Самый верный солдат (A most trusted soldier)

Через каких-то пятнадцать минут Гарри прервал связь с Северусом и отшатнулся назад, прислонившись к раковине, прежде чем соскользнуть вниз и сесть на пол. Его разум был переполнен откровениями, которые он почерпнул из своего набега на разум Северуса. Северус слегка покачнулся в кресле, на котором сидел, его глаза медленно сфокусировались на пространстве вокруг него. Гарри провёл дрожащей рукой по взъерошенным волосам, его сердце билось со скоростью мили в минуту. — Вы… как Вы могли… — заикаясь, пробормотал Гарри, пытаясь найти слова, которые помогли бы ему понять всё, что он видел. — Ваши мысли обо мне довольно… интенсивны, — наконец выдавил он, не в силах полностью сформулировать разнообразные образы, которые продолжали кружиться в его памяти. Северус просто смотрел на Гарри, не делая никаких попыток согласиться или не согласиться с оценкой молодого человека. Несмотря на головную боль, которую Северус сейчас испытывал, он знал каждый образ, который видел Гарри. Изображения Северуса на спине или на коленях перед тем, кто кажется восемнадцатилетним Гарри, рот старшего мужчины открывается в страстном вздохе; Северус облизывает и сосёт кожу игрока в квиддич, одетую на Гарри в интимных местах; взрослый Гарри, применяющий порку к измученному, мокрому, обнаженному Северусу; затем их тела сильно сталкиваются во время грубой любовной игры; Северус купает Гарри, как беспомощного младенца; Гарри приветствует Северуса широкой, безграничной улыбкой; Гарри обнимает Северуса, у которого на лице была сонная улыбка. Были и невинные образы. Северус и Гарри едят вместе, гуляют, ходят по магазинам или читают у камина. Тем не менее, все эти образы были доказательством того, что Северус сказал Гарри, — это его давний интерес к зеленоглазому мужчине. — Вы всегда так обо мне думали? — спросил Гарри, не встречаясь взглядом с Северусом — его смущение было ощутимым. — Нет. Если бы Вы отважились заглянуть ещё дальше в прошлое до Вашего пятого года, то увидели бы, что мои чувства к Вам в ранней юности были совершенно невинными. Когда Вы впервые прибыли в Хогвартс, Вы были маленькой копией Джеймса, и я хотел иметь с Вами как можно меньше общего, — сказал Северус, доставая из своего одеяния маленький синий флакончик, который, несомненно, был в одном из многочисленных потайных карманов. Северус выпил всё его содержимое, что, как подозревал Гарри, было зельем от головной боли. — Несмотря на утверждение директора, что именно Вы спасёте нас всех, у меня были сомнения. И всё же с каждым годом Вы взрослели, к сожалению, под тяжестью бесконечных трагедий и долга. Вы превратились из тощего, невежественного, с широко раскрытыми глазами порывистого мальчика-волшебника в могущественного, талантливого, «созерцательного» человека, который всё контролировал. Вы несли на своих плечах всю тяжесть мира и несли её с достоинством, хотя тогда я никогда не признался бы Вам в этом. Несмотря на то, что Вы явно оправдывал ожидания и получали нежелательные похвалы и поощрения, Вы стали лидером, в котором наш мир так отчаянно нуждался к концу. В последний год или два войны даже Дамблдор уступал Вам. Именно в те последние несколько лет, которые Вы видели в моём сознании, я нашёл Вас самым пьянящим и притягательным для себя. Гарри, производивший изрядное впечатление рыбы, вытащенной из воды, поднялся с пола и вызвал из буфетной два пива. Он махнул рукой, чтобы убрать крышки с обоих бутылок пива, прежде чем вручить одну Северусу. Гарри сделал большой глоток из своей бутылки, прежде чем снова прислонился к раковине. — Я… хорошо, я видел степень Вашего интереса. Однако, боюсь, я всё ещё не совсем понимаю, почему Вы добровольно хотите связаться со мной, — настаивал Гарри. — Я не удивлен, что Вам трудно понять эту концепцию. Я уверен, что если бы кто-нибудь предложил Вам что-то подобное до сегодняшнего дня, Вы бы посмеялись над ним. Как Вы знаете, я хорошо всё скрываю, — сказал Северус, прежде чем принюхаться к своему пиву и сделать глоток. — Помимо того, что я скажу Вам дальше, Вам просто придётся… поверить мне. Больше половины своей жизни я был на службе у более могущественного или более опасного волшебника. Моя темная натура была и благословением, и проклятием. Это принесло мне большую привлекательность в глазах Волдеморта, возможно даже большую, чем мой навык зельеварения, гарантируя моё место в его внутреннем круге. И всё же Лорд требовал того, ради чего я трудился годами; Дамблдор тоже какое-то время стремился связать мою природу — он боялся того, на что я могу быть способен, если решу уйти от Света. В то время, как темная сторона может быть очень, очень опасной, отсутствие веры Альбуса в мою способность контролировать себя было очень трудно принять. В каком-то смысле он выменял мою преданность на мою безопасность. В тебе я вижу шанс не быть скованным и не бояться. Я чувствую, что у меня есть шанс быть свободным, быть тем, кто я есть, без риска. Гарри как будто прирос к месту, где стоял, одна рука небрежно держала пиво, а другая, с палочкой, вцепилась в стойку раковины для поддержки. — Вот тут ты ошибаешься, Северус. Как много ты на самом деле знаете о моих аморальных наклонностях? — спросил Гарри, скептически прищурившись. — Я знаю всё, что знает Гермиона, и мне кажется, что это довольно близко к тому, что есть на самом деле, — самодовольно сказал Северус. Гарри издал мрачный смешок. — Значит, зная то, что как ты думаешь, ты знаешь, ты всё равно выбираешь это? — недоверчиво спросил он. — Без оговорок, — ответил Северус, встретив жесткий взгляд Гарри. — Ты придешь ко мне… в мою постель… без любви? — Скажи мне, Гарри, ты был влюблен в каждого из своих сексуальных партнеров? Гарри не ответил, только жалобно зарычал на Северуса. — Я приму это как «нет». Тогда скажи на милость, зачем тебе меня любить? Я не прошу твоей руки для брака, я даже не прошу отношений. Помимо твоего согласия на связь и прекращения использования ингибирующего зелья, я прошу только то, что ты готов дать, — сказал Северус, скрестив ноги и откинувшись на спинку стула. Его расслабленная поза создавала впечатление, что они с Гарри просто обсуждали, какой тип полировки для метел каждый предпочитает. — Может, я и не любил их, но мы, по крайней мере, достаточно любили друг друга, — возразил Гарри. Его раздражала почти небрежная манера, с которой Северус подходил к ситуации. — Ты даже не представляешь, о чем просишь, — выплюнул Гарри. — Ты даже не представляешь, что нас ждет. Черт возьми, даже я понятия не имею, и ко всему прочему у меня есть генетическая наследственность. Один только феромон может вызвать бесконечные проблемы. Скажите мне, профессор, готовы ли Вы подчиниться мне, чтобы я почти полностью контролировал Ваше тело, заставляя Вас подчиняться каждой моей сексуальной, физической или эмоциональной потребности? Готовы ли Вы быть безвозвратно связанным с волшебником моей силы, силой, которую Вы никогда не сможете преодолеть? Готовы снова бороться за свою жизнь, если какой-нибудь выскочка захочет занять Ваше место? Гарри почти кричал, дико жестикулируя и повторяя все те оговорки, которые Северус должен был иметь в виду по отношению к их связи. — Да, — тихо и спокойно, но в тоже время убежденно ответил Северус. Он чувствовал гнев, исходящий от молодого человека, почти ощущал трепет, который испытывал Гарри. Тем не менее, он хотел этого человека, каким бы он ни был; мысль о том, что Гарри удерживает его узы, становилась всё меньше и меньше его главной целью. Гарри замер, когда Северус заговорил. Его лицевые мышцы боролись друг с другом, когда различные эмоции боролись за господство. — Тогда ответь мне вот на что. Ты действительно готов выносить моё потомство? Потому что именно это и произойдёт, если я откажусь от зелья и займусь сексом с желающим меня и готовым на всё телом в моей постели. Я с трудом могу поверить, что человек, которому за пятьдесят — не говоря уже о тебе — захотел бы оказаться в таком положении. — Вижу, ты всё ещё думаешь как маггл. Во-первых, вспомни, что как волшебник я ещё даже не совсем среднего возраста. Во-вторых, я всегда хотел детей, несмотря на моё негативное внешнее отношение к обучению наглых, ленивых, непослушных детей. Моя жизнь в качестве Пожирателя Смерти, а затем и шпиона приравняла мои шансы на семью к нулю. В-третьих, я напоминаю тебе, что я Мастер зелий, и я уверен, что смогу изобрести достаточно сильное противозачаточное средство, чтобы избежать беременности, если мысль о том, чтобы иметь детей со мной, тебе неприятна. Наконец, я знаю опасность, Гарри. Я этого не боюсь. На самом деле, я уже начал скучать, — возразил Северус, не в силах полностью скрыть своё удовольствие от реакции Гарри, наблюдая, как каждая его попытка отговорить Северуса превращается в дым. — Кроме того, мне только в январе исполнилось 49 лет. У меня прекрасное здоровье для вынашивания. Гарри начал расхаживать по комнате, издав звук, похожий на что-то среднее между разъяренным котом и готовящейся к нападению змеей. Северус находил взволнованного Гарри Поттера довольно забавным, но даже он начинал уставать от постоянно меняющихся эмоций молодого человека. Северусу было невыносимо, что магия Гарри вела себя так беспорядочно. — Гарри, я понимаю, что я не самый привлекательный мужчина; и полагаю, у тебя были партнеры, которые затмевали меня внешностью во много раз. Однако и у меня есть свои сильные стороны. Две наиболее полезных для тебя в краткосрочной перспективе — это моя способность помочь тебе исследовать и разобраться с аспектами твоего наследия, которые могут проявиться, как только ты перестанешь принимать зелье. Кроме того, я довольно сильный волшебник, и если то, что сказала Гермиона, является правдой о том, что ты выкачиваешь магию во время секса, ты обнаружишь, что я более чем способен противостоять такой твоей особенности. Теперь ты также знаешь, что я готов рожать для тебя детей, чего требует твоё наследие. Всё стремится к размножению, и Безнравственные Высшие эволюционировали таким образом, чтобы обеспечить выживание своей расы, — объяснил Северус. Гарри ходил кругами по кухне, отчаянно пытаясь найти дыры в логике Северуса, ища любую информацию, которую он мог бы использовать, чтобы доказать Северусу, что это плохая идея. Черт, но зельевар знает, как сделать предложение так, чтобы оно было самым заманчивым. Угрюмый ублюдок действительно может положить его на «лопатки», когда это необходимо. Гарри заметил во время последнего цикла размножения (это было два года назад), что уединение было тяжелее, чем когда-либо, его тело отчаянно хотело спариваться и размножаться. Знал об этом Северус или нет, но он задел его за живое. — Даже если всё, что ты говоришь, правда, почему ты думаешь, что это будет так просто? Я опасен без зелья, Снейп. Ты даже не представляешь, что может случиться. Мы не знаем, каким я буду, что мне может понадобиться. Хуже всего то, что другие темные силы могут прийти за мной, ведь это случалось и раньше. «Что?! Это не может быть правдой!» — губы Северуса скривились так, словно он только что съел целый лимон. Кто-то другой пришел, чтобы забрать то, что он хотел. Тонкий ручеек ярости начал проникать в желудок Северуса при одной мысли, что Гарри мог принадлежать кому-то другому. — Что вы имеете в виду? — Похоже, Гермиона всё-таки кое-что упустила, — сказал Гарри с сардонической усмешкой. — Как ты думаешь, как мы впервые узнали о моем наследии? На седьмой год мы втроём нарушили запрет и отправились в маггловский Лондон. Мы просто хотели повеселиться вдали от школы, Волдеморта, Ордена и так далее. Мы сидим себе в пабе, просто болтаем, когда какая-то женщина начинает наблюдать за нами, как ястреб. Сначала я этого даже не заметил. Это сделал Рон. Мы были настороже, думая, что она Пожиратель Смерти или кто-то, кто сумел проследить за нами. Нам удалось выскользнуть из паба только для того, чтобы она пошла за нами. Женщина оглушила Гермиону и едва не попала в Рона непростительным, прежде чем мне удалось отвлечь ее внимание от них. Я побежал, зная, что если Волдеморт послал её, то я был тем, кто был ей нужен. Она последовала за мной и догнала на незнакомой мне улице. Блин, она была быстра. Прежде чем я успел остановить её, она уже была на мне — лизала, обнимала, терлась об меня, почти раздевалась на публике. Мне показалось, что она хочет содрать с меня кожу. Я почувствовал, как кровь потекла по моим рукам, в которые она вцепилась. Ничто из того, что бы я ни делал, не могло удержать её. Я думал, что она просто чокнутая или что-то в этом роде. Рон сумел снять заклинание с Гермионы, и они нашли нас через несколько минут. Ребята оглушили её, и мы сорвались с места. Мы никому не говорили об этом, но Гермиона была полна решимости выяснить, что именно заставило женщину так отреагировать на меня. — Понимаю. — Нет, не понимаешь — тёмные силы, хоть их и немного, выползут из леса — не говоря уже о тех, кто может быть привлечен ко мне как к потомку Неподвластных Судьбе. Черт возьми, у меня достаточно поклонников-подражателей, чтобы быть просто чертовым Спасителем, — насмешливо сказал Гарри. — Я говорю тебе, Снейп, что мы понятия не имеем о полном объеме моего наследия. Я начал принимать зелье вскоре после того, как Гермиона обнаружила информацию о моем наследии. Мне было только семнадцать с половиной лет. Я всё ещё входил в полную силу, но не в магии, связанной с наследием, — говорил Гарри, в отчаянии вскидывая руки. Чтобы Гарри не успел его остановить, Северус произнес: — Тем не менее, моё предложение в силе. Я хочу тебя, но я был честен, когда сказал, что буду придерживаться любых установленных тобой границ. Я не хочу усложнять тебе жизнь, но хочу, чтобы ты отнёсся к моему предложению серьезно. Если ничто иное не мешает тебе принять Право, то потрать некоторое своё время на то, чтобы узнать меня. Настоящего меня, а не маску, которую я должен был усовершенствовать по причинам, которые мы оба слишком хорошо знаем, — заявил Северус, вставая, чтобы блокировать дальнейшие шаги Гарри. — Если, конечно, знакомство со мной не расстроит твои нынешние отношения? — поинтересовался Северус, даже не потрудившись проявить деликатность. Гарри посмотрел на Северуса, а затем в окно кухни, прежде чем ответить. — Если ты имеешь в виду Луну, то нет. Луна — это… Луна, — сказал Гарри с мягкой улыбкой и отсутствующим взглядом. Если бы Северус только что не услышал, как Гарри отрицает связь с молодой ведьмой, он бы поклялся, что это был влюблённый взгляд. — А этот взгляд твоих глаз? — спросил Северус. — Тебе лучше знать. Луна — мой друг, близкий — очень близкий. Мы с ней находимся на одной волне, как говорят магглы. Несмотря на её простодушный и рассеянный вид, Луна в чём-то очень похожа на нас с тобой. Другие видят то, что хотят видеть — простую, бесхитростную, эксцентричную ведьму. Тем не менее, Луна не только могущественная ведьма — хотя тебе будет трудно заставить её продемонстрировать это — она также единственный человек, с которым я могу действительно поговорить о чём угодно. Она странная, но она заставляет меня смеяться. Она ничего не требует и ничего не хочет от меня. Луна сама даёт мне что-то такое — общение, помощь, да даже просто уютное молчание. Вокруг меня всегда, всю свою жизнь были люди, что—то хотевшие от меня, но мало кто действительно дал мне что-то без каких-либо скрытых мотивов. Какими бы добрыми ни были эти мотивы, они всё равно чего-то хотели, — сказал Гарри, отходя от Северуса и продолжая расхаживать по комнате. — И чтобы не было никакого недопонимания, да, мы с Луной сексуально близки, но ни в коем случае не исключаем и простого общения друг с другом. На самом деле, сексом мы занимаемся с ней довольно редко. Большую часть времени, когда она приходит, наше общение чисто платоническое. Ты ведь слышал, как я сказал Гермионе, что через месяц или около того у меня начнется период размножения? Ну, Луна, вероятно, единственная из моих любовниц или любовников, которые у меня были, которая может полностью выдержать подготовку к размножению. Несмотря на то, что эта проклятая книга говорит о том, что оно длится всего 3 дня, недели, ведущие к началу этого периода, — это гедонистический ад, — заявил Гарри, почти разбив пустую бутылку пива, когда он ударил её о столешницу. Северус искал в этих изумрудных глазах обман, даже намёк на нечестность, но ничего не нашел. Гарри говорил правду, и независимо от того, какую угрозу Северус сейчас ощущал от присутствия такого щедрого друга в его жизни, он знал, что сделает все возможное, чтобы не показать этого. Гарри заслуживал друзей, настоящих друзей. Северус знал, насколько они ценны, его собственный круг друзей никогда не превышал количества пальцев на одной руке. Он сделает всё возможное, чтобы подавить свою неизбежную ревность, которую он испытывал, в надежде завоевать доверие и дружбу молодого человека перед ним. И он постарается предотвратить его сексуальные контакты с другими. — Я понимаю, Гарри. Спасибо за твою честность. Теперь, когда мы выслушали друг друга, ты скажешь мне своё решение? — спросил Северус, стараясь не выглядеть слишком нервным. — Признаюсь, твои воспоминания заинтриговали меня. Я совершенно не представляю, что можно было бы назвать консервативным в моей сексуальной жизни, но я не испытал ничего подобного тому, что я видел к концу сеанса Легилименции, — сказал Гарри, глядя на Северуса в поисках объяснения. — Я сильный. Я независим. Я уверен в своей правоте. Я являюсь всем этим, потому что я должен быть таким. Однако, я всегда хотел, чтобы кто-то был достаточно сильным, чтобы на него можно было положиться; зависеть от него, чтобы он помог мне научиться гордиться собой. Итак, ты видишь, хотя это и может показаться странным, что кто-то вроде меня может быть покорным, я нахожу в подчинении другому человеку, заслуживающему этого, свою собственную внутреннюю силу. Силу быть лучше, чем я есть— не бояться собственных эмоций. Я плохо приспособлен для нормального, чувственного романа. Такие понятия не являются естественными для меня; если бы они были, то моя служба Волдеморту лишила бы меня таких наклонностей, — сказал Северус, протягивая руку, чтобы успокоить Гарри и заставить молодого волшебника посмотреть ему в глаза. — Возможно, ты не до конца понял всё, что видел, но я готов научить тебя, если ты хочешь учиться. Доминирование — это не злоупотребление и даже не контроль. Речь идёт о заботе, ответственности и доверии. Я кое-что ищу, Гарри. Я ищу шанс быть самим собой, чтобы раскрыть то, что я скрывал так долго. Я ищу достойного Стража моего Права, а также человека достойного моего подчинения. Ты можешь быть таким? Ты согласен? — Я не знаю, могу ли я принять такое подчинение, Северус, — искренне сказал Гарри. — О, я предлагаю это добровольно, но ты всё равно должен доказать, что способен и достоин, Гарри. Позволь мне продемонстрировать тебе то, о чём я говорю. Если после того, как мы рассмотрим основы, ты решишь, что это не то, что ты можешь мне дать, я приму это. Но поверь мне, Гарри, даже будучи лишь частично Безнравственным, ты был фактически воспитан для лидерства и доминирования, — ответил Северус с откровенной похотью в глазах. Эти угольно-черные глаза впились в самую душу Гарри. Никогда еще, за всю свою жизнь он не мог представить себе, что Северус Снейп, этот экстраординарный ублюдок, его самый ненавистный профессор, будет у него на кухне предлагать Гарри не только свою безграничную преданность, но и покорность. Гарри чуть не согнулся под этим невольным, темным, напряженным взглядом. Эти обсидиановые глаза умоляли Гарри увидеть незамутненную правду в словах Северуса. Всё это было настолько неправильно, но в то же время возбуждающе, что могло бы стать страницей в книге его жизни, подумал Гарри. Правда, Северус ни в коем случае не был красивым мужчиной, хотя Гарри вдруг почувствовал необъяснимое любопытство, соответствует ли образ обнаженного Северуса, который он видел во время Легилименции, ему настоящему. Гарри знал, что если бы это было хотя бы на половину честной ментальной проекцией, то он не счел бы обременительным для себя насытиться телом Северуса (признаю, что слишком много «бы», но мне кажется, что так нужно, прим. пер.). И всё же Северус Снейп, которого Гарри всегда знал, был капризным, язвительным, немногословным и злобным. Тем не менее, когда Гарри долго и пристально смотрел на человека перед ним, он понимал, что Северус Снейп из его прошлого не был тем Северусом Снейпом, которого он видел сейчас. Это был какой-то новый Северус, с которым ему еще предстояло встретиться и это интриговало его. Будучи профессором, и Гарри знал это наверняка, Северус будет учить его до тех пор, пока Гарри не будет готов взять бразды правления в свои руки. Какими бы ни были их отношения, что-то подсказывало Гарри, что это был новый, переломный момент в его жизни, и на вопрос Северуса был только один ответ. — Я принимаю Право.