Рассказы с перекрёстка тысячи миров

Неизвестность в будущем может таить в себе смерть. Прошлое же и есть смерть по своей сути, причём оно этого даже не скрывает. Предвестник

      Время. Как считать время, когда не замечаешь ни солнца, ни лун; не отличаешь день от ночи, а мир отпечатывается в памяти пёстрым калейдоскопом лесов и полей?       Кому вообще нужно это время? Эта мысль наверняка не раз бы промелькнула в голове Вестницы, будь она способна мыслить. В какой-то момент каждая осмысленная картинка в её голове, каждое воспоминание начало вызывать поток слёз и внутреннего отрицания. В попытках не сойти с ума её сознание просто отказалось подчиняться каким-либо призывам и оставило её наедине с дорогой в неизвестность.       Где-то в конце первой недели лошадь, на которую её посадили в столице, была загнана настолько, что едва ли прожила бы ещё полдня. Следуя здравому смыслу и не желая переломать кости при падении, девушка оставила лошадь на ночь у ближайшей таверны и побрела в ночь одна. Едва ли она сейчас задумывалась о собственной безопасности; впрочем, эти места давно уже не пользовались былой популярностью среди купцов и богатых путешественников. Что уж, даже попрошаек и солдат удачи здесь не встречалось почти четверть века. Лишь одинокие обветшалые постройки – остатки богатых прежде таверн и придорожных трактиров служили напоминанием о лучших временах.       Безмолвным призраком Вестница проносилась мимо однообразных пейзажей. Чёрные волосы, спутанные и неухоженные, выгорели на ярком солнце и стали напоминать клочок бурой пакли, в прежде живых и необычайно подвижных серо-зелёных глазах не осталось больше ни жизни, ни задора. На болезненно-жёлтой, тонкой как бумага, коже отпечатались все потрясения последних недель: щёки были расчерчены высохшими реками слёз, губы выцвели, мешки под глазами выдавали недостаток сна, а глубокие морщины, разрезавшие лоб, подводили неутешительный итог всему пережитому.       Единственным ориентиром в её путешествии служила старая дорога, проложенная в доисторические времена и неплохо сохранившаяся до сегодняшнего дня. Именно она и вела на северо-запад, туда, где в покосившейся от времени колокольне, опасно накренившейся над Бездной, жила отшельница по имени Кассандра. Никаких других подробностей о цели своего путешествия девушка не знала и знать не хотела.       Стремясь как можно меньше попадаться кому-то на глаза, она лишь один раз остановилась, чтобы купить еды у первой женщины, которую повстречала в одной из десятков одинаковых маленьких деревень. Жестами объяснив, что требуется еда в дорогу, девушка ждала, пока старуха невероятно долго и пристально поочерёдно осматривала предложенные монеты и изнеможённое лицо путницы, выглядевшей словно смерть, опаздывающей на похороны. Едва пожилая крестьянка убедилась в том, что металл в монетах вполне настоящий, на свет из ближайшего дома были вынесены нехитрые припасы, состоявшие в основном из хлеба, дополненного мешочком сушёных грибов и фруктов, да ломтиком солонины, бережно завёрнутым в ткань. Не проронив ни слова, резким кивком головы прекратив любые попытки что-либо спросить, Вестница продолжила свой путь, щурясь от всё ещё ярких лучей заходящего солнца.       Начинало холодать. Осень ещё не вполне разобралась в своих законных правах хозяйки сущего, но уже вцепилась мёртвой хваткой в горло слабеющему Лету. Пусть ни единой капли влаги за последние недели не выпало, воздух неестественно сильно пах дождём. Ветер дул почти параллельно земле, срывал с дороги горсти пыли и раз за разом швырял их в лицо одинокой путнице, взбирающейся на один из десятков одинаковых холмов в этих краях.       Сотни раз она спускалась и поднималась за последнее время… сотни так похожих друг на друга раз. Но этот пригорок был другим. Подозрительным. Неестественным. Чужеродным. В другое время Вестница ощутила бы это по одному лишь взгляду или просто вдохнув здешний воздух. Но сейчас, когда все её чувства лежали где-то глубоко под толщей слёз, среди осколки прошлой жизни, путница даже не остановилась в этом жутком месте. Едва нога девушки коснулась вершины холма, дрожь пробрала её до кончиков пальцев, и она вскинула голову. Далеко на западе, там, где раньше не было ничего, кроме белого пуха облаков, сизое небо рассекало дрожащее и поблёскивающее фиолетовое зарево. Внизу, прямо под её ногами, зелень по-летнему свежей травы и дорожная пыль вдруг уступили место тусклой серо-коричневой почве и редким кустарникам. В сотне метров впереди виднелся едва различимый перекрёсток; старый тракт разделялся надвое, одна его часть служила логическим продолжением пути Вестницы, другая же уходила сильно севернее. Впрочем, обе дороги были видны не более чем на километр вперёд. Именно там они скрывались в лесу цвета поблёкших изумрудов, выглядевшем ничуть не лучше самой девушки. Крайние деревья были сильно скрючены под невероятными углами, одна их сторона словно была срезана чьим-то гигантским лезвием вместе с частями стволов и кроной. Между деревьями не было видно ничего; выглядело это так, словно солнце садилось не за лес, а перед ним, и сам свет избегал прикосновений к этим проклятым растениям.       Вестница сделала осторожный шаг вперёд. Внезапно откуда-то сверху на её макушку упала тяжёлая капля. Проведя ладонью по волосам, она поднесла руку к глазам и обнаружила, что её пальцы измазаны в чём-то тёмно-алом. Не в силах ни на секунду поверить в увиденное, она сделала ещё пару шагов вперёд. Где-то позади раздалось ржание коней; звук был такой, словно коней подстёгивают стальным кнутом и скачут они на последнем издыхании. В такт лошадиным копытам по земле пробежала мелкая дрожь, а капли непонятной тяжёлой жидкости стали падать всё чаще. Не желая оставаться на месте ни на мгновение, девушка припустила по склону бегом, так быстро, как только ей позволял жалкий остаток жизненных сил.       Сгорбленная, будто бы надломленная, фигурка неслась через страшный пустырь совсем одна, не разбирая путей и расстояний. Былая копна чёрных волос слиплась в жуткий багряно-серый комок, скорее напоминавший шерсть раненой лошади, липкая жидкость заливала уставшие глаза, а ноги каждую секунду рисковали увязнуть в быстро раскисшей грязи неясного цвета. Всё вокруг слилось в бесконечную палитру безумного художника, всё новые яркие мазки то и дело врезались в обезумевшее от горя, боли и усталости сознание девушки. Звуки истязаемых всадниками коней неумолимо приближались, и на секунду Вестница явственно ощутила щекой их обжигающее дыхание. Оставив последние попытки остаться инкогнито, она окружила свой тусклый огонёк разума стеной теней и решительно шагнула сквозь неё.       Где-то посреди потока багряных капель полыхнуло. Девушка вылетела из воздуха в доброй сотне метров оттуда и её очертания снова вздрогнули. Вспышка следовала за вспышкой; с каждым разом промежуток между перемещениями неумолимо увеличивался, так же быстро, как сокращалось преодолеваемое при этом расстояние. Вестница спотыкалась, вылетая из теней под всё более немыслимыми углами, всё больше рискуя угодить лицом в грязь и быть пойманной невидимыми преследователями.       Хромая на обе ноги и вконец обессиленная, она достигла опушки леса, которую видела с холма. Здесь не было ни следа влаги в воздухе, земля была сухой и твёрдой как камень, но что стало самой большой неожиданностью для неё – таким же твёрдым был и воздух. Лес был отделён от всего прочего мира невидимой, но при этом вполне ощутимой стеной.       Отчаяние накрыло Вестницу с головой. Это было так глупо, так по-детски – загнать себя в столь неожиданный тупик. Так просто. Всё скоро кончится, и погаснет едва забрезживший лучик надежды на какой-то призрачный шанс. Обернувшись, она не увидела перед собой ничего, кроме беспорядочных багровых, серых и чёрных пятен, скрывавших весь остальной мир. Вся эта липкая масса хрипела, стонала и лязгала. В поисках любого подобия оружия, её правая рука наткнулась на холодную бронзу короткой цепи. Не задумываясь о том, что это и как оно ей подвернулось, девушка попыталась замахнуться, но не рассчитала силы. Что-то тяжелое на другом конце цепи, описав дугу в воздухе, ударило в невидимую преграду за её спиной. Раздался противный звук встречи стекла и металла, мир вокруг Вестницы напрягся и вздрогнул, словно натянутая тетива… а затем вдруг распрямился. Из леса кто-то резко рванул за цепь, и она полетела спиной в неизвестность. «Куда угодно, только не назад», – успела мелькнуть напоследок шальная мысль и истерзанное сознание окончательно отключилось.