голубая камелия

Юнги тупо опускается поверх цветных граффити и сжимает в руках толстую папку. Где-то среди этих рисунков есть рыжая лиса-покемон, в шутку (или на спор с ним) нарисованная Лисой, когда они сидели здесь в обнимку и любовались таким же оранжевым, какими были её волосы раньше, закатом. В плече эфемерно колет. Прямо как тогда, когда она уснула и отлежала ему плечо. Юнги утыкается лбом в ладони и вздрагивает: по телу проходит непонятная судорога. Но он точно не замёрз, а на улице вполне себе весенняя погода и температура. На коленях лежат документы, его собственный эксклюзивный контракт, подписав который, он получит студию, продюссирование и продвижение в музыкальном мире. Агенство наконец-то заметило его, Юнги, талант и готова финансировать его. Только с одним условием-оговоркой. Разумеется, всегда есть это блядское "но". Ты не можешь получить всё и сразу, а если появилась возможность сделать это, то ищи подвох. Его будущему агентству не нужен уличный рэпер-наркоман (хоть и всего пару раз дело было), живущий с несовершеннолетней старшеклассницей. Наркотики можно покрыть и замолчать, а вот последний пункт не получится никак. И если Юнги всё-таки хочет воспользоваться своим последним шансом на признание, то он должен отказаться от Лисы, сделать так, чтобы их больше ничего не связывало. У Юнги очень мерзко на душе, но задушить это решение он может, только прикончив самого себя, а осадок вряд ли получится залить алкоголем. Кажется, именно в 16-17 лет впервые разбивают сердце. Мин придержится этой традиции, Лалиса слишком упёртая и живая, чтобы просто так сдасться. Хоть на ненависти к нему, но она точно справится. Юнги - не мастер по оправданиям. Это легко говорить самому, поднимаясь в квартиру, но когда девчонка распахивает ему дверь и с сияющим лицом спрашивает, что же ему ответили в агентстве - язык намертво присыхает к нёбу, а сам Мин проваливается вниз, гораздо ниже подвала, приблизительно туда, где ему уже готовят отдельный котел со всеми удобствами. Он врёт о том, что ответ поступит в ближайшие дни, а сам чувствует себя хуже, чем тогда, когда по несколько дней отходил от очередной дозы. Или это очень похоже по ощущениям. Ненавидит Юнги себя точно в равной степени. На следующий день, когда Лиса рано утром выпутывается из обнажённого кольца его рук и тела и уносится в танцевальную студию, где гарантированно зависнет на 3-4 часа, Юнги заказывает транспортный грузовик и пакует в коробки все свои вещи. Тех, которые он готов забрать и тех, которые не носят на себе отпечаток или мазок перманентного маркера Лалисы Манобан, оказывается не так уж и много. Ещё полчаса уходит на то, чтобы написать записку (и заставить себя не разлиться никому ненужными чернилами любимой чёрной ручки на 2 листа) и на то, чтобы ещё раз обойти квартиру по периметру. Все документы он исправит онлайн, а по всем счетам заплатил на четыре месяца вперёд. Юнги не чувствует ничего от потери квартиры, абсолютно всё заглушает другая тупая боль, которая всё-таки оказывается сильнее пьянящей эйфории от осуществления мечты всей его жизни. Через час Лалиса как всегда радостно забежит и узнает, что больше никогда не увидит Мин Юнги. Она даже его нового адреса знать не будет, он об этом позаботился. Когда Юнги выходит из квартиры, то всё равно не удерживается, хоть и шесть раз повторяет у себя в голове - не смей это делать, кусок долбоёба. Он подхватывает с полки брелок в виде ромашки, сплетенный из мелкого стеклянного бисера. Эта девчонка умела, кажется, всё. Но Мин всё равно так и не узнает - умеет ли она прощать. Хотя по факту, прощения он, эгоист по своему принципу жизни, и не заслуживает. Но хотя бы каплю понимания - единственное слабое утешение. Вечером, когда Юнги укладывается на растеленный в снятой новой квартире футон, а его рука (по привычке) не может нащупать под собой тонкой и горячей талии, ему кажется, что он слышит отдалённые рыдания и что-то из матов, перемежающихся судорожными глотками и задыхающимся свистом разрываемой слезами грудной клетки. Это видение, такое реалистичное (так ведь наверняка и есть) не уходит из его головы до самого раннего утра, как и тридцать семь пропущенных и сто пятнадцать непрочитанных на дисплее смартфона. Свой номер Юнги будет менять уже сегодня. Он мысленно просит, ни к кому конкретно не обращаясь, чтобы у хрупкой девушки Лалисы с глазами Бэмби всё было хорошо. Она ведь действительно заслужила это. Хотя бы тем, что привязалась к нему, как ручной зверек, а потом оказалась брошена абсолютно ни за что. Конечно, Юнги читал Экзюпери в детстве и основную мысль оттуда помнит очень хорошо. Клубные биты, знакомые до кончиков пальцев, которыми он их и писал, врываются в уши вместе с оглушительными поздравлениями. Разумеется, это ведь он, Мин Юнги, герой сегодняшнего вечера и всей ночи, пока будет проходить презентация его нового альбома. Рэпер, окончательно утвердивший, что первые места на музыкальных платформах и в чартах всего мира принадлежат именно ему, пробирается среди гостей к бару, здоровается, кивает знакомым лицам и чувствует, что скоро просто захлебнётся в поздравлениях. Усталость мешается с ощущением тяжёлой эйфории и требует того, чтобы её усмирили чем-то алкогольным. Иначе Юнги просто не сможет взять себя в руки и начнёт материться прямо в микрофон, когда дело дойдёт до официальной части мероприятия. Возможно, он даже сможет сочинить новый трек. - с днём твоего триумфа! Хосок налетает на него со спины, цепляется хрящами длинных тонких пальцев за ткань безразмерной футболки-паруса, которая надувается на спине Юнги от малейших порывов кондиционеров. Ещё чуть-чуть и у рэпера затрещат кости в сильной хватке тренированного танцора-хореографа. - хоуп, я так сдохну и не доживу до общих аплодисментов. не доживу до минуты славы. - недотрога. к бару шёл? - разумеется. не собирался же я с кем-то из знакомых завести приятную светскую речь... - и как твой яд вообще переваривают, хён? Младший передёргивает плечами и направляется следом за Юнги, отряхивающимся от невидимых пылинок, которые на нём оставил из самых лучших друзей, что у него вообще есть. Если честно, то его список и состоял-то из одного имени. - видишь, людям нравится. Юнги с ухмылкой обводит рукой полный клуб. Количество людей действительно впечатляет, как и первые строчки музыкальных чартов, которые занял дерзкий и провокационный трек нелюдимого и не лезущего в карман за словом рэпера. Он появился на музыкальной арене уже давно и заимел себе неплохую славу, но это - его первый полноформатный альбом и дебют в качестве продюссера и автора. Феноменальный старт. - два виски со льдом. - и мартини. - неожиданный выбор. - это не для меня. Хосок лучезарно улыбается и подмигивает, ловко запрыгивая на высокий барный стул. выходит практически движение из какой-нибудь хореографии. А может быть Мину уже просто кажется. - с девушкой пришёл? Юнги хмыкает и делает большой глоток любимого последние два года виски. Алкоголь приятно обжигает горло, а лёд - губы. Контраст на контрасте; холодный свет клубных прожекторов и тёплая улыбка Хоупа рядом. У него другой не бывает никогда, хоть это один из самых переломанных людей, которых Юнги вообще знает. - и тебя познакомлю. - не хочу. мне в прошлый раз тех надоедливых близняшек с кислотными волосами за глаза хватило. То, что Хосок - редкостный бабник, его почти не портит в глазах Мина. Только иногда у Чона случаются весенне-сезонные обострения и он упорно ищет хёну девушку. Или парня. Разные случаи бывали. Только Юнги выжимает всего себя в музыку настолько, что на секс ничего эмоционального не остаётся. Это единственный способ забыться, который качественно помогает. - нет, хён, в этот раз делиться не буду. самому мало. В этот раз ему удаётся немного заинтересовать старшего. У Хосока обычно все его отношения или увлечения длятся не более двух недель. - и сколько знакомы? - полгода. - и не разу не показал мне её? Это что-то удивительное. Хоть и наезжать на младшего по этому поводу он не должен - последние полгода Юнги безвылазно пропадал в студиях и ему было совершенно не до девушек или дружеских вылазок в клубные тусовки. Элитный вип-клубы он так и не смог полюбить так же, как маленькие и грязные андеграунды. - я, кстати, слышал, что тебе нужен хореограф. - вообще, я на тебя рассчитывал. Юнги щелчком показывает бармену подать ещё виски. - не получится, хён. прости. меня таким расписанием загрузили, хорошо, если к осени всё разгребу, а тебе быстро надо. - и что тогда? Хосок не просто так тему поднял. - ну так вот моя девушка тебе поможет. она великолепный хореограф и танцовщица. фристайл, хип-хоп, но вообще, она любой стиль может потянуть. - хорошая рекомендация. - и ещё. Юнги, скосив глаза на вдохновлённое лицо Хоупа, решает отставить бокал с виски от греха подальше. Умереть, подавившись алкоголем, на собственной вечеринке - точно не его мечта. - мы поженимся. Хорошо, что перестраховался. - давай ещё одну новость и сразу заказывай скорую... - сначала с ней познакомься. хотя, в качестве трупа ты может будешь немного поулыбчивей... а вот и она! Хоуп салютует бокалом виски куда-то за спину Юнги и выдвигает один барный стул между ними. Мин немного лениво поворачивается в ту сторону и едва не роняет чёртов стеклянный стакан. По пальцам пробегает судорога. Она почти не изменилась. Только причёска снова другая и стиль уже не бойкой радужной девчонки с рисунками в потрёпанных тетрадках. Короткие, прямые и шёлковые на вид серебристые волосы ровными линиями лежат на белой ткани классического пиджака, надетого поверх короткого топа. Свет бликует и слепит глаза, отражаясь от кристаллов на широком ремне и в длинных серьгах. Удивительно красивая. Радует только, что ей самой требуется несколько лишних секунд для того, чтобы прийти в себя. - познакомься, хён. моя невеста - лалиса манобан! В горле комком застревает я знаю, а сбоку от него решительно протискивается вежливое и дежурное, царапающее горло приветствие. - приятно познакомиться. - взаимно. - твой любимый мартини. с лимонным сиропом. Раньше она любила молочные коктейли и сладкую лимонную газировку в жёлтых жестяных банках, которые Юнги скупал в ближайших магазинах. Когда Лалиса садится на стул и протягивает руку к бокалу: Мин не выдерживает и щёлкает пальцами в третий раз. Хосок подрывается с места совсем не вовремя. - чёрт, надо поздороваться. пять минут и я буду! Манобан подставляет ему щёку под мокрый поцелуй и улыбается вслед. - поздравляю со свадьбой. Тонкая ножка бокала с мартини чуть дёргается в тонких пальцах с такими же тонкими серебряными кольцами. Лалиса даже не смотрит в его сторону, а вот Юнги неумолимо тянет повернуться и рассмотреть её лицо в малейших деталях, чтобы освежить то, что запомнил сам и то, что сохранили плёночные карточки, спрятанные в самых недосягаемых местах квартиры. - а я тебя с выходом альбома. - ты ведь даже не слушала. Юнги хмыкает в стакан с виски - она ненавидит его и даже не гуглила и не спрашивала, кто он такой, раз теперь не может прийти в себя. - я готовилась к этой встрече, юнги. Лалиса поворачивается к нему, расплёскивает серебристые волосы-лучи по спине и плечам. Мин оказывается морально не готов к прямому и отвердевшему взгляду оленьих глаз. теперь они больше напоминают чуть тлеющие угольки. А может в этой иллюзии виновато лишь полу-тёмная обстановка. - много раз прокручивала в голове, что же я у тебя спрошу в первую очередь. а может быть закричу и выплесну этот мартини тебе в лицо? - слишком театрально. Юнги больно оговорить и смотреть, но Лалиса продолжает сжимать его заходящееся в предсмертной агонии сердце в своих ладонях. Она имеет на это полное право и достаточно долго ждала. Он не мог рассчитывать встретить всё ту же наивную, доверчивую, но сильную уличную танцовщицу. Теперь она только сильная. - оно того стоит? Лалиса спрашивает это у него шёпотом, наклонившись чуть ближе, мазнув своими духами по носу и тут же отстранившись. Юнги думает, что лучше бы она закричала и расцарапала ему лицо. - как поболтали? - просто прекрасно. Она снова улыбается и допивает несчастный мартини, а рука Хосока на её плече лежит так, будто бы всегда там была.

...любит?