в этот раз, — Сара недоумевала над тем, что произошло, и отчего столь мнимые картины наполнились такими яркими красками, но совершенно точно девушке было ясно одно: она чувствует себя гораздо лучше и, в некоторой степени… легче. Приятная слабость разливалась внутри нее. Умирая от жажды, Сара сползла с кровати и, на ватных ногах добравшись до стола, залпом опустошила чашку с давно остывшим чаем, который некогда предполагался Джарету. Успокоившись и восстановив дыхание после столь насыщенного сновидения, она забралась обратно в постель, укрывшись теплым толстым одеялом. — Почему я так сопротивляюсь ему, если мне так его хочется? — снова спросила девушка все это время лежавший рядом с ней нарцисс, возвращая цветок обратно в вазу. — Ужасно долгая ночь. Странная ночь. Скорей бы она закончилась… Рухнув на подушки, Сара крепко заснула, не замечая золотую россыпь вокруг. Всю оставшуюся ночь (а оставалось от нее не так уж много) девушка проспала в счастливой неге до полудня, никакие сны ее более не беспокоили.***
Буквально за мгновение до пробуждения Сары, по единому щелчку, Джарет вернулся в свою комнату, падая на кровать, глаза его пылали животным огнем, сердце билось дикой птицей в клетке, и звонкий хохот безумца ударялся о стены, отскакивая от них, заполняя собой пустующее пространство. Облизывая с пальцев остатки девичьего сока, он закатил глаза, его глухое рычание потонуло в благостной улыбке. — О, силы всемогущие, чистейшая победа! Осталось лишь дождаться признания поражения! С этого момента Короля занимала лишь одна мысль: она звала его, она нуждалась в нем, и его девочка уже достаточно взрослая, чтобы изнывать без него по ночам — он, черт возьми, сейчас видел это собственными глазами, а не через волшебные шары. — Я никуда не отпущу тебя, сокровище мое, нет, только не теперь. Все, что захочешь, любовь моя, но не это, — в отличии от Сары, Джарет не спал до самого утра, обуреваемый думами о ближайшем обозримом будущем. Их с Сарой будущем. И ничто в мире не могло покачнуть уверенность монарха в том, что на этот раз она точно останется с ним.