Самый верный солдат (A most trusted soldier)

Глава 11. Тяжёлое жужжание и мягкий плеск воды были первыми звуками, которые Северус уловил, медленно приходя в сознание. Не открывая глаз, он вздохнул и слегка пошевелил конечностями, понимая, что его тело погружено в очень теплую воду. — Гарри? — прохрипел Северус, надеясь, что рука, которая нежно гладила его мокрые волосы, принадлежала знаменитому волшебнику. — Ты проснулся, — тихо ответил Гарри, не отрываясь от своих манипуляций с головой мастера зелий. «Это просто райское чувство, когда о тебе заботятся», — подумал Северус, всё ещё отказываясь открыть глаза. — «Если я сплю, то не хочу просыпаться». — Мне жаль, Северус, — прошептал Гарри, прежде чем его голос сорвался на рыдание, его грудь дрожала, когда он тихо плакал. Слезы текли по его разбитому лицу. — «Что я наделал?..». Северус почувствовал, как спокойствие сумеречного сознания, в котором он плавал, резко оборвалось, когда он почувствовал, как грудь его молодого любовника содрогнулась от вины и сожаления. Это не то, чего хотел Северус, не то, чего он ожидал. Гарри делал только то, что диктовала природа, и, если быть честным, Северус не считал результаты такими уж плохими. Он был жив, невредим и лежал обнаженный в объятиях человека, которого постепенно начинал любить. Побуждаемый звуками продолжающихся рыданий Гарри, Северус высвободился из крепких объятий Гарри и поднял своё усталое тело в сидячее положение. Ему показалось странным, что он почти не чувствовал боли, когда сидел прямо. Некоторые мышцы дрожали, когда он двигался, но ничего достойного внимания. Из-за достаточно высокой температуры воды от его розовой кожи поднимался пар. Именно тогда Северус заметил, что вода слабо пахнет розовым маслом; и если его высокоточное обоняние всё ещё работало, несмотря на удары в нос, он безошибочно распознал запах очень дорогого целебного зелья, сделанного из бессмертника, можжевельника, окопника, шалфея и лаванды. Северус знал, что эти травы должны были быть добавлены свежими, сразу после того как их добыли непосредственно из почвы, в которой они росли, чтобы сделать это особое зелье. Он не сомневался, что Гарри приготовил это зелье здесь, в усадьбе. Северус повернулся в воде, лицом к своему виноватому Дому. Не в силах игнорировать собственную ноющую потребность утешить молодого человека, Северус оседлал бедра Гарри. Его длинные ноги легко сгибались, так что он мог обхватить лодыжками слегка согнутые колени Гарри. Его длинные пальцы, больше не испачканные кусочками кожи и запекшейся кровью, схватили Гарри за подбородок, приподняв лицо молодого человека так, чтобы Северус мог посмотреть ему в глаза. — Ты сделал то, что должен был, Гарри. Как и всегда, — заявил Северус. Его глаза сверлили Гарри, как сверло, выражая то, что не могли выразить слова о бесчисленных способах, которыми они оба пользовались в этом подобии «ритуальной схватки о доминировании», так как должны были сделать всё для своей победы. По крайней мере, в этом случае они участвовали в чем-то для своей собственной выгоды, а не для большей части населения. Лицо Гарри снова исказилось от вины и боли, но новых слёз не последовало. Вместо этого его большие руки больно впились в бедра Северуса с обеих сторон, создавая новые синяки там, где впивались пальцы. Северус тяжело выдохнул, и на его губах появилась лёгкая улыбка. — Как ты можешь быть таким спокойным? Головой, логически, я понимал, что мы набросимся друг на друга, но это… — Гарри печально покачал головой, его глаза блуждали по лицу Северуса, усеянному жуткими синяками, которые из пурпурно-черных превратились в болезненно-желтые. Противоречивые эмоции, бурлящие в глубине этих зеленых глаз, были почти невыносимы для Северуса. Вот как заставить Гарри принять то, что произошло? Как заставить его принять свою природу? Как заставить его понять, что Северус хотел этого… нуждался в этом? — И всё же я здесь, целый, теплый, и, судя по запаху этой воды, исцеляюсь довольно быстро, — сказал Северус, взяв на себя смелость провести длинным пальцем по воспаленному ожогу на левой ключице Гарри. Вздрагивание, сопровождаемое шипением, сорвавшимся с губ Гарри, подействовало как выключатель, вызвав что-то глубоко внутри Северуса. Старший мужчина почувствовал, что возбуждается при виде обнажённого, осознанно пострадавшего волшебника, устроившегося между его бедер. Он опустил лицо, чтобы уткнуться носом во влажную ямку между плечом и шеей Гарри, глубоко вдыхая аромат бергамота и жженой гвоздики, который был феромоном его любовника. Теперь, когда он почувствовал этот запах, он навсегда останется в его памяти. Прежде чем он понял, что думает об этом, Северус открыл рот и вонзил зубы в то место, куда уткнулось его лицо, заставив Гарри испуганно вскрикнуть. Кончики пальцев его левой руки двигались, казалось, сами по себе, поглаживая один из смуглых, заостренных сосков Гарри. Сочетание боли и удовольствия было слишком мучительным, чтобы Отмеченные тьмой могли это игнорировать. Они оба причинили друг другу боль, серьёзную боль, но теперь Северусу хотелось воспользоваться тем единственным удовольствием, которое так долго ускользало от него. Северус подвинулся ещё немного вперёд и сел прямо на пах Гарри. Усевшись, он начал двигать бедрами взад и вперёд, создавая пульсацию ощущений от воды и плоти, быстро доводя себя и Гарри до полной твёрдости. Его язык и губы продолжали лизать и сосать шею Гарри, вызывая дрожь у молодого человека. Гарри издал звук, который можно было описать только как гортанный стон или даже рык, его таз автоматически поднялся вверх, чтобы встретить нисходящие удары Северуса. Северус заметил, что глаза Гарри снова изменились, расширившись от еле сдерживаемого возбуждения, а вокруг зрачка снова появилось кольцо ярко-янтарного цвета, которое светилось как угли в огне. — Сейчас, Гарри. Ты… Пожалуйста… — выдавил Северус, позволяя одной руке нырнуть под воду, чтобы поиграть со своей дырочкой. Профессор закрыл глаза и отдался своей плотской потребности, неестественно тяжело дыша от того, как Гарри дразнил его. По мере того как его движения становились всё более неистовыми, руки Гарри ослабили хватку. По-видимому, вид похотливого пальца Северуса, трахающего себя, в то время как тот тёрся о напряжённый член Гарри, был слишком соблазнительным, чтобы даже чрезмерно развитый комплекс вины «Спасителя» можно было игнорировать. Как только Северус нашел свою простату и попытался определить, насколько точно он может мастурбировать в этой позе, он почувствовал, как всё его тело тянут назад, словно его зацепил невидимый крюк. Его спина ударилась о гладкий мрамор противоположного края большой овальной ванны; зельевар быстро понял, что всё его тело — хотя он всё ещё сидел в ванне — было пригвождено к месту магией Гарри. Склонность его бывшего ученика прижимать его стала чем-то вроде особой привычки, подумал Северус с усмешкой. Бывший шпион мог только наблюдать, как Гарри встал и решительно зашагал к нему, вода стекала по его загорелым и спортивным бедрам, как водопад. Худощавый мужчина истекал слюной от возбуждения и похоти, наблюдая, как полностью возбужденный член Гарри подпрыгивает и приближается всё ближе. Северус облизал губы в предвкушении, не в силах думать ни о чём, кроме открывшегося ему зрелища. Член Гарри — добрых восемь или девять дюймов при полной мачте, прикинул Северус, когда посмотрел на него, — торчал из копны блестящих и, казалось, довольно мягких черных завитков. Орган был толстый, с лёгкими прожилками, и имел сочную головку цвета бледной малины. Профессор позволил своему взгляду опуститься на мошонку, которая из-за высокой температуры воды висела тяжело и свободно. Мешочек, слегка припорошенный тонкими черными волосками, тяжело качался и блестел от капель воды, заставляя горло Северуса сжиматься от желания облизать и сглотнуть собранную там влагу. Да, «избранный» был хорошо оснащён, и этот факт очень порадовал Северуса. Его радость не шла ни в какое сравнение с волной восторга, которую он почувствовал, когда Гарри взял в ладонь этот идеально очерченный член и провёл влажной головкой от переносицы Северуса прямо к подбородку и обратно к губам, вызвав давно бездействующий сосательный рефлекс. Несмотря на мучительную мысль, что Гарри только что сделал с ним то, что делают кормящие матери, чтобы заставить новорожденных сосать грудь, Северус открыл рот и вцепился в член так же энергично, как голодный младенец. Шипящий вдох сквозь стиснутые зубы был единственным звуком, который издал Гарри, погружаясь в нетерпеливый, похожий на влажную и тёплую пещеру, рот Северуса. Это был непроизвольный звук, который издает человек, испытывающий сильную боль. Какое бы колдовство Гарри ни использовал, чтобы пригвоздить его к месту, оно замерцало и исчезло, когда Северус разжал челюсти и расслабил горло, поглощая каждый дюйм изящно вылепленного члена Гарри, пока его сломанный в юности нос не уткнулся в гнездо черных лобковых волос. Его Дом пах розовым маслом, целебным зельём и слегка сладковатым мускусным запахом, который, как понял Северус, был естественным запахом его возлюбленного. Ему было приятно ощущать во рту вес настоящего члена; его губы были плотно сжаты на органе, стараясь доставить как можно больше удовольствия партнеру. Это так долго отсутствовало в жизни профессора. Конечно, он не вёл монашеский образ жизни, в Лютном достаточно борделей на любой вкус, цвет и кошелёк, так что он получал свою порцию траха, но мало кто знал, что Северус относился к минету так, как некоторые относились к поцелуям. Поэтому он просто не делал этого ни с кем. Кроме того, он любил Гарри. К тому же он был того мнения, что никто не возьмет в рот член партнера, если не готов добраться до сливочного, горько-сладкого, липкого семени. Северус не мог, да и не позволил бы любому мужчине излить свое семя в его рот и горло. Ему была отвратительна сама мысль о том, чтобы поневоле сделать минет; но семя человека, которого по-настоящему желало его сердце, было равносильно тому, как знатоку вина предлагают бокал превосходно выдержанного бордо, и Северус все равно наслаждался вкусом достойного, преданного любовника. Он давно усвоил, что ему нравится глотать, лизать, даже играть с членом любовника — без сомнения, странно, но он не часто позволял себе быть человеком, не склонным к полётам романтики и вечной любви. (п/п понимаю, что вышло достаточно коряво. Так что если у кого есть идеи как придать более приличный вид, пишите, буду править). Гарри, должно быть, понял это, потому что он начал безжалостно использовать податливый рот Северуса, задавая требовательный ритм, когда он трахал профессора, который позволил своей голове откинуться на край ванны, чтобы лучше подготовиться к жёстким толчкам Гарри. Северус поднял обе руки к бедрам Гарри в попытке чуть замедлить толчки Безнравственного, но тот тут же отбросил их. Он застонал с членом, находящимся во рту, когда Гарри довольно сильно дёрнул его голову вверх за волосы, крепко прижал лицо старшего мужчины к своей промежности и вонзил свой член глубже в глотку Северуса, отрезая ему кислород и заставляя его давиться и брызгать слюной. Если бы любой другой мужчина позволил себе такую вольность, Северус откусил бы его жалкий член, прежде чем испепелить того человека заживо. Однако сейчас, в этот момент, он не чувствовал себя оскорбленным, униженным или использованным. Он чувствовал себя так, как будто ему бросили вызов, соблазненным и способным соблазнять, подумал Северус, впадая в лёгкую гипоксию. Северус почувствовал, как подкрадывается обморок. Гарри попытался использовать свой член, чтобы задушить его, находящегося в состоянии лёгкого оцепенения. Тем не менее, зельевар всё ещё находился в сознании. И поэтому Северус использовал свой язык, чтобы осмотреть внезапно ставший похожим на сталь орган и переместил одну из своих рук между ног Гарри, чтобы помассировать теперь тугую, подтянутую мошонку — обе части тела молодого волшебника сигнализировали о приближающемся оргазме. Всё ещё находясь в сознании, хотя темнота была близко, Северус сосредоточился на расслаблении своего горла, желая только наполнить рот знакомой, острой, сливочной субстанцией, хотя на этот раз приправленной собственным врожденным вкусом Гарри. Однако любовник в очередной раз удивил его. После ещё нескольких отчаянных, глубоких, разрывающих горло толчков в рот Северуса молодой человек отошёл, и звук громкого глотка вибрировал в воздухе. Продолжая держать Северуса за волосы, Гарри, одну за другой направлял горячую, липкую струю спермы на лицо профессора. — Бляяяяяять! — Громко прошипел Гарри, омывая семенем покорный лоб, нос, щеки, подбородок, губы и линию волос. Когда они соприкоснулись, тёплая жидкость потекла по лицу мастера зелий. Держа свой всё ещё пульсирующий член в руках, Гарри провел кончиком по блестящей жидкости, смазывая себя своей собственной спермой, прежде чем скользнул чувствительным, капающим органом обратно в шелковистое тепло рта Северуса. — Мммммм… — промурлыкал Северус, убирая руки Гарри с мягкого члена, чтобы самому нежно сжать его ладони. Это была его награда, и он будет смаковать её со своей скоростью. С этой целью он провёл языком по кругу вокруг головки несколько раз, прежде чем поднять член и проделать своим языком медленный, влажный путь от кончика детородного органа до корня вдоль нижней части, облизывая и собирая любые оставшиеся в процессе капельки спермы. Его длинные пальцы массировали и доили свою добычу, ловя последнюю дрожь, а также любые эмоции и ощущения Гарри, когда он продолжал лизать и ласкать его, вверх и вниз по всей длине органа, прерывая ласки языком, чтобы поддразнивая сосать только кончик его головки, несколько раз плотно смыкая губы. К тому времени, когда он начал вылизывать и перекатывать во рту языком болтающиеся яички Гарри, Северус почувствовал, что молодой человек снова начал твердеть. Мерлин, спаси меня, но я люблю молодых людей. Гарри смотрел вниз на красивые руины, которые были Северусом — испорченные, покрытые синяками, помеченные и покрытые его семенем, и теперь уже совершенно покорные. Нет, он вовсе не лгал, когда сказал окровавленному полубессознательному Северусу, что даст ему всё. Глядя на мужчину, нежно целующего и посасывающего у него между ног, Гарри познал истинное принятие, а не только согласие любовника. У него были любовницы и любовники, которые отдавались ему для их общего удовольствия, но когда дело было сделано, они оба расстались и отправлялись искать более глубокого удовлетворения в другом месте. Впервые Гарри почувствовал удовлетворение, причём, удовлетворение глубоко внутри, в таком месте, которое он не мог бы найти на карте своей души. Оно обошло по глубине даже глубины его сердца. Всё его тело было наполнено чувством завершенности, так непохожим на временное удовлетворение, которое обычно получаешь от оргазма. Вспоминая, как в конце седьмого курса, сразу после того, как он официально прекратил свой случайный, но частый секс с Блейзом Замбини, Гарри спросил Рона в припадке пьяной жалости к себе: «Как, чёрт возьми, я найду кого-то, кто будет любить меня вечно, Рон? Меня?! Только меня! А не чёртова мальчика-который-выжил!». Движением, которое красноречиво говорило об их долгой дружбе, рыжеволосый дал ему довольно сильный подзатыльник, заставив Гарри споткнуться и растянуться на изодранном диване, который они установили в Визжащей хижине. Затем самый молодой из братьев Уизли вылил остатки виски из бутылки на пыльный пол и в редком проявлении сочувствия сказал ему: «Ты находишь кого-то настолько же испорченного, как и ты, и вы работаете над этим вместе, приятель». Да, он и Северус могли бы, да и будут решать это — что бы оно ни было — вместе, на своих собственных условиях и к своему собственному удовлетворению. Заметив удивление в изумрудных глазах Гарри, Северус одарил его сонной улыбкой, не в силах выразить словами, насколько чудесным и совершенным он себя чувствовал. Несмотря на то, что им предстояло пройти ещё много миль, прежде чем они смогут полностью осмыслить и обсудить всё, что произошло за прошедший день, Северус чувствовал, что они уже многого достигли. — Сколько сейчас времени? — Спросил Северус, и его глубокий мелодичный голос эхом разнесся по мраморной ванной. Гарри бросил Темпус без палочки. — Только три часа ночи? Я в шоке. Я думал, прошло уже несколько дней, — серьёзно сказал Северус, когда Гарри опустился на колени в воду, сложив ладони, чтобы набрать воды, прежде чем поднести её к Северусу и омыть его лицо. Ласка Гарри задержалась на ушибленной скуле, прежде чем он наклонился вперед и захватил рот Северуса в страстном поцелуе, неторопливом и сладком; его язык скользил между этими распухшими губами, ища остатки его собственной сущности. Когда их поцелуи стали ленивыми, но не менее приятными, Гарри неохотно прервал поцелуй, улыбнувшись, когда услышал, как Северус тихонько протестующе всхлипнул. — Устал? — спросил Гарри, его голос был ясным и сильным, когда он снова погладил легкую припухлость поврежденной скулы своего покорного. Зная, что лучше не лгать (это условие, которое они оба согласовали в рамках своего контракта) Северус ответил сухо: «Очень». Гарри понимающе кивнул, затем вытащил высокого мужчину из воды и перенес их мокрые тела в свою спальню, где положил Северуса на плюшевый ковер перед потрескивающим камином. Затем Гарри вернулся в ванную и принёс пушистые полотенца, массажное масло и расческу. Он быстро вытерся и бросил влажное полотенце на стул, уверенный и бесстыдный в своей наготе. Затем он опустился на колени и медленно, методично вытер своего любовника досуха, стараясь не потревожить ни одну из теперь уже покрытых струпьями рваных ран Северуса. Целебное зелье, которое он использовал в ванне, творило чудеса. И как он заметил, мысленно сравнивая тело, которое он видел сейчас, с тем, к которому он почти боялся прикоснуться, когда впервые опустил Северуса в воду. Он мысленно прокручивал бой, пока вручную сушил тело Северуса, прежде чем наложить заклинание сушки на длинные волосы, которые струились как черный шелк вниз к лопаткам старшего мужчины. Когда Северус приехал, ему показалось, что начался фильм о них, и всё, что Гарри мог сделать, это стоять в стороне и смотреть, как разворачивается сюжет. Он был участником, но весь этот опыт ощущался как бы вне тела. И всё же он знал, что костяшки его пальцев, ладони, локти и зубы нанесли множество новых ран, усеявших это бледное тело, которым он теперь восхищался. Это было неопровержимым — Северус был слишком бледен. Гарри знал, что его первым крупным проектом после окончания периода размножения будет выводить Северуса на солнце, по крайней мере, хотя бы на час в день. Несмотря на отсутствие загара на теле, у старшего мужчины были некоторые довольно возбуждающие атрибуты. Гарри давно заметил, что его бывший профессор был слегка кривоногим, что придавало ему едва заметный изъян в походке и заставляло его бедра слегка покачиваться при ходьбе. Это была походка, которая буквально кричала об опасности и сексе, хотел этого Северус или нет, особенно когда он шел неторопливым скользящим шагом. Эти длинные ноги, которые, казалось, тянулись на многие мили, были стройными и хорошо очерченными, как и всё остальное тело мужчины. Его задница, хотя и не слишком округлая, была всё ещё полной и упругой; она высоко поднималась между узкими бедрами и имела несколько задорный изгиб. На мужчине не было ни грамма жира, но Гарри, честно говоря, не мог найти места, куда бы он его добавил. Кожа Северуса была почти безволосой, за исключением паха, подмышек и лёгкой ряби, покрывавшей его ноги и предплечья. У старшего мужчины было тело пловца или бегуна на длинные дистанции — длинное, худощавое, гладкое. Северус, может, и не был классически красив, но, честно говоря, на него было приятно посмотреть, как только ты преодолел его колючие манеры, подумал Гарри. Он признавал, что Северус выглядит элегантно и изысканно, его черты лица достаточно уникальны, чтобы придать ему интригующий вид. Это только подсластило блюдо, зная, насколько пугающе блестящим был слизеринец. Для Гарри Северус обладал неопределенной притягательностью, которая была как умственной, так и физической. В целом, бледная фигура перед ним была слегка постаревшей, но крепкой и ухоженной, с достаточным количеством мышц, чтобы доказать свою силу. Конечности Северуса двигались с целеустремленностью и контролем, которые часто отсутствовали у молодых любовников. Это тело, лежащее перед его очагом, обладало памятью и опытом там, где ему, возможно, недоставало сияния юности. Тело Северуса было покрыто шрамами войны и жестокости, но те же шрамы отмечали триумф выживания этого человека. Они рассказывали историю прожитой жизни и служили напоминанием о коварном пути, по которому шёл Северус. Это не было тело какого-то мифического греческого бога, и оно ни в малейшей степени не было непривлекательным; но это было тело, которое, Гарри чувствовал это, он может уважать и, несомненно, любить. Часть его сущности сожалела о боли, которую он причинил Северусу. Но в то же время другая его половина чувствовала странное удовлетворение от того, что его покорный принимал каждый удар и не ненавидел его за это. Казалось, они попали в другое измерение, где Северус Снейп и Гарри Поттер из их предыдущих жизней больше не существовали; в этот момент они были просто Безнравственным и его парой, Домом и его Сабом, старшим и младшим — любовниками. Гарри перевернул Северуса на живот, прежде чем взял щётку и начал пропускать её через длинные соболиные пряди. Каждый взмах кисти вырывал у Северуса приглушенный стон удовольствия. После нескольких минут этой процедуры Гарри отложил расчёску в сторону и взял массажное масло. Он оседлал нижнюю часть спины Северуса, повернувшись лицом к невероятно длинным ногам мужчины. Он поднял одну ногу, намазал её ароматным маслом и начал разминать придаток, получая совершенно новый и поистине прекрасный стон от своего Саба. Гарри ожидал, что измученный волшебник начнет засыпать в любую минуту. Но к тому времени, когда он начал массировать заднюю часть бедер Северуса, мужчина уже лежал на ковре и выгибал свою задницу вверх, как уличная кошка во время течки. — Гарри, пожалуйста… — взмолился Северус, и в его голосе слышалось сочетание похоти и усталости. Гарри без дальнейших объяснений понял, что этот человек молит о пощаде— для них обоих. Зеленоглазый волшебник всё ещё не торопился, продолжая массировать Северуса медленно, тщательно, нежно, добавляя туда и сюда поцелуи или посасывания этой коже, которая видела слишком мало солнечного света. Он держал Северуса на краю оргазма, пока не добрался до его спины. — Гарри… Гарри… дай мне… сделай… дерьмо, — были нелогичные слова, слетавшие с губ профессора. Его кожа горела огнем, и он был твёрд как чёрт, мучительно осознавая, что после всех этих драк, ласк, поцелуев и сосания члена ему ещё предстоит потратить свои силы на удовольствие. Как только он начал складывать вместе законченную фразу, Северус почувствовал, как руки отрывают его бедра от пола, так что он оказался прижатым лицом к полу, колени раздвинуты, а задница высоко поднята. Язык Гарри проделал прохладную влажную дорожку от затылка до его входа. — Дальше… именно так… ещё дальше, — выдохнул Северус, его бедра дрожали, а полураскрытая дырочка подмигивала в предвкушении. — Когда я возьму тебя, я буду нежен? Медленно и долго? — дразняще спросил Гарри, опускаясь на колени таким образом, что Северус оказался перед ним, как угощение в день подарков на блюде. Способность говорить с любым видом интеллекта исчезла, поэтому Северус предпочёл «н-н-н» и резкий, взволнованный шлепок ладонью по ковру. Когда его лицо было повернуто к огню, он скорее услышал, чем увидел, как Гарри занял позицию позади него, размазывание и хлюпанье смазки, наносимой на член, было самым громким звуком в комнате. — Я хочу, чтобы твои ноги были шире, — грубо скомандовал Гарри, вставляя первый подготовительный палец в дрожащее отверстие Северуса. Как только его средний палец достиг третьего сустава, он похвалил Северуса за то, что почувствовал. — Ты чертовски узкий и тесный, Северус, и мне это нравится. — Для тебя. Только для тебя, — последовал хриплый ответ, когда Северус застонал и подался назад, чтобы лучше встретить пальцы Гарри. Температура в спальне поднялась, хотя уровень огня в камине остался прежним, их тела напряглись и покрылись испариной, когда они проходили через приятные, но небрежные движения прелюдии и подготовки. Пальцы Северуса глубоко зарылись в ворс ковра, когда он отчаянно пытался удержаться в том положении, в которое его поставили. Всё его тело хотело взять ситуацию в свои руки. Он представил себе, как бросает Гарри вниз и садится на него, как наездник на быке, а потом яростно подпрыгивает на этом великолепном пенисе, который Северус хотел сделать бронзовым. Сценарии продолжались, становясь все более откровенными, неистовыми, темными и непристойными. Как только он начал сосредотачиваться на особенно эротическом видении, которое включало некоторую мягкую игру и затрудненность дыхания, Северус почувствовал, как Гарри подтянул ближе к себе и занял место позади него. Жёсткий, смазанный маслом кончик члена Гарри плотно прижался к его отверстию, когда молодой человек наклонился вперед и прошептал: «Приготовься, детка…», прежде чем он вошел по основание одним длинным, плавным толчком. — ААА… — вырвалось у обоих, когда Гарри приступил к движению. Какое бы чувство вины не испытывал Гарри, оно было отброшено в сторону, потому что мужчина не отпускал его ни на дюйм, пока он двигался и толкался внутри Северуса, поражая это обычно неуловимое сладкое местечко с необычайной точностью. Гарри держал одну руку на бедре, а другой обхватил его за шею, крепко удерживая на месте, почти вдавливая лицо Северуса в пол. Не в силах сделать ничего, кроме как принять то, что ему давали, и не то чтобы у него были какие-то жалобы, Северус закрыл глаза и полностью погрузился в физический акт. Он очистил свой разум от всех мыслей, сосредоточившись вместо этого на каждом ударе члена Гарри, когда его член погрузился внутрь, ударился о восхитительно нежную мембрану, немного отступил, прежде чем снова толкнуться. Удары по его точке удовольствия; тяжёлое дыхание и крепкая хватка на его плоти; капельки пота, стекающие по его верхней губе и стекающие по лбу; влажное тепло, которое поддерживалось постоянным трением в его проходе. Это было потрясающе, и Северус запоминал каждый нюанс их первой связи. — Подмахивай! Давай, работай своей задницей! Сильнее! Быстрее! Ещё глубже! Ну же! — Гарри тяжело дышал, желая увеличить амплитуду движения, а также громкость звука, который раздался, когда плоть ягодиц Северуса ударилась о его таз. Он любил этот звук и хотел, чтобы он звучал быстро, как «та-та-та» выстрелов из автомата. Северус услышал команду и был только рад услужить и начал раскачиваться всё сильнее и сильнее, встречая толчки Гарри. Хотя он и был великолепным сабом, ни один из его прошлых любовников никогда бы не назвал Северуса пассивным. Он мог быть таким же требовательным нижним, как и профессором, и всё же он хотел стать экспертом по Гарри— каждый изгиб, каждый страх, каждое предпочтение, каждая фантазия, каждая неприязнь. — Что угодно. Ещё. Глубже. Сильнее… пожалуйста, сильнее, — повторял, почти требовал Северус, не обращая внимания на то, как бесстыдно звучали его мольбы. Его сильно и жёстко вели, как раз так, как ему нравилось. Он чувствовал себя диким конем, которого пытаются приручить, «и, клянусь всем святым, мне так хотелось быть прирученным», — думал Северус. Он не смог бы проинструктировать Гарри лучше, даже если бы нарисовал анимированную схему. Не хватало только хлыста для верховой езды и шпор. — Да! Да! Вот и всё, — Гарри тяжело дышал, ослабляя хватку на бедре Северуса и просовывая руку под нижнего, чтобы достать до его паха и пережать основание напряженного, истекающего члена Северуса. — Не кончай, малыш. Ещё нет. Северус не знал, плакать ему или кричать от отчаяния. В этот момент человек, прославившийся своим самообладанием, чувствовал себя так, словно он отдал бы свою собственную мать — упокой её смятенную душу — по приказу Гарри, если бы это принесло ему облегчение. — Пожалуйста, Гарри. Позволь мне… пожалуйста, пожалуйста… мне нужно. — Умолял профессор, пока его тело продолжало дёргаться от силы толчков Гарри. Гарри сделал ему особенно сильный и резкий толчок в ответ, который заставил старшего мужчину прикусить свой собственный язык, и медный привкус пересилил остатки вкуса эякулята его Дома. — Моё слово… — толчок, — это… — толчок, — сейчас… — толчок, — закон! — Гарри задвигался ещё быстрее, прежде чем пролиться глубоко внутрь своего саба. — Дерьмо. Чёрт… чёрт… ааааааггггхх. Фууууууух… Северус ждал этого момента, казалось, целую вечность. Возможно, у него не было живота, полного спермы, как он хотел, но у него наверняка была полная задница, судя по интенсивной, горячей, наполненности, которую он чувствовал глубоко внутри. Несмотря на то, что он кончил ранее, Гарри всё ещё выстрелил обильным количеством семени, которое хлюпнуло из прохода Северуса, назад по основанию члена Гарри и вниз по внутренней стороне бедер Северуса, когда молодой волшебник продолжал толкаться, выдаивая остатки семени из своего оргазма, и всё ещё находясь глубоко внутри своего любовника. Наконец, Гарри осторожно вышел из Северуса оставляя за собой дорожку спермы которая капала за вытащенным членом. Не ослабляя хватки на шее своего любовника, он взял его свободную руку и провёл пальцами по липкому месиву, которое всё ещё сочилось из дырки Северуса и по задней части его яиц, всё время улыбаясь. Он потер большим пальцем поврежденный миндалевидный вход, чем вызвал тихое шипение, сопровождаемое движением назад, когда Северус автоматически попытался проглотить придаток через прямую кишку. Гарри тихо рассмеялся: — Расслабьтесь, профессор. Не волнуйтесь, Вы мне подходите. Я собираюсь продемонстрировать Вам свою преданность. «Всеблагие Боги», только и мелькнуло в голове нижнего.