Материалы по делам ювелира Ричарда

Когда стол, заполненный китайской едой, попался ей на глаза, Хироми воскликнула “Вау!”. Её реакция в такие моменты была ещё более детской, чем моя. “Не слишком ли много? Зачем ты купил столько еды? У вас достаточно денег на это?” “Это так, но у меня есть работа на полставки.” “Я не разрешала тебе поступать в университет ради работы на полставки. Пожалуйста, учись прилежно.” Когда Хироми закончила свою ночную смену, я разогрел большое количество паровых свиных булочек и дим-сам. Цзунцзы (рис, завернутый в листья бамбука), китайские булочки Шумай (китайские пельмени со свининой), сяолунбао (китайский суп с клецками), перченые стейки и булочки на пару расположились неподалеку от них. Так как во всём этом не было достаточно овощей, я купил коматсуну (японский горчичный шпинат) в соседнем супермаркете, в котором я не был в течение очень длительного времени. Когда я учился в первом классе средней школы, я понял, что все будет вкусным, если добавить немного устричного соуса и поджарить. “...Эй, Хироми.” “Не оставляй моё почётное имя без внимания. Что это?” “Ты не знаешь, что это?” Я достал из сумки шкатулку и, поставив ту на стол, щелчком открыл её. Лицо Хироми, которая была так воодушевлена ранее китайской едой, быстро посерело. Раньше я верил, что она ничего об этом не знает, но неужели эта вещица могла быть тем, что действительно можно скрывать более сорока лет? Сегодня, впервые с тех пор, как ушёл из дома, я открыл потайную перегородку на нижнем ящике комода. Бирка с номером заключенного исчезла. Когда я замолчал, Хироми пробормотала несколько слов. “Что ж, я действительно знаю. И что ты взял его с собой, когда уходил из дома. Разве не лучше, если ты его заберёшь? Меня это не очень беспокоит.” “...А как же история с молодой леди?” “Я более или менее знакома с ней. Но твоему отцу я об этом не рассказывала.” “Ты не выбросила кольцо, хотя и знала о его существовании.” “Есть вещи, которые можно выбросить, и вещи, которые нельзя.” Хироми наполнила свою миску оставшимся перцовым стейком и проглотила его одним глотком, как будто она была клиентом ресторана гиудон. В прошлом бабушка, Хироми и я ходили в один из них. Это было зимой моего третьего года в средней школе. Только один раз. Это было в честь моего поступления в старшую школу. “Это бабушка дала мне имя?” “Почему ты спрашиваешь?” “На то нет особой причины.” Мое имя. Сейги. Это мог быть самый злобный поступок со стороны дочери по отношению к её матери, бывшей преступнице. Я думал, что это было именно так с малых лет. “Эта идея принадлежала не только ей. Я тоже думала, что это хорошее имя.” — Я так и знал. Я глубоко-глубоко вдохнул и выдохнул про себя. Хироми выглядела беззаботной и невозмутимой. Такое же выражение было и на следующий день после нашей большой ссоры, когда она готовила карри. Она позволила бабушке выбрать мое имя? Правда? Если да, то почему? “Почему ты никогда могла её простить?” Поставив миску и палочки для еды на стол, Хироми одним глотком допила чай. “Концепция семьи не в том, чтобы прощать кого-то или нет. Мы связаны кровью, нравится нам это или нет, в конце концов. Если бы она была одна, ей было бы гораздо легче жить.” “Но это же неправда. У бабушки есть семья.” “Я знаю.” Что она знала? Это так, что у бабушки была семья, была дочь, но она продолжала много работать. Долгое время она зарабатывала деньги, чтобы прокормить двух человек. А потом её посадили в тюрьму. Она сделала что-то непростительное по меркам общества. Но, вероятно, она сожалела о своем выборе, но совершенно не хотела делать его снова. Потому что, если бы она не сделала этого, моя мать, конечно же, не была бы здесь сейчас такой, какую я её вижу. Дело в том, что тот, кто должен был понять это и знать лучше всех бабушку, была Хироми. Бабушка поступила в больницу зимой и умерла летом. Хироми, которая практически каждый день жила в больнице в течение полугода, не собиралась позволить ей умереть в одиночестве. Несмотря на то, что она была так холодна к ней и могла бы подумать “что толку сейчас корпеть над этим пропащим человеком”, её выражение лица тогда было отлично от признаков нетерпения или сожаления. Как будто ею двигало чувство долга. Она была похожа на монаха, пытающегося завершить строгую и неустанную аскетическую практику. Глядя на стол, уставленный китайской едой, Хироми изо всех сил старалась сохранить то же выражение лица, что и всегда, что заставляло её веки подергиваться. Когда она слегка вздохнула, я преисполнился решимости и задал ей вопрос. “Хироми... Мам, ты действительно ненавидишь бабушку?” “Все дело в том, что плохие вещи - ужасны.” “Другими словами, преступление есть преступление?” “В этом-то всё и дело. Я вижу, ты уже давно беспокоишься обо мне.” “Даже если ты говоришь так... Что именно ты имеешь в виду?” “Как что... я, по крайней мере, не должна прощать того, что сделал этот человек. Ни в коем случае.” Когда я поднял глаза на эту упрямую женщину, рот Хироми был плотно сжат. Она выглядела так, словно вот-вот расплачется. “Ты знаешь, я думаю, что все в мире прошли через трудные ситуации. Независимо от того, какая причина находится, воровство является преступлением.” “Это правда, но если это действительно необходимо, то сделай это! Если бы не было другого выхода.” “Значит, ты хочешь сказать, что если бы у кого-то нет другого выхода, преступления – отличный выход из любой ситуации? Поэтому ты сможешь сказать тем, кого обокрали в поезде “Пожалуйста, простите вора, потому что это мать-одиночка с маленькой дочерью”? Даже несмотря на то, что она была закоренелой преступницей? Даже несмотря на то, что молодой якудза, который научил ее трюкам карманного воровства, беззастенчиво сказал ее дочери, что "твоя мать – настоящая поборница справедливости"?” Так воскликнула Хироми. Что отличало нынешнюю ситуацию от подобных, что случались ранее, так это то, что она всхлипывала. Я сомневался в собственных глазах. Тем, кто плакал, была Хироми. Больше никого тут не было. Но. В этом месте, в этом доме, бабушка также рыдала. С лицом, точно таким же, как у моей матери сейчас. Бабушка не была "правильным примером”. Но она жила, защищая свою драгоценную дочь. Они могли бы умереть, если бы она этого не сделала. Единственными, кто мог утверждать, что это было совершенно неправильно, были, конечно, бабушка - и её ненаглядный ребёнок. “Я... если бы я случайно стала бы человеком, который смог бы поесть на подобный заработок этого человека, а потом бы сказала ей "спасибо" с улыбкой... это была бы история, с которой я не смогла бы жить.” “…” “Сейги, принеси мне салфетку.” После того как я передал ей новую пачку, стоящую на телевизоре, Хироми высморкалась и вытерла глаза так тщательно и грубо, как будто пыталась вытащить из лица не только настоящие, но и все прошлые и будущие слёзы, а, может, и глаза, видевшие много неприятного, заодно. Она бросила свернутую салфетку в мусорное ведро, небрежно съела шумаи и отметила глухим голосом, как это вкусно. Я родился, когда ей было тридцать пять лет. Я мог бы быть ребенком, о котором она никогда не думала. Тем не менее, она родила и вырастила меня. С тех пор как я был маленьким, она всегда была таким человеком. Сильный и упрямый работягой, не смотрящей на ужасные обстоятельства. Я думал, что она была кем-то, кто всегда боролся с чем-то. "Как тебе китайская еда?” “Ммм, очень хорошо. Где ты купил это?” “В Шин-Кобе.” “О, я не знаю этого магазина. Но жаркое-то твое, верно? Он имеет вкус устричного соуса, так что это должно быть так. Людская усталость исчезает, когда рядом имеется вкусная еда.” “ ... Мы поговорим о многом, когда я вернусь домой в следующий раз.” “Если у меня не будет срочных дел. А сейчас я устала.” “Окей.” Не было особой нужды ставить на стол всю посуду сразу. Потому что для меня семья была чем-то, где все держатся вместе, хотя на собственном опыте я ещё не смог прочувствовать эту атмосферу. Так же было, когда тут сидела ещё и бабушка. Прежде чем мы отделили часть еды для алтаря, я позвонил в колокольчик и сложил руки в молитве. Был человек, который научил меня немного расслабляться и делать мои руки похожими на бутон цветка лотоса, когда они сложены вместе. После того, как я мысленно передал сообщение, которое меня просили донести до бабушки, мама с так же сложенными руками внезапно обнаружилась рядом. ____________________ В конце апреля я гулял по седьмому чоме Гинзы. Я прошел по центральной главной улице, прошел мимо старой общественной бани и направился в сторону улицы, наполненной зданиями в ретро стиле. Там я чувствовал себя более расслабленным. (ПП: чоме - это район, своего рода. В основном он используется в адресах.) Я шел, глядя на карту, присланную мне по смс, и вскоре нашел дорогу к семиэтажному многоквартирному зданию. Конечный пункт моего путешествия находился на втором этаже. После того, как я нажал кнопку рядом с дверь, та со щелчком открылась. Похоже, там был электронный замок. Меня поприветствовал знакомый голос. “Тебе было трудно найти дорогу сюда?” “Нет, картой было легко воспользоваться.” Светловолосый голубоглазый мужчина, одетый в костюм, стоял посреди пустой комнаты. Помещение было около двенадцати татами величиной. Там была дверь с крепкой дверной ручкой прямо напротив меня, а также коридор с правой стороны и ещё один около меня, ведущие, вероятно, в уборную. Слева у окна стояли четыре одиноких удобных на вид красных дивана, а между ними низкий стеклянный столик с атташе-кейсом. [ПРП: атташе́-кейс - плоский кожаный ручной чемоданчик для документов, газет, журналов и т.п. с кодовым замком; дипломат ] У стены стоял книжный шкаф с западными книгами. Флуоресцентные лампы были ярко-белыми, как в офисе, но в помещении царила атмосфера пустого не только от мебели, но и посетителей кафе. (ПП: 12 татами - это около 19 квадратных метров.) Я поднял подарок, который принес с собой. "Кондитерская рядом с моим университетом довольно известна, и их торты восхитительны. Свежеиспеченный лучше всего, если вам нравится…” “Благодарю вас за твоё предложение. Так что же послужило поводом для этой покупки?” Через два дня после нашего приключения в Кобе я получил второе сообщение от Ричарда. Результаты идентификации драгоценностей не были мне известны, поэтому он напечатал их на одном листе бумаги и сказал, что у него есть кое-что для меня. Он также сказал, что, так как кольцо довольно хорошо, если это было удобно для меня, он хотел бы купить его, цена была высока, и это действительно не казалось такой уж плохой сделкой. Но… “...Я думаю, ты уже знаешь ответ. Я пришел сюда, потому что хотел заплатить тебе, хотел встретиться и поблагодарить. Я не хочу продавать это кольцо.” “Понимаю. Именно этого я и ожидал.” Как он и ожидал? Оглядев свое арендованное помещение, Ричард посмотрел на меня. “У меня есть предложение. Я всегда хотел место, которое могло бы служить моим базовым лагерем в Японии. Не магазин для демонстрации ювелирных изделий, а место, где я мог бы поговорить с клиентами. Я планирую использовать его по выходным в настоящее время.” “Ты хочешь сказать, что открываешь здесь магазин?” “Точно. И у меня есть вакансии. Квота на одного сотрудника. Их работа состоит из различных обязанностей по дому. В основном уборка магазина, самое большее десять раз в месяц. Нет никакого специального дресс-кода, кроме как не одеваться слишком небрежно.” Работа в ювелирном магазине. Когда я без колебаний спросил у него номинальную стоимость зарплаты, Ричард предложил сумму, которая просто сдула ту, что мне заплатили за ночную смену на телевизионной станции. “Так ты согласен?” Взгляд Ричарда требовал от меня ответа. Он имел в виду, что хочет, чтобы я принял решение сейчас? Ну, все условия были благоприятны для меня. Но это были лишь мои удобства. “Ты действительно согласен нанять меня?” “Ты когда-нибудь раньше убирался в комнате?” “Это, конечно так, но... ювелирный магазин? Я же полный дилетант.” "Я буду тем, кто продаёт товар, а так же общается с клиентами. Иногда тебя могут попросить пойти по поручениям в магазин канцелярских товаров или отправить почту, но это предел твоих обязанностей. Это может не подойти тебе, если ты ищешь достойную работу.” “Я думаю, что в Японии в этом бизнесе больше представителей женского пола.” “Я это хорошо осведомлён об этом, но по личным причинам воздерживаюсь от того, чтобы оставаться наедине с другой женщиной.” О, кажется, я понимал, о чём он. Когда я кивнула с, должно быть, странным выражением лица, а Ричард чуть нахмурились. “В чем дело?” “...Я бы не назвал это трудностей, ведь есть много слов, описывающих красивого мужчину, но все они как будто не подходят.” “А?” Какое-то слова вертелось на кончике моего языка, но я никак не мог постичь его форму. На кого же он похож? Ричард был идеален, под каким бы углом на него ни смотрели, но всё же это было не то… Точно. “Драгоценность! Ты похож на живую драгоценность!” Эти слова безупречно подошли ему, и я почувствовал удовлетворение, словно проделал большую работу… но всего на две-три секунды. Потом до меня дошло, что я сказал нечто возмутительное, и поспешно опустил голову с извинениями. Ричард сказал мне не зацикливаться на этом. “М-м… в любом случае, я не настолько опытен для подобной работы, пусть даже она и не связана с ювелирным делом напрямую. Я думаю, что есть и другие люди, которые больше подходят для этого магазина.” “Я так не думаю.” Какой немедленный ответ. Я широко раскрыл глаза, Ричард улыбнулся. Его улыбка была подобна сиянию драгоценного камня, поднесенного к свету. Его искры должны были отразиться и на моём лице, но я всё ещё не понимал смысла его слов. “Я прошу тебя выполнить работу, которую можно честно доверить кому угодно, но именно поэтому я не хочу просить об этом никого, кроме того, кого избрал лично. Если бы мне нужен был специалист по ювелирным изделиям, я бы не нанимал кого-то на неполный рабочий день. Драгоценные камни - это предметы, которые можно взять в руки и лелеять, осязая, но понятие красоты - не то, что можно формально оценить. Красота происходит в бесконечном разнообразии, она широка и обильна, и признание этого также является талантом. В этом отношении у вас уже есть способность ценить красоту. Ваша искренность и честность были сертифицированы. Несмотря на то, что я знаю способных и подходящих людей, у которых слишком много свободного времени, было бы глупо тратить время на их вербовку.” “...Хм? А? Подожди-ка, другими словами, меня наняли, потому что я подумал, что ты…” Потому что я думал, что ты красив? Ричард ничего не сказал и выглядел изумленным. Верно, потому что он оценил, что я дорожу бабушкиным драгоценным камнем. Какое унизительное недоразумение. Ювелир поднял бровь. “Итак, каков твой ответ? Да?” “Это именно то, что я хотел сказать. Вероятно, теперь я должен называть тебя “Ричард-сан”?” “Почему?” “Есть не так уж много рабочих мест, где можно было бы обращаться к боссу неформально.” “Если мы говорим о количестве, то существует гораздо меньше рабочих мест, где вы не называете своих коллег по имени.” “Вы ведь говорите о мире в целом?” “Точно. И посему эта комната - тоже часть этого огромного мира.” “Я с нетерпением жду возможности поработать с вами”, - сказал Ричард и протянул руку. После того как мы слегка пожали друг другу руки, он достал из атташе-кейса две чистые папки. В первой лежали бумаги с результатами идентификации бабушкиного кольца. 0.382 карат. Розовато-оранжевый. Справедливо подтверждённый подлинник, без сомнения. Другой содержал мой контракт на неполный рабочий день. “Пожалуйста, внимательно прочитай контракт. Есть также страховка, в которую я вас включу. Мы заключим его в другой раз. Ты также можешь подписать его. Кстати, у тебя еще есть время сегодня? Ты можешь получить некоторое простое обучение.” Я кивнул, и тогда Ричард снял пиджак и встал. Обучение. Передо мной, что вдруг занервничал, хозяин магазина нащупал атташе-кейс. Внутри была оранжевая коробка. Были ли там драгоценные камни? Когда мы прошли по коридору, держа в руках коробку, меня встретила удивительно маленькая кухня. Большая раковина. Две газовые плиты. С потолка свисал красный горшок с одной ручкой. Большой холодильник. Он мог бы вполне открыть здесь ресторан. Ричард взял кастрюлю и достал из холодильника пакет молока с изображением мирно гуляющей коровы. Пятьсот миллилитров. Не гомогенизированный. “Запомни, как делают королевский чай с молоком. Это очень просто.” Содержимым оранжевой коробки оказались не камни, а целиковые чайными листьями. Разве это то, что человек должен обычно носить с собой? Он вытряхнул ложку чайных листьев большой пластиковой ложкой в кастрюлю с кипящей водой, дал ей закипеть на сильном огне, добавил в молоко, когда проявился цвет, характерный для черного чая. Потом кипящие пузырьки приблизились к краю кастрюли, и он выключил пламя. Благодаря тому, как естественно и плавно он проворачивал всё это, я подумал, что этот камень всё же был живым. В шкафу рядом с газовой плитой стоял круглый пластиковый поднос и четыре простые белые чашки. Все они имели блюдца с одинаковым рисунком. Когда я заглянул в подсобку, то увидел несколько плоскодонных стаканов кирико. (ПП: Кирико – японское название хрусталя, а так же метода вырезывания затейливых картин внутри стекла.) Над двумя чайными чашками, стоящими на подносе, Ричард попеременно держал ситечко и наливал в них чай с молоком из чайника. Из пакета с сахарным песком, который был в холодильнике, он добавил по одной ложке сахара в каждую. Наконец, он осторожно положил лед, а затем вернулся в коридор, из которого мы первоначально пришли сюда. После того как я по его указанию нервно переложил атташе-кейс с низкого столика на один из диванов, Ричард кивнул мне. “Пожалуйста, выпей.” “Благодарю.” Я пригубил напиток и тут же отозвался: “Восхитительно! Какой потрясающий вкус!” “Это настоящий королевский чай с молоком. Все остальное, не является подлинным.” Не является подлинным. То, как он это сказал, было действительно забавно, поэтому я тихо рассмеялась. “Что такое?” - спросил Ричард, сдвинув брови. “...Значит, причина, по которой ты не попробовал чай в полицейской будке, заключалась в том, что он "не был настоящим"?” “У меня нет никакого желания глотать что-то с таким кощунственным вкусом. Чай умирает в тот момент, когда его наливают в пластиковую бутылку.” “Умирает… Ох, это так, но, это ведь…” “С тобой все в порядке, Сейги?” Мой новый босс назвал мое имя. Ричард Ранасингхе Дворпиан. Британец, который владеет японским языком. Его бабушка родилась в Шри-Ланке. Обладает редкой красотой. И он чайный экстремист. Это странное существо действительно существовало в том же мире, где находился и я? _________________ Когда я сократил свои смены на телевидении, меня встретили мои университетские друзья. Их голоса, которые спрашивали меня, что случилось, были пронизаны смехом. “Потому что ты выглядел так, будто какая-то существенная часть тебя отсутствует.” Мне сказали, что я сильно изменился. Какой "существенной части" мне не хватало? Были ли это бабушкины сожаления или моя неприязнь к матери? Иногда я вынимал кольцо, спрятанное в книжном шкафу, и пытался поднести его к свету. В его прекрасном цвете была таинственная глубина, что затягивает, когда вы смотрите на него. Я по-прежнему не представлял, как буду жить дальше, но, глядя на этот блеск, чувствовал себя странно бодрым. Какой бы бурной и трудной ни была моя жизнь, если я буду думать о бабушке и Мияшите-сан, я обязательно пройду через это. Бабушка говорила, что она плохой пример, но я все равно хотел быть таким же сильным и решительным на своём жизненном пути, как она. Я любил свою бабушку и считал, что решение не прощать самого важного для тебя человека было, даже если это было неправильным, трагически прекрасным.